договор ивана 3 с крымским ханом
Союз Москвы с Крымским ханством при Иване Третьем (Великом)
Дипломатические отношения между Московским государством и Крымским ханством в правление Ивана III оставались дружескими. Первый обмен грамотами между странами произошел в 1462 году, в 1472 году было заключено соглашение о взаимной дружбе. В 1474 году между ханом Менгли Гиреем и Иваном III был заключен союзный договор. Который, впрочем, остался на бумаге, так как крымскому хану вскоре стало не до совместных действий: в ходе войны с Османской империей крымский хан потерял поддержку своих приближенных, ханство – свою независимость, а сам Менгли Гирей попал в плен и лишь в 1478 году вновь взошел на престол (теперь уже в качестве турецкого вассала). Тем не менее в 1480 году союзный договор Москвы и Крыма был заключен вновь, при этом в договоре прямо назывались враги, против которых стороны должны были действовать совместно: хан Большой Орды Ахмат и великий литовский князь. В этом же году крымцы совершили поход на Подолию, что не позволило королю Казимиру помочь Ахмату во время «стояния на Угре».
В марте 1482 года в связи с ухудшившимися отношениями с Великим княжеством Литовским к хану Менгли Гирею вновь отправилось московское посольство. Осенью 1482 года войска крымского ханства совершили опустошительный набег на литовскую Украину. Среди прочих городов был взят Киев, разорена вся южная Русь. Из своей добычи хан послал Ивану потир и дискос из ограбленного крымцами киевского Софийского собора. Опустошение земель серьезно повлияло на боеспособность Великого Литовского княжества. Это был вынужденный союз для Москвы и гибельный для русичей Литвы. Грабя Киев, войско Крыма показало себя более жестоким и беспощадным, чем войско Золотой Орды. Многие российские историки считают разгром Киева 1482 года более беспощадным и тотальным, чем Батыев разгром 1240 года. Более того, именно разгром 1482 года, сопровождавшийся последующими ударными набегами, разорил Киев так, что тот не мог подняться экономически до Богдана Хмельницкого и Алексея Михайловича. Аргумент: после Батыева погрома 1240 года последовали торговые договоры Александра Невского с Батыем, а затем с его преемником – Берки. Поэтому Киеву угрожали только мятежные войска Ногая и Мамая. Конечно, они тоже усложняли жизнь, и народ массово ушел на богатый Север, «к москалям». А вместе с народом – монахи, митрополиты, профессиональные дружинники, лучшие воеводы. Но кто-то оставался. И продолжал экономическую и культурную жизнь. А теперь и опасность гибели возросла, и бежать стало некуда: единая Великороссия стала другим государством.
Весной 1484 года объединенные войска султана Баязида II и крымского хана Менгли Гирея напали на Польшу. 23 марта 1489 года Польша подписала мирный договор, по которому Турция оставляла за собой захваченные земли в Северном Причерноморье. Крымское ханство на 300 лет стало вассалом Турции. В последующие годы русско-крымский союз снова показал свою действенность. В 1485 году уже русские войска совершили поход в ордынские земли по просьбе подвергшегося нападению ордынцев Крымского ханства. В этом году золотоордынская рать вторглась в Крым. Лишь с помощью турок и ногайских татар Менгли Гирею удалось выгнать золотоордынцев из Крыма. С севера в это время на Золотую Орду напали московские войска. В 1489 году крымские татары несколько раз вторгались на Подолию. Она была опустошена ими и в 1494 году. Татарское войско вместе с турецким разгромили Галичину и Подолию в 1498 году, захватив в плен около 100 тысяч человек. В 1499 году крымская орда вновь разграбила Подолию.
Весной 1491 года золотоордынские войска двинулись к Перекопу. На выручку своего союзника Иван III двинул в степи 6-тысячное войско. Узнав о походе московской рати, золотоордынцы ушли от Перекопа.
В 1491 году, в связи с новыми крымско-ордынскими стычками, эти походы были вновь повторены.
Русская поддержка сыграла важную роль в победе крымских войск над Большой Ордой, окончательно ставшей на польскую сторону.
Попытка Литвы в 1492 году переманить Крым на свою сторону не удалась: с 1492 года Менгли Гирей приступил к ежегодным походам на принадлежащие Литве и Польше земли. В ходе русско-литовской войны 1500–1503 годов Крым оставался союзником России. В 1500 году Менгли Гирей дважды опустошал принадлежавшие Литве земли южной Руси, доходя до Бреста. Действия союзной Литве Большой Орды были вновь нейтрализованы действиями как крымских, так и русских войск. Золотоордынский хан Шиг-Ахмет осенью 1500 годах пришел в южную Таврию и подошел к Перекопу. Прорваться в Крым ему не удалось. Он отошел к Киеву. На следующий год Шиг-Ахмет снова объявился в степях, и снова неудачно. Затем он разрушил Новгород-Северский и ряд малых городов, а затем начал кочевать между Черниговом и Киевом, уворачивая и от Москвы, и от Крыма, и от Литвы с Польшей – своих союзников, с которыми поссорился, и начал грабить.
Договор ивана 3 с крымским ханом
Дипломатические отношения между Московским государством и Крымским ханством в правление Ивана III оставались дружескими. Первый обмен грамотами между странами произошёл в 1462 году, а 1472 году было заключено соглашение о взаимной дружбе. В 1474 году между ханом Менгли-Гиреем и Иваном III был заключён союзный договор, который, впрочем, остался на бумаге, так как крымскому хану вскоре стало не до совместных действий: в ходе войны с Османской империей Крым потерял свою независимость, а сам Менгли-Гирей попал в плен, и лишь в 1478 году вновь взошёл на престол (теперь уже в качестве турецкого вассала). Тем не менее, в 1480 году союзный договор Москвы и Крыма был заключён вновь, при этом в договоре прямо назывались враги, против которых стороны должны были действовать совместно — хан Большой Орды Ахмат и великий литовский князь. В этом же году крымцы совершили поход на Подолию, что не позволило королю Казимиру помочь Ахмату во время «стояния на Угре».
В марте 1482 года в связи с ухудшившимися отношениями с Великим литовским княжеством к хану Менгли-Гирею вновь отправилось московское посольство. Осенью 1482 года войска крымского ханства совершили опустошительный набег на литовскую Украину. Среди прочих городов, был взят Киев, разорена вся южная Русь. Из своей добычи хан послал Ивану потир и дискос из ограбленного крымцами киевского Софийского собора. Опустошение земель серьёзно повлияло на боеспособность Великого литовского княжества.
В последующие годы русско-крымский союз показал свою действенность. В 1485 году уже русские войска совершили поход в ордынские земли по просьбе подвергшегося нападению ордынцев Крымского ханства. В 1491 году, в связи с новыми крымско-ордынскими стычками, эти походы были вновь повторены. Русская поддержка сыграла важную роль в победе крымских войск над Большой ордой. Попытка Литвы в 1492 году переманить Крым на свою сторону не удалась: с 1492 года Менгли-Гирей приступил к ежегодным походам на принадлежащие Литве и Польше земли. В ходе русско-литовской войны 1500—1503 годов Крым оставался союзником России. В 1500 году Менгли-Гирей дважды опустошал принадлежавшие Литве земли южной Руси, доходя до Бреста. Действия союзной Литве Большой Орды были вновь нейтрализованы действиями как крымских, так и русских войск. В 1502 году, разгромив, наконец, хана Большой орды, крымский хан совершил новый набег, опустошив часть Правобережной Украины и Польши. Однако после удачного для Московского государства окончания войны наблюдается ухудшение отношений. Во-первых, исчез общий враг — Большая Орда, против которой в немалой степени был направлен русско-крымский союз. Во-вторых, теперь Россия становится непосредственным соседом Крымского ханства, а значит, теперь набеги крымцев могли совершаться не только на литовскую, но и на российскую территорию. И, наконец, в-третьих, русско-крымские отношения ухудшились из-за казанской проблемы; дело в том, что хан Менгли-Гирей не одобрил заточение низвергнутого казанского хана Абдул-Латифа в Вологде. Тем не менее, в правление Ивана III Крымское ханство оставалось союзником Московского государства, ведя совместные войны против общих врагов — Великого княжества Литовского и Большой Орды, и лишь после смерти великого князя начинаются постоянные набеги крымцев на принадлежавшие русскому государству земли.
Политика Ивана III на Востоке
К началу правления великого князя московского Ивана III (правил в 1462-1505 гг.), и вошедшего в историю как Великий, некогда могущественная Золотая Орда распалась на множество государств-осколков, три из которых — Казанское ханство, Крымское ханство и Большая Орда — граничили с Московским государством.
В первые годы правления Ивана III его отношения с Казанским ханством выражались в набегах, предпринимавшихся с обеих сторон, но не приводивших ни к каким серьезным последствиям. Позднее в Поволжье военные дела Ивана III стали более удачны. Однако он вел многочисленные войны с Казанским ханством (1468, 1469, 1478, 1482, 1487, 1496, 1505) не для завоевания, а для подчинения его своему влиянию. Он добился того, что стал по своему усмотрению возводить на престол и свергал с него казанских правителей.
В Казани в то время стал править хан Ибрагим (1467-1479). Вельможи, которые были им недовольны, пригласили занять престол его отчима Касима, жившего на Руси. Поддерживая Касима, Иван III начал в 1467 г. войну, продолжавшуюся около двух лет. После ряда неудач, в 1469 г. ему удалось осадить Казань и принудить Ибрагима заключить мир. Однако влияние великого князя московского на Средней Волге еще не окрепло.
По смерти хана Ибрагима часть казанской знати хотела возвести на престол Мухаммада Амина (Мухаммед-Эмин), среднего сына Ибрагима, другие ратовали за его старшего сына, Али-хана (Ильхам), который и стал при помощи ногайцев следующим ханом.
Распри, начавшиеся в Казани между сыновьями Ибрагима, дали Ивану III возможность подчинить это ханство своему влиянию. В 1485 г. на Казанский престол взошел Мухаммад Амин, а в 1486 г. — вновь Али-хан. Изгнанный братом Мухаммад Амин явился к Ивану III, прося помощи. Мухаммад Амин получил в удел Каширу и оставался здесь до 1487 г., когда Иван III объявил войну Казанскому ханству. Вслед за тем войско Ивана III осадило Казань и принудило Али-хана к сдаче. Он был взят в плен и сослан в Вологду, а на его место был посажен Мухаммад Амин, фактически ставший вассалом Ивана III, который получил, таким образом, возможность влиять на дела Казанского ханства. По словам Кульпина-Губайдуллина, «хотя Казанское ханство было поставлено в вассальную зависимость от Москвы в 1487 г., после взятия Казани войсками князя Д.Д. Холмского, отношения Москвы и Казани, как сюзерена и вассала, еще окончательно не утвердились».
Казанские вельможи были недовольны зависимостью от Москвы и свободным въездом русских людей для торговли в Казань, поэтому они вошли в сговор с ногайским князем Мамуком. В 1496 г. Мухаммад Амин был свергнут казанцами, и Мамук при их помощи занял Казанский престол. Однако Мамук царствовал недолго: уже в следующем году своими бесчинствами он вынудил казанских вельмож изгнать его. Они обратились за правителем к Ивану III, прося только не присылать к ним Мухаммада Амина, а прислать на царство младшего сына Ибрагима, Абд-ал-Латыфа (Абдыл-Летиф). Иван III согласился, дав при этом обещание, что Казань всегда будет во владении рода Ибрагима.
Мухаммад Амин остался на Руси, получив в удел Каширу, Серпухов и Хотунь, где он прославился своим корыстолюбием. Однако в конце княжения Ивана III мы вновь видим его на Казанском престоле: Абд-ал-Латыф уже в 1502 г. был низложен Иваном III и сослан в Белозерск за неповиновение, а на Казань вновь был посажен Мухаммад Амин.
По смерти своего брата Али-хана, Мухаммад Амин с разрешения Ивана III женился на его вдове, жившей в плену в Вологде. Она и убедила его отложиться от Руси. В 1505 г. Мухаммад Амин отпал от Москвы и начал с ней войну нападением на Нижний Новгород. Кончина не позволила Ивану III восстановить утраченную над Казанью власть. А Мухаммад Амин правил в Казани до 1518 г.
Большая Орда после стояния на реке Угре в 1480 г., а также Астраханское, Казахское, Сибирское и Узбекское ханства и государство Ак-Коюнлу в силу своей удаленности не играли важной роли во внешней политике Ивана III. С тремя другими мусульманскими государствами — Крымским ханством, Ногайской Ордой и Османской империей — великий князь московский поддерживал мирные отношения. Крымский хан Хаджи-Гирей (правил в 1441-1466 гг.), которому также некоторое время угрожала Большая Орда, и Иван III в 1462 г. обменялись посланиями, установив, таким образом, дружеские отношения.
Иван III дважды заключал договор о дружбе и союзе и с Ногайской Ордой: в 1489 г. его контрагентом стал сибирский хан Ибрагим Ибак (правил в 1464-1495 гг.), а в 1491 г. — ногайский хан Муса ибн Ваккас (правил в 1491-1502 гг.).
С Османской империей Московское государство в 1492 г., то есть в правление султана Баязида II Адлы (правил в 1481-1512 гг.), при посредничестве Менгли-Гирея заключило договор об установлении мирных отношений и торговли, вступив фактически в дипломатические отношения с самым сильным мусульманским государством того времени.
Стояние на Угре. Как Иван III одержал победу в борьбе с Ордой
540 лет назад Русь окончательно освободилась от власти Орды. Стояние на реке Угре стало важной вехой в истории Русского государства. Русь окрепла и отказалась выплачивать дань деградировавшей и развалившейся на ханства Золотой Орде.
Стоит отметить, что, когда великий князь Иван III Васильевич разорвал ханскую грамоту, отказываясь выплачивать дань Орде, это был чисто символический жест. Русь уже давно в военно-экономическом отношении превосходила Орду, платила временами по старой традиции, которую было «некрасиво» нарушать. Русь и Орда были частями великой северной цивилизации. Но если Московская Русь после Куликова поля и набега Тохтамыша постоянно усиливалась, крепла, то Орда дряхлела и вырождалась, разваливалась. Исламизация и арабизация погубила Орду (точнее, Род прямого наследника поздней Скифии: «Тайна Русской Орды и Великой Тартарии»). Москва стала новым центром управления северной цивилизации. Некоторое время могучее и процветающее Русское государство по старой памяти платило Орде (вроде «гуманитарной помощи»), но пришло время, когда даже эту формальность перестали соблюдать. Москва уверенно занимает место главного центра Северной Евразии. При Иване Грозном две части великой и древней цивилизации (Великой Скифии – «Тартарии») снова были объединены под властью одного царя.
Распад Золотой Орды и возвышение Московской Руси
Исламизация стала главным фактором, который погубил Белую (Золотую) Орду. Часть знати и большая часть простых людей не приняла ислам, предпочитая сохранять старую веру либо уходить под власть русских князей (включая великого князя Литовского и Русского) и принимая православие. Ещё в ходе «великой замятни» XIV века начался распад Ордынской империи. Правители отдельных областей де-факто стали независимыми. В первой половине XV века независимость получили Сибирское, Узбекское, Крымское и Казанское ханства, Ногайская орда. Немного позднее возникло Астраханское ханство. Самым крупным обломком Золотой Орды была Большая Орда. Территория Большой Орды включала земли между Доном и Волгой, Нижнее Поволжье и степи Северного Кавказа. Столицей был город Сарай-Берке.
Московская Русь, наоборот, переживала период военно-политического, хозяйственного и культурного расцвета. Великий государь Иван III Васильевич (правил в 1462—1505 гг.) в целом завершил процесс объединения северо-восточных русских земель вокруг Москвы. Был заключен семейный союз с родом рязанских князей. Рязань стала союзником Москвы, прикрывая её со стороны «Дикого поля» (степи). В состав Московской Руси вошли земли Ярославского и Ростовского княжеств. В 1471 году московская армия разгромила новгородцев на берегу реки Шелони. Новгород принёс присягу великому государю. Вольный город лишился права вести самостоятельную внешнюю политику и уступил Москве значительную часть большой Двинской земли. Пролитовская боярская партия была разгромлена. Новгородская республика ещё сохранила автономию, но её конец был предрешён. В 1472 году к Московскому великому княжеству была присоединена Великая Пермь с её огромными и богатыми владениями. Владения Москвы перешагнули за Камень (Урал).
В 1475 году армия великого государя усмирила Новгород. Новгородская республика была ликвидирована. Новгородский архив и вечевой колокол увезли в Москву. Новгородскую оппозицию «зачистили». Едва замирили Новгород, как против великого князя подняли мятеж родные братья – Андрей Большой, Борис и Андрей Меньшой. Они пытались поднять против Москвы Новгород и заключить союз с Литвой. В ответ Иван III в 1478 году совершил новый поход на Новгород. В Новгороде было ликвидировано вече и институт посадника, и он был окончательно присоединён к Московской Руси.
Москва уже активно вмешивалась в дела восточных соседей. В частности, отвечала на набеги казанских татар. В 1467—1468 гг. московская рать впервые совершила поход на Казань. При этом Москва привлекала на свою сторону прорусскую партию, старалась посадить на казанский стол своего татарского царевича. В 1469 году московское войско заставило капитулировать казанского хана Ибрагима, который проводил враждебную Руси политику. Казань, по сути, стала вассалом Москвы. Ибрагим пообещал отпустить всех христианских рабов и пленных, взятых за последние 40 лет, не нападать на пограничные земли, не вступать в союзы с недругами Москвы и т. д.
Попытка хана Ахмата восстановить могущество Орды
Хан Большой Орды Ахмат (с 1460 года правил совместно со старшим братом, с 1471 по 1481 год самостоятельно) пытался восстановить могущество державы. Старался восстановить власть над богатым Хорезмом, воевал с Крымом, который был главной угрозой будущему Большой Орды. Заключил союз с польско-литовским королем Казимиром, направленный против Москвы. Ахмат пытался вернуть прежние отношения с Москвой, получать от Руси прежнюю дань. В 1460 и 1468 гг. войска Ахмата совершили набеги на Рязанскую землю.
В 1472 году Ахмат организовал большой поход на Москву. Но когда ордынцы вышли к Оке, там уже стояла московская сторожевая рать, которая заняла удобные переправы. Они были хорошо укреплены засеками и частоколами. Сам великий государь стоял с главными силами в Коломне. Прямой путь на Москву был закрыт противником, попытка прорыва могла привести к большим потерям, что в условиях противостояния с крымским ханом было самоубийством. Тогда хан повернул на запад, пытаясь найти обходной путь, и атаковал город Алексин на правобережье Оки. Двухдневное сражение завершилось падением города. Но в это время русские полки заняли броды за городом. Потери, невозможность лёгкой победы и нападение на востоке на его улус заставили Ахмата уйти. После этого великий государь Иван Васильевич ещё больше сократил размер выплат, а затем вовсе прекратил уплату дани (по другим данным, это произошло ещё раньше).
Стояние на Угре
Ситуация в начале 1480 года для московского государя была опасной. Старшему брату открыто бросили вызов Андрей Угличский и Борис Волоцкий. Они имели свои уделы, казну и дружины. Иван Васильевич просил братьев не нарушать мир, но те пока не пошли на примирение. Москве угрожала война на два фронта: против польско-литовского короля Казимира, который был в союзе с Ливонией и ханом Большой Орды. При этом в условиях внутренней смуты ливонцы собрали большую армию и напали на Псковскую землю, но взять Псков не смогли.
Большеордынский царь требовал у Москвы выплатить дань «за прошлая лета» и самого князя звал на поклон в Сарай. Иван Васильевич ответил решительным отказом. Ахмат стал готовиться к большой войне. В мае 1480 года ордынский царь напал на волость Беспуту, которая принадлежала Москве. Однако великокняжеские полки вовремя заняли позиции на Оке и вновь не позволили противнику перебраться через реку. Ахмат снова вернулся домой и, получив заверение о помощи короля Казимира IV, вновь собрал войска и в июле того же года двинулся на Москву. Если раньше Золотая Орда выставляла 60—100 тыс. всадников, то теперь Большая Орда смогла поднять только 30—40 тыс. воинов. Великий московский государь имел примерно такие же силы. Летом от лазутчиков и порубежной стражи стали доходить вести о подготовке противника к походу.
Боярская верхушка в Москве раскололась на две группы: одна («сребролюбцев богатых и брюхатых»), во главе с окольничими Иваном Ощерой и Григорием Мамоном, предлагала Ивану III спасаться бегством, другая отстаивала необходимость борьбы с врагом. Горожане требовали решительных действий. Государь принял сторону народа. Русские полки вышли на реку Оку и заняли оборону «по берегу». Брат великого князя Андрей Васильевич двинулся в Тарусу, сын Иван Иванович Молодой встал у Серпухова, сам государь – в Коломенской крепости.
Хан Ахмат, получив от своих лазутчиков сведения о том, что противник занял броды на Оке, решил обойти его с запада. Ордынцы пошли по территории Великого княжества Литовского (также русские земли) и южнее Калуги форсировали Оку. Ахмат наделся на помощь Казимира, но тот был отвлечен нападением крымцев на Подолию. Тогда хан Большой Орды решил напасть на Москву через пограничную русско-литовскую реку Угру. Возможно, что он и не планировал глубокого вторжения, надеясь «образумить» Ивана Васильевича мощной военной демонстрацией.
«Стояние» продолжалось с октября по ноябрь 1480 г. Ахмат потерял инициативу, не имел возможности для маневра конницей. Военная демонстрация эффекта не имела. Попытки переговоров ничего не дали. Иван Васильевич не сломался. К ноябрю ситуация снова осложнилась. Наступала зима, реки «встали». Прочный лёд позволял ордынской коннице форсировать реку во многих местах. Угра перестала быть серьёзной преградой для противника, а далеко растянутые русские войска стали уязвимы для массированного удара. Великий князь решил собрать в кулак разбросанные по реке полки, отвести их назад и дать врагу решительное сражение. Полки отвели к Кременцу, а затем к Боровску. Однако Ахмат не решился пойти на прорыв. Тем временем русский судовой отряд во главе с князем Василием Звенигородским спустился по Оке, затем по Волге и при поддержке крымского царевича Нур-Девлета разгромил ордынские становища и разорил столицу Большой Орды – Новый Сарай. Также возникла угроза нападения на земли Большой Орды, которые остались практически без воинов, ушедших с Ахматом, крымских татар и ногайцев. Ордынские войска страдали от болезней, нехватки провианта и фуража (русские полки снабжались из запасов великого князя). 9—11 ноября хан начал отвод войск от Угры обратно в Орду. По пути ордынцы разорили ряд городов Литвы (русских городов). Среди них был легендарный Козельск.
Великий князь Литовский не пришёл на помощь своим подданным. Великий государь Иван направил вдогон Орде конные полки во главе со своими братьями и воеводами. Русская конница преследовала врага по пятам. Ахмат не решился дать бой. Его обескровленные и павшие духом войска ушли в степь. Таким образом, ордынская власть над Русью официально закончилась. Ахмат распустил армию, которая была деморализована неудачным походом. Через год он был убит в своей ставке во время нападения ногайских мурз и тюменского хана. Положение Большой Орды было подорвано. Вскоре Крымское ханство уничтожило Большую Орду. Русь же продолжила расти, присоединяя новые земли, включая бывшие ордынские.
Московское государство вступило в регулярные дипломатические отношения с Крымским ханством в 1462 году, когда великий князь Иван III Васильевич и крымский хан Хаджи Гирей обменялись грамотами, а в 1472 году два государства подписали предварительное соглашение «в братской дружбе и любви против недругов стоять за одно». Клятвенная грамота Менгли Гирея, написанная в 1474 году, выглядела следующим образом: «Ярлык или шертная (клятвенная) грамота, данная Великому князю Иоанну Васильевичу, от крымского царя Менгли Гирея пред Российским послом боярином Никитою Беклемишевым и крестным Великого князя целованием перед крымским послом Довлетек Мурзою утвержденная в том: чтобы царю Менгли Гирею, уланам его и князьям его, быть с Российским государем в дружбе и любви; против недругов стояти заодно, земель московского государства и княжеств к оному принадлежащих невоевать, учинивших же сие без ведома его казнить, захваченных притом в плен людей отдавать без выкупа, и пограбленное возвращать все сполна, послов отправлять в Москву без пошлин и без пошлинных людей, и российскому послу иметь в Крыме прямой и беспошлинный путь». В 1480 году в Крыму был заключен русско-крымский союз, касающийся взаимоотношений союзников с Польским государством короля Казимира и Большой Ордой хана Ахмата: «А на Ахмата царя быть с нами за один: коли пойдет на меня царь Ахмат, и тобе моему брату, великому князю Ивану, царевичев твоих отпустить на Орду с уланами и с князми.
Менгли-Гирей I (1445-1515) правил в 1468-1515 гг.
Миниатюра 16 века «Султан Баязид II принимает крымского хана Менгли-Гирея» из книги «Хюнер-наме». Музей Топкапы, Стамбул.
В 1482 году войска крымского хана Менгли Гирея захватили и разрушили Киев, принадлежавший тогда Литве — сожгли замок, разграбили церкви и взяли большое количество пленных.
Весной 1484 года началась польско-турецкая война. Объединенные войска Баязида II и Менгли Гирея 14 июля 1484 года захватили важнейший порт-крепость Килию в устье Дуная, а 4 августа — Аккерман-Белгород-Днестровский в устье Днестра. Отныне Турция и Крымское ханство владели всем черноморским побережьем от устья Дуная до устья Днепра, во всех городах находились большие турецкие гарнизоны, выходцами из Крыма на новых землях была образована Буджацкая Орда. 23 марта 1489 года Польско-Литовское государство подписало мирный договор, по которому Турция оставляла за собой захваченные земли в Северном Причерноморье.
В 1489 году обменялись грамотами о дружбе и союзе Ногайская Орда хана Ибрагима Ивака и Великое княжество Московское Ивана III Васильевича.
Примерно в это время, через посредничество Менгли-Гирея, 31 августа 1492 года, был подписан договор турецким султаном Баязетом и Иваном III «Об установлении торговли и мирных отношений». Впоследствии отношения продолжались через сына султана Баязета — наместника Кефе.
Уже в 1480 году Менгли-Гирей совершил набег на польскую Подолию, и возможно из-за этого набега хан Ахмат не дождался на реке Угре войска своего польского союзника, проиграл «великое противостояние» с ратями великого князя Ивана III Васильевича, отступил в степи и был убит ханом Ногайской Орды Иваком. Московское княжество стало уже официально независимым государством. Между Крымским ханством и Московским государством образовалась громадная степная полоса, от Тулы и Рязани до берегов Каспийского, Азовского и Черного морей, незаселенная из-за постоянной угрозы набегов и получившая название — «дикое поле».
В 1485 году сын Ахмата Муртоза ворвался в Крым, был разбит, попал в плен, но был освобожден своим братом Махмутом, выигравшим сражение у Менгли Гирея. Крымский хан вместе с ногайцами и турецкой поддержкой выбил «Ахматовых детей» из Крыма, но они отошли недалеко за Перекоп и блокировали Крым с суши. Блокаду пришлось снять в связи со своевременными для Крымского ханства конными рейдами войск Московского великого князя «под Орду».
Весной 1491 года войска Большой Орды во главе с Сейид-Ахметом и Ших-Ахметом подошли к Перекопу, но из-за двух отрядов Ивана III, посланных на территорию Большой Орды, вернулись домой. Тогда же татарами недалеко от современного Херсона была построена крепость Тягинь.
В 1492 — 1497 году Менгли Гирей с войсками ежегодно совершал набеги на украинские земли. В 1497 году большой отряд татар был разгромлен войском князя Константина Острожского.
В 1500 году Ших-Ахмет, хан Большой Орды, заключил военный союз с литовским князем Александром, с шестидесятитысячным войском подошел к Перекопу, но не смог войти в Крым, возможно из-за падежа скота и необычно холодной зимы. Ших-Ахмет перезимовал под Киевом, а в 1501 году уже с двадцатитысячным войском вернулся под Перекоп, но опять не смог войти в Крым, и ушел к Белгороду, где и зазимовал. В мае 1502 года войска Крымского ханства и Ногайской Орды вышли в степи за Перекопом и в июне у устья реки Сулы наголову разгромили татар Ших-Ахмета. Большая Орда прекратила свое существование.
Крымское ханство стало полновластным хозяином всего Северного Причерноморья.
Девлет-Гирей I (1512-1577) правил в 1551-1577 гг.
Миниатюра 16 века «Султан Сулейман I принимает крымского хана Девлет-Гирея» из книги «Сулейман-наме». Музей Топкапы, Стамбул.
Объектом исследования в настоящей статье являются две попытки заключить русско-крымский военный союз, направленный против Великого княжества Литовского, в 1560-70-е годы. В историографии они традиционно оцениваются как составная часть феномена, афористично названного С. М. Соловьевым «крымский аукцион». Речь идет о политических отношениях внутри треугольника Бахчисарай — Вильно — Москва, внутри которого поддерживалось неустойчивое равновесие. И именно от Крыма, как справедливо отметил К. Расмуссен, зависело его сохранение. Нападение татар на Россию развязывало руки для продвижения в Ливонию Литве, и наоборот. Поэтому во время Ливонской войны (1558-1583 гг.) и Россия, и Литва, и Польша прилагали усилия, чтобы склонить симпатии хана на свою сторону, а Крым пытался извлечь из этого максимальную прибыль для себя, вымогая «поминки», взятки и подарки.
Если обстоятельства, связанные с крымской политикой в начале Ливонской войны, более-менее изучены, как и ход самого «аукциона», то перипетии дипломатической борьбы вокруг русско-татарского союза в 1563-64 и 1578 гг. известны гораздо меньше. Чего в действительности хотело русское правительство от Бахчисарая в начале 1560-х годов? Какие усилия оно прилагало для заключения альянса с Гиреями, чем было готово поступиться ради него? Сколь велика была антилитовская направленность данного предприятия?
Как показано А. В. Виноградовым, российское военно-политическое давление на Крым в 1556-1561 гг. «стало уменьшаться по причинам объективного характера». К 1561 г. были потеряны практически все базы для проведения операций против татар. Отказался выполнять свои союзнические обязательства ногайский мурза Исмаил. Угрожало войной Великое княжество Литовское. Под влиянием этих объективных факторов, а не по чьему-либо «неправильному» умыслу Россия в конце 1561 г. вынуждена была пересмотреть свою наступательную политику в отношении Крыма, апогей развития которой пришелся на 1559 год.
Этапной в русско-крымских отношениях должна была стать миссия А. Ф. Нагого, готовившаяся в марте-апреле 1563 года. Дипломат отправлялся в Крым с предложением мирного договора. Главным пунктом стояло заключение антилитовского союза. Однако если хан предложил бы Москве совместное наступление на владения Сигизмунда, посол должен был отреагировать сдержанно. Ему следовало заявить, что Россия, конечно, готова выступить на своего недруга, литовского короля, но для нее принципиально важно, чтобы это были военные действия союзников, а не «пособление царю».
Из наказа Нагому не видно, чтобы Москва рассчитывала действительно заполучить хана в союзники. Главной целью, видимо, являлось добиться мира на южной границе, получить гарантии ненападения татар и напугать Сигизмунда. Для последнего было достаточно, чтобы Девлет-Гирей сделал несколько грабительских походов по южным землям Великого княжества Литовского. Фантазии Ягеллона, что может случиться с его страной, если Москва и Крым будут действовать совместно, приведут к тому, что Литва станет сговорчивей и быстро заключит с Россией мир на выгодных условиях. Это позволит победоносно завершить Ливонскую войну.
При чтении наказа Нагому не покидает ощущение, что в Москве осознавали неестественность русско-татарского объединения против христианской Литвы. Поэтому, с одной стороны, добиваясь союза, русские дипломаты сопровождали свои действия таким количеством условностей, что поневоле кажется: Москву больше интересовал свой статус в двусторонних отношениях с Крымом, чем перспективы антилитовского русско-крымского альянса. Несмотря на то, что этот союз был для Грозного необычайно важен, конструктивные предложения о совместном нападении на Сигизмунда утонули в массе мелочных условий, которые А. Ф. Нагой должен был соблюсти при заключении договора. Дипломату предписывалось добиться, чтобы хан первым присягнул на шерти и прислал больших послов, т. е. создать видимость, будто бы инициатива мира исходит от Крыма, а русский царь всего лишь соглашается на просьбу «брата своего». К грамотам следовало приложить золотые печати (как символ равенства государств). Нагому велели проследить, чтобы ни в коем случае хан не подвесил «алый нишан» — красную печать, символ подчинения.
О поминках Нагой вел мелочный торг, больше отделываясь обещаниями несметных богатств и сравнительно скромными подарками. Поведение русского дипломата выглядело заносчивым и вызывающим (не есть за одним столом с послами других государств, не платить никаких пошлин, мелочно жадничать в подарках и т. д.).
Одним словом, как это, увы, часто бывало в русских дипломатических миссиях, форма победила содержание, а сиюминутная жадность — дальновидность. Вопросы ритуала и семиотика поведения оказались важнее главной цели — достижения антилитовского союза с Крымом. В результате Москва промедлила, дала развиться сомнениям и нерешительности Девлет-Гирея до чрезмерной степени — и проиграла литовской дипломатии борьбу за дружбу с Крымом. Личной вины Нагого, связанного в своих инициативах получаемыми из Москвы строгими инструкциями, в таком исходе немного.
Фонтан Марии или Фонтан слез в Бахчисарае
История не знает сослагательного наклонения, но при ином поведении русского царя его альянс с ханом был возможен, а эффективность подобного союза в свое время доказали события конца XV в. — Крым и Москва совместно уничтожили господство Большой Орды, былого хозяина Восточной Европы! Недаром Иван IV в своих посланиях к Девлет-Гирею постоянно подчеркивал, что в русско-крымских отношениях начинается новая эра, что он бы хотел быть в такой дружбе с ханом, как его дед Иван III с Менгли-Гиреем.
Причиной же плохих отношений с Крымом в предыдущие годы, в соответствии с русским политическим дискурсом, царь объявил измену своих подданных, которые «ссорили» его с ханом. Тема государевой измены как причины плохих отношений России и Крыма в 1550-х гг. впервые зазвучала в послании Ивана IV Сулешу от октября 1562 г.: «. а которые наши люди ближние промеж нас з братом нашим з Девлет Кереем царем ссорили, мы то сыскали, да на них опалу положили есмя, иные померли, а иных разослали есмя, а иные ни в тех, ни в сех ходят».
В Наказе А. Ф. Нагому в марте 1563 г. эта тема уже была детализирована: зазвучали имена конкретных изменников. Сперва всю [313] вину возложили на Ивана Полева и Федора Загрязского: «и ныне тех дел поминати не надобе. занеже те дела делались от изменников, занеж с государем ссору зделали, государь сыскал, которые его ближние люди ссорили с царем, и опалу положил». Правда, Загрязский успел умереть своей смертью до опалы. Его обвиняли в том, что он якобы утаил от Ивана IV, что хан требует поминок. В последующих строках царь объявил всю южную политику второй половины 1550-х гг. ошибочной, а ее инициаторов — И. В. Шереметева, героя битвы при Судьбищах, А. Ф. Адашева и И. М. Висковатого, руководителей русского посольского ведомства — государственными изменниками, которые «царя и великого князя с царем (крымским ханом. — Л. Ф.) ссорили».
Кроме того, для задабривания хана царь принял беспрецедентное и необъяснимое решение: в 1562 г. он велел снести Псельский город, удачное стратегическое положение которого до этого фактически парализовывало военную активность крымцев. В ставке хана необычайно изумились решению царя. Русскому послу А. Нагому в 1563 г. было велено передать объяснение, что город, мол, непригоден для сельского хозяйствования, и вообще «Государю нашему городы новые не нужны. Божием милосердием и старые города емлет». Е. Ржевскому осенью 1563 г. уже было поручено давать более пространное объяснение: «Сказали были государю нашему тамошние украинные люди, что то место пригодитца к пашням и иным угодиям». Для того государь и велел поставить город. Однако выяснилось, «то ся место х такому делу не пригодило, и того для государь наш велел его и разорити».
25 июня 1563 г. А. Нагой был принят Девлет-Гиреем и начал переговоры о мире и антилитовском союзе. Хан воспринял предложения Москвы настороженно. Он опасался, что сегодня русские воюют с литовцами, а завтра они помирятся и объединяться против татар — так что лучше не связывать себя никакими соглашениями. Нагой писал, что от Ивана IV в Бахчисарае «боялись обманки». Хан на переговорах однозначно поставил решение вопроса о мире и дружбе в зависимость от московских денежных выплат. Русские платежи должны по своим масштабам сравниться с литовскими и превзойти их, тогда можно будет говорить и о союзе («да и сверх королевы казны поминки дай»). Сулеш прямо заявил Нагому, что «татарин любит тех, кто ему больше даст, тот ему и друг». Нагой оказался в сложном положении. Отстаивая честь своего царя, он сразу же гордо заявил, что «государь наш дружбы не выкупает». Но сам дипломат понимал, что такая позиция абсолютно неконструктивна. Поэтому он пытался убедить хана, что главное — отправить больших татарских послов для заключения договора, а там уж царь «за поминками не постоит». Эти обещания звучали достаточно бесцветно на фоне прибывшей в Крым 23 июля литовской казны на 36 телегах.
Между тем хан посчитал, что Сигизмунд недодал 4 000 золотых. Кроме того, пользуясь случаем, он потребовал от Литвы двойных поминок, а не то грозил заключить союз с Иваном IV. Со своей стороны в послании к хану от 3 августа 1563 г. Сигизмунд упоминал о других причинах напряженности в литовско-крымских отношениях: нападения на улусы каневских черкас (которых король обещал покарать), обида правителя Литвы на хана за то, что последний недостаточно активно нападал на русские земли, и это позволило Ивану IV совершить поход под Полоцк (то есть в глазах Сигизмунда в поражении Литвы в 1563 г. был виноват неоказавший надлежащую помощь Крым!). Масла в огонь подлило нападение в августе белгородских татар под Браславль и Винницу.
Грамота Девлет-Гирея, привезенная в Москву в сентябре 1563 года, четко демонстрировала позицию Крыма: хан подробно перечислил, какие поминки и подарки должен получить каждый представитель татарской аристократии (кречеты с обслугой, шапки меховые черные, шубы и т. д.). Калге на свадьбу полагался подарок в 1000 рублей. Девлет-Гирей подчеркивал, что Сигизмунд в отличие от Ивана Грозного постоянно присылает поминки и подарки, поэтому русскому правителю надо еще постараться, чтобы заслужить дружбу «великого царя Великой Орды». Кроме того, гонец Ян Магмет привез несколько грамот от царевичей, мурз, членов ханской семьи, в которых каждый из них просил подарок в уплату за ходатайство перед ханом о мире. Средние размеры взяток, помимо шапок, шуб и пр., колебались от 100 до 230 рублей.
Россия предприняла ряд шагов, призванных смягчить позицию хана. 18 сентября 1563 г. в Москву вызвали ранее задержанного в России посла Ян Болдуя и объявили ему, что Иван IV отпускает крымского дипломата и отправляет Ф. И. Салтыкова-Морозова с великими поминками. Ян Болдуя и гонца Ян Магмета пожаловали шубами и «государевой чаркой серебряной».
1 октября в Крым с новыми инструкциями Нагому и грамотами к хану выехал гонец Елизар Девятович Ржевский. Несмотря на риторику, ласкающую слух хана, Иван IV позволил себе и несколько резких выпадов. Во-первых, в своей грамоте к Девлет-Гирею он постарался представить дело так, что это хан хочет дружбы и мира, а Россия только идет ему навстречу. Царь даже заявил, что «дружбы нашей мы к тебе не приказывали», но раз уж предводитель татар хочет дружить, то русский монарх готов выразить свое согласие. Поминками Грозный предложил «обменяться», как истинным друзьям. Первым поклясться на договоре царь предложил хану. В грамоте от имени Ивана IV к Мустафе-аге на слова, чтобы царь потешил хана и прислал поминки, был дан ответ: пусть хан сам потешит царя и нападет на Литву. В принципе, как отмечено А. В. Виноградовым, царь обещал поминки, но после «шертования» хана. Тем самым они «превращались в средство давления на правящие крути Крыма».
Карта Московии по Герберштейну
Ржевский привез в Крым подарки, которым татары сперва обрадовались. А затем с ними стали возникать разные казусы. Нагой описывает один из них: «Мурату мирзе также вручили грамоту твою государеву, ярлык и жалование, шапку черну червею и шубу кунью. Мурат мирза на твое государево жалование челом бьет, и шапку и шубу взял, и говорил Елизарию про шапку. Государь, де, ко мне прислал женскую шапку, и ты б мне ее обменял. А Елизарий говорил, что государь мой к тебе прислал, то я к тебе и привез». Подобных эпизодов было немало. Татары оказались недовольными маленькими подарками и требовали их «втрое».
Для объяснений с ханом в конце 1563 г. в Крым отправился литовский посол Ю. Быковский. Он сообщил, что с Москвой заключено перемирие до 6 декабря, и предложил в срок до 21 ноября собрать войска и совместно напасть на Россию. Быковский убеждал, что вся русская армия под Полоцком, границы оголены. Крымцам отводилась зона нападения — Северская земля и Смоленщина. Однако русские дипломаты в Крыму оказались искуснее: 24 ноября 1563 г. хан обещал русским послам выступить против Сигизмунда совместно с Россией и заключить договор, для чего к отправке в Москву готовилось посольство мирзы Мурата.
Однако буквально в течение недели столь многообещающе начавшиеся переговоры расстроились. Крымская знать буквально забросала и хана, и послов требованиями больших поминок. Девлет-Гирей из-за этого даже поругался со своим сыном, считая его аппетиты чрезмерными. Нагой оказался обвиненным в шпионаже, что якобы подтверждали имеющиеся у русского дипломата на Москве 60 лавок. 23 декабря 1563 г. татары заявили, что отказываются от своих слов, в том числе и от антилитовского союза, и откладывают заключение русско-крымского договора на тех условиях, на которых предлагал Иван IV. Крым объявил, что в случае, если царь первый присягнет на собственной грамоте, хан готов подумать о перспективах мирных отношений с Москвой. В качестве наблюдателя за присягой Ивана IV отправлялся гонец Ашибаш Фрух.
2 января 1564 г. хан присягнул на шертной грамоте, но в ее «крымском» варианте. Она содержала пункт о совместных действиях против литовского короля, но это сопровождалось условием выплаты Русью больших поминок. После присяги Ивана IV перед митрополитом и боярами на этой же грамоте документ должен был вернуться в Крым, где на нем присягнет татарская аристократия, и он вступит в силу. А. В. Виноградов справедливо отмечает, что шансы на это были невелики: антимосковская группировка набрала силу и заблокировала бы любую попытку ратификации соглашения.
Ситуация в какой-то степени зашла в тупик. В ожидании новых инструкций из Москвы Нагой занимался сбором разведывательных данных. Ему удалось собрать много интересной информации разной степени достоверности: что татары хотят увидеть в Крыму присланных Иваном IV пленных поляков, чтобы поставить их перед королевским послом и «поглумиться», что весной 1564 г. по инициативе турецкого султана планируется турецко-татарский поход на Астрахань, «к Бахметьеву гробу». Причем хан не хочет нападать на Астрахань, но на него в этом вопросе давит Турция. К числу врагов России в этой акции могут присоединиться пятигорские черкасы и ногаи.
Более важной была информация, полученная Нагим путем угощения спиртными напитками литвина Федора Савостьянова (на которого дармовая выпивка так подействовала, что он изъявил немедленное желание бежать в Московию и поступить на службу к Ивану IV). Савостьянов рассказал, что Сигизмунд посылает в Крым гонца за гонцом, в основном — католических священников (?!), чтобы предотвратить союз Москвы и Крыма. Литовцы «нашептывают» хану, что Грозный пытается его обмануть, а сам хочет захватить Киев и «стравить» Девлет-Гирея с пятигорскими черкасами, Астраханью и Казанью (то есть завоевать Крым). Вместо этого Сигизмунд уговаривал татарского правителя напасть на Москву и слал для этого богатые подарки и поминки. Сама же Литва намеревалась напасть на Русь ближе к «Великому дню». Ей оказывала помощь Турция: во-первых, султан побуждал Крым заключить военный союз с Великим княжеством Литовским против России; во-вторых, приказал 80 000 сербам («сербянам») отправиться на фронты Ливонской войны и воевать на стороне короля против России. Получив отчет Нагого, царь принял решение согласиться на выдвинутые ханом условия. 26 февраля 1564 г. в Москве встречали Ашибаша Фруха. Переговоры протекали трудно: во-первых, Крым игнорировал русскую грамоту и навязывал свой вариант шерти. Во-вторых, русскую сторону не устраивало увязывание в крымском варианте шерти антилитовского союза с платежом поминок. В-третьих, московские дипломаты протестовали против предлагаемой схемы заключения соглашения: присяга хана — присяга царя — присяга крымской аристократии («земли»). В-четвертых, позиция хана в отношении русско-татарского союза против Литвы оставалась неотчетливой. Царь так и не получил ясных гарантий вмешательства Крыма в войну на стороне России. Грозный опасался, что Девлет-Гирей ограничится декларациями и так и не перейдет к практическим действиям.
Ашибаш на переговорах всячески подчеркивал намерение хана напасть на Сигизмунда, «хотя з братом своим со царем и великим князем дружбу совершити и пойти на литовского короля». Но условием этого ставил получение Крымом больших поминок. Здесь обращает на себя внимание титулование «царь». Крым вообще-то игнорировал царский титул Грозного. К сожалению, из данного контекста не очень ясно: перед нами дьячий пересказ речи Ашибаша, в который русский писец привычно вставил титул своего государя, или же цитата из речи посла? Второй вариант мог бы быть интереснее. Он свидетельствовал бы о дипломатических маневрах Крыма, готового поступиться своим неприятием царского титула в обмен на шерть. К сожалению, из текста посольской книги однозначных выводов сделать нельзя.
После совещания царя с боярами было решено «учинить клятву» на крымской шертной грамоте 9 марта 1564 г. Однако гонец Г. П. Злобин должен был отвезти в Крым очередной вариант грамоты, уже отправленной ранее с Нагим, и добиваться присяги мурз именно на этом экземпляре! А потом Грозный готов был еще раз принести крестоцелование на данной грамоте. Таким образом, присяга царя на крымской шерти оказалась лишь маневром. Русский царь упрямо гнул свою линию, добивался, чтобы Крым присягнул первым, а Москва — второй и чтобы в основе договора лежал бы русский вариант соглашения. Решено было также отправить поминки в размере, посланном с князем А. Кашиным в 1542 г. Как подчеркнул А. В. Виноградов, «заключенное соглашение не стало надежной гарантией от крымских нападений, но это был определенный шаг вперед в урегулировании русско-крымских отношений».
Г. П. Злобин умер в дороге, и вместо него в апреле 1664 г. в Крым был отправлен новый гонец, Ф. А. Писемский. 5 июня начались его переговоры с ханом. Девлет-Гирей сперва говорил о своем желании «стоять заодин» против литовского короля, но при этом для «некоторого умышления» он не хочет включать в шерть отдельным пунктом свое обязательство напасть на Литву.
Колебания при дворе хана подробно описаны в «Большом разговорном списке» А. Ф. Нагого, увы, доставленном в Москву слишком поздно — 20 июня 1565 г. Список содержит подробное описание русско-татарских переговоров в Крыму с 31 мая 1564 года по весну 1565 года. Согласно сведениям Нагого, сторонниками мира с Россией были сам Девлет-Гирей, Мустафа-ага, Аликази Куликов, Зенги-Хозя-ших. За союз с Литвой против Москвы выступали калга Мухаммед-Гирей, его брат Адыл-Гирей, Азей князь Ширинский, Аспад князь, Ямгурчей, Ахмамер и все представители казанской знати, в свое время бежавшие в Крым. Последняя группировка обвиняла Ивана IV в агрессии, в захвате Казани и Астрахани, в том, что он «хочет идти на Крым Днепром», и даже в нападении на Ливонию, а затем и на Литву, вступившуюся за орден.
Трактовка Нагим особенностей борьбы внутри крымской знати крайне любопытна. Он осмыслял ситуацию строго в рамках московского политического дискурса. Ранее сообщалось, что дружбе Ивана IV с ханом мешали злые советники, изменники. Теперь Нагой решил, что и хану мешают плохие советники, приближенные «нашептывают в уши» антирусские речи. Русский посол тщательно фиксирует слух, как хан, уставший препираться со знатью, на совете 21 июля 1564 г. воскликнул: «К чему де яз на Крыму и царь, коли меня ныне дети и болшие улусные люди не слушают» (высказывание в духе Ивана Грозного в предопричный год!). Дипломат дает ему выгодную для Руси интерпретацию: хан не желает нарушать данную клятву, да вот советники вредят.
В переговорах с Ян-Магметом и Сулешем Нагой прямо сравнил этих преступников с теми, кто до 1563 г. на Руси ссорил хана с царем, и был за это репрессирован Грозным. Исполненный самых добрых намерений, Нагой предложил Девлет-Гирею. свои услуги в качестве консультанта, как надлежит поступать с плохими советниками, а то в Москве на этот счет накоплен богатый опыт, наверняка неизвестный хану! Столь неожиданное предложение было воспринято, скорее всего, с недоумением, но очень показательна сама стереотипность мышления русского посла.
В июне 1564 г. крымский гонец Караш прибыл на Русь с сеунчем о победе татар над волохами. В отправленной с ним шерти, как считает А. В. Виноградов, ссылаясь на донесение А. Ф. Нагого, по-прежнему не было пункта о войне татар с королем. Его включение неизменно зависело от присылки поминок. По словам Караша, хан, в свою очередь, отправил для государя специальные поминки, аналогичные «полоцкому поминку» Ивана IV. Однако на поле на крымцев напали казаки, отобрали поминки и якобы даже новую, исправленную шертную грамоту, которую Караш вез от Девлет-Гирея (при этом все другие грамоты, в том числе и послания царевичей, Караш благополучно довез). В нападении подозревались литовские казаки, и московские дипломаты пытались всячески раздуть этот конфликт, преподнести его как свидетельство недобрых намерений Сигизмунда. Это соответствовало и настроениям Крыма. Караш рассказал, что одновременно с отправкой на Русь Ашибаша было послано посольство в Вильну. Но король его не принял и чести послам не оказал. Сигизмунд также отказался отвечать за нападения на крымцев казаков и черкас. Поэтому хан «на короля гневен» и готов к союзу с Москвой против Литвы.
Крым также пытался изобразить себя защитником Руси от агрессивных планов Турции. Караш рассказал, что турецкий султан требует пошлин с городов Кафы, Мангупа, Инкермана, Судака и других. Это фактически дань, которую хан платит султану. Последний готовит нападение на Астрахань, для чего планирует прокопать канал в узком месте между Доном и Волгой, и по нему переправить осадные орудия. А Девлет-Гирей всячески сопротивляется этим планам султана, потому что идти в поход «не мощно» и «нынче учинились с московским в дружбе».
Реакция Ивана IV на проявление Крымом готовности к достижению соглашения труднообъяснима. С одной стороны, 30 июня посольство Караша одарено богатыми подарками (шубами), что свидетельствует об одобрении царем хода переговоров. Но с другой стороны, в тот же день Грозный уехал на Верею в Вышгород, а послов «безделно» продержали в Москве на посольском дворе до 3 августа. Таким образом, заключать антилитовское соглашение Россия не спешила. Вместо этого в августе на переговорах русские дипломаты повторили свою старую позицию о необходимости присягнуть первым хану на московском варианте грамоты. Никаких других заявлений сделано не было, и 16 августа Караш уехал из Москвы, не увозя с собой ничего, кроме подарков. С ним отправился гонец А. Н. Мясной с царскими грамотами, в которых повторялись старые требования о принесении ханом присяги на образце шерти, присланном с А. Нагим.
Практически одновременно сорвались и переговоры в Крыму. 25 июля стало известно о приказе султана готовиться к походу на Астрахань. Переговоры с Нагим относительно заключения мира хан «начал волочити», и 28 июля А. Ф. Нагому и Ф. А. Писемскому сообщили о серьезных разногласиях относительно размеров поминок, возникших между ханом и крымской аристократией. Царевичи и мирзы настаивали на том, что главным условием мира с Русью должно быть получение «казны великой». 1 августа русские дипломаты узнали причину затяжки времени: Девлет-Гирей ждал результатов переговоров с Сигизмундом о размерах поминок. Нагой попытался доказать, что Иван IV потому не идет войной на короля, что ждет ответа Девлет-Гирея, и поэтому русско-татарский договор надо заключать как можно быстрее.
Однако 4 августа 1564 г. татары заявили, что они колеблются, потому что на Россию «пошел король с великим собраньем» и он обещает большие деньги, если Крым присоединится к этому нападению. Одновременно распространились слухи о присылке Сигизмундом «двойной казны», чтобы побудить хана к нападению на Россию. Причиной литовского похода крымцы считали измену князя А. М. Курбского: «Отъехал, деи, от тебя, государя, к королю князь Андрей Курбской, а с ним, деи, отъехали многие люди; и короля, деи, на тебя, государя, он поднял, и царя и царевичей велел он поднята». А 28 июля крымская знать выдвинула новое требование, при котором соглашение может быть заключено: уступка Казани и Астрахани и поминки в размере, который был при Мухаммед-Гирее I.
Несговорчивая позиция России и жадность Крыма привели к срыву соглашения. 5 августа в ответ на требование «Магмет Киреевых поминок» Нагой дал категорический отказ: русская сторона была согласна только на «Сагиб Киреевы» поминки. Историки, помимо спора о размере поминок, называют и более глубинные причины провала переговоров: русско-татарские противоречия на Северном Кавказе, утрата «казанского юрта», казачьи угрозы Азову и т.д. Свою роль сыграли и активность польско-литовской дипломатии, и обещания Сигизмунда не только прислать двойную «казну», но сверх того и заплатить за Москву Сагиб Гиреевы поминки.
Видимо, срыв переговоров татарами предвиделся (планировался?) заранее. Уже 6 августа хан выступил в карательный поход на Русь. Нагой в тот же день послал на Русь две грамоты, чтобы предупредить: одну — с татарином Гамзой, который продвигался в войске Девлет-Гирея, другую — с бывшим русским пленным Якушем Власовичем Окиншиным через Кафу в Азов и далее к донским казакам. 9 августа третью грамоту увезли ногаи Ишкар Азиенгаринович и Кел-Магмет Янышев. По адресу попала только грамота Гамзы, да и то слишком поздно — уже после начала боевых действий.
А. В. Виноградов отметил, что Крым настаивал на реализации своего проекта соглашения. 16 июля 1566 г. хан в присутствии А.Ф.Нагого и Ф.А.Писемского повторно присягнул на своем варианте шерти. Послы отказались подтвердить договор, потому что в нем было неотчетливо прописано обязательство Крыма воевать вместе с Москвой против Великого княжества Литовского. На этом первый этап русско-татарских переговоров о мире и союзе, который имел место в 1563-1566 гг., можно считать законченным.
Вторая попытка достижения русско-крымского договора была сделана в 1578 г. Однако она носила уже принципиально другой характер. На наш взгляд, отказ Москвы от понимания роли Крыма как потенциального союзника против Литвы в 1570-е гг. произошел не только из-за военного обострения 1571-72 гг., но и из-за того, что в 1572-76 гг. Москва хотела решить литовский вопрос и выиграть войну с Речью Посполитой через элекцию Ивана IV или его сына на королевский престол. Во второй половине 1576 г. стало ясно, что эта концепция оказалась ошибочна. Рюриковичи проиграли борьбу за польский трон. И в самом начале 1577 г. Россия вернулась к идее русско-крымского союза, благо, что Девлет-Гирей неоднократно демонстрировал свое желание реанимировать процесс заключения шерти, прерванный после 1563-64 гг.
Непременным условием для России, как уже говорилось, был первый шаг со стороны хана: именно он должен прислать больших послов, т. е. как бы попросить Ивана IV заключить договор, выступить его инициатором, а царю оставалось только милостиво согласиться на своих условиях. Однако 2 февраля 1577 г. на совещании с Боярской думой было решено, не дожидаясь крымского посольства, готовить большое русское посольство В. Мосальского и дьяка А. Шапилова. С ними отпускался задержанный крымский посол Девлет-Килдей. Русские дипломаты должны были сидеть в Боровске и ждать известия о выезде больших татарских послов, которые все-таки должны были выступить первыми. Однако на этот раз в отличие от недавних лет крымцев ждали с нетерпением. Бояре даже сами заговорили о готовности отправить поминки — еще недавно это было запретной темой.
Однако и эта попытка заключения русско-крымского союза была сорвана — правда, на этот раз по не зависящим от России обстоятельствам. В Крыму скончался Девлет-Гирей. Было неясно, как поведет себя новый хан, Мухаммед-Гирей II, бывший калга, неоднократно высказывавшийся в отношении Москвы весьма радикально. Поэтому вместо большого посольства в Крым в июле 1577 г. было решено отправить «лехкого гонца» С. Кобелева с грамотами и поминками. Его миссия называлась «братство проведать». Он был должен новому хану «челом ударити», сообщить о готовности к переговорам русского большого посольства. Стоит отметить резкое увеличение количества грамот к разным представителям крымской аристократии, отправленных с Кобелевым. В них Иван IV активно звал служить и обещал высокое жалование. Таким образом, после смены хана русская дипломатия стремилась сформировать и закрепить поддержку при дворе прорусски настроенных татарских вельмож.
Настороженность России имела свои основания. Сразу после прихода к власти в окружении нового хана вновь заговорили о необходимости возврата Астрахани. В сентябре 1577 г. в Крым обратился Стефан Баторий. Он надеялся побудить татар к нападению на Россию, апеллируя к поддержке Турции, и тем самым облегчить положение в Ливонии. Поэтому от первого посольства нового правителя «Великой Орды» зависело очень многое. Прибывший в Москву в декабре 1577 г. посол Халил-Челибей приехал с мирными намерениями. В своей речи он даже назвал Ивана IV «царем и великим князем» (кажется, это первый случай, когда официальное лицо из Крымского ханства назвало русского правителя «царем», т.е. ханским статусным титулом). Впрочем, о признании Крымом титула речь не шла: в грамоте от Мухаммед-Гирея Грозный написан «государем, братом нашим» (что вообще-то тоже выше привычного обращения «великий князь»). В грамоте от Мусли-аталыка Иван IV назван «Великого улуса многие Руси и всего христианства великий государь».
Что же касается содержательной части переговоров, то Мухаммед-Гирей предлагал вернуться к обсуждению вопроса о мирном договоре России и Крыма на условиях, близких к неудавшемуся соглашению начала 1560-х годов. Правда, антилитовская направленность договора уже не акцентируется, хотя и подразумевается (исходя из декларируемого принципа: «твои враги — мои враги»).
10 декабря 1577 г. было решено с ответной миссией послать в Крым гонцов В.Непейцына и И.Маркова. 20 декабря русское посольство вместе с Халил-Челибеем уехало из Москвы. В отправленных с ним грамотах царь выражал готовность к переговорам и указывал на необходимость обмена большими послами, чтобы «дело делалось». На возврат сторон на позиции начала 1560-х гг. указывает и сходство наказа, данного И. Маркову, с наказами 1560-х годов.
В Крыму с интересом воспринимали рассказы русских дипломатов о победоносном царском походе в Ливонию в 1577 году. В 1578 г. татары и сами напали на Литву во главе с царевичем Адыл-Гиреем. На Украйне они не встретили сопротивления войск великого княжества, громили пограничные города практически беспрепятственно. Небольшая стычка была только у г. Острога. Василий Острожский «откупил» нападение татар за 2 000 золотых — получив выкуп, крымцы оставили посад нетронутым. Целью похода было добиться от Литвы присылки поминок и вывода казачьих отрядов с Днепра.
Однако новый польский и литовский король Стефан Баторий не стал дожидаться, пока Россия и Крым поймут все выгоды антилитовского союза. Баторий пожаловался Турции, ставленником которой он, по сути, являлся. И султан одернул хана, приказав поумерить пыл и оставить литовские земли в покое. В июне 1578 г. литовские паны надеялись на нападение татар на Москву. Из Крыма как раз вернулся посол Тарановский, и на турецко-татарскую дипломатию Стефана возлагались большие надежды.
Однако Крым откровенно играл двойную игру. Татарский посол, приехавший с Тарановским, сообщил, что хану вольно стать с Москвой в дружбе. В Литве это расценили как абсурд («absurda et similia powiada»). 9 августа (по другой записи, в посольских документах — 10 сентября) 1578 г. в Москву прибыл крымский посол Куремша. Посольство приехало с сеунчем об успешном литовском походе: взяли 30 городов, разбили в полевом сражении польскую королевскую рать. Хан обещал в случае заключения договора с Россией еще больше воевать Литву. Грозный ждал приезда крымцев, надеясь, что наконец-то из Бахчисарая прибудут большие послы.
Однако текста шерти Куремша не привез. Вместо этого он вручил грамоту Мухаммед-Гирея, написанную в достаточно жестких интонациях. Хан опять требовал Казань и Астрахань, напоминал об обещании Ивана IV отдать Астрахань, причем грозил «войной и ратью» между двумя «юртами» — Крымом и Русью. Вместе с традиционным требованием поминок в грамоте фигурировали и две новых претензии: усмирить донских казаков и не посылать казаков на Днепр. Правда, хан пошел на некоторые уступки в титулатурном вопросе: Грозный назван «многие Руси всего христианства государем, братом нашим великим князем».
10 сентября 1578 г. В. Г. Зюзин, А. Я. и В. Я. Щелкаловы дали Куремше ответ, содержащий отказ по всем пунктам, кроме необходимости заключения мирного договора. Было твердо сказано, что если «царь хочет с нами доброго дела, и прошение о Казани и Астрахани оставит». От связи с донскими и тем более — днепровскими казаками царь отказался. 19 сентября татарам было объявлено об отправке к ним гонца А. Я. Измайлова. В наказе выражалась готовность к переговорам о мире, но реакция на литовский поход татар оказалась довольно сдержанная. Первостепенной темой диалога с Крымом царь недвусмысленно назвал необходимость мирного договора.
Этот договор должно было заключить большое русское посольство В. Мосальского, дьяка Арменина Шапилова и гонца В. Непейцына. Инструкции для него разрабатывались в августе-сентябре 1578 года и неоднократно корректировались. Его целью было подписание мирного договора между Россией и Крымом. В наказе посольству особо подчеркивался принцип «адекватности действий»: подарки, которые делают русские послы, должны точно соответствовать подношениям, получаемым русскими, и ни в коем случае не превышать татарских подарков. Пошлин, как всегда, предписывалось не платить, но в то же время об этом «говорити смирно», чтобы «в государеве деле порухи не было».
В наказе по сравнению с 1560-ми годами серьезно изменилась позиция России в отношении антилитовского союза с Крымом. Россия хотела шерти с Крымом, в которой был бы традиционный пункт о войне против недругов «заодин». Но при этом в наказе подчеркивалось, что Россия не должна заключать обязательств участия в боевых действиях именно против Литвы. Дипломаты должны завуалировать свои обязательства в общей формуле: «кто нам недруг, тот и вам недруг».
В этом плане очень примечателен проект шерти, который был приготовлен для миссии В. Мосальского. В нем в отличие от проектов договоров 1563-64 годов опущен пункт о союзе против литовского короля. Этот вопрос вообще не поднимается. Москве, в общем-то, от ханства ничего не было нужно, кроме ненападения. Зато через заключение договора русская сторона пыталась юридически оформить международное признание ряда принципиальных вопросов. В тексте шерти Иван IV многократно фигурирует с царским титулом, именуется «всея Руси». Татары должны были дать обязательство не нападать на русские пограничные города — подчеркнем, что основное место в этом списке занимают (впрочем, как и в грамотах 1563-64 гг.) города, недавно отобранные у Литвы. Тем самым Россия получила бы важное международное признание их принадлежности к державе Ивана Грозного. Очень интересен фрагмент, где Россия берет на себя обязательство не нападать на татарские улусы, причем в этих нападениях не должны участвовать «ливонские люди». В случае принятия шерти Крым стал бы вторым государством (первым была Дания, признавшая по договору 1562 г. русские захваты в Ливонии, сделанные в 1558-1561 гг.), которое тогда бы признало вхождение Ливонии в состав России.
Тем временем пытается изменить крымскую политику и Стефан. 12 сентября 1578 г. были подготовлены инструкции для отправки «к царю перекопскому» посольства Марцина Броневского. Ему поручалось напомнить о договоренностях Батория с Турцией, о том, что Крым будет его союзником, обговорить размер высылаемых поминок и склонить к нападению на московитов. Однако усилия Стефана оказались тщетными. Не оправдались и надежды на посредничество султана: в мае 1579 г. королевский посол в Стамбуле Ян Дрогоевский сообщил, что Турция не может повлиять на Крым в данном вопросе.
И русско-крымские, и польско-литовско-крымские дипломатические инициативы 1577-78 гг. закончились безрезультатно. Можно видеть причины неудач переговоров в конкретных эпизодах политического противостояния. Стороны были бы готовы рискнуть за большие деньги или за гарантии военных акций против общих врагов. Но ни Россия, ни Литва с Польшей не захотели заплатить Крыму столько, чтобы он однозначно стал бы реальным союзником одной из сторон. А военные акции носили скорей демонстрационный, чем действительный характер. Татар, несмотря на всю риторику, на самом деле устраивала ситуация перманентного противостояния России и Великого княжества Литовского, поскольку она обеспечивала бесперебойное функционирование «крымского аукциона». Оказание серьезной союзнической помощи одной из сторон могло привести к ее победе, что автоматически бы ликвидировало сам аукцион, чего в Бахчисарае совершенно не хотели.
В то же время стоит подчеркнуть, что надежды России на союз с татарами были не столь уж и беспочвенны: в конце XV в. военно-политическое партнерство с Крымским ханством сыграло очень важную роль в ликвидации зависимости Руси от Большой Орды и в противоборстве с Великим княжеством Литовским, т. е. прецедент был. И сама по себе идея использовать альянс с Крымом как военно-политический раздражитель для Ягеллонов была правильной. Насколько это было реалистично — другой вопрос. В любом случае Россия оказалась не готова платить ту цену и идти на те уступки, которые требовал Бахчисарай, чтобы проверить цену слова Гиреев.