институтка в кружевах что значит
Словари
1. Воспитанница института [институт I 3.] (в Российском государстве до 1917 г.).
Восторженная и наивная девушка, отличающаяся поведением и восприятием жизни, характерными для воспитанницы такого учебного заведения.
ИНСТИТУ́ТКА, институтки, жен. Воспитанница женского института (дорев.).
|| О наивно-восторженной, неопытной девушке (разг. устар.).
Воспитанница женского института.
Мать его была дворянка, из институток. Тургенев, Дым.
[Анна Сергеевна] еще так недавно была институткой. Чехов, Дама с собачкой.
О человеке с чертами поведения и характером воспитанницы подобного заведения (восторженном, наивном, неопытном и т. п.).
[Товарищи] и без того прозвали меня институткой: я никак не мог заставить себя курить табак. Тургенев, Несчастная.
— Ты, я вижу, Вера, такая же институтка, как была. Чехов, Заблудшие.
Институтка, и, ж. Воспитанница привилегированного закрытого учебного заведения.
► Дамы ухватились за руки, поцеловались и вскрикнули, как вскрикивают институтки, встретившиеся вскоре после выпуска, когда маменьки еще не успели объяснить им, что отец у одной беднее и ниже чином, нежели у другой. // Гоголь. Мертвые души //; Он [Гуров] вспомнил, что она [Анна Сергеевна] еще не так давно была институткой. // Чехов. Дама с собачкой //
Ср. Евгения Емельяновна совсем обезумела. Она влюбилась, как институтка, и, захоти Крысинский взять у нее все, она бы ни на минуту не задумалась отдать ему все свои богатства.
А.А. Соколов. Тайна. 33.
Ср. Мы обе с тобой давно перестали быть институтками.
К.М. Станюкович. Омут. 14.
Лесков. Русский демократ. 6.
Ср. Так много в вас застенчивости, какой-то запуганности. и еще чего-то, как бы выразиться, чего-то институтского.
Н. Макаров. Воспоминания. 4, 1.
Ср. Дамы ухватились за руки, поцеловались и вскрикнули как институтки вскоре после выпуска, когда маменьки еще не успели объяснить им, что отец у одной беднее и ниже чином, нежели у другой.
Гоголь. Мертвые души. 1, 9.
институ́тка, институ́тки, институ́ток, институ́тке, институ́ткам, институ́тку, институ́ткой, институ́ткою, институ́тками, институ́тках
сущ., кол-во синонимов: 2
институтка
Полезное
Смотреть что такое «институтка» в других словарях:
Институтка — (иноск.) неопытная, наивная, съ свѣтомъ не знакомая дѣвушка. Ср. Евгенія Емельяновна совсѣмъ обезумѣла. Она влюбилась, какъ институтка, и, захоти Крысинскій взять у нея все, она бы ни на минуту не задумалась отдать ему всѣ свои богатства. А. А.… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)
институтка — См … Словарь синонимов
ИНСТИТУТКА — воспитанница закрытого жен. учебн. заведения (института). Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Павленков Ф., 1907. ИНСТИТУТКА от институт. Воспитанница женского института. Объяснение 25000 иностранных слов, вошедших в… … Словарь иностранных слов русского языка
ИНСТИТУТКА — ИНСТИТУТКА, институтки, жен. Воспитанница женского института (дорев.). || О наивно восторженной, неопытной девушке (разг. устар.). Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова
ИНСТИТУТКА — ИНСТИТУТКА, и, жен. (устар.). Воспитанница, ученица института (в 3 знач.). Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова
институтка — (иноск.) неопытная, наивная, с светом не знакомая девушка Ср. Евгения Емельяновна совсем обезумела. Она влюбилась, как институтка, и, захоти Крысинский взять у нее все, она бы ни на минуту не задумалась отдать ему все свои богатства. А.А. Соколов … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
Институтка — ж. 1. Воспитанница института [институт I 3.] (в Российском государстве до 1917 г.). 2. перен. разг. Восторженная и наивная девушка, отличающаяся поведением и восприятием жизни, характерными для воспитанницы такого учебного заведения. Толковый… … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
институтка — институтка, институтки, институтки, институток, институтке, институткам, институтку, институток, институткой, институткою, институтками, институтке, институтках (Источник: «Полная акцентуированная парадигма по А. А. Зализняку») … Формы слов
институтка — инстит утка, и, род. п. мн. ч. ток … Русский орфографический словарь
институтка — (1 ж); мн. институ/тки, Р. институ/ток … Орфографический словарь русского языка
Институтки: правда страшнее вымысла
Любой образованный человек слышал или читал про воспитанниц институтов благородных девиц. Наверняка есть и такие, чьи бабушки или прабабушки воспитывались в подобных пансионах до революции. В нашем сознании давно сложился устойчивый образ институтки. В основном из беллетристики нам известно, что это бледные субтильные барышни, которые мило щебечут по-французски, музицируют на фортепьянах и хорошо танцуют мазурку и вальс. В начале 20 века слово «институтка» служило синонимом для обозначения слабонервного человека. Однако немногие знают, кто такие «парфетки» или «мовешки», какую «дурь» глотали институтки, или, что популярное в гей-сообществе слово «противный» — родилось в среде институток!
Страсть создать «нового человека» во всех смыслах владела не только умами иудейских пророков и советских лидеров. Эта богоподобная идея развратила сознание самых замшелых материалистов и позитивистов еще во второй половине XIX столетия. Потомки приматов вообще отличаются желанием создавать себе подобных. Наверное, им кажется, что таким образом они становятся похожими на Демиурга — Отца-Создателя. Функции Господа брали на себя и венценосные особы, и священнослужители, а в Новое время этим активно стали заниматься учебные заведения. 5 мая 1764 г. Екатерина II подписала указ об учреждении Воспитательного общества благородных девиц. В полном согласии с идеалами века Просвещения, новое учебное заведение должно было выпустить из своих стен «новую породу» светских женщин, которые в том же духе воспитают своих детей.
Главной целью было «образование сердца и характера», о чем свидетельствует название первого в России учебного заведения подобного типа — «Воспитательное общество благородных девиц». Его основатели надеялись своей работой добиться смягчения нравов и одухотворения светского общества. Историки женского образования в России считают, что воспитание в таких заведениях было качественнее, нежели в частных домах и пансионах, а воспитанницы, несмотря на аристократический дух заведения, выходили из него более человечными и более развитыми. Но, как и у любого начинания, была у института благородных девиц своя теневая сторона.
Эти, по выражению Александра Бенуа, «казенные затворницы» делились на «парфеток» или «парфетниц» (от французского слова parfaite — «совершенная») и «мовешек» (mauvaise — «дурная»). Первые, покладистые и безропотные, отличались беспрекословным повиновением правилам и обычаям институтской жизни, наставлениям классных дам. А шалуньи и строптивицы — на институтском арго «мовешки» — всячески нарушали порядок и благонравие учебного заведения. За нарушением непременно следовало наказание. Окрики и брань и в те времена были типичным метод институтской педагогики. Однако до рукоприкладства, тем паче до розог, дело не доходило. Подобное практиковалось в женских институтах при жене Павла I Марии Феодоровне, о чем почувствуется в романе Елизаветы Кондрашовой «Дети Солнцевых», в котором есть эпизод сечения розгами институтки.
Зато к числу самых распространенных наказаний относилось публичное унижение юного существа. С нарушительницы снимали передник или заменяли его особым — тиковым. Надевали «постыдный капот», переводили за черный стол в столовой, за которым обедали стоя. Могли запросто оставить неподвижно стоять посреди столовой в течение время обеда. Кстати, очень жестокое наказание, учитывая (кроме страданий от публичного позора) то, что институтки постоянно недоедали и сильно мерзли. Температура в классах, в спальнях и столовых не превышала 16-и (!) градусов. Единственным видом физических упражнений в женских институтах долгое время были танцы, которые императрица Мария Феодоровна считала средством «от всех господствующих болезней».
В серии «Россия в мемуарах» недавно была издана книга, в которую входят воспоминания пяти институток конца XIX — начала XX века: Г. И. Ржевской, А. В. Стерлиговой, А. Н. Энгельгардт, Е. Н. Водовозовой и Т. Г. Морозовой. Из них можно узнать какими вечно голодными были институтки. Дополнительным источником питания для них служили гостинцы от родственников или лакомства, которые покупались при помощи обслуживающего персонала в обход правил закрытого учебного заведения. Наиболее терпеливые вынужденно голодали, другие превращались в попрошаек — «кусочниц». «Кусочками» сами институтки называли гостинцы и лакомства. Инциденты между воспитанницами случались даже из-за нижней корки хлеба, которую на арго называли «закорявочкой». Малым был не только рацион, но и его качество. Порой доходило до открытого бунта (как это случилось в Патриотическом институте) и государь император Николай Павлович самолично приезжал его усмирять.
По этой причине воспитанницы жевали всякую дрянь: печатную бумагу, глину, мел (его толкли и нюхали как табак), уголь и грифель. Лакомки крали его у неевших или отламывали углы своих грифельных досок. Иногда этот странный обычай связывали с институтской модой на «интересную бледность». Между тем, небезобидная привычка приводила не только к отравлению организма, но и к летальному исходу: одна из институток задохнулась, когда жевала грифель.
Хрупкие и малокровные, с осиной талией барышни приводили в восхищение людей1840-х годов. (Вспомните, как в наше время девочки-подкростки подражают худосочным моделям с вечными синяками под глазами). Но уже спустя два десятилетия, в 1860-х годах, русские люди видели в этих «эфирных созданиях», как писал прозаик Николай Помяловский, лишь «бледненьких, тоненьких, дохленьких барышень, с синими жилками на лбу, с прозрачной матовой кожей на лице».
Среди институток, в которых восторженные романтики, как беллетрист Бестужев-Марлинский, видели образцы «высокой простоты и детской откровенности» и противопоставляли их лицемерию светского общества, в ходу были такие казарменные пороки, как «дедовщина», не говоря уже о биче всех закрытых заведений — однополой любви. Весьма популярен в этой среде был арго и жаргонные словечки типа «кофушки» («кофульки») — воспитанницы младших классов, или «синявки» — классные дамы, получившие прозвище за цвет своих платьев, а некоторые институтки и вовсе изъяснялись на языке Людоедки Эллочки. К примеру, героиня комедии Алексея Капниста «Обращенный мизантроп, или Лебедянская ярмонка» (1794) выражалась «ни по-русски, ни по-французски», обходясь практически одними восклицаниями, междометиями и употребляя бессмысленные, но очень эмоциональные гиперболы, например «префатальной».
Как отмечают филологи, бытовая речь институток во многом идет от детского языка. Все эти уменьшительные «душечки», «амишки», «милочки» и тому подобные использовались для обращения в узком кругу, среди своих. Отсюда происходили и оксюморонные «бранные» выражения: «душечка поганая» или «бессовестная душечка».
Несмотря на определенный демократизм, в закрытых женских заведениях бытовала иерархия. Зачастую она была обусловлена социальным статусом или умственными способностями воспитанниц, но основной, конечно, являлась иерархия по красоте, которая определяла не только место институтки среди других девушек, но и их отношение к ней. Дружба с красоткой зачастую переходила в сервильные отношения. Дурнушка прислуживала красавице, обувала ее, причесывала. Фанатки, или, как их тогда именовали — «адоратрисы» («обожательницы») — выкалывали булавкой или вырезали ножичком на своей руке инициалы «божества» или ее вензель, выпивали бутылку уксуса или съедали кусок мыла, ночью пробирались тайком в церковь, чтобы там молиться за своего кумира.
Обожать можно было только тех, кто стоял выше на социальной лестнице. Младшие воспитанницы должны были «обожать» старших, институтского священника, классных дам, учителей. Особо почитались царствующие особы. Институтки собирали и хранили остатки со стола, за которым обедал государь, выкрадывали платок, который разрезали на мелкие кусочки и распределялся между воспитанниками, носившими эти «талисманы» у себя на груди.
Тысячи русских девушек вышли из институтов благородных девиц, закрытых большевиками весной 1918 года. Одни по окончании уходили в монастырь, другие становились шантанными певичками. Были среди них революционерки-«бомбистки» и агенты охранки. Первая русская летчица Лидия Зверева (урожденная Лебедева) тоже была институткой. Однако большинство из них стали матерями и учительницами, воспитывавшими своих и чужих детей по тем же принципам, по которым когда-то воспитывали их.
Читайте самое интересное в рубрике «Культура»
Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен
Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.
Значение слова институтка
институтка в словаре кроссвордиста
институтка
Толковый словарь русского языка. Д.Н. Ушаков
институтки, ж. Воспитанница женского института (дореволюц.).
О наивно-восторженной, неопытной девушке (разг. устар.).
Толковый словарь русского языка. С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова.
-и, ж. (устар.). Воспитанница, ученица института (в 3 знач.).
Новый толково-словообразовательный словарь русского языка, Т. Ф. Ефремова.
Воспитанница института (1*3) (в Российском государстве до 1917 г.).
перен. разг. Восторженная и наивная девушка, отличающаяся поведением и восприятием жизни, характерными для воспитанницы такого учебного заведения.
Примеры употребления слова институтка в литературе.
В Николаевской разместились Совнарком, ВЦИК, ВРК и прочие советские учреждения, Александровская же, оказывается, занята старыми классными дамами Смольного института благородных девиц, бывшими воспитательницами да несколькими институтками, по той или иной причине застрявшими в институте.
Служба в полку приучила меня к дисциплине, к солдат-ской обстановке, жизнь бурлацкая да бродяжная выбро-сила из моего лексикона слова: страх, ужас, страдание, усталость, а окружающие солдаты и казаки казались мне скромными институтками сравнительно с моими прежни-ми товарищами, вроде Орлова и Ноздри, Костыги, Улана и других удалых добрых молодцев.
По своим литературным достоинствам они намного превосходили разбавленное молоко готики английской беллетристики, предлагаемой общественными библиотеками институткам и их мамашам.
Поднявшись в дортуар, институтки сбрасывали с себя не только тяжелые камлотовые платья, но и дневную муштру, казенщину, неестественность и нелепость большинства институтских правил и неписаных законов.
На станции меня ждала наша соседка по хуторам, бывшая институтка, взявшая на себя обязанность отвезти меня в тот самый институт, в котором она когда-то воспитывалась.
Весной у меня обычно болит жопа, ой, простите, я хотела сказать спинной хрэбэт, но теперь я чувствую себя как институтка после экзамена.
Чинно выстроились институтки и сошли попарно в столовую, помещавшуюся в нижнем этаже.
Дежурная ученица из институток старших классов прочла молитву перед обедом, и все институтки сели за столы по 10 человек за каждый.
Опять та же дежурная старшая прочла молитву, и институтки выстроились парами, чтобы подняться в классы.
В конце аллеи появились две институтки в возрасте от 16 до 18 лет каждая.
Источник: библиотека Максима Мошкова
Транслитерация: institutka
Задом наперед читается как: актутитсни
Институтка состоит из 10 букв
Институтка в кружевах что значит
Институтка. Любовь благородной девицы
© Лесовикова Е. Э., 2021
© DepositРhotos.com / dariakom, обложка, 2021
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2021
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2021
Уже не в первый раз ей снился этот сон. Высокий, просвеченный солнцем лесок, песчаная дорожка, ведущая к невидимому отсюда тракту. Шумит ветер, предсказывая скорый закат. По дорожке едет бричка, но кто ею правит, неясно… Вот слева показалась поляна – она так обрадовалась возможности прогуляться, размять занемевшие ноги…
– Таки не торопись, красавица, – голос неведомого спутника был полон яда, – не торопись, не поляна это, пески зыбучие. Не будет тебе спасения, коли решишь ты прогуляться по полянке этой зеленой…
Голос утих, заглушенный то ли ее страхом, то ли ветром, расшумевшимся не на шутку. Но страх остался. Страх не за себя – за того самого, единственного, кто, похитив ее сердце, вдруг исчез из жизни. Она отчетливо помнила, что обещал вернуться во что бы то ни стало, только не могла вспомнить, когда же.
– Господи, – прошептала она, – сделай так, чтобы он вернулся невредимым.
И сон этот видела она не в первый раз, и не в первый раз молила, но вот того, о ком была ее молитва, никогда не видела, даже во сне. Лишь помнила, что без него ей и жизни нет.
– Журавская, дружочек, проснись…
Она в ответ лишь застонала. Сон не отпускал, держал липкими лапами, уволакивал в пучину.
– Лиза! Лиза, проснись!
Тамара Накашидзе неласково трясла Лизу за плечо. Наконец та открыла глаза.
– Ты стонала. Так стонала…
Девушка села на постели и прижала ладони к вискам – голова болела, сердце колотилось, круги перед глазами медленно гасли.
– Опять тот же сон, опять…
– Бедняжка… – подруга погладила Лизу по плечу.
Серое утро властно входило в свои права, освобождая Лизу от кошмара. Вот в дальнем конце коридора зазвучали шаги и пронзительный голос наставницы второго класса разогнал сонную тишину:
– Медам, доброе утро! Пора вставать!
– Ну почему у синявок такие противные голоса? – Тамара поморщилась.
Конечно, противные голоса были вовсе не у всех синявок. Второму классу не повезло больше, чем всем остальным: мадам Орловская некогда мечтала об оперной карьере и ее колоратурное сопрано немало досаждало всему институту.
Классной же дамой у выпускниц была мадам Рощина – умная и весьма терпеливая особа, не так давно окончившая Смольный институт, вышедшая замуж и вместе с мужем переехавшая сюда, в теплую и гостеприимную Одессу. Однако и ее голос, мягкий и спокойный, по утрам казался пронзительным, как паровозный гудок. И таким же безжалостным.
– Странно, что мадам Орловская уже пришла.
– Что ж тут странного?
– Милочка, она же приходит в дортуары самой последней из классных наставниц. А вот наша мадам что-то запаздывает…
Девушки стали неохотно покидать постели. Какими бы узкими ни были кровати, какими бы тонкими ни были подушки, но это все же казалось неким подобием уютного гнездышка, где можно до утра спрятаться от муштры, строгого распорядка и придирчивых взглядов классных наставниц. Хотя вот насчет придирчивых взглядов…
Лиза усмехнулась: это было не о мадам Рощиной. Та, вне всякого сомнения, видела все, что вытворяли ее воспитанницы, – видела, понимала и всегда стояла за девочек горой. Да и понятно – Настенька Энгельгардт, а ныне мадам Рощина, как уже говорилось, окончила Смольный институт не больше десяти лет назад. Должно быть, те годы были еще вполне живы в ее памяти, как были живы и желания, которые обуревали ее и ее подруг в годы учебы, особенно в выпускном классе. А уж о том, как Настенька влюбилась в капитана Рощина, как трижды сбегáла к нему, как оканчивала институт под опекой самой императрицы, – о, об этом до сих пор девушки перешептывались в умывальнях. Время пошло на пользу милой Настеньке, она стала менее дерзкой и резкой, научилась идти на компромисс, но осталась дамой решительной и не медлящей ни секунды в тех случаях, когда дело считала правым.
«Господи, да нам молиться надо на нее, а не синявкой обзывать, – покаянно подумала Лиза. – Сколько раз она выгораживала нас, сколько раз защищала! Сколько раз вместе с нами выслушивала нотации госпожи начальницы. И при этом считает нас отличными ученицами, не раз говорила, что лучших выпускниц у нее еще никогда не было… Забавно, но то же самое уже дважды повторила сама госпожа Чикуанова, а ее слово ох как много стоит! Не зря же она сан-фасон вхожа в Опекунский совет и даже, сказывают, не раз была принята императрицей Марией Федоровной… Говорят, наша Maman[1] неоднократно обсуждала с ней насущные потребности института, хотя ах как далека наша теплая Одесса от столицы, а у Опекунского совета никогда отказа не знала. А мы их все синявками обзываем да прозвища нелепые даем…»
– Что поделать, – пожала плечами Тамара, – дети жестоки.
– Я что, вслух рассуждала?
– Ну и ладно, бог с ним. Однако, Накашидзе, мы-то уже не дети. Семнадцать – это тот возраст, когда хоть крохи разума, но должны все же появляться в головах.
– Ты права, душенька. Крохи разума, как верно сказано. Но давай уже будем умываться. А не то и всех сил мадам Рощиной не хватит, чтобы нас от наказания спасти.
– Ты права, душенька. – Лиза встала.
В дортуаре было привычно свежо, но за долгие восемь лет девушки уже привыкли и к ощутимым сырости и холоду зимой, и к не менее ощутимой жаре летом. Тамара набросила на плечи накидку, которая в институте заменяла и халат, и шлафрок. Удивительный, непередаваемо унылый цвет ткани, серо-сиреневый, навевал мысли о бесконечных днях сырой бесснежной зимы, однако та же мадам Рощина смогла убедить начальницу, и девушкам было дозволено не только сделать накидки подлиннее, но и украсить их вязаными цветами и лентами, сообразуясь с личным вкусом каждой выпускницы. При этом, конечно, все делалось собственными руками.
Лиза завязывала ленты и вспоминала, что вот с «собственными руками» вышел некий конфуз. Преподавательница домоводства мадам Ланская была умница и рукодельница. Одно плохо – учить не умела совершенно. Она показывала только один раз, а потом все чаще сердилась и кричала, что более безруких девиц свет еще не рождал. Терпения показать второй раз, даже как вдевать нить в иглу, у нее не было, поэтому все та же мадам Рощина, которой в свое время, похоже, досталась настоящая учительница в нелегком ремесле домоводства, показывала по сто раз самое простое, не утомляясь, не скандаля и, о счастье, весьма доходчиво. Но и после этого далеко не все ученицы выпускного класса могли похвастать умением просто пуговицу пришить или пелеринку разгладить.
До отрадного дня, когда в печах загудит веселый огонь и станет хоть чуть теплее, оставалось еще долгих две недели – строгая Maman педантично следила за тем, чтобы впервые печи топились только после Дмитрия, сиречь после Дня памяти святого Дмитрия Солунского. В Санкт-Петербурге, сказывали, градусник уже честно показывал минусовые температуры, Нева бралась льдом все пуще. Нынешняя начальница института во всем следовала примеру далекого Смольного, повторяя: рано еще, не следует воспитанниц баловать. Здесь, у теплого моря, конечно, морозов не было, но утра стояли сырые и стылые, протопленная печь очень была бы к месту. Упорство Maman мог преодолеть только преподаватель Закона Божьего, громогласный и рослый отец Димитрий.
– Матушка-наставница, – гудел он в бороду, – да разве ж сие по-христиански? Уж до Рождества рукой подать, а в стенах учебного заведения, словно в карцере тюремном…
Однако Maman, как ни упорствовал отец Димитрий, пока держалась стойко. Девушки с нетерпением наблюдали, как на заднем дворе служитель и новый садовник кололи дрова, как складывали их поближе к двери для прислуги. Но наколотые дрова пока оставались под навесом. Заканчивался ноябрь. И если в дортуаре было просто холодно, то в умывальной зуб на зуб не попадал, а вода, казалось, обжигала.