демократия в отношениях это как
Демократия
Что значит «демократия»?
Демократия, демократизм (от греч. democratia — народовластие) — это такая форма организации общества, при которой народ — источник и держатель государственной власти. Ее относят к политическим режимам.
Давайте разберемся, как отличить демократию от других режимов. Чтобы это сделать, нужно помнить о ее главных признаках. Рассмотрим их в таблице ниже.
Народ — это источник демократической власти
Народ формирует органы государственной власти и местного самоуправления, может высказывать свое мнение на референдумах
В системе должны быть оппозиционные партии, которые могут находить ошибки и критиковать работу власти
Народ сам может принимать решение на выборах, принуждать его к конкретному выбору запрещено
Многообразие идеологий и плюрализм мнений
В стране не может быть обязательной или государственной идеологии — все они должны быть равны. Плюрализм мнений — это право на различные точки зрения по спорным вопросам.
Гарантия прав и свобод человека
Все граждане имеют права и свободы, а также социально защищены
СМИ имеют право рассказывать людям о политических альтернативах
Мораль — значимое средство для контроля поведения в обществе
Народ становится более гуманным, а отношения между его членами подчиняются правилам морали
Решения о том, как управлять обществом, принимает большинство, но с учетом прав меньшинства
Решения принимают на основе общего согласия или компромисса между большинством и меньшинством
Какие бывают виды демократии?
Такая форма правления как демократия многолика и может по-разному проявляться в жизни общества. Существуют 3 ее разновидности. Все они отличаются по тому, насколько прямо народ может влиять на политические решения. Обсудим их все.
Где встречается, пример
Референдум, всенародное обсуждение
Выборы депутатов, выборы президента
Пара слов о том, почему для такого важного события, как выборы, используют именно представительный вид демократии. На это есть 3 причины:
Участвовать в решении хотят слишком много граждан одновременно.
Страна слишком большая, поэтому прямое участие слишком трудно организовать.
Решения, которые принимают на таких событиях, слишком сложны. Это означает, что даже при демократии народу нужен представитель — специалист с профессиональными знаниями.
Для чего нужна демократия?
Цель демократии в глобальном смысле — подарить обществу благополучную жизнь и право контролировать ее. А именно:
избавить общество от деспотии;
обеспечить права и свободы граждан;
дать обществу возможность развиваться и жить мирно;
помочь каждому члену общества расти как личность.
Всего этого демократия достигает за счет механизмов, которые вовлекают народ в политическую жизнь и защищают его интересы. Разберемся, как конкретно она приносит пользу обществу и каждому гражданину отдельно.
Собственная ценность (на благо общества в целом)
Личностная ценность (на благо членов общества)
Реальные права и свободы человека соответствуют формальным и на деле внедряются в жизнь общества.
Человек может участвовать в формировании органов государственной власти и местного самоуправления.
Общество может управлять своим развитием вместе с государством.
Члены общества становятся более организованными — создают партии, профсоюзы и т. д.
Государство и общество учитывают интересы друг друга и могут находить компромисс.
Для защиты прав и свобод человека создают специальные механизмы и структуры
Каждый человек может участвовать в контроле за работой демократической политической системы.
Как построить в стране демократию?
Нельзя просто прийти и объявить демократию в стране, где народ несвободен. Государство должно быть к этому готово. Демократическое общество может развиваться только тогда, когда выполнены эти 3 главных условия:
Условие 1. Социально-экономическое развитие
Экономика государства развита достаточно хорошо, чтобы обеспечить граждан необходимым благосостоянием. Это поможет членам общества достичь согласия между собой и следовать основным демократическим принципам.
Условие 2. Общая и политическая культура
Члены общества должны быть готовы активно участвовать в политической жизни государства и защищать институты демократии.
Условие 3. Частная собственность
Общество должно признать права на частную собственность в различных формах. Так его члены получат все права и свободы человека, станут в какой-то степени независимы от государства.
Проверь себя
Теория позади, осталось проверить, как хорошо вы запомнили основные черты демократии. Выполните 3 задания, чтобы узнать это.
Задание 1
Ниже мы перечислили признаки из описания разных политических режимов. Ваша задача — выбрать из них те, которые относятся к демократическому режиму.
СМИ могут выражать мнение о власти и рассказывать об альтернативах.
У граждан нет политического голоса.
На выборах граждане голосуют по своему мнению.
Власть при этом политическом режиме сконцентрирована в руках правящего меньшинства.
Закон вторичен, все решает мнение правителя.
Политические партии разнообразны. есть оппозиция.
Коллективное принятие решений не учитывает интересы меньшинства.
В стране есть частичная гарантия прав и свобод граждан.
Задание 2
Представьте, что ваши друзья спорят о том, что можно считать демократией. Иван говорит, что в демократическом обществе народ признается властью, а власть может делать все, что угодно. Дмитрий же считает, что свобода при демократии не равна вседозволенности. Что вы ответите, если они спросят ваше мнение? Сформулируйте его и не забудьте аргументы.
Задание 3
Есть ли у демократии проблемы, негативные или неоднозначные стороны? Подумайте и выскажите свое мнение.
Вопросы по теме демократии — ее определению, принципах и других характерных чертах — часто встречаются на экзаменах ОГЭ и ЕГЭ. Если тема сложно вам дается, имеет смысл прокачать знания под контролем преподавателя. Для этого мы создали курсы подготовки к ЕГЭ и ОГЭ по обществознанию, на которых школьники могут разобрать тему простыми словами, а после закрепить ее на пробных экзаменах. Познакомиться с программой и узнать свой уровень можно на вводном уроке — это бесплатно.
Если отвергнуть демократию, то что взамен?
Тенденция налицо — ценности народовластия пользуются все меньшей популярностью у граждан России, и общество движется совсем в другую сторону.
Недавно я стал свидетелем довольно забавной и одновременно грустной сцены в одном из московских супермаркетов. Молодой человек в униформе этой торговой сети что-то авторитетно объяснял собравшимся вокруг него коллегам в таких же нарядах. Те молча, с уважением внимали явному лидеру этого сообщества, лишь иногда смущенно улыбаясь. «Демократия — это обман!», — провозглашал молодой человек с видом знатока.
Я взглянул на его слушателей — возражений с их стороны не последовало… Можно было бы, конечно, просто посмеяться над невежеством новоявленного вождя и спросить его, например, где он увидел у нас демократию? Или, еще лучше — задать вопрос, какое отношение демократия, как форма организации политической власти, имеет к социально-трудовым проблемам, с которыми, судя по всему, сталкиваются работники этого супермаркета и которые, вероятно, толкают их в объятия подобных «мессий»…
Времени вступать в идеологическую дискуссию у меня не было, и я поспешил по своим делам. Однако осадок, как говориться, остался.
Конечно, можно было бы рассматривать подобный случай как единичный, но атмосфера, складывающаяся сейчас в нашем обществе, таких надежд не оставляет. К сожалению, описанный случай — как раз достаточно типичный, демонстрирующий тенденцию снижения среди россиян ценности демократии. Вероятнее всего подобные лжепророки, получающие тем большее влияние и авторитет, чем хуже социально-экономическая ситуация в стране, чем меньше что-то зависит от рядовых граждан на производстве и по месту жительства; опирающиеся к тому же на мнение соответствующих телеэкспертов, внушающих российским зрителям уж точно не демократические ценности, будут появляться в нашем обществе то здесь, то там с достаточной регулярностью.
Существующая социология в этом смысле не дает утешительных прогнозов. Так, например, согласно одному из последних исследований политических и ценностных установок россиян, лишь 44% россиян считают себя людьми демократических убеждений. Фактически можно констатировать, что люди определенно демократических взглядов в стране, как минимум, уже несколько лет составляют меньшинство.
Зато количество тех, кто не разделяет демократические убеждения в нашем обществе неуклонно растет, в том числе, за счет тех, кто ранее затруднялся сформулировать свою позицию по этому вопросу. Как говорится, тенденция налицо, что говорит о большей, чем прежде, поляризации общества.
Однако самое интересное это партийная принадлежность респондентов тех, кто сам себя называет левым и социалистом. Встречаются данные, что в «Единой России» таковых чуть ли не каждый десятый. Впрочем то, что правящая партия, как пылесос, втягивает в себя людей всех политических взглядов и оттенков, конечно, не удивляет. Можно иметь какие угодно взгляды, но секрет успешного партийного карьериста известен: не выпячивать их и всегда соглашаться с начальством.
Более удивительно (впрочем, только на первый взгляд) кажется то, что среди членов КПРФ число сторонников левых идей на самом деле меньше половины. Тут в пору задаться вопросом, а каких же тогда взглядов придерживается большинство членов этой «главной оппозиционной силы» страны.
Но если не левых, то каких? Здесь на память приходит анекдот про мужчину, который приходит в роддом и интересуется у доктора, кто у него родился. «Мальчик?», — спрашивает он. «Нет», — отвечает врач. «А кто?», — недоумевает мужчина…
Так вот не будем уподобляться этому «интеллектуалу». Констатируем и ранее известный нам факт — КПРФ не является не левой, ни социалистической партией. Коммунистической, естественно, тоже не является, поскольку коммунизм это безгосударственное общество, а наши коммунисты без государства жизни не видят. Кроме того, согласно марксизму-ленинизму, которым по привычке еще иногда клянутся партийные босы КПРФ, социализм — первая стадия коммунизма, а стало быть, коммунистам по штату положено быть и социалистами. Но, как видим, не срастается это у них…
Но вернемся к тому, с чего начали — к демократии. Если люди отвергают демократию, то что они принимают вместо нее? Это так же очевидно, как и предполагаемый ответ мужчине из упомянутого выше анекдота: если не мальчик, то девочка — без вариантов. Если мы отвергаем демократию, то принимаем ее противоположность — автократию и диктатуру. Да что там «принимаем», уже давно приняли. Другое дело, если так, то стоит ли тогда жаловаться на ущемление избирательных и прочих прав и свобод?
Открытым остается вопрос о том, готово ли то относительное меньшинство сторонников демократии, которое сумело сохраниться в нынешних условиях, бороться за свои ценности и дальше, чтобы когда-нибудь в перспективе стать большинством.
Демократия в отношениях это как
Демократия — это не только политический режим, но и способ организации взаимодействия между людьми. В человеческих отношениях всегда есть место власти, и демократия — ответ на вопрос, как устроить отношения так, чтобы власть увеличивала нашу свободу и равенство возможностей. О вызовах, которые стоят сегодня перед демократией, принципах демократической организации, преимуществах и ограничениях различных ее инструментов и процессе принятия коллективных решениях узнают участники студенческой онлайн-школу InLiberty «Доброе правление».
DOXA поговорила с куратором школы, социологом Григорием Юдиным о том, как избежать власти экспертов, какое значение имеют выборы для Владимира Путина и в чем противоречие демократии и современного капитализма.
Этот материал выполнен в рамках совместного проекта DOXA и InLiberty.
Демократия — это коллективное самоуправление. Это самое простое определение, которое отражает смысл демократии от первых форм в Афинах и до современных инновационных экспериментов. По сути, с тех времен и по настоящий день мыслители и исследователи демократии пытаются понять, что именно означают «коллективность» и «самоуправление».
Существует много взглядов на демократию. За каждым из них стоит своя теория, предполагающая определенные институты, образ жизни и мировоззрение. Поэтому демократия — не вопрос хрестоматийного определения, которое можно вытащить из учебника и начать применять. О демократии нужно говорить скорее во множественном числе.
Поскольку взглядов на демократию много, они могут серьезно расходиться в понимании того, что является ее составной частью, а что — нет. Зачастую, говоря о демократии в повседневном смысле, мы имеем в виду наличие свободных и честных выборов. Этот подход, предложенный Йозефом Шумпетером (i), принято называть теорией «минимальной демократии».
Такой взгляд на демократию имеет право на существование, но он противоречит ее исходному пониманию. Аристотель, например, прямым текстом говорил, что выборы характерны для олигархий, а для демократий свойственно замещение управляющих позиций путем жребия. Если в государстве правят элиты, а роль масс сводится к тому, поддерживать их или нет, то это в буквальном смысле олигархия. Этот пример показывает, что в зависимости от того, какой взгляд на демократию мы избираем, мы будем по-разному оценивать одни и те же общества и институты.
Сейчас мы привыкли подразумевать под демократией все хорошее, но далеко не все принципы, которые мы привыкли уважать и считать демократическими, относятся к демократии. Например, верховенство права, с одной стороны, действительно содержит демократический принцип: для древних греков было важно жить по закону. Но при этом для них было важно, чтобы этот закон они приняли сами, то есть занимались самоуправлением.
Идея о том, что хорошее управление заключается в строгом выполнении закона, вовсе не демократическая. В условиях монархии вполне может быть ситуация, когда закон прописан очень тщательно. Но если авторитарный лидер сам принимает закон и заставляет всех жить по нему — такой режим нельзя считать подлинно демократическим. То же самое можно сказать и о других привычных для нас понятиях. Права человека, свобода слова — это важные вещи, но они не являются обязательной частью демократии.
В наше время демократию очень часто приравнивают к либеральной демократии. Мы привыкли обращаться к этому понятию и перестали задумываться, есть ли разница между демократией как таковой и либеральной демократией. Но это — два разных принципа. Многие современные политические дизайны относятся скорее к либерализму, чем к демократии. В частности, идея правового государства, главенства выборов, свободы слова — это либеральные идеи, а не демократические. Последние годы дают нам хороший урок: либерализм и демократия начали конфликтовать, и мы все чаще стали слышать о нелиберальных демократиях — например, сформировавшихся режимах в Венгрии и Польше.
Либеральная демократия — синтез либеральных и демократических принципов, возникший в 19 веке. У него есть несколько важных элементов, некоторые из которых проблематичны для демократии как таковой. Например, принцип представительного правления не является исконно демократическим, так как он означает, что люди фактически не занимаются самоуправлением. Тем не менее эта идея укрепилась в 19−20 веках за счет расширения избирательного права: мы не просто определяем представителей, но и все вместе голосуем за них. Зачастую в современных либеральных демократиях принято почитать выборы как сакральный институт: например, в США в 2020 году обе партии утверждали, что их задача состоит в том, чтобы защитить эту демократическую святыню. Между тем, сам этот институт базируется на убеждении, что раз в четыре года народ появляется на участках, чтобы выразить свое одобрение лидеру одной из двух партий — а все оставшееся время он в правлении участия не принимает.
Вторая идея — конституционализм. Она имеет свое начало в подходе, что политическая жизнь должна развиваться в рамках определенной правовой системы. В самой этой концепции нет прямого конфликта с демократией — она тоже предполагает жизнь по закону, однако трудности возникают, когда речь заходит о предельных случаях. Возникают вопросы, кто, как и когда может менять конституцию, какие изменения можно вносить без участия народа; в этом месте демократии и конституционализм начинают расходиться. Для демократии важна идея народного суверенитета: последнее решение всегда должен принимать народ. Но что значит всегда? Любые ли изменения в конституцию нужно проводить через народ? А что значит «проводить через народ»? Простое голосование народа — его достаточно или нет?
Еще одна важная часть либеральной доктрины — идея прав человека. В ракурсе пандемии мы видим очевидный конфликт между принципами прав отдельного человека и прав коллектива. С одной стороны, есть базовое право человека на жизнь и здоровье, а с другой стороны есть коллективное право проводить политические акции. Иногда действительно можно сказать «сейчас не время» для массовых политических мероприятий. Но в современной ситуации «не время» растягивается на годы. И если мы в течение нескольких лет не можем пользоваться своими демократическими правами и совершать коллективное действие, то это уже не демократия.
Теория демократизации за авторством Самуэля Хантингтона (i) была очень влиятельной в конце 20 — начале 21 вв. и создала много препятствий для нашего современного понимания устройства демократии. В ее основе лежит довольно узкая доктрина модернизации, которая подразумевает, что есть какая-то конечная цель, к которой движутся все государства, и эта цель — либеральная демократия. Совершенно непонятно, откуда взялось представление о либеральной демократии как идеале политического устройства и венце политической эволюции.
Это доктрина создала очень много путаницы. Например, из-за нее мы привыкли смотреть на автократические режимы как на «недодемократии»: ведь если все движутся к либеральной демократии, то авторитарные страны неизбежно рано или поздно станут более-менее как США. А что, если в них нет никакого встроенного движения в американском направлении? Что, если в американской политической системе появится сильный лидер, который сумеет подмять ее под себя? Или, например, эти страны вообще начнут эволюционировать в каком-то ином направлении, а не только по колее между двумя точками, демократией и авторитаризмом?
Из-за этого догматического подхода мы не очень хорошо понимаем ответ на более важные вопросы: какое место в современном мире играет народ, каким образом он проявляет себя в политической жизни и каким образом производится легитимность, основанная на народе. Это собственные вопросы теории демократии.
Отказ от ходульных классификаций вроде «хорошие демократии, плохие авторитарные режимы» позволяет понять, что институт, считающийся наиболее демократическим из всех — выборы — без проблем сочетается с авторитарным правлением.
В середине 19 века появилась идея, что наиболее устойчивой формой правления является плебисцитарная монархия — своеобразный синтез демократических и монархических принципов, который предполагает правление монарха, основанное на широком или даже всеобщем избирательном праве. Наполеон III называл это «монархией, которая опирается на массы». Если мы посмотрим на современный кризис демократий с этой перспективы, то он перестанет для нас выглядеть просто как откат демократий к авторитаризму.
Современный мир проходит через кризис репрезентации. Важная связка либерализма и демократии заключалась в том, что люди не правят напрямую, но есть представители, которых они регулярно избирают и которые управляют за них. Однако сейчас гражданам сложно объяснить, что эти представители действуют в их интересах — зачастую они выглядят как люди из другого мира, совершенно оторвавшиеся от своих избирателей. В этих условиях людям становится более понятна фигура сильного харизматического лидера, которого они поддерживают на выборах и который должен решить их проблемы. Кто-то называет это движением от демократии к авторитаризму, но если мы посмотрим на это с позиций теории плебисцитаризма, то увидим, что никакого особенного движения к авторитаризму здесь нет: массам изначально предназначалась пассивная роль, и теперь они предсказуемо захотели сильного лидера.
Обычно такие сильные лидеры приходят к власти с лозунгами диктатуры закона. Никто не обращает внимание на слово диктатура в этом контексте. Раз закон это что-то хорошее, то можно потерпеть и его диктатуру.
Впрочем, есть и другая тенденция, связанная с усилением демократического элемента. Разрушаются традиционные институты представительной демократии, такие как политические партии. На первый план выходят демократические движения. Политика становится все менее стабильной и предсказуемой, движения накатывают внезапными волнами. Это создает плацдарм для другого характерного феномена современной демократии — для популизма. Популисты пытаются оживить народ, лишенный представительства, вернуть его в политику, и за счет этого могут добиваться электоральных успехов.
Минимальная концепция демократии иногда оправдывает тем, что она позволяет избежать гражданской войны. Адам Пшеворский (i) предложил концепцию «бумажных камней». Под ними он подразумевает бюллетени, с помощью которых люди выясняют отношения. Но тут важно понять, кто эти люди. Ведь с помощью выборов отношения выясняют в первую очередь элиты, а остальные остаются просто зрителями этого спектакля.
Важнейший принцип демократии — это сочетание свободы и равенства. Никто из нас не хочет быть человеком второго сорта, всем важно на самом базовом уровне иметь с другими равный статус, быть одинаково свободными. Чувство равенства, среди прочего, помогает поддерживать и гражданский мир. Однако под гражданским миром не нужно понимать идиллию. Один из элементов демократии — умение организовывать внутри себя конфликт. Еще Макиавелли обращал внимание на то, что конфликт полезен для республики: ведь если все время давить конфликт и не давать ему выплеснуться, через некоторое время он достигает такого масштаба, что справиться с ним становится сложно. А в отсутствие конкуренции разных точек зрения останавливается и развитие.
Особенность демократии именно в том, что конфликт принимает организованную форму: в лучшем случае он происходит через обсуждение, в худшем — через противостояние. Но конфликт редко доходит до вооруженного столкновения, потому что ему вовремя дают выплеснуться в мирной форме.
В Афинах действовал «закон Солона», который предписывал каждому гражданину в случае возникновения в городе конфликта не сторониться его, а наоборот, участвовать в нем. Это важно, потому что самые чудовищные общественные расколы происходят именно в условиях гражданского безразличия. Когда все вовлечены в общее дело, становится намного легче найти общий язык.
Демократия совместима с экономическим ростом. Если люди хотят быть свободными и равными, это не значит, что им нужно отказаться от роста и быть нищими. Исторически демократии неплохо это показывали.
Но это не значит, что демократия или даже либеральная демократия обязательно несет с собой экономическое процветание. Эта догма глубоко укоренилась в конце прошлого века, но реальность лечит нас от этой странной иллюзии: достаточно посмотреть на то, какие страны показывают самые быстрые темпы экономического роста.
Один из ключевых вопросов для современной теории демократии — это вопрос о том, в какой степени демократия совместима с капитализмом. Хотя сегодня нам трудно представить себе преодоление капитализма, все же достаточно очевидно, что для поддержания и укрепления демократии наиболее радикальные проявления капитализма необходимо ограничивать. Так, радикальное экономическое неравенство, которым чреват современный капитализм, неизбежно приводит к захвату власти богатыми элитами, а значит, уничтожает политическое равенство и начинает бороться с демократией.
Разделение властей — также не демократическая, а либеральная идея. Она исходит из того, что должен быть баланс между разными общественными силами, которые изначально тянут в разные стороны. И единственное, что может сдержать радикальный конфликт — равновесие между ними.
Но работает ли это? В современном мире исполнительная власть становится сильнее и подчиняет себе законодательную и судебную. Становится понятно, что это не очень хорошая страховка, и при формальном сохранении разделения властей происходит нарушение баланса, которого как раз и старались не допустить.
У демократов другой взгляд на эту проблему. Для них первостепенное значение имеет именно общее дело (это роднит их с республиканцами). Они считают, что осознание причастности к общему делу и общей земле дает гарантии как от расколов, так и от концентрации власти. Это эффективнее, чем разделение властей в современном его понимании.
Сама идея не допускать концентрацию власти вполне демократическая и нашла воплощение еще в Афинах: там тоже разные органы власти делили между собой полномочия. Но отличие от современной концепции заключается в том, что эти органы не стремились друг с другом конкурировать. Их работа скорее предполагала органическое сотрудничество.
Однако все же это монархия, которая опирается на массы. Она проводит голосования и получает «аккламацию» — громкое публичное одобрение решений, принятых правителем. Значит ли это, что народ действительно поддерживает такой режим? На плебисцитарных выборах узнать это нельзя, поскольку вопрос на них стоит не в том, какой кандидат больше нравится избирателю, а в том, готовы ли участники выразить поддержку автократу.
С одной стороны, если воспринимать демократию как простое сложение голосов, то плебисциты можно считать выражением воли народа. Однако в последнее время такой подход вызывает недовольство.
Основной аргумент против электоральной демократии заключается в том, что не разбирающийся в какой-либо общественной проблеме человек может проголосовать и повлиять на жизни огромного количества людей — поэтому появляются другие понимания демократии: например, более популярной становится идея демократии по жребию.
В последние годы количество экспериментов с выбором представителей по жребию быстро растет. Уже даже очень серьезные решения начинают приниматься с использованием этой процедуры. Например, ирландскому референдуму по абортам предшествовали совещательные ассамблеи, члены которых отбирались по жребию. Они сформулировали проект, который потом был вынесен для утверждения на референдум. В одном из регионов Бельгии одна из палат парламента уже избирается по жребию.
Проект исландской конституции тоже был написан набранными по жребию гражданами. Она в итоге не была принята, однако сам пример такого подхода к созданию конституции показателен. Здесь обнаруживается конфликт между стандартной представительной системой и более инновационными инструментами.
Ситуация, когда граждане не просто голосуют, но и сами участвуют в обсуждении и выработке решений, кардинально отличается от существующей электоральной системы.
При этом плебисцитарная демократия все равно сохраняет большую привлекательность, а технологии ее осуществления очень быстро развиваются. И Россия сейчас стал мировым лидером по их внедрению — достаточно посмотреть на масштабы распространения электронного голосования.
Иными словами, мы находимся в фазе интересного исторического экспериментирования, вызванного кризисом либеральной демократии. Кто победит в этой битве подходов к демократии, нам только предстоит увидеть.
Аристотель говорил, что экспертом в том, хорош ли башмак, является не сапожник, а тот, кто носит башмак. Разделение граждан на экспертов и не экспертов опасно, потому что нам всем жить в мире, в котором принимаются политические решения. С этой точки зрения, мы все эксперты.
При этом, разумеется, есть граждане, которые разбираются в тех или иных вопросах лучше. Поэтому на делиберативных ассамблеях всегда важна функция экспертов. Они представляют участникам разные точки зрения, рассказывают о плюсах и минусах каждой из них, отвечают на вопросы участников и даже могут в некоторых ситуациях лоббировать те или иные решения. К этому, конечно, нужно очень аккуратно относиться.
В то же время, большой проблемой в современном мире является злоупотребление экспертностью. Властью принимать законы обладает небольшой слой образованных людей (в значительной степени это юристы и экономисты), которые предлагают всем остальным не лезть в вопросы управления, уверяя, что они сами со всем разберутся. Но оказывается, что не разбираются: в мире накопилось слишком много нерешенных проблем. Именно это вызывает у людей отчуждение от политической системы.
В условиях же делиберативных ассамблей власть экспертов ограничена. Например, Элен Ландемор в своей книге «Открытая демократия» показывает, как люди, которые участвуют в ассамблеях, могут переворачивать планы экспертов, задавая вопросы, которые даже не приходили тем в голову. Эксперты зачастую смотрят свысока на обычных людей, что вызывает еще большее недоверие к ним. Граждане не готовы простить высокомерного отношения к себе со стороны экспертов, и хотят самостоятельно решать важные для себя вопросы.
Демократия — это не просто тип политического режима, а мировоззрение и способ взаимоотношения между людьми. Институты демократии позволяют сформировать способ отношения к другим. Например, вопрос, должны ли мы сами составлять правила, по которым живем, принципиален не только для городов или государств, но и для отдельных организаций и сообществ. Мы сталкиваемся с ним на работе, в семье, в общении с друзьями или в туристическом походе.
Готовы ли мы жить по законам, которые принимались не нами? Это важно и в повседневной жизни. Как принимать решения, правила? Кто должен их создавать? Нужны ли постоянные органы или роли в групповом взаимодействии? В чем должны быть их функции? Как сделать так, чтобы они не оторвались от всего остального коллектива? Как относиться к конфликтам, нужно ли их бояться? Как сделать, чтобы они не перешли в разрушительную форму? Это трудные вопросы, с которыми мы сталкиваемся каждый день вне всяких разговоров о политических режимах. Поэтому речь пойдет о технологиях демократии как технологиях совместной жизни.
| Чем ценна демократия | |
|---|---|