договор по про 1972 года
Договор по ПРО 1972 года, 26 мая
СССР и США обязались: не развертывать системы ПРО на территории своей страны и не создавать основу для такой обороны; не создавать, не испытывать и не развертывать системы или компоненты ПРО морского, воздушного, космического или мобильно-наземного базирования.
Договор разрешал модернизацию и замену систем ПРО, предоставлял каждой стороне право иметь по два комплекса ПРО (около столицы и в районе расположения шахтных пусковых установок (ПУ) межконтинентальных баллистических ракет (МБР). В дополнительном Протоколе 3 июля 1974 г. количество районов размещения ПУ МБР сократилось до одного (выбор района — по усмотрению каждой стороны).
Устанавливалось, что контроль соблюдения условий договора осуществляется национальными техническими средствами и советско-американской постоянной консультативной комиссией.
Договор 1972 г. по ПРО стал первым конкретным шагом в процессе разрядки международной напряженности и краеугольным камнем в сфере обеспечения глобальной безопасности. Однако администрация Дж. Буша-младшего, стремясь усилить систему национальной ПРО из-за растущей угрозы мирового терроризма, начала с 2001 г. нарушать условия договора. 12 июня 2002 г. США в одностороннем порядке официально вышли из Договора по ПРО 1972 г., несмотря на предложение Президента России В. В. Путина модифицировать договор в целях его сохранения.
Орлов А.С., Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Исторический словарь. 2-е изд. М., 2012, с. 166-167.
ПРО и ОСВ-1
ПОЛИТИКА “РАЗРЯДКИ” В ОТНОШЕНИЯХ С ЗАПАДОМ
В сфере внешней политики начало 70-х гг. было отмечено радикальным поворотом в сторону реальной «разрядки» напряженности между Востоком и Западом. Он был вызван стабилизацией взаимоотношений Советского Союза с социалистическими странами (ранее приоритетное направление во внешней политике СССР) и наметившимися в конце 60-х гг. изменениями в позиции западноевропейских государств, заинтересованных в развитии экономического сотрудничества.
На фоне сближения позиций СССР и западноевропейских держав в 70-е гг. происходит улучшение взаимоотношений Советского Союза и США, что позволило впоследствии назвать 70-е гг. периодом разрядки напряженности. В определенной степени это было вызвано сложившимся ядерным паритетом двух сверхдержав. Начало разрядке положил визит президента США Р. Никсона в Москву в мае 1972 г. Во время встречи американского президента с Л. И. Брежневым была достигнута договоренность о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1). Обе стороны в договоре признали, что в «ядерный век не существует иной основы для поддержания отношений между ними, кроме мирного сосуществования». В Москве был заключен и бессрочный договор о противоракетной обороне (ПРО), согласно которому стороны брали на себя обязательство иметь на вооружении не более 200 противоракет и по два района их базирования, включая столицы. В июне 1973 г. состоялся ответный визит Л. И. Брежнева в США, где было подписано Соглашение о предотвращении ядерной войны. Во время Вашингтонской встречи было заключено около двадцати соглашений о сотрудничестве в различных областях, в том числе о совместной космической программе «Союз-Аполлон» (реализована в 1975 г.). Во время летней встречи 1974 г. в Крыму Р. Никсон и Л. И. Брежнев договорились об ограничении подземных испытаний, уменьшении численности ракет ПРО, а также о снижении вдвое систем ПРО, оставляя их только вокруг столиц. Несмотря на вынужденную отставку Никсона в августе 1974 г., встречи в верхах имели продолжение уже через несколько месяцев, когда в ноябре 1974 г. во Владивостоке встретились новый президент США Дж. Форд и Л. И. Брежнев. Прежние договоренности были подтверждены, и заявлено о дальнейшем ограничении ядерных средств. Углублению разрядки в последующий период помешали откровенная ставка США на новый тип вооружений (крылатые ракеты) и ошибочное решение Советского Союза о размещении в европейской части СССР ракет РСД-10 (СС-20 по натовской классификации) в 1977 г. Это был серьезный просчет советского руководства, который привел к обострению отношений со странами Западной Европы. В 1979 г. все же была достигнута договоренность о подписании нового договора ОСВ-2, но ввод советских войск в Афганистан привел к срыву ратификационного процесса, к новому витку напряженности в отношениях между СССР и США.
И.С. Ратьковский, М.В. Ходяков. История Советской России
ПОДПИСАНИЕ ДОГОВОРОВ ОСВ-1 И ПРО
Советско-американское сотрудничество в политико-дипломатической области развивались в начале 70-х годов непривычно плодотворно. С 1969 г. в Хельсинки шли советско-американские переговоры о контроле над вооружениями, задачей которых было выработать компромисс в сфере ограничения стратегических наступательных вооружений. Попутно велась подготовка целой серии двусторонних договоренностей, направленных на стабилизацию советско-американских отношений и исключение случайного военного конфликта между СССР и США. Эти переговоры стали приносить результаты.
В мае 1972 г. состоялся официальный визит президента США Р.Никсона в Москву. Это был первый в истории визит высшего американского руководителя в Советский Союз, если не считать пребывания президента Ф.Д.Рузвельта в Ялте в 1945 г. В результате проведенных переговоров удалось заключить ряд важных соглашений военно-стратегического и общеполитического характера.
Прежде всего, были подписаны первые документы, ставшие результатом компромиссов, достигнутых в рамках переговоров по ограничению стратегических вооружений. По-русски этот процесс сокращенно назывался по первым буквам этого словосочетания – ОСВ, по-английски – SALT (Strategic Arms Limitation Talks). В 60-70-х годах состоялось два тура таких переговоров. Первый из них получил наименование «ОСВ-1», второй – «ОСВ-2». К визиту Р.Никсона в Москву относятся договоренности серии «ОСВ-1» – Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) и Временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений 1972 г.
а) Договор ПРО (перестал действовать в 2001 г.) был призван предупредить гонку вооружений в области создания систем обороны против ракетно-ядерных ударов. Эти системы разрабатывались в Советском Союзе и Соединенных Штатах, причем считалось, что в СССР – с некоторым опережением. Системы были дорогостоящими и, по заключениям экспертов, не достаточно надежными. Они представляли собой оборонительные комплексы, состоящие из «противоракет», то есть ракет-перехватчиков, способных уничтожать приближающиеся ракеты противника до того, как те смогут нанести ущерб обороняющейся стороне.
СССР и США договорились о том, что каждой стороне будет разрешено создать по два комплекса «противоракет» и поставить под их защиту, соответственно, по два района (всего четыре) по выбору – вокруг столиц и в районе расположения шахтных пусковых установок, то есть баз МБР. При этом обе стороны обязались не создавать общенациональные, то есть покрывающие всю территорию страны, системы ПРО и основы для их создания. Договором также запрещалось создавать, испытывать и развертывать системы или компоненты систем ПРО морского, воздушного, космического или мобильно-наземного базирования. Договор был бессрочным, но из него было можно выйти, уведомив об этом за 6 месяцев до дня предполагаемого выхода (чем воспользовалась американская сторона в 2001 г.).
Во время второго визита президента Р.Никсона в Москву в июне 1974 г. специальным советско-американским протоколом число районов, разрешенных для размещения систем ПРО, было сокращено с четырех до двух – по одному для каждой стороны. Советский Союз разместил свою систему ПРО в районе Москвы, а США – в Гранд-Форкс, районе основной базы пусковых установок МБР.
б) Вторым элементом договоренностей серии «ОСВ-1» было Временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений 1972 г. В литературе это соглашение часто именуется «соглашением ОСВ-1», что не вполне точно, но принято между специалистами-практиками. Временное соглашение было заключено сроком на пять лет и содержало количественные ограничения развертывания наступательных вооружений. СССР получил право иметь 1600 единиц МБР как наземного, так и морского базирования, а США – 1054. При этом СССР, как очевидно, получил право на большее число ракет, чем США. Но советские ракеты в тот период имели всего одну боеголовку, а американские – уже имели разделяющиеся головные части, то есть одна ракета несла несколько боеголовок, каждая из которых была способна к индивидуальному наведению на цель. Численное преимущество Советского Союза по ракетам, поэтому, компенсировалось преимуществом США по количеству боеголовок.
Сверх этого лимита стороны обязались в течение пяти лет не увеличивать число стационарных пусковых установок МБР наземного базирования и пусковых установок баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ).
Договоренности серии «ОСВ-1» не касались таких важных видов наступательных вооружений как бомбардировщики дальнего радиуса действия, по числу которых США имели трехкратное преимущество над СССР. Кроме того, соглашения не регламентировали численность разделяющихся головных частей (РГЧ), что позволяло увеличивать разрушающую мощность стоявших на вооружении ракет за счет размещения на них разделяющихся боеголовок вместо обычных, оставаясь формально в лимитах соглашений 1972 г.
История международных отношений (1918-2003) / под ред. А.Д. Богатурова.
Первый официальный визит американского президента в СССР начался 22 мая 1972 года в четыре часа дня по московскому времени. Именно в этот момент в аэропорту Внуково-2 приземлился президентский «боинг». У трапа самолета Ричарда Никсона встречали Подгорный и Косыгин, некоторые наши министры, причастные к предстоящим переговорам на высшем уровне, сотрудники посольства США, а также малочисленная группа «представителей трудящихся». Так было определено сценарием встречи, утвержденным Политбюро с учетом сложных политических условий, в которых проходил этот визит. Ведь США в то время не только продолжали воевать во Вьетнаме, но и активизировали там свои военные действия. Американцы бомбили территорию Северного Вьетнама, вели наземные боевые операции. И это не могло не отразиться на атмосфере встречи.
Высокого гостя приветствовал в аэропорту почетный караул из представителей трех родов войск, на ветру развевались государственные флаги СССР и США. Словом, весь протокольный церемониал был соблюден. Строй почетного караула вместе с Никсоном обошел Подгорный, а по окончании церемонии Подгорный, Косыгин и Никсон сели в одну машину, и длинный кортеж направился в Кремль.
Ленинский проспект и другие улицы, ведущие в сторону Кремля, были украшены советскими и американскими флагами. Не было, правда, только «восторженных» толп москвичей, которых при встречах представителей дружественных государств обычно собирали по разнарядке. Более того, даже случайных прохожих к краям тротуаров не подпускали. Это все оговорили заранее.
Никсона поселили в Кремле, в апартаментах по соседству с Оружейной палатой. Там же, в отдельном крыле, разместили его ближайших помощников, включая Киссинджера. Над зданием впервые в его истории развевался государственный флаг Соединенных Штатов Америки. Подгорный и Косыгин откланялись, напомнив гостю, что вечером, после того как Никсон отдохнет от утомительного перелета, они с ним вновь встретятся — на официальном банкете в Кремле.
Вечер был ясный. После грибного дождика, который встретил Никсона в аэропорту, погода наладилась. Майская яркая зелень радовала глаз.
Но вот мы и у цели. Лифт поднял нас на второй этаж, и мы оказались возле кабинета, который когда-то занимал Сталин, а позднее Хрущев. В приемной, ее называли предбанником, уже находился Александров. Он распахнул дверь. Никсон, а за ним и я вошли в кабинет. Навстречу, широко улыбаясь, шел Брежнев. Лидеры тепло поприветствовали друг друга. Брежнев предложил гостю сесть напротив него. Официант принес чай и печенье. Беседа началась.
Леонид Ильич выразил удовлетворение в связи с первым в истории официальным визитом президента США в СССР, а затем напомнил Никсону, что они с ним уже однажды мимолетно встречались, а именно в 1959 году, летом, когда он, Брежнев, вместе с Хрущевым и другими советскими руководителями присутствовал на открытии Национальной выставки США в Сокольниках. Брежнев, слегка заискивая, как мне показалось, напомнил также Никсону о том, что на выставке была сделана фотография, которая потом обошла все газеты мира. На ней запечатлены Никсон и Хрущев во время своего знаменитого «кухонного спора». «Так вот, я тоже есть там, справа от вас, но вы, может быть, этого уже не помните. » — спросил Брежнев. Никсон с улыбкой ответил, что конечно же помнит.
В целом же создавалось впечатление, что оба лидера хорошо понимают друг друга, так сказать работают на одной волне. В какой-то момент Брежнев начал говорить о своем желании установить особые личные отношения с президентом США, которые, завязавшись в эти дни, затем укреплялись бы в ходе последующих встреч, а в промежутках между ними поддерживались бы перепиской. Никсон ответил в том же ключе и напомнил об особых отношениях, сложившихся между Сталиным и Рузвельтом во время войны. Он отметил, что они благодаря своим личным взаимоотношениям могли находить решения спорных вопросов даже тогда, когда это не удавалось бюрократам.
Беседа лидеров затягивалась. По времени уже должен был начаться банкет. Но Брежнев не смотрел на часы и продолжал разговор. Потом сказал, что они, видимо, заработали свой ужин, и предложил президенту отправиться в Грановитую палату. Никсон ответил, что он только заедет за женой и тотчас присоединится к Брежневу на банкете.
15 лет назад США вышли из Договора по ПРО 1972 года
Радар Ракетной Позиции (MSR) программы Safeguard в Северной Дакоте
Library of Congress
13 декабря 2001 года президент США Джордж Буш выступил с формальным уведомлением о своем выходе из Договора по ПРО. В соответствии со статьей 15 Договора, дата окончательного выхода США из этого соглашения наступила спустя шесть месяцев, 13 июня 2002 года.
Российское руководство сразу же заявило об ошибочности такого решения американской администрации. В России настаивали на сохранении этого важнейшего двустороннего документа, имевшего международное значение, и даже называли «краеугольным камнем стратегической стабильности и безопасности».
В США же неоднократно заявляли о своем намерении выйти из договора, который, по их мнению, «не отвечал реалиям сегодняшнего дня», и приступить к созданию системы национальной противоракетной обороны.
При этом абсолютно все эксперты в России и на Западе признают, что никакая ПРО не сможет защитить территорию обороняющейся стороны от первого массированного ядерного удара.
В СССР и США, когда подписывали Договор об ограничении ПРО и протокол к нему в 1974 году, руководствовались задачей защиты баз стратегических ядерных сил и центральных пунктов управления ими для гарантированного ответного удара по агрессору.
Как известно, договоры подписываются и соблюдаются при равенстве (паритете) возможностей сторон. С политическими и военными трупами никто никаких договоров никогда не подписывает. И тем более их не соблюдает. А наша страна в конце 1990-х годов представляла собой, на мой взгляд, откровенно жалкое зрелище.
Но возможность достижения компромисса по ПРО даже в тех условиях, в начале двухтысячных, по единодушным оценкам настоящих экспертов, все-таки была. Американцы хотели снять с себя ограничения, но были готовы идти на уступки и предлагать что-то взамен. Не надо было только рогом упираться в сохранение договора в неизменном виде.
Сколько копий сломано вокруг так называемой «ненаправленности» ПРО? А между тем система ПРО — это не пушка и не винтовка. Она никуда не направлена, а работает «вкруговую». И предназначена для обороны участка местности, на котором размещены важные объекты.
Сколько дипломатов разбило себе лбы с требованиями добиться от США «гарантии неприменения системы ПРО» против России? Теперь давайте до предела упростим ситуацию и попытаемся понять, какие в этом случае могут быть гарантии?
Для начала надо сразу сказать — США никому и никогда не дадут в этой сфере каких-либо гарантий. Просто представим себе, как над территорией Европы развернулось противоракетное сражение. Началась вооруженная борьба между НАТО и государствами Ближнего/Среднего/Дальнего Востока, обладающими ракетными технологиями и соответствующими вооружениями (когда такие будут в наличии — отдельный вопрос). Россия — не участник конфликта. Стало быть, нашей стране и никаких гарантий не надо.
Ведь не может же быть такой ситуации, когда в этом гипотетическом конфликте Запада и Востока над Европейским континентом откуда-то возникла стая российских ракет, пролетающая исключительно по своим делам.
И сбивать их американским/европейским системам ПРО нельзя в силу данных ранее обязательств.
Следующая ситуация. Россия — участник конфликта. Тогда какие могут быть гарантии? Непонятно. Как при таких исходных данных можно было добиться какого-то позитивного результата в переговорах по ПРО?
Но присмотритесь к любой конференции, заседанию, переговорам по вопросам ПРО. Кто там главные специалисты? Политологи, экономисты, юристы, психологи — кого только нет. Складывается впечатление, что в одном из отечественных вузов на проспекте Вернадского открылся противоракетный факультет и там созданы кафедры радиолокации, теории электромагнитного поля и техники сверхвысоких частот, радиоприемных и радиопередающих устройств, теории автоматического управления и регулирования, антенных устройств и распространения радиоволн.
Либо победило мнение, что людям, ведущим переговоры по ПРО, теорию и практику, относящуюся к вопросам противоракетной обороны, знать вовсе ни к чему. Они — «эффективные переговорщики», и этим все сказано.
В конце 1990-х я был командирован от Главного оперативного управления Генерального штаба на заседание такой рабочей группы для международных переговоров по вопросу пролонгации Договора по ПРО 1972 года. Состав рабочей группы откровенно удивил меня. Кроме меня, никто из присутствующих никогда и ни при каких обстоятельствах не имел никакого отношения к вопросам планирования, боевого применения и эксплуатации систем ПРО. Не было ни одного разработчика комплексов ПРО от промышленности.
Исключительно по неосторожности и, возможно, даже не от большого ума в первые минуты заседания рабочей группы я высказал сомнения, что люди, среди которых нет хотя бы инженера-ракетчика, способны что-то разрабатывать и предлагать.
Старший группы сказал, что если я немедленно не замолчу, то о моем дерзком и возмутительном поведении будет немедленно доложено начальнику Генерального штаба.
Один из политологов обиженно сказал мне: «Да я одиннадцать раундов переговоров по ПРО в Женеве выдержал!»
Я посчитал за лучшее не вступать в дальнейшие дебаты и пререкания, но про себя подумал: «Попробовал бы ты выдержать хотя бы один раунд переговоров по ПРО зимой в Сарышагане, на площадке №52. На пятом году существования полигона без центрального отопления. В Женеве-то любой дурак и 110 раундов высидит».
Именно в те минуты мне стало понятно, чем закончатся переговоры с США.
Другой пример — в середине 2000-х годов на всех уровнях усиленно и интенсивно обсуждалась тема — совместная эксплуатация Россией и США Габалинской РЛС в обмен на отказ от размещения элементов американской ПРО в Польше и Чехии. 7 июня 2007 года такое предложение было выдвинуто российской стороной во время саммита «большой восьмерки». В этом же году на заседании Совета Россия — НАТО российская делегация представила детали этого предложения.
Эта идея, конечно, не могла родиться в голове специалиста. Она могла возникнуть только в мозгах дипломатов, юристов и политологов.
Объясню почему. Предположим, стороны все-таки договорились о совместной эксплуатации Габалинской РЛС. Сразу возникает вопрос — как, в какой форме и куда передавать с нее данные другой стороне.
Не заберешься же на командно-измерительный центр и не начнешь махать флажками в сторону НАТО — примите информацию, передаю голосом.
С Габалы надо будет тянуть кабель длиной несколько тысяч километров. Или строить широкополосную радиорелейную линию с ретрансляторами через каждые несколько десятков километров (в силу кривизны земной поверхности). Предположим, такую линию в итоге построили бы, израсходовав при этом не меньше средств, чем на сооружение самой станции.
Теперь надо решать следующий вопрос: информация от Габалы будет передаваться в принятых в России стандартах, которые никак не сопрягаются с техникой НАТО.
Пришлось бы создавать какой-то комплекс сопряжения для преобразования информации к стандартам, принятым на Западе. И самое главное — никто же ведь и не поинтересовался, а нужна ли эта информация американцам и европейцам в принципе? А ведь не нужна, на самом деле.
У США есть своя система предупреждения о ракетно-ядерном ударе. Она имеет глобальный характер, несколько эшелонов и успешно решает свои задачи в любом уголке земли.
В итоге через некоторое время американцы все-таки деликатно заявили, что их технические и технологические стандарты не соответствуют стандартам, принятым в России.
Зачем же вокруг вопроса о совместной эксплуатации в середине 2000-х годов был поднят такой шум, если вопрос заведомо не имел положительного решения? В трясину этих обсуждений затянули даже первых лиц государства, а потом легко отказались от этой Габалы, когда Азербайджан заломил непомерно высокую цену за аренду станции.
Ведь политологи и юристы, видимо, даже не подозревали, что Габала или ей подобная станция — это всего лишь щупалец осьминога, а голова, глаза, головной мозг этого осьминога находятся в Солнечногорске. Что самостоятельным элементом любой системы ПРО является система передачи данных (СПД), технические требования к которой весьма высоки.
Всего одна микросекунда в радиолокации — 150 метров дальности. Для ПРО это уже весьма существенная цифра. Если бы политологи знали хотя бы малую часть всего этого, то не мололи бы чепухи о совместной эксплуатации Габалинской РЛС.
Но ведь дебатировали же, и долгими месяцами. Далекие от основ построения систем ПРО люди и обсуждали вопрос эксплуатации совместной с Западом системы противоракетной обороны.
Хотя с самого начала и неспециалисту ясно, что никакой совместной системы ПРО с Западом быть не может просто по определению. Всего лишь по одной простой причине: ПРО — это сгусток передовых технологий, самый что ни на есть передний край развития науки и техники, говоря пафосными словами. Никто никогда и ни при каких обстоятельствах этими самыми технологиями делиться с «партнерами» не будет, ибо это есть предательство национальных интересов.
А дипломаты заумно обсуждали вопрос, кому будет принадлежать кнопка «пуск». Хотя в современных автоматических системах ПРО нет никакой кнопки. В боевом режиме они функционируют без участия человека-оператора. По-другому нельзя, когда скорости сближения противоракеты и цели более семи километров в секунду.
В отечественной системе А-35М была даже команда, которая блокировала все тумблеры, кнопки и переключатели системы во время боевого цикла, чтобы исключить любое вмешательство человека в работу стрельбового комплекса в боевом режиме. Команду на пуск противоракеты дает только цифровой вычислительный комплекс.
В итоге весь договорный процесс в сфере контроля и сокращения вооружений, противоракетной обороны ни разу еще не дал нашей стране хоть какого-то малейшего позитивного результата.
Например, когда подписали и прочитали Договор об обычных вооруженных силах в Европе 1990 года, военные просто ужаснулись — как такой договор можно было подписывать в принципе? Оказывается, в ходе работы над документом в Париж посылали не специалистов, а в качестве поощрения нужных людей. Это были еще советские времена, когда зарубежная командировка приравнивалась к ордену. Поэтому за рубеж командировались не эксперты и специалисты, а разного рода сомнительная публика — до политработников включительно.
Остается надеяться, что к очередным предстоящим переговорам по Сирии с российской стороны дело не доверят подобным любителям загранкомандировок.
Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки об ограничении систем противоракетной обороны (утратил силу с 14 июня 2002 года)
ДОГОВОР
между Союзом Советских Социалистических Республик
и Соединенными Штатами Америки об ограничении систем
противоракетной обороны
Союз Советских Социалистических Республик и Соединенные Штаты Америки, ниже именуемые Сторонами,
исходя из того, что ограничение систем противоракетной обороны, а также некоторые согласованные меры в области ограничения стратегических наступательных вооружений способствовали бы созданию более благоприятных условий для последующих переговоров по ограничению стратегических вооружений,
заявляя о своем намерении по возможности скорее достигнуть прекращения гонки ядерных вооружений и принять эффективные меры в направлении сокращения стратегических вооружений, ядерного разоружения и всеобщего и полного разоружения,
желая содействовать смягчению международной напряженности и укреплению доверия между государствами,
согласились о нижеследующем:
1. Каждая из Сторон обязуется ограничить системы противоракетной обороны (ПРО) и принять другие меры в соответствии с положениями настоящего Договора.
2. Каждая из Сторон обязуется не развертывать системы ПРО территории своей страны и не создавать основу для такой обороны, а также не развертывать системы ПРО отдельного района, кроме как предусмотрено в Статье III настоящего Договора.
1. Для целей настоящего Договора системой ПРО является система для борьбы со стратегическими баллистическими ракетами или их элементами на траекториях полета, состоящая в настоящее время из:
а) противоракет, являющихся ракетами-перехватчиками, созданными и развернутыми для выполнения функций в системе ПРО, или того типа, который испытан в целях ПРО;
b) пусковых установок противоракет, являющихся пусковыми установками, созданными и развернутыми для пуска противоракет; и
c) радиолокационных станций ПРО (РЛС ПРО), являющихся РЛС, созданными и развернутыми для выполнения функций в системе ПРО, или того типа, который испытан в целях ПРО.
2. К компонентам системы ПРО, перечисленным в пункте 1 настоящей Статьи, относятся:
а) находящиеся в боевом составе;
b) находящиеся в стадии строительства;
c) находящиеся в стадии испытаний;
d) находящиеся в стадии капитального или текущего ремонта либо переоборудования; или
Каждая из Сторон обязуется не размещать системы ПРО или их компоненты, за исключением того, что:
a) в пределах одного района размещения системы ПРО радиусом сто пятьдесят километров с центром, находящимся в столице данной Стороны, Сторона может развертывать: (1) не более ста пусковых установок противоракет и не более ста противоракет на стартовых позициях и (2) радиолокационные станции ПРО в пределах не более шести комплексов РЛС ПРО, причем площадь каждого комплекса имеет форму круга диаметром не более трех километров; и
b) в пределах одного района размещения системы ПРО радиусом сто пятьдесят километров, в котором расположены шахтные пусковые установки МБР, Сторона может развертывать: (1) не более ста пусковых установок противоракет и не более ста противоракет на стартовых позициях, (2) две крупные РЛС ПРО с фазированной решеткой, сопоставимые по потенциалу с аналогичными РЛС ПРО, находящимися на дату подписания Договора в боевом составе или в стадии строительства в районе размещения системы ПРО, в котором расположены шахтные пусковые установки МБР, и (3) не более восемнадцати РЛС ПРО, каждая из которых имеет потенциал меньший, чем потенциал меньшей из упомянутых двух крупных РЛС ПРО с фазированной решеткой.