горький и толстой отношения
Юрий ГОРБУНОВ. МАКСИМ ГОРЬКИЙ О ЛЬВЕ НИКОЛАЕВИЧЕ ТОЛСТОМ. К 190-летию Льва Толстого
Юрий ГОРБУНОВ
МАКСИМ ГОРЬКИЙ О ЛЬВЕ НИКОЛАЕВИЧЕ ТОЛСТОМ
К 190-летию Льва Толстого
В начале сентября вся прогрессивная общественность мира будет отмечать 190-летний юбилей Льва Николаевича Толстого.
Читая письма Максима Горького, наткнулся на одно злое, но справедливое письмо, написанное им Льву Толстому из Эдинбурга 5 марта 1905 года. В нем речь шла о статье Толстого “Об общественном движении в России”. Она была опубликована в лондонской газете “Таймс”. Ее содержание под заголовком “Л.Толстой — о кризисе в России” было изложено в газете “Русские ведомости” (1905, 2 марта).
Однако, почитав в прессе отклики на статью классика, Горький решил не отправлять это письмо адресату.
В своей статье Л.Н. Толстой и осудил царское правительство, и высказался против насильственного изменения общественного устройства революционными действиями народных масс. Он писал, что политическая деятельность, направленная против царского самодержавия, «нецелесообразна, неразумна и неправильна».
Заметим, что, как граф и богатый дворянин, Л.Н. Толстой, естественно, не мог поддержать антиправительственные выступления трудового народа России.
М.Горького возмутило подобное мнение классика о событиях в России, начавшихся после расстрела по приказу императора Николая II мирного шествия тысяч россиян к царю 9 января 1905 года.
Сторонник освободительной борьбы пролетариата, Буревестник русских революций писал, что мнение Л.Н. Толстого не отражает реалий жизни. Классик обманывал, или скажем мягче, вводил в заблуждение западного читателя.
Во-первых, отмечал Буревестник, Л.Н. Толстой далёк от понимания того гнёта, той страшной эксплуатации, в которых трудился на дворян и паразитов — крестьянин, на господ и буржуазию — пролетариат. Он писал в своём письме классику: «Вы уже не знаете, чем теперь живут простые рабочие люди нашей родины, Вы не знаете их духовного мира, Вы не можете говорить о желаниях их. Вы утратили это право с той поры, когда перестали прислушиваться к голосу народа».
Во-вторых, Буревестник подчеркнул вредность философии самоусовершенствования, проповедуемую Толстым. По мнению Л.Н. Толстого политическая борьба «отвлекает людей от той единственной деятельности – нравственного совершенствования отдельных лиц, посредством которой и только посредством которой достигаются те цели, к которым стремятся люди, борющиеся с правительством» (Толстой. Т. 36. С. 159).
Позже в июне М.Горький объяснил, что высоко ценит Толстого как писателя и любит его как человека. Однако отношение Льва Николаевича к политическому движению в России огорчило его лично и всех его друзей. «Этот человек впал в рабство своей идеи. Он давно уже замкнулся от русской жизни и не прислушивается с должным вниманием к ее голосу. (. ) Не надо придавать особого значения его словам о современном положении России. Он очень далеко стоит сейчас от нее».
А сколько наших современных писателей попало в рабство новых идей?!
Цитаты из неотправленного письма Горького Льву Толстому интересны и поучительны для нас и сегодня:
«Вы слишком поторопились заключить, — писал Горький в том письме, — что эта пассивная философия свойственна всему русскому народу, а не есть только отрыжка крепостного права, и Вы ошиблись, граф, — есть еще миллионы мужиков — они просто голодны, они живут как дикари, у них нет определенных желаний, и есть сотни тысяч других мужиков, которых Вы не знаете, ибо, повторяю, не хотели слушать голос их сердца и ума.
Вы назвали несвоевременной и неразумной деятельность тех людей, которым невыносимо больно видеть русский народ голодным, бесправным, придавленным тяжестью насилий над ним, видеть, как он, невежественный и запуганный, способен идти за рюмку водки бить и убивать всех, на кого ему укажут, даже детей.
Это ошибка, граф. Вы назвали неразумной работу людей, которые хотят видеть в России такой порядок, при котором весь народ мог бы свободно и открыто говорить о потребностях своего духа, мог бы смело думать и сознательно веровать, не боясь, что за это изобьют, бросят в тюрьму, пошлют в Сибирь и на каторгу, как это было с духоборами, павловскими сектантами и тысячами других русских людей, изгнанных из России, изувеченных, перебитых нашим командующим классом, озверевшим от напряжения сохранить свою власть над страной.
Это несправедливо, граф…».
Буревестник революций в неотправленном письме Л.Н. Толстому продолжал разоблачать политическую позицию классика:
«Граф Лев Николаевич! Заслуженное Вами имя величайшего из современных художников слова не дает Вам права быть несправедливым к людям, которые бескорыстно и искренно любят свой народ и работают для него не менее, чем Вы.
Эти безвестные, скромные люди страдают молча и мужественно, они сотнями и тысячами гибнут в борьбе за освобождение своего народа из позора рабства духовного — Ваше право не соглашаться с ними, но у Вас нет права не уважать их, граф!
Вы не правы, когда говорите, что крестьянину нужна только земля. что русский народ, помимо обладания землей, хочет еще свободно мыслить и веровать, и Вы знаете, что за это его ссылают в Сибирь, гонят вон из России.
И Вы не правы, когда говорите, что конституционные правительства так же мало обращают внимания на права своего народа, как это делается у нас. Вы знаете, что в России существует только правительство, на Западе — правительство, законы и свобода слова, которая удерживает правительства от нарушения законов.
В тяжелые дни, когда на земле Вашей родины льется кровь и, добиваясь права жить не по-скотски, а по-человечески, гибнут сотни и тысячи славных, честных людей, Вы, слова которого так чутко слушает весь мир, Вы находите возможным только повторить еще один лишний раз основную мысль Вашей философии: “нравственное совершенствование отдельных личностей — вот задача и смысл жизни для всех людей”.
Но подумайте, Лев Николаевич, возможно ли человеку заниматься нравственным совершенствованием своей личности в дни, когда на улицах городов расстреливают мужчин и женщин и, расстреляв, некоторое время еще не позволяют убрать раненых?
Кто может философствовать на тему о своем отношении к миру, видя, как полиция избивает детей, заподозренных ею в намерении низвергнуть существующий государственный строй?
И можно ли думать о мире и покое своей души в стране, где живут люди, которых можно нанимать за плату по 50 коп. в день для избиения интеллигенции, самой бескорыстной и чистой по своим побуждениям части русского народа?
Как победить в душе чувства гнева и мести, зная, что вот, — в стране, где ты живешь, — лгуны и холопы натравливают одну семью людей на другую и вызывают кровавую бойню в городе для того, чтобы уничтожить в этой бойне тех людей, которые уже сознали свое человеческое достоинство и требуют признания за ними человеческих прав?
В бессмысленной войне, непонятной и ненужной для народа, разоряющей страну, гибнут десятки тысяч людей; напоенный сообщениями о страданиях солдат, газетный лист кажется красным и влажным от человеческой крови, воображение рисует поля, покрытые трупами мужиков, насильно одетых в солдатские шинели.
Согласитесь граф, что человек, который во дни несчастий своей страны способен заниматься совершенствованием своей личности, произвел бы на всех, кому дороги идеалы правды, красоты и свободы, — отвратительное впечатление бессердечного фарисея и ханжи.
Наконец, граф, обращая к Вам все те осуждения, которыми Вы, с высоты Вашей мировой славы, бросили в лучших русских людей, я позволю себе назвать Ваше письмо в “Times” не только несправедливым и неразумным, но также и вредным.
Да, оно вредно. Я уже вижу, с каким удовольствием скалят свои зубы те хищники и паразиты нашей страны, которые, охраняя интересы тупой и грубой силы, угнетающей наш народ, защищают бесправие, разжигают ненависть в людях, нагло насилуя правду, проповедуют скверную ложь и всячески развращают измученное событиями, растерявшееся русское общество.
Но их средства защиты своих холопских позиций с каждым днем всё иссякают, им всё труднее лгать, против них суровая правда жизни, и вот — теперь они будут рады Вашему письму.
И несколько дней они будут повторять Ваши слова, они схватятся за них, как утопающие за солому, и кинут в лицо честных и мужественных людей России тяжелые и обидные, ликующие и злорадные слова: — Лев Толстой не с вами!».
(Данное «Письмо графу Л.Н. Толстому», написано 5 марта 1905 г. в Эдинбурге. Под № 39. «Л.Н. Толстому» помещено в 5 томе — М. Горький. Письма. 1905-1906. М., 1999.)
В октябре-ноябре 1905 г. Горький напечатал в большевистской газете “Новая жизнь” “Заметки о мещанстве”, в которых выступил с резкой критикой религиозно-нравственного учения Толстого, в частности проповеди “пассивности и терпения».
В данной статье он называет Толстого и Достоевского «величайшими гениями». Однако «они оказали плохую услугу своей темной, несчастной стране.
«Это случилось как раз в то время, когда наши лучшие люди изнемогли и пали в борьбе за освобождение народа от произвола власти, а юные силы, готовые идти на смену павшим, остановились в смятении и страхе пред виселицами, каторгой и зловещей немотой загадочно неподвижного народа, молча, как земля, поглотившего кровь, пролитую в битвах за его свободу.
В это печальное время духовные вожди общества должны бы сказать разумным и честным силам его:
— Терпи! — сказал русскому обществу Достоевский своей речью на открытии памятника Пушкину.
И этим замученным людям говорили:
— Не противьтесь злу! Терпите!
И красиво воспевали их терпение. Этот тяжелый пример наиболее ярко освещает истинный характер отношения русской литературы к народу. Вся наша литература — настойчивое учение о пассивном отношении к жизни, апология пассивности. И это естественно.
Иной не может быть литература мещан даже и тогда, когда мещанин-художник гениален».
Максим Горький никогда не сожалел о том, что высказал такие резкие слова о гениальных русских писателях. В других статьях он неоднократно повторял это своё мнение о русских классиках. Даже на 1 съезде советских писателей в 1934 году. Почти 30 лет спустя.
После смерти Толстого, вспоминая о своем “письме графу”, Горький сообщал В.Г. Короленко: “Письмо мое было резко, и я не послал его” (Г-30. Т. 14. С. 279). Однако много резких слов он высказал в «Заметках о мещанстве”.
В наши дни подобных писем никто из русских писателей не пишет. Во-первых, нет таких крупных писателей, какими были Лев Толстой и Максим Горький. Нет в России сегодня писателей, признанных классиками мировой литературы прогрессивной общественностью планеты.
Во-вторых, многие бывшие советские писатели забыли слова Горького о том, что жизнь — это «борьба господ за власть и рабов — за освобождение от гнета власти. Темп этой борьбы становится все быстрее по мере роста в народных массах чувства личного достоинства и сознания классового единства интересов».
В-третьих, немало писателей нашло своё место на баррикадах классовой борьбы в России на стороне правящей антинародной верхушки. Сегодня они осуждают и тоталитаризм, и сталинизм и «красный террор», а также «процессы и судилища», в которых «уничтожались наши соотечественники, называемые «врагами народа», «врагами социалистического строя».
Куда подевались пролетарские писатели в наши дни.
Почитали бы они лучше Горького. Великим Максим Горький стал потому, что не изменил пролетариату до последней минуты своей жизни, не предал идеалов марксизма-ленинизма. На баррикадах классовой борьбы в России Буревестник революции всегда мужественно стоял на стороне трудового народа. Никогда не был «маятником» в политических процессах в отличие от «маятников» и «халдеев» наших дней. Даже тогда, когда писал «несвоевременные мысли». За что подвергался не раз и арестам и ссылкам. И годами был вынужден жить за границей.
Нынешних «борцов» за доброту и справедливость никто не собирается арестовывать. Их даже подкармливают правительственными наградами и поздравлениями.
Как радикально изменилась русская славянофильская интеллигенция, растерявшая за последние полвека легкие и яркие перья былого интернационализма.
Многие статьи Максима Горького пронизаны атмосферой революционной, классовой борьбы. Он свои выводы связывает с актуальными задачами, которые революция ставит перед рабочим классом и крестьянством.
Во-первых, он подчёркивает, что в старой России был огромный процент неграмотных. Для них литература оставалась за семью печатями. Лишь после победы революции судьба искусства может слиться с судьбой народа.
Во-вторых, рабочий класс имеет право выступать в роли судьи не только общественных явлений, но и явлений искусства и литературы. Только его приговоры могут быть справедливыми и правильными и поэтому критики и литературоведы должны следовать велениям рабочего класса и его коммунистической партии.
Материалы 1 съезда советских писателей (1934) пропитаны идеями марксизма-ленинизма. Метод социалистического реализма, разработанный и принятый за основу новой пролетарской художественной литературы и пролетарского литературоведения, впитал в себя идеи, высказанные Горьким в неотправленном письме Льву Толстому, и прозвучавшие в статьях Ленина о великом русском писателе и о партийности писателей.
Институт мировой литературы, созданный в сентябре 1932 года по Постановлению Президиума Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР «О мероприятиях в ознаменование 40-летия литературной деятельности Максима Горького», опубликовал более ста томов «Литературного наследства». Одиннадцать из них — о творчестве Л.Н. Толстого. (В 1939 – два, в 1961 – два, в 1965 – два тома, в 1979-81 – пять.)
Горький и толстой отношения
Выставка из фондов ГМТ
С ранних лет М. Горького привлекала к себе личность Л.Н. Толстого. Под влиянием учения Толстого Горький принял решение заняться крестьянским трудом и весною 1889 г. отправился в Ясную Поляну в качестве ходатая от имени земледельцев-общинников. Не застав Толстого, поехал в Москву, в Хамовники, но и там ждала его неудача. Тогда 25 апреля Горький послал Толстому первое письмо, в котором объяснил причину ходатайства: «…Дело вот в чем: несколько человек, служащих на Г.Ц.ж.д., – в том числе и пишущий к Вам, – увлеченные идеей самостоятельного личного труда и жизнью в деревне, порешили заняться хлебопашеством. И вот мы решились прибегнуть к Вашей помощи, у Вас много земли, которая, говорят, не обрабатывается. Мы просим Вас дать нам кусок этой земли.
Затем: кроме помощи чисто материальной, мы надеемся на помощь нравственную, на Ваши советы и указания, которые бы облегчили нам успешное достижение цели, а также и на то, что Вы не откажете нам дать книги: «Исповедь», «Моя вера» (имеется в виду «В чём моя вера?») и прочие, не допущенные в продажу».
Толстой познакомился с Горьким 13 января 1900 г. в хамовническом доме в Москве. Во время этой встречи они «очень хорошо говорили», молодой писатель произвёл на Толстого приятное впечатление, вскоре между ними установились дружественные отношения.
После встречи с Л.Н. Толстым М. Горький писал: «За все, что Вы сказали мне, – спасибо Вам, сердечное спасибо, Лев Николаевич! Рад я, что видел Вас, и очень горжусь этим. Вообще я знал, что Вы относитесь к людям просто и душевно, но не ожидал, признаться, что именно так хорошо Вы отнесетесь ко мне». В тот же период Л.Н. Толстой, почувствовавший творческую индивидуальность М. Горького, выходца из «низов», в письме С.А. Венгерову делился о нем своими впечатлениями: «Это самый удивительный человек, коего я имел наслаждение видеть… чудесный, вне сравнения».
Однако Толстой критически отозвался о произведениях молодого писателя «Варенька Олесова» и «Двадцать шесть и одна». Прощаясь, он обнял его и сказал: «Вы – настоящий мужик! Вам будет трудно среди писателей, но вы ничего не бойтесь, говорите всегда так, как чувствуете, выйдет грубо – ничего! Умные люди поймут!» На следующий день при встрече с журналистом В.А Поссе, приходившим вместе с М. Горьким, Л.Н. Толстой посетовал, что не сказал ему главное: «За ним всегда останется крупная заслуга. Он показал нам живую душу в босяке. Достоевский показал её в преступнике, а Горький – в босяке».
В апреле 1901 года Горький был арестован по обвинению «в распространении воззваний, имевших целью возбудить среди рабочих… противоправительственные волнения». Общественность была взволнована судьбой больного туберкулезом писателя. В борьбе за его освобождение принял участие и Толстой. 17 мая Горький был выпущен из тюрьмы и взят под домашний арест.
Осенью 1901-го и частью 1902 г. оба писателя жили в Крыму, часто виделись, обсуждая религиозно-философские, политические и социальные проблемы, свои творческие замыслы.
Революционные события 1905 г. выявили существенное различие в их мировоззрении: Толстой предлагал путь самоусовершенствования человека, Горький считал, что непротивлением нельзя победить зло. Пути их разошлись, личные отношения прекратились.
В 1908 г. по случаю предстоящего 80-летия со дня рождения Толстого был организован Комитет, взявший на себя обязанности подготовки и проведения юбилейных мероприятий, издания сборника отзывов и статей о великом писателе видных русских и зарубежных деятелей литературы и искусства. М. Горький в письме к С.А Венгерову, входившему вместе с ним в состав Толстовского комитета, так объяснил свой отказ не участвовать в сборнике: «Лично же Вам скажу, что для меня революция столь же строго законное и благостное явление жизни, как судороги младенца во чреве матери, а русский революционер – со всеми его недостатками – феномен, равного которому по красоте духовной, по силе любви к миру я не знаю. Граф Лев Толстой – гениальный художник, наш Шекспир, может быть. Это самый удивительный человек, коего я имел наслаждение видеть. Я много слушал его, и вот теперь, когда пишу это, он стоит передо мной – чудесный, вне сравнений. Но удивляюсь ему – не люблю его с лишком двадцать лет с этой колокольни раздаётся звон, всячески враждебный моей вере».
И всё же взаимный интерес к творчеству друг друга у Горького и Толстого не иссяк. Из заметок, написанных в разное время, Горький в 1919 г. составил и опубликовал мемуарный очерк «Лев Толстой». В библиотеке Ясной Поляны хранятся альманахи издательства «Знание», выходившие под редакцией М. Горького. Страницы их, как и ряд произведений Горького, испещрены пометами Толстого.
На выставке представлены материалы из рукописного отдела ГМТ, Письма Л.Н. Толстого П.Д. Святополку-Мирскому об освобождении М. Горького. Его дневники, содержащие оценку творчества М. Горького, фотографии и статьи Л.Н. Толстого, вызывавшие интерес
у М. Горького. Приведены выдержки из писем и произведений Горького о Толстом.
Составила Л.Ф. Подсвирова.
ГАЛЕРЕЯ ИЗОБРАЖЕНИЙ
Свежие публикации
Культурный центр имени Л.Н. Толстого (филиал ГМТ)
Ставропольский край, г. Железноводск,
ул. Ленина, 7
Email: tolstoy-kavkaz@yandex.ru
Тел.: 8 (87932) 3-20-87
8 (988) 753-41-60
График работы: понедельник – выходной день.
Вторник – воскресенье с 10.00 до 18.00; последняя пятница месяца – санитарный день.
Горький и толстой отношения
Максим Горький
Отношения между Львом Толстым и Максимом Горьким носили сложный и неоднозначный характер – от взаимосимпатий до взаимонеприятия. Однако, несмотря на это, в целом они строились на высоком почитании друг друга, на искреннем интересе к друг другу, основе высоких эстетических взаимооценок. Каждый из них видел в другом настоящего художника слова.
11 мая 1900 г. Горький вместе с В.А.Поссе вновь посетил хамовнический дом, Л.Т. принял их в своём кабинете и беседовал с ними около часа, читал рассказ С.Т.Семёнова “Дед Аверьян” и не без умысла хвалил это произведение за глубину и значительность содержания.
8 октября того же года Горький приехал в Ясную Поляну и провёл в ней почти день. Писатели много говорили, гуляли в березовой роще. В этот раз Л.Т. читал Горькому “Отца Сергия”, знакомил со своими последними статьями, высказывал суждение о некоторых рассказах Горького. Однако Алексей Максимович был не в духе, ему не нравилась атмосфера яснополянской обстановки. Горький постоянно хмурился. Свидетельств конкретного содержания бесед почти не осталось, зато сохранилась сделанная С.А.Толстой прекрасная фотография, запечатлевшая Л.Т. и Горького в яснополянском парке.
Через полгода после этой встречи Горького заточили в тюрьму. Л.Т. негодовал по поводу этого и написал ряд ходатайственных писем высокопоставленным чиновникам. В одном из них он писал: “Я лично знаю и люблю Горького не только как даровитого, ценимого и в Европе писателя, но и как умного, доброго и симпатичного человека”. Хлопоты Толстого возымели своё действие. Горький был освобождён и благодарил за это Л.Т.
В 1901-1902 гг., когда Л.Т. по болезни находился в Крыму, состоялось 11 встреч писателей, в которых порой участвовали А.П.Чехов, Бальмонт, члены толстовской семьи. Проблемы современного общества, предназначения человека, смысл его жизни, смерти, бессмертия, сущности искусства и современного состояния литературы стали предметом разговоров между писателями. Некоторые из них нашли своё отражение в заметках Горького о Толстом, написанных в 1918-1919 гг.
В последние годы жизни Л.Т. с неостывающим интересом следил за творчеством Горького. Практически все главные произведения, созданные Алексеем Максимовичем с1900 по 1910 годы, были в центре внимания “великого Льва”. Подтверждение этому мы находим во многих воспоминаниях современников, но особую ценность представляют “Яснополянские записки Д.П.Маковицкого”. Приводим несколько фрагментов из них, содержащих оценки самого Л.Т.
“22 февраля. У Лескова нет чувства меры. И у Горького нет”.
“26 апреля. Слава Горького растёт, как ком снега, лавина. Я читал первые его рассказы, и бросился мне в глаза его искусственный народный язык. Его слова никак не соответствуют его писательскому таланту; таких, каков он, десяток. За свою жизнь Чехов куда меньше возбудил внимания, а Чехов был огромный талант, у него было богатое воображение, у него было богатство образов, как ни у кого. У обоих общее то, что не имели чего нового сказать. Заслуга Горького в том, что показал босяков”.
7 июля. После прочтения А.Б.Гольденвейзером рассказа Горького “Тюрьма”:
“Как хорошо читаете, быстро и с правильной интонацией! Начало хорошее, но где рассуждения – слабо. Если рассуждения не совсем ясны, то они неуместны (в художественном произведении), как ораторский пафос в области философии, религии и математики. Они на месте в описаниях путешествий. Природы. Горький сначала всё тот же – талант. Изобразительность почти такая же, как у Чехова, но чувства меры у него нет, и не верен психологически”.
Л.Т. об успехе Горького среди читающей публики:
“5-6 октября. …он затрагивает важные вопросы и отвечает на них так, как думает толпа”.
Запись Д.П.Маковицкого от 10 октября:
“Л.Н. с возмущением вспомнил читанный шесть дней тому назад рассказ Горького о каторжнике, в котором Горький хочет доказать, что, если тебе делают добро, можешь и ты делать добро, если зло – так зло”.
Отзывы Л.Т. на статью Горького “Заметки о мещанстве”:
“1 февраля. Софья Александровна: Вы не читали фельетон в “Новом времени”? Буренин распекал Горького за его статью о вас и Достоевском, цитируя из неё. Горький упрекает вас и Достоевского, считая, что его учение сводится к “смиряйся”, а ваше – к “совершенствуйся”.
Какие глупости! – иронически улыбаясь сказал Л.Н.” “18 сентября. За обедом Л.Н. говорил. Что сегодня получил стихи от лавочника из Тамбовской губернии, возвеличивающие Спиридонову и призывающие к мести, крови. Тон: горьковское – “cracher” (плевать).
Николай Леонидович: На днях Буренин в “Новом времени” писал о Горьком.
Л.Н.: Я читал. Грубо”
“28 апреля. За обедом Фёдор Алексеевич прочёл вслух ответ Горького на вопрос анкеты “Mercure de France” о религии, где Горький говорит, что бог – религиозная идея. Л.Н. сказал:
Бог есть только объект религиозной идеи, а не религиозная идея.
Какое искусство и наука одно? Есть искусство японское, наука китайская, древняя, теперешняя”.
“2 июня. …я всё боюсь, чтобы я теперь у молодых (Андреева, Горького…) чего не просмотрел”.
“29 июня. На днях Л.Н. сказал, что современные музыканты-композиторы – то же по отношению к Шопену, Моцарту, Бетховену, что Андреев, Горький по отношению к Пушкину, Гоголю”.
Л.Т. об “Исповеди” Горького:
“7 августа. Не неинтересно, а скучно”.
“31 августа. Я прочёл горького “Исповедь”. Невообразимое. Все лица одинаковые (монах), одинаково говорят, выдуманные положения. – И Л.Н. удивлялся и тому, как это можно писать, и – более – тому, что это печатают”.
“28 октября. Мне нужно больше усилий, чтобы снисходительно отнестись к Горькому, чем к Андрееву”.
После того, как Д.П.Маковицкий дал Л.Т. прочесть статью А.Сиротинина о чешском поэте Махаре.
“12 ноября. У них (Андреева, Горького) такие же бессодержательные темы, как у Чехова, но у Чехова комизм, наблюдательность”.
“10 декабря. Л.Н. вспомнил рассказ Горького “На плотах”. Он, горький, в том поступке видит что-то поэтическое, сильное, а оно отвратительное, и Л.Н. высказался в том смысле, что он Горького не любит”.
“3 сентября. Л.Н. (Михаилу Сергеевичу): Экая гадость, газета! В “Новом времени” Меньшикова статья о горьком, ловко, размашисто написана, но ругательная. Я Горького не люблю. Всякая ложная критика … есть дверь, в которую врываются все бездарные люди; … верной, пользующейся авторитетом критики, как во времена Белинского, пока нет…”
В октябре – ноябре. месяцах 1909 г Л.Т. читает произведения Горького и в Дневнике приводит свои размышления о них:
“24 октября. Читал Горького. Ни то ни сё”.
“25 октября. Вечер вчера читал “Мещане” Горького. Ничтожно”.
“10 ноября. Вечер читал горького. Знание народа черносотенного, прекрасный язык, то есть говор людей. Но совершенно произвольная, ничем не оправдываемая психология, то есть приписыванье чувств, мыслей своим лицам – и всё больше героическая, и потом среда исключительно безнравственная. Притом рабское уважение пред наукой…
“23 ноября. Читал после обеда о Горьком. И странно, недоброе чувство к нему, с которым борюсь. Оправдываюсь тем, что он, как Ницше, вредный писатель: большое дарование и отсутствие каких бы то ни было религиозных, то есть понимающих значение жизни убеждений, и вместе с этим поддерживаемая нашим “образованным” миром, который видит в нём своего выразителя, самоуверенность, ещё более заражающая этот мир. Например, его изречение: Веришь в бога – и есть бог; не веришь в бога и нет его. Изречение скверное, а между тем оно заставляет меня задуматься. Есть ли тот Бог сам в себе, про которого я говорю и пишу? И правда, что про этого Бога можно скзать: веришь в него – и есть он. И я всегда так думал”.
Как видим, отношение Л.Т. к Горькому неоднозначно, однако в целом доброжелательно.
Иначе выстраивается восприятие Горьким личности и творчества Л.Т. К художнику он всегда относился с пиететом, к личности – с интересом, переходящим от восторга к иронии и отрицанию. Учение Л.Т. было глубоко чуждо Горькому, быть может, потому, что он сам, полный жажды веры, хотел отыскать свой путь в этой сфере жизни. Учение Л.Т. с определенностью его установок претило молодому писателю, любившему свободу больше нравственных императивов, подверженному амбициозности и эгоистической практичности. Вот один из примеров критического отношения Горького к некоторым из идей Л.Т.
“Вы, – писал Горький, к счастью, в неотправленном письме к Л.Т., – давно остановились на высоте Вашей идеи о спасительности личного совершенствования – они (мужики – В. Р.) ушли далеко вперед по пути к сознанию своих человеческих прав, Вы потеряли их из виду, Вы не понимаете их, и у Вас нет права говорить о том, кто является их представителями, но – это не Вы, граф! ” Оставим в стороне молодого писателя: он еще набирал силу, проходил свои университеты. Важно другое: Горький выразил тенденцию времени. Он развивал в ином направлении толстовский взгляд на проблему мужика в России, вставшего на путь ненависти и насилия, завоевания права жить “не по-скотски, а по-человечески” революционными способами.
В стране шла первая революция. Ею были охвачены все слои общества. Кое-кому казалось, что люди противоположных убеждений недостаточно активно убивают друг друга. Общественное мнение дышало непримиримостью. И над всем этим неслись слова о гуманизме, подлинных символах веры, свободе, демократии. Фраза заполняла журналы, газеты, митинги. Большинство было уверено, что цель оправдывает средство.
Мужик рвался к земле, проливая ради этого свою и чужую кровь, а ему обещали права. Позже, в 1917, большевики одним только лозунгом “Земля – крестьянам!” перевернут всю Россию. В начале века про землю будто забыли. Более того, отчужденно смотрели на тех, кто о ней помнил. “Вы, – писал Горький в том же письме к Л.Т., – не правы, когда говорите, что крестьянину нужна только земля, здесь Вы противоречите Евангелию, которое считаете одним из источников чистой мудрости. “Не о хлебе едином жив будет человек”, – сказано там, и Вы ведь сами знаете, что русский народ, помимо обладания землей, хочет еще свободы мыслить и веровать, и Вы знаете, что за это его ссылают в Сибирь, гонят вон из России. ”.
Конечно, Л.Т. все это знал. Но, обладая бó льшим жизненным опытом, чем Горький, глубже чувствуя жизнь мужика, он знал и другое: земля – первооснова всего, она нужна мужику, как воздух, но и без него она оскудеет, превратится в пустыню. Земля – источник поддержания и произрастания духа, и только духовный человек способен сохранить себя в мире и для мира. Земля без нравственного отношения к ней – мертвая зона, богом забытый край. Не просто земля и люди, а земля и нравственно живущий на ней человек – так и только так мыслил себе истинную цивилизацию Лев Толстой.
Мужик не выдержал социально-экономических бурь, не выдержал потому, что так и не почувствовал себя на этой земле хозяином. Разрыв с землей обернулся для него нравственной катастрофой. Слом веры, вековых устоев жизни, привнесение психологии временщика – все это от возвышения над мужиком, от непонимания законов русской деревни. Ошибся не граф, а те, кто слева и справа поучали графа, в том числе и Горький.
Приводим ещё несколько высказываний Горького о Л.Т., выраженных в свойственной ему афористической манере:
“В искусстве слова первый – Толстой”;
“…душа нации, гений народа”;
“Толстой глубоко национален, он с изумительной полнотой воплощает в своей душе все особенности сложной русской психики…”;
“Весь мир вся земля смотрит на него; из Китая, Индии, Америки – отовсюду к нему протянуты живые, трепетные нити…”;
“Я не хочу видеть Толстого святым; да пребудет грешником, близким сердцу насквозь грешного мира, навсегда близким сердцу каждого из нас. Пушкин и он – нет ничего величественнее и дороже нам…”;
“Этот человек – богоподобен!”;
Крылатой фразой Горький очертил духовное богатство великого предшественника: