договор на оказание юридических услуг в деле о банкротстве
ВС пресек попытку с помощью договора об оказании юруслуг получить контроль над банкротством
14 февраля Верховный Суд РФ вынес определение по спору между юридической фирмой, взыскавшей с фирмы-банкрота задолженность по договору на оказание юридических услуг, и кредиторами должника.
Обстоятельства дела
В апреле 2017 г. юридическая фирма «Лигал С.С.» (исполнитель) и компания «Орбита» (заказчик) заключили договор на оказание юридических услуг стоимостью 3,7 млн руб. по представлению интересов заказчика в московских судах по делу № 2-1571/2017.
Пакет оказываемых услуг включал изучение, сбор документов и иной информации заказчика по правовым вопросам его деятельности; проведение консультаций, выдачу правовых заключений и справок; сбор и представление в суд доказательств; составление письменной позиции по делу; участие в судебных заседаниях и другие мероприятия. Во исполнение условий договора исполнитель подготовил заявление о пропуске срока исковой давности и принял участие в двух судебных заседаниях по искам к заказчику о нарушении прав потребителей.
В августе того же года в отношении заказчика была возбуждено дело о банкротстве. Через месяц стороны договора подписали акт, подтверждавший надлежащее выполнение юридических услуг по договору, подлежащих 100%-ной оплате в течение 5 рабочих дней с даты подписания.
Далее в отношении «Орбиты» была введена процедура наблюдения, требования кредиторов в лице обществ «Бриг СВ» и «Инвестстрой» были включены в третью очередь реестра.
В связи с неисполнением заказчиком обязательства по оплате юридических услуг фирма «Лигал С.С.» обратилась в суд с иском о взыскании средств, который был удовлетворен. При этом суд учел позицию ответчика, признавшего иск; подтвержденность факта оказания услуг, а также отсутствие доказательств их оплаты по согласованной сторонами цене.
В рамках дела о банкротстве «Орбиты» юрфирма направила в суд заявление о включении в реестр требований 11 млн руб., часть из которых была подтверждена решением арбитражного суда г. Москвы от 23 ноября 2017 г. по данному спору, а оставшаяся сумма – судебными решениями по двум аналогичным делам (№ А40-191896/2017 и № А40-191947/2017)
Один из кредиторов обжаловал указанное решение АС Москвы, ссылаясь на допущенные сторонами злоупотребления при заключении и исполнении договора. Свою позицию заявитель обосновал ссылками на ст. 10 и 168 ГК РФ и п. 24 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 июня 2012 г. № 35. По тем же основаниям данное решение обжаловал временный управляющий должника.
Апелляция изменила решение первой инстанции, указав, что спорный договор был заключен в преддверии банкротства заказчика, а акт об оказании услуг подписан после возбуждения дела о его несостоятельности. В связи с этим взысканная в пользу исполнителя сумма была уменьшена до 179 тыс. руб.
Апелляционный суд руководствовался оценкой объема фактически оказанных правовых услуг и их реальной цены, определенной по среднерыночной стоимости. В отношении суммы, превышающей взысканную, суд пришел к выводу, что совокупность обстоятельств заключения и совершения сделки свидетельствовала о злоупотреблении правом, так как, создав искусственную задолженность для контроля над банкротством должника и причинив вред имущественным интересам прочих кредиторов, стороны реализовывали противоправную цель.
В свою очередь окружной суд отменил постановление апелляции, оставив в силе решение первой инстанции. При этом кассация указала, что спорный договор не признавался недействительным, цена согласована свободной волей сторон договора, а услуги были приняты заказчиком в полном объеме. Суд также отметил, что доводы заявителей о неравноценности встречного исполнения являются основанием для оспаривания сделки по специальным основаниям, установленным Законом о банкротстве.
Не согласившись с этим постановлением, кредиторы и временный управляющий должника направили кассационные жалобы в ВС.
Выводы Верховного Суда
Изучив обстоятельств дела № А40-191951/2017, ВС не согласился с выводами окружного суда. При этом он пояснил, что примерная стоимость юридических услуг, установленная отдельными юридическими фирмами и адвокатскими образованиями, не подпадает под понятие регулируемых цен (тарифов, расценок, ставок и т.п.) в смысле п. 1 ст. 424 ГК. Поэтому в обычных условиях хозяйственного оборота при возникновении спора по поводу оплаты юридических услуг заказчик, принявший эти услуги без претензий по объему и качеству, не вправе впоследствии возражать по поводу завышения их стоимости по отношению к среднерыночным расценкам.
В определении Верховного Суда также отмечается, что право исполнителя на получение оплаты защищено рядом положений ГК, из которых следует, что оказанные юридические услуги должны быть оплачены заказчиком по согласованной с исполнителем цене. Если оказание юридических услуг является частным делом, произвольное вмешательство в данные правоотношения недопустимо. Такое положение дел характерно для споров двух лиц, интересы которых противопоставляются друг другу.
Как пояснил ВС, в условиях несостоятельности заказчика, когда требование исполнителя юридических услуг противопоставляется интересам прочих кредиторов, не участвовавших в согласовании цены, последние, а также арбитражный управляющий вправе оспаривать как факт оказания этих услуг, так и их стоимость, ссылаясь, помимо прочего, на явно завышенную цену услуг по сравнению со среднерыночной.
При этом наличие в Законе о банкротстве специальных оснований оспаривания сделок не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную, в том числе при рассмотрении требования, основанного на такой сделке (п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 декабря 2010 г. № 63).
Такой подход, подчеркнул Суд, позволяет противодействовать злоупотреблениям со стороны заказчика и исполнителя юридических услуг, использующих договорную конструкцию возмездного оказания услуг и право на свободное согласование цены договора в целях искусственного формирования задолженности, в том числе для создания фигуры фиктивного доминирующего кредитора, контролирующего банкротство в своих интересах в ущерб независимым кредиторам.
ВС указал, что в материалах дела отсутствуют какие-либо доказательства, указывающие на оказание исполнителем юридических услуг иным организациям, равно как и свидетельств юридического сопровождения им деятельности заказчика в предшествующие периоды. Ни в договоре, ни в акте об оказании услуг не была обозначена стоимость каждого из выполняемых исполнителем действий.
Также Суд отметил, что в ходе разбирательства исполнитель не представил внутренние документы о его обычных расценках на юридические услуги, что является обычной практикой, и не смог обосновать эксклюзивно высокую стоимость спорных услуг. Кроме того, ВС указал, что из поведения сторон в двух других аналогичных судебных спорах следовало, что они всячески пытались избежать привлечения к участию в деле временного управляющего должника и скрыть свои договоренности от кредиторов.
С учетом совокупности указанных обстоятельств ВС поддержал вывод апелляции о том, что посредством использования договорной конструкции возмездного оказания юридических услуг, стоимость которых в десятки раз безосновательно превышала среднерыночную, общества преследовали единственную цель – искусственно сформировать задолженность для контроля над банкротством должника, и Определением № 305-ЭС18-18538 отменил постановление окружного суда.
Комментарии экспертов «АГ»
Комментируя позицию ВС, адвокат АП Кемеровской области Павел Кирсанов назвал ее обоснованной: «Рассматриваемая ситуация не является единичной, и на практике приходится сталкиваться с делами, в которых требования конкурсных кредиторов основаны на задолженности, возникшей из договоров на оказание юридических услуг, стоимость которых вызывает сомнения в ее обоснованности».
Как пояснил эксперт, при вынесении определения высшая судебная инстанция исключила необоснованно широкое толкование нижестоящими судами выводов о возможном уменьшении стоимости услуг. «Судебный акт содержит указание на то, что снижение стоимости, согласованной сторонами договора, может происходить только в случае, если в условиях несостоятельности заказчика требование исполнителя услуг противопоставляется интересам прочих, не участвовавших в согласовании цены, кредиторов», – отметил адвокат.
По мнению Павла Кирсанова, в рассматриваемом случае ВС применил механизм, аналогичный предусмотренному п. 2 ст. 110 АПК РФ, который позволяет судам снизить расходы на оплату услуг представителя в любых категориях судебных споров до так называемых разумных пределов и который, к сожалению эксперта, используется судами излишне часто.
Адвокат МКА «Железников и партнеры» Вячеслав Голенев также выразил согласие с выводами ВС. «Из судебного акта явно прослеживаются косвенные признаки сомнительности сделки по оказанию услуги и операций по ее исполнению (сумма денежного предоставления и обстоятельства, связанные с подписанием акта оказанных услуг), – пояснил эксперт. – Они соответствуют выработанному ВС подходу о достаточности представления обычными независимыми кредиторами “явных и убедительных” доводов и доказательств, подтверждающих совокупность косвенных фактов, характеризующих порочность поведения фирмы-контрагента».
По мнению адвоката, практика применения определения будет иметь два варианта развития событий – консервативный и радикальный. «При первом варианте этот судебный акт станет ориентиром для судов, с набором критериев (в частности, наличие или отсутствие сайта, репутация, обоснование размера услуг, наличие в прошлом отношений с этой юрфирмой; цена услуг, соответствующая объему выполненных работ) по проверке в банкротном процессе обоснованности сделок должника с юристами, – полагает эксперт. – При радикальном варианте возможно появление “перегибов на местах”, когда суды могут уничтожать любые сделки с юристами, юридическими фирмами и адвокатами при наличии незначительных ошибок в документах или малейших сомнений в прозрачности и обоснованности заказа юридических услуг должниками».
Как полагает Вячеслав Голенев, возобладает консервативный подход. В то же время адвокат обратил внимание на необходимость включения в Закон о банкротстве защитного механизма в отношении адвокатов, запрещающего, в частности, оспаривать сделки по оказанию юридической помощи доверителям. «Таким образом, адвокат будет защищен от возможного оспаривания оказанной юридической помощи и ее оплаты в деле о банкротстве доверителя-должника», – считает он.
При этом эксперт отметил, что любая сделка в обход требований Закона о банкротстве может быть оспорена кредиторами или управляющим напрямую через нормы ГК о злоупотреблении правом. «Это, в свою очередь, также является формой злоупотребления правом, – пояснил адвокат. – Только при четкой выработке критериев отграничения сделок, совершенных со злоупотреблением правом перед банкротством, от оспоримых по специальным основаниям возможно установить определенность в применении норм о злоупотреблении и специальных оснований оспоримости сделок (подозрительность и преференциальность) в делах о банкротстве».
ВС рассказал, как оплачивать услуги юристов в банкротстве
Верховный суд допустил, что юристы в банкротстве могут получать вознаграждение в виде процентов от поступлений в конкурсную массу. Но чтобы такой договор был законным, он должен отвечать определённым условиям. Их сформулировала экономколлегия в деле о банкротстве Пробизнесбанка (№ А40-154909/2015). Там кредитор «Автоцентр» оспаривал часть вознаграждения, которое Агентство по страхованию вкладов (АСВ) назначило коллегии адвокатов Кворум Кворум Федеральный рейтинг. группа Разрешение споров в судах общей юрисдикции 8 место По выручке 18 место По количеству юристов 23 место По выручке на юриста (более 30 юристов) × за юридическое сопровождение процедур. Адвокаты получали 8,5 млн руб. абонентской платы за обслуживание процедур в месяц, а также 15% от всех поступлений в конкурсную массу. В итоге выплаты по постоянной части составили 237 млн руб., а по переменной – 312 млн руб.
Последнюю сумму «Автоцентр» решил взыскать, признав условие о процентах недействительным. Он указывал, что это, по сути, гонорар успеха, который выплачивается за счёт конкурсной массы, то есть средств кредиторов, что недопустимо в банкротстве. Но три инстанции подтвердили правоту АСВ. Они не согласились, что это гонорар успеха, ведь он зависит не от решения судов, а от пополнения конкурсной массы. Спорные траты вносились в смету текущих расходов банка и одобрялись комитетом кредиторов, чьё решение не оспаривалось, обратили внимание три суда. Они также учли большой объём работы и сложность задач.
Но Верховный суд не убедили эти решения, и он пересмотрел спор. На слушании 8 октября представители АСВ рассказывали, что смешанная форма оплаты экономичнее, чем фиксированная или почасовая. Ведь конкурсный управляющий, заходя в новый банк, ещё плохо представляет себе объём работы, который может оказаться и больше, и меньше ожидаемого. В почасовых ставках из расчёта 4000 руб. в час оказалось бы, что адвокатам надо заплатить 810 млн руб., указывали представители АСВ. По их мнению, если оценить всю совокупность услуг, цена будет разумной. Им оппонировали юристы «Автоцентра», которые называли процентное вознаграждение «налогом на кредиторов». По их словам, большая часть работы была однотипной и простой – взыскание долгов по кредитам. Они также указывали, что адвокаты получали проценты от добровольного погашения требований. Одно такое вознаграждение составило 6,5 млн руб.
Проценты юристам: когда это возможно
Выслушав стороны, экономколлегия отправила дело на новое рассмотрение. В своём определении она напомнила, что свобода договора в банкротстве ограничена интересами кредиторов. И оценивая смешанную форму оплаты, надо определить, как она отразится на конкурсной массе. Представители АСВ говорили, что объём юридической работы поначалу вовсе не известен. Это может приводить к двум противоположным результатам, указала тройка судей под председательством Ирины Букиной. Если работы будет много, а конкурсная масса будет пополняться мало, то цена услуг юристов окажется ниже рыночной. Если наоборот – то банкрот заплатит выше рынка.
Исходя из этого, экономколлегия дала указания, как правильно разрешить спор: надо проверить обоснованность и законность смешанной формы оплаты. В частности, соотнести реально понесённые расходы с потенциальными тратами на рыночных условиях. При этом надо оценить доводы кредитора о том, что часть процентов выплачивалась за добровольное погашение, и доводы конкурсного управляющего о том, что проценты компенсировали недоплату по основной части. Всё это сделает Арбитражный суд города Москвы при новом рассмотрении.
Сопоставить способ определения цены услуг с их рыночным уровнем будет крайне сложно. Ведь речь идёт не об одном споре, объём услуг очень большой, а задачи разнообразные. Найти объективные критерии тяжело, главную роль сыграет судейское усмотрение.
Определение по заявлению «Автоцентра» – одно из первых, где ВС поддержал позицию кредитора, поставившего под сомнение законность смешанной оплаты, утверждает партнёр ДжейДи консалтинг ДжейДи консалтинг Региональный рейтинг. × Анна Ловкина. По её словам, до конца 2018 года АСВ имело возможность формировать подконтрольный комитет кредиторов и не давать иным участникам процесса консолидировать голоса и получать информацию о конкурсном производстве. С ноября 2018 года законодатель ограничил право агентства голосовать на собраниях кредиторов за выбор членов комитета кредиторов, рассказывает Ловкина. Это дало возможность кредиторам и самим банкам исследовать обоснованность трат АСВ, объясняет эксперт.
Защита от кредиторов за счёт кредиторов
В этом же деле Верховный суд разрешил ещё один спор на тему, может ли управляющий оплачивать из конкурсной массы услуги «Кворума» на защиту от жалоб кредиторов. Согласно позиции «Автоцентра», сами кредиторы не получают от этого никакой пользы, следовательно, управляющий сам должен нести эти расходы. На его оплату, согласно смете, в месяц отдельно одобрялось 1,7 млн руб., указывал кредитор. Стоимость услуг адвоката составила 16 800 руб. в час, юриста – 14 000 руб. в час, помощника юриста – 8500 руб. в час. Также «Автоцентр» писал, что в штате АСВ (более 1000 человек) и Пробизнесбанка (более 100 человек) достаточно специалистов, которые могут отстаивать интересы АСВ против жалоб кредиторов.
Агентство и адвокаты были с этим вовсе не согласны. Они утверждали, что фактически оплат не было, так что и обжаловать нечего. Штатных возможностей организовать работу самостоятельно у агентства тоже не было, ведь оно ведёт порядка 345 организаций, совмещает задачи конкурсного управляющего и другие функции, указывал управляющий. Он убеждал, что цель несогласных кредиторов – всего лишь дискредитировать управляющего, а также напоминал, что спорное соглашение одобрено комитетом кредиторов. С этой позицией согласились три инстанции.
Но Верховный суд отменил их решения. По его мнению, они не учли цель ликвидационной процедуры – наиболее полно удовлетворить требования кредиторов. Поэтому участники дела о банкротстве должны относиться к конкурсной массе так, как если бы она была личным имуществом каждого, указала коллегия под председательством судьи Букиной. Предполагается, что в большинстве споров (включение в реестр, оспаривание сделок) интересы управляющего, должника и кредиторов совпадают. Поэтому управляющий может оплачивать свои издержки за счёт конкурсной массы.
Но если кредитор (иное лицо) обжалует действия или бездействие управляющего, то он противопоставляет его другим участникам процесса, говорится в определении экономколлегии. И поскольку здесь он действует только в своих интересах, нести расходы он должен за свой счёт. Проанализировав ситуацию в деле Пробизнесбанка, экономколлегия обвинила АСВ в недобросовестности и неразумности. Ведь спорное соглашение об оказании юруслуг заключил не управляющий, а банк в лице управляющего. Средства конкурсной массы, которые в итоге должны пойти кредиторам, расходуются против них самих, в том числе и в случаях, когда жалобы на управляющего признаются обоснованными.
Экономколлегия отвергла довод о том, что спорное соглашение одобрил комитет кредиторов, и напомнила, что управляющий несёт самостоятельную обязанность действовать законно и разумно. Также ВС отклонил аргумент, что жалобы имели цель дискредитации управляющего. Они были направлены против него, а не против конкурсной массы. А в случае проигрыша закон позволяет переложить судебные расходы на проигравшую сторону, отметил Верховный суд. С такими аргументами он удовлетворил жалобу «Автоцентра»: признал необоснованным привлечение адвокатов за счёт конкурсной массы. Вопрос о возврате денег отправился на новое рассмотрение. АСГМ выяснит, оплачивались ли услуги и можно ли что-то вернуть.
Нижестоящие суды учли особый статус АСВ как «корпоративного конкурсного управляющего несостоятельных банков» с большим объёмом работы и ограниченным штатом специалистов. Но это не повод разрешить оплачивать защиту от жалоб кредиторов из конкурсной массы, считает Базаров из BGP Litigation. Иного мнения директор Российского союза саморегулируемых организаций арбитражных управляющих (РССОАУ) Кирилл Ноготков. Он обращает внимание, что представители кредитора, подающего жалобы, представляют ещё и акционера банка. По его мнению, привлекаемые к ответственности контролирующие лица теперь могут жаловаться на действия конкурсных управляющих, причём затраты лягут на управляющего, а доходы от взыскания получит конкурсная масса. «Это не будет мотивировать управляющих на активные действия», – считает Ноготков.
О злоупотреблении правом со стороны юриста при оказании услуг будущему банкроту
Те, кто читают меня на закон.ру, знают, что мой профессиональный интерес связан с авторским правом вообще и американским авторским правом в частности, но сегодня статья будет не об этом. Долгие годы я занимаюсь собственным юридическим бизнесом, в основном связанным с судебным представительством, и сейчас столкнулся с интересной ситуацией, которая наводит на интересные, как мне кажется, размышления. Если выводы апелляционного суда в деле, о котором я хочу рассказать, останутся без изменения, это вполне может повлиять на коллег в будущем, поэтому я решил написать то, что вы сейчас читаете. Особенно вопрос актуален на фоне широкого обсуждения вопроса добросовестности, происходящего на закон.ру J
Если коротко, то мне интересно, возможно ли считать работу юриста по защите интересов одной стороны конфликта ущербом интересам другой стороны конфликта, а если возможно, то являются ли юридические услуги проигравшей стороне конфликта злоупотреблением правом со стороны юриста?
Предыстория
В 2015 году я начал работать с клиентом, который оказался в сложной жизненной ситуации: этому состоятельному пожилому человеку был поставлен диагноз «болезнь Альцгеймера», чем немедленно воспользовался его сын, дав отцу подписать большое количество документов и проведя ряд сомнительных операций. Параллельно все уставные документы и первичка нескольких юрлиц исчезли из офиса…
В результате этих действий не только российский бизнес и оффшор папы попал под угрозу, но сын умудрился еще перевести долг российской компании в несколько миллионов долларов с оффшора папы на свой оффшор.
Со взыскания этого долга в суде и начался весь конфликт, который вылился в большое количество судебных разбирательств, других юридических действий и растянулся более чем на год.
Я работал с этим клиентом как ИП, привлекая юридическую компанию на субподряд. В итоге в общей сложности 5 юристов работали по этому клиенту в течение более года. Следы моей работы и работы этих юристов можно без труда найти как минимум в судебных актах, вынесенных судами по десятку дел.
Несмотря на наше сопротивление, оффшор сына дело о взыскании долга выиграл и спустя непродолжительное время дело перешло в банкротный процесс (дело А40-22361/2017). В рамках этого процесса сын клиента при непосредственном участии арбитражного управляющего решил отомстить юристам и обжаловать сделки по оплате работы юристов, которые работали на другую сторону конфликта, предъявив в суд исковое о признании платежей недействительными сделками и взыскании чуть более 4 миллионов рублей с меня как ИП. В обоснование иска арбитражный управляющий указал, что оплата работы юристов использовалась как схема вывода денежных средств, была проведена без встречного исполнения, причинила ущерб имущественным интересам кредиторов, являлась мнимой сделкой, заключенной в нарушение требований ст.10 ГК РФ.
Первая инстанция
Само по себе исковое заявление было веселым и удивительным: управляющий умудрился задействовать все основания сразу и сделки (или одна сделка, я не очень понял) у него были одновременно и ничтожные, и оспоримые, и вообще деньги нужно было вернуть, так как управляющий расторг договор от имени должника. Исковое переделывалось из претензии, поэтому по всему исковому, адресованному суду, были разбросаны обращения «вы должны деньги», «вы не исполнили обязательства» и т.п.
В общей сложности при исполнении договора в 15-м и 16-м годах нами было произведено более 1300 страниц судебных и внесудебных документов: исков, объяснений, ходатайств, заявлений, жалоб, справок и т.п. все эти документы были приобщены к делу в первой инстанции вместе с материалами дел на более чем тысячу листов на электронном носителе. Никаких штатных юристов у клиента не было, поэтому частой проблемы разграничения «что делали штатные юристы, что внешние» не было.
У суда после первого заседания осталось только 3 вопроса: была ли экономическая целесообразность в оказанных услугах, чем арбитражный управляющий доказывает завышение цен на услуги и чем арбитражный управляющий доказывает превышение порога в 1% по обычной хозяйственной деятельности.
В обоснование экономического смысла действий юристов с моей стороны было предоставлено подробное письменное объяснение. Еще с самого начала предоставили судебную практику по оспариванию в банкротстве сделок с юристами. От арбитражного управляющего ни по одному из вопросов не поступило ничего, и суд в иске отказал, указав, что встречное предоставление оказано, доказательств ничтожности сделок или злоупотребления правом не предоставлено, сделки являются обычной хозяйственной деятельностью и превышение порога в 1% не доказано.
Суд неправильно указал мое имя (поскольку мой брат был ответчиком по другому обособленному спору), но спохватился и сам исправил позже эту ошибку.
Апелляция
Казалось бы, арбитражный управляющий ничего не доказал в первой инстанции и можно было расслабиться. Но не тут-то было! Уже первое отложение заседания в апелляции показало, что что-то не так.
Истец понес откровенный бред про то, что я якобы получал 30 000 рублей за звонок в суд, состав покачал головой, проигнорировал возражение моего представителя, что это бред и никогда такого не было (что легко проверить, посмотрев счета, в которых разбивка по каждому оплаченному действию), после чего отложился, потребовав сделать специальную табличку с указанием какими конкретно документами в деле подтверждается конкретная строчка в счете.
Должен признать, что распределять 1300 листов документов по 121-й активности, которые имели место 4 года назад, работа не из простых, но юристы с работой справились, в результате чего появился массивный документ на 61 лист. На следующем заседании апелляции, состав посмотрел на таблицу, выслушал арбитражного управляющего, который принес (в апелляцию. ) то, что он назвал «доказательством завышения цен» и опять решил отложиться «для изучения документов».
На третьем заседании апелляции все было весело: апелляция кивала на все доводы истца; словами «суд сам все знает» реально затыкала моего представителя с возражениями типа «но это же неправда, на таких-то страницах такого-то тома доказательства, что ответчик не необоснованно три раза выставил для оплаты одну и ту же активность, как говорит истец, а участвовал в трех разных заседания в течение месяца, за что и выставил счет».
Попытки возражать доводам истца со стороны ответчика так же были купированы председательствующим (понятное дело, что все мы изложили письменно и заранее закинули в суд, так что это и тогда, и сейчас есть в деле).
В итоге апелляция во всем «разобралась», решение первой инстанции отменила и иск удовлетворила; признала сделку недействительной в связи со злоупотреблением правом и, применив последствия недействительности сделки, взыскала 4 миллиона рублей.
Для начала я понял, что апелляция действительно разобралась с фактами: в половине случаев упоминания ФИО ответчика в качестве последнего указан мой брат; даже в одном из пунктов постановочной части…
А в качестве оснований признания сделки недействительной апелляция использовала ст.ст.10, 168 ГК РФ и ст.62 (. ) Закона о банкротстве (я понимаю, что это опечатка, наверное, но в итоге я даже не знаю, что имел в виду суд и какую именно статью банкротного закона применил, а это важно: если суд применял пункт 1 статьи 61.2 Закона о банкротстве, то договор был заключен более года до принятия заявления о банкротстве).
Не могу решить, какой из выводов суда вызвал у меня больше всего умиления. Первый кандидат — это вывод о том, что «доказательства, подтверждающие факт реального получения должником встречного исполнения … в материалах дела отсутствуют». Нет, я, конечно, привык к тому, что суды игнорируют доказательства, но не 8-мь же томов из 11-ти!… При этом сам же суд апелляционной инстанции просил подробно изложить какие документы какие оплаты подтверждают, отложился для этого и получил справку на 61-м листе и сделал вид, что ее не видел. Вторым кандидатом на самое большое умиление стал вывод о том, что я аффилирован с родственником руководителей клиента: для начала почему этот человек родственник суд не пояснил и не стал объяснять с какой стати я с ним аффилирован (вот реально, какие-то факты арбитражный управляющий натянул, чтобы мою аффилированность с дочерней компаний клиента пытаться доказать, но с родственником даже натянутых фактов не было ни одного, что, впрочем, суду не помешало).
Не стала апелляция разбираться и с обычной хозяйственной деятельностью: отметив, что суд первой инстанции признавал деятельность обычной хозяйственной, дальше этот вопрос решили не обсуждать.
Проигнорировал суд и довод о том, что момент возникновения неплатежеспособности не только не был доказан, а он хотя бы примерно установлен не был. В исковом истец говорил одно, в процессе другое, в других обособленных спорах суд пришел к третьим выводам.
Зато суд не поленился и на почти трех листах переписал содержание всех счетов за год, в которых было порядка 120-ти действий. Полагаю, что для объема, хотя не замечал за апелляцией таких привычек.
Перечислив активности, суд заявил, что большинство предмету договора не соответствуют, но называть конкретно в чем несоответствие и какие именно активности не соответствуют суд не стал: догадайтесь сами. Так же суд поступил и с утверждением, что за некоторые активности счет выставлялся несколько раз, но не стал позориться и указывать эти активности, чтобы нельзя было опровергнуть. Ну, и для кучи (наверное, чтобы убедительнее звучало) еще суд сказал, что большинство активностей не соответствуют интересам заказчика, опять уклонившись от объяснения или хотя бы небольшого уточнения своего вывода…
И решать какая все же оспариваемая сделка – ничтожная или оспоримая – суд тоже не стал. Опять же догадайтесь сами.
Но самый главный довод апелляции, ради которого я и пишу этот текст, это размышления относительно злоупотребления правом со стороны юриста при оказании услуг будущему банкроту. В этом контексте не принципиально, что суд взял 4 активности из 120-ти, что-то буркнул про них, забил на объяснения ответчика и на основании своих мыслей про 4 активности признал незаконными все 120… Принципиален для целей этого текста ход мыслей суда в целом, ведь если кассация оставит все без изменения, то такой подход может быть использован в отношении любой юриста/юридической компании после сопровождения фактически любой сделки, которая может быть признана недействительной.
Итак, апелляция сочла злоупотреблением правом факт сопровождения увеличения уставного капитала дочерней компании, который в дальнейшем был признан недействительной сделкой по банкротным основаниям (привет, дела банка Траст). По доброй традиции российских судов апелляция воздержалась не то, чтобы от оспаривания, но даже от упоминания, моих доводов, что не мои действия по сопровождению увеличения уставного капитала, а дальнейшие действия должника (дочка материнской компании деньги под проценты обратно дала, а потом еще больше из заемных денег увеличила уставной капитал) привели к признанию сделки недействительной, да и увеличение уставного капитала проходило в два этапа и ко второму этапу я отношения не имел никакого. Апелляция сделала однозначный вывод: если я как юрист сопровождал сделку, которая в дальнейшем была признана недействительной, полученные за сопровождение сделки деньги нужно вернуть должнику.
Более того, интересный вопрос: если решение о признании сделки недействительной влечет взыскание с юриста, сопровождавшего сделку, денег, полученных за сопровождение, должен ли юрист привлекаться третьим лицом в спор о признании сделки недействительной?
Так же апелляция вменила мне в вину то, что я сопровождал сделку цессии: с первого взгляда есть за что зацепиться, так как при долге в 13 миллионов долг был продан за 130 тысяч. Однако на момент цессии долг не возвращался уже несколько лет, на должнике-физике на момент цессии уже долгое время висело несколько исполнительных производств, а из активов была доля в пустом ООО… Собственно, за 2 года ни копейки первоначального долга возвращено не было, что красноречивее всего объясняет такую низкую цену уступки права требования. Но поскольку суд признал саму цессию недействительной сделкой, то и юрист, получивший вознаграждение за сопровождение сделки, злоупотреблял правом и наносил ущерб кредиторам…
Вот с интересом наблюдаю, что арбитражный управляющий будет делать с безнадежным ко взысканию правом требования к этому физику: пока что управляющий выставил его на торги по номиналу и, как и ожидалось, никто его не купил…
Еще мне в вину поставили оказание услуг третьему лицу за счет должника. Мои доводы о том, что третье лицо аффилировано с должником и консультация была связана с оценкой возможности продать землю с проектом застройки жилого квартала в Московской области, чтобы погасить задолженность апелляция так же оставила без комментария. Более того, арбитражный управляющий в процессе и апелляция в постановлении так и не смогли ответить на вопрос, какую норму закона я нарушил, оказав услугу аффилированной с клиентом компании. Не знаю как у других юристов, но меня постоянно просят оказать услуги одному лицу, а оплатит услуги другое. Получается, что недостаточно указать, что оплата идет за оказание услуг такому-то лицу, необходимо просто отказываться от оказания таких услуг, если платит кто-то другой?
С отказом от оказания услуг связан еще и вопрос об экономической целесообразности некоторых услуг: что делать если клиент хочет что-то, что имеет эмоциональную важность для клиента? Например, в моем деле, клиент четко назвал лицо, которое похитило уставные и первичные документы дочерних компаний и захотел уволить этого сотрудника. Это ж не имеет экономической целесообразности? И что, юрист должен отказаться от выполнения такой просьбы? Или клиент захотел справку по делу: я без понятия кому она нужна и что клиент с ней собирается делать (могу догадаться, что клиент пойдет с ней какому-то «важному человеку»), но я же не могу проигнорировать просьбу клиента сделать такую справку и бесплатно тоже делать не хочу (письменная справка на несколько листов даже если знаешь материалы дела, достаточно кропотливая работа).
Или вот вопрос: клиент пользовался услугами одного юриста, а потом решил юриста сменить; что новый юрист должен сделать, если видит неисправимые косяки старого (например, пропуск срока исковой давности)? Отказаться от дела? Перестать работать с клиентом? Отказаться от оплаты? Ведь если новый юрист получит деньги за сопровождение проигрышного дела, а клиент упадет в банкротство, это будет считаться вредом имущественным интересам кредиторов?
В общем, кассация мне предстоит на следующей неделе: я надеюсь, что хотя бы кассация увидит 1300 листов доказательств встречного предоставления (хотя АС МО с 9 ААС кивали друг на друга и долго не могли найти 9 томов дела), примет во внимание (ну, или опровергнет) доводы про обычную хоздеятельность, про смешение понятий оспоримой и ничтожной сделок, про неустановление даты возникновения неплатежеспособности и сделает вывод о том, что нельзя считать незаконными 121 активность на основании якобы подозрительности 4-х из них.