гражданско правовые отношения отказ в возбуждении уголовного дела
КС пояснил порядок повторных отказов в возбуждении уголовного дела по одному сообщению о преступлении
12 марта Конституционный Суд РФ вынес Определение № 578-О по жалобе гражданина, оспаривающего конституционность ч. 1, 6, 7 ст. 148 УПК РФ, касающихся порядка вынесения отказа в возбуждении уголовного дела.
В январе 2015 г. адвокат гражданина Олега Суслова обратился в районный отдел МВД России г. Москвы с заявлением о возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ. В обоснование своих требований защитник утверждал о совершении в отношении доверителя мошеннических действий, причинивших ему ущерб в особо крупном размере.
Сначала правоохранительный орган отказался возбуждать уголовное дело, однако впоследствии прокурор распорядился провести дополнительную проверку материалов. В дальнейшем неоднократные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела отменялись руководителем следственного органа и прокурором. Указанное обстоятельство также вынудило прокуратуру направить в адрес вышестоящего следственного органа представление о привлечении к дисциплинарной ответственности должностных лиц, допустивших нарушение закона при проведении доследственной проверки, и об усилении контроля за работой подчиненных.
В июле 2018 г. Лефортовский районный суд столицы отказался признавать незаконным очередное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, ссылаясь на отмену спорного решения прокуратурой, но признал незаконным бездействие должностных лиц ОВД при рассмотрении соответствующего заявления о преступлении, которое длилось более трех с половиной лет. В связи с этим суд обязал руководителя следственного органа устранить допущенные нарушения. Тем не менее осенью 2018 г. следователь в очередной раз отказался возбуждать уголовное дело, а его постановления были опять отменены прокурором как незаконные и необоснованные. В итоге уголовное дело возбуждено лишь 10 декабря 2018 г.
В своей жалобе в Конституционный Суд РФ Олег Суслов утверждал о том, что оспариваемые им нормы на практике позволяют руководителю следственного органа, следователю, органу дознания или дознавателю многократно (вплоть до истечения сроков давности привлечения к уголовной ответственности) отказывать в возбуждении уголовного дела без проведения дополнительных проверок, несмотря на признание незаконными ранее вынесенных ими решений об отказе в возбуждении дела. По мнению заявителя, спорные нормы нарушают права потерпевшего, лишают его судебной защиты и незаконно освобождают от уголовной ответственности виновных лиц.
Изучив материалы жалобы Конституционный Суд РФ отказался принимать ее к рассмотрению. КС напомнил ряд собственных правовых позиций, согласно которым проверка сообщения о преступлении и возбуждение уголовного дела представляют собой начальную, самостоятельную стадию уголовного процесса, в ходе которой устанавливается наличие или отсутствие достаточных данных, указывающих на признаки преступления. На этом этапе определяются обстоятельства, исключающие возбуждение дела, дается юридическая квалификация содеянного, принимаются меры по предотвращению или пресечению преступления, закреплению его следов, обеспечению последующего расследования и рассмотрения дела.
Суд подчеркнул, что отказ в возбуждении уголовного дела должен базироваться на достоверных сведениях, которые могут быть проверены в установленном порядке. КС также подтвердил обоснованность возможности отмены прокурором и руководителем следственного органа постановления об отказе в возбуждении уголовного дела с направлением материалов для дополнительной проверки. С учетом того что необоснованный отказ в возбуждении уголовного дела ограничивает право на доступ к правосудию, ст. 125 УПК РФ прямо относит постановление об отказе в возбуждении или о прекращении уголовного дела к решениям, подлежащим оспариванию в судах.
В связи с этим суды также вправе рассматривать в пределах собственной компетенции жалобы о неэффективности проверки сообщения о преступлении и расследования, если последняя вытекает из ненадлежащих действий (бездействия) и решений соответствующих должностных лиц. В этих случаях суд обязан проверить, учел ли орган предварительного следствия все обстоятельства, включая указанные в жалобе, которые могли существенно повлиять на его выводы, а также исследовал ли он эти обстоятельства вообще. Следовательно, у суда есть полномочие по указанию на конкретные допущенные нарушения и обязанность их устранения.
В то же время КС отметил, что текущее уголовно-процессуальное законодательство не регламентирует максимальное число отмен решения об отказе в возбуждении уголовного дела и не предусматривает предельный срок дополнительных проверок, проводимых в связи с такой отменой. Соответственно, возможен неоднократный отказ в возбуждении уголовного дела по одному и тому же сообщению о преступлении, даже если ранее прокурор или суд выявляли неправомерность аналогичных решений.
Также Суд пояснил, что органы предварительного следствия не должны повторно отказывать в возбуждении уголовного дела на основе тех же фактических обстоятельств, с опорой на те же материалы проверки сообщения о преступлении. После устранения выявленных нарушений им надлежит вновь оценить как фактическую, так и правовую сторону дела и принять новое процессуальное решение, которое должно быть законным, обоснованным и мотивированным. «Иное свидетельствовало бы о невыполнении или ненадлежащем выполнении органами уголовного преследования своей процессуальной обязанности по проверке сообщения о преступлении, вело бы к утрате следов преступления, к снижению эффективности или даже к невозможности проведения следственных действий по собиранию доказательств, лишало бы заинтересованных лиц, которым запрещенным уголовным законом деянием причинен физический, имущественный или моральный вред, не только права на судопроизводство в разумный срок, но и права на эффективную судебную защиту», – отмечено в определении.
В комментарии «АГ» старший партнер АБ «ЗКС» Андрей Гривцов поддержал выводы КС: «Суд совершенно верно указал, что после отмены прокурором решения об отказе в возбуждении уголовного дела, признания его незаконным со стороны суда дознаватель (следователь) не должен повторно отказывать в возбуждении уголовного дела на основе тех же фактических обстоятельств, с опорой на те же самые материалы».
По мнению эксперта, Суд также справедливо указал, что у прокурора должны быть полномочия по отмене незаконных и необоснованных постановлений следователя (дознавателя) об отказе в возбуждении уголовного дела. «Вместе с тем основная проблема кроется в отсутствии у прокурора в настоящее время полномочий по возбуждению, прекращению уголовных дел, которыми он, безусловно, должен обладать как лицо, осуществляющее уголовное преследование от имени государства», – пояснил адвокат. Он с сожалением отметил, что такие полномочия были ранее изъяты у прокурора, «и в настоящее время мы пожинаем негативные плоды, о чем свидетельствует комментируемая ситуация».
Андрей Гривцов считает, что вряд ли комментируемый судебный акт изменит во многом формальный подход следствия к многократному вынесению постановлений об отказе в возбуждении уголовных дел без надлежащего проведения проверок: «Изменить порочную практику сможет лишь расширение процессуальных полномочий прокурора, которое находится в компетенции законодателя, а не Конституционного Суда РФ».
По мнению руководителя уголовной практики АБ «КРП» Михаила Кириенко, в исследуемом судебном акте Конституционный Суд РФ задает правильный и необходимый вектор для развития правоприменительной практики и совершенствования уголовно-процессуального законодательства. Тем не менее вряд ли судебный акт окажет кардинальное влияние на правоприменительную практику, однако последовательная реализация позиции Конституционного Суда через институты судебного и прокурорского надзора может улучшить ситуацию с защитой прав потерпевших на своевременное и справедливое разбирательство.
«Не вдаваясь в оценку определения КС, отмечу, что даже при таком негативном правотворчестве орган конституционного правосудия создал базу для более эффективного обжалования шаблонных решений об отказе в возбуждении уголовного дела, когда заявитель попадает в “карусель” одинаковых процессуальных решений, не получая адекватного ответа и оценки доводов своего заявления о совершении преступления. Мотивы рассматриваемого определения – закономерный виток развития вопроса оценки разумности сроков в уголовном судопроизводстве», – пояснил эксперт.
Напомним, ранее «АГ» писала об инициативе Татьяны Москальковой, которая отметила необходимость отказа от стадии возбуждения уголовного дела. В качестве альтернативы омбудсмен предлагала подробно прописать права заявителя в стадии возбуждения уголовного дела, включая право на бесплатную юридическую помощь. Свою позицию Уполномоченный по правам человека обосновала тем, что в ее аппарат поступает большое количество жалоб на незаконные отказы в возбуждении уголовных дел.
КС РФ проверил конституционность статей 24 и 125 УПК РФ
15 июня 2021 года Конституционный Суд вынес Постановление № 28-П по жалобе гражданина Д.К.Михайлова по делу о проверке конституционности п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ в той мере, в какой на этом основании принимается решение об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием в деянии состава преступления без предварительного разрешения вопроса о наличии события преступления, а также по вопросу проверки судом законности и обоснованности решения об отказе в возбуждении уголовного дела.
Ниже выделю главные аспекты Постановления:
1. Отсутствие самого события, по поводу которого рассматривается вопрос о возбуждении уголовного дела, а равно непричастность к нему проверяемого лица означают отсутствие предпосылок и для исследования вопроса о наличии состава преступления, предусмотренного уголовным законом. Потому отсутствие события преступления само по себе уже означает отсутствие его состава. При этом отсутствие в деянии состава преступления, с одной стороны, и отсутствие события преступления, а также непричастность к его совершению, с другой стороны, хотя и признаются в равной мере реабилитирующими, но не являются тождественными основаниями прекращения уголовного дела или уголовного преследования и потому не могут подменять друг друга.
Лишь при установлении с помощью уголовно-процессуальных средств фактических обстоятельств, свидетельствующих о наличии общественно опасного деяния, содержащего объективные признаки преступления, возможна дальнейшая правовая оценка поведения лица на предмет наличия или отсутствия в нем состава преступления как основания уголовной ответственности.
Следовательно, применительно к стадии возбуждения уголовного дела, когда решается вопрос о наличии достаточных данных, указывающих на признаки преступления, которые могут служить основанием для возбуждения уголовного дела, отсутствие по результатам проверки сообщения о преступлении достаточных данных о совершении лицом самого общественно опасного деяния, содержащего признаки преступления предполагает вынесение постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по основанию, предусмотренному п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ (отсутствие события преступления). При этом, поскольку отказ в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в деянии состава преступления допускается лишь в отношении конкретного лица (ч. 1 ст. 148 УПК РФ), то применение этого основания (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ), предполагает предварительное подтверждение собранными доказательствами факта совершения конкретным лицом самого общественно опасного деяния, с тем чтобы принять законное, обоснованное и мотивированное процессуальное решение.
2. По смыслу статьи 125 УПК РФ, при судебном рассмотрении жалоб на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и о его прекращении, суд в пределах своих полномочий, вытекающих из природы судебного контроля на стадии предварительного расследования, может рассмотреть вопрос, касающийся правильности оснований отказа в возбуждении или прекращения уголовного дела. Рассматривая жалобу по правилам названной статьи, суд не должен во избежание искажения сути правосудия ограничиваться лишь исполнением формальных требований уголовно-процессуального закона и отказываться от оценки наличия или отсутствия законного повода и основания для отказа в возбуждении или прекращения уголовного дела, фактической обоснованности обжалуемых действий (бездействия) и решений.
Суд обязан исследовать материалы дела, послужившие основанием для отказа в возбуждении уголовного дела, а также проверить, учел ли орган предварительного расследования все обстоятельства, включая указанные в жалобе, которые могли существенно повлиять на его выводы. Иное делало бы невозможной оценку судом законности и обоснованности постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, ставило бы решение суда по этому вопросу в зависимость от позиции стороны обвинения, свидетельствовало бы о неопровержимой презумпции законности, обоснованности и мотивированности принятого ею процессуального решения, об окончательности и неоспоримости ее выводов относительно установления обстоятельств, дающих основания для квалификации деяния в качестве образующего событие преступления, выбора основания для отказа в возбуждении уголовного дела, противоречило бы целям уголовного судопроизводства, роли суда как органа правосудия.
Следовательно, п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ в системной связи с иными положениями данного Кодекса, в том числе его ст. 125, предполагает и полномочия суда при рассмотрении жалобы на решение дознавателя, следователя об отказе в возбуждении уголовного дела всесторонне оценивать законность и фактическую обоснованность такого решения, принимая во внимание также правильность выбора одного из реабилитирующих оснований для этого решения, с учетом всех имеющихся в материалах, на основании которых принималось соответствующее решение, значимых фактов и обстоятельств, которые могли существенно повлиять на вывод о наличии фактических и правовых оснований для отказа в возбуждении уголовного дела, и позиций сторон, включая доводы лица об отсутствии (недоказанности) события преступления и причастности к его совершению.
Определение Конституционного Суда РФ от 15.10.2018 N 2519-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Евстратова Романа Константиновича на нарушение его конституционных прав пунктом 5 части первой статьи 27, пунктом 2 части первой статьи 39 и частью первой статьи 75 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
от 15 октября 2018 г. N 2519-О
ОБ ОТКАЗЕ В ПРИНЯТИИ К РАССМОТРЕНИЮ ЖАЛОБЫ ГРАЖДАНИНА
ЕВСТРАТОВА РОМАНА КОНСТАНТИНОВИЧА НА НАРУШЕНИЕ ЕГО
КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ ПУНКТОМ 5 ЧАСТИ ПЕРВОЙ СТАТЬИ 27,
ПУНКТОМ 2 ЧАСТИ ПЕРВОЙ СТАТЬИ 39 И ЧАСТЬЮ ПЕРВОЙ
СТАТЬИ 75 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА
Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,
заслушав заключение судьи К.В. Арановского, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» предварительное изучение жалобы гражданина Р.К. Евстратова,
1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин Р.К. Евстратов оспаривает конституционность следующих положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации:
пункта 5 части первой статьи 27, относящего к основаниям прекращения уголовного преследования наличие в отношении подозреваемого или обвиняемого неотмененного постановления органа дознания, следователя или прокурора о прекращении уголовного дела по тому же обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела;
пункта 2 части первой статьи 39, наделяющего руководителя следственного органа правом проверять материалы проверки сообщения о преступлении или материалы уголовного дела, отменять незаконные или необоснованные постановления следователя;
части первой статьи 75, согласно которой доказательства, полученные с нарушением требований данного Кодекса, являются недопустимыми, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных его статьей 73.
Как следует из представленных материалов, приговором Тайшетского городского суда Иркутской области от 5 октября 2016 года Р.К. Евстратов осужден за совершение трех преступлений, предусмотренных частью первой статьи 286 УК Российской Федерации, к четырем годам лишения свободы. Суд апелляционной инстанции постановлением от 20 февраля 2017 года приговор изменил, освободил осужденного от наказания за одно из преступлений в связи с истечением срока давности и назначил ему окончательное наказание в виде трех лет лишения свободы. При этом, оценивая доводы стороны защиты о нарушении порядка возбуждения уголовных дел и обусловленной этим недопустимости доказательств, суд апелляционной инстанции отметил, что наличие на момент возбуждения уголовных дел в отношении Р.К. Евстратова (три первоначально возбужденных дела были в дальнейшем соединены в одно производство) постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела по двум преступлениям, в совершении которых он признан виновным, не может расцениваться как существенное нарушение уголовно-процессуального закона, влекущее отмену приговора, поскольку данные постановления были отменены руководителем следственного органа до окончания расследования и предъявления Р.К. Евстратову обвинения, а значит, имевшие место нарушения устранены еще в ходе предварительного следствия.
В передаче кассационных жалоб в защиту осужденного для рассмотрения в судебном заседании судов кассационной инстанции отказано постановлением судьи Иркутского областного суда от 19 мая 2017 года и постановлением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 22 ноября 2017 года.
По мнению Р.К. Евстратова, пункт 5 части первой статьи 27, пункт 2 части первой статьи 39 и часть первая статьи 75 УПК Российской Федерации не соответствуют статьям 18, 19 (часть 1), 49 (часть 1) и 50 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой содержащиеся в них нормы позволяют, как утверждает заявитель, по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, инициировать уголовное преследование при наличии неотмененного постановления об отказе в возбуждении уголовного дела с последующей отменой такого постановления без прекращения уголовного преследования, а также не признавать недопустимыми доказательства, полученные в ходе расследования уголовного дела, когда уголовное преследование было инициировано при неотмененном постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела.
2. Конституция Российской Федерации признает человека, его права и свободы высшей ценностью и возлагает на Россию как демократическое правовое государство обязанность, охраняя достоинство личности, признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина, в том числе право каждого на защиту своей чести и доброго имени; будучи непосредственно действующими, права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием; в целях же защиты прав и свобод, а также для обеспечения иных конституционных ценностей, включая законность и правопорядок, законодательно устанавливаются уголовно-правовые запреты общественно опасных деяний и наказания за их нарушение, а в случаях, когда эти ценности становятся объектом преступного посягательства, осуществляется уголовное преследование лиц, преступивших закон (статья 1, часть 1; статья 2; статья 18; статья 21, часть 1; статья 23, часть 1; статья 55, часть 3; статья 71, пункты «в», «о»; статья 76, часть 1).
По смыслу положений Конституции Российской Федерации, в России, правовая система которой основана на принципе верховенства права как неотъемлемом элементе правового государства, право на судебную защиту выступает гарантией всех других прав и свобод и предполагает эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости и обеспечивающего охрану прав и свобод человека и гражданина от произвола властей. В рамках уголовного судопроизводства это предполагает, по меньшей мере, установление на основе исследованных доказательств обстоятельств происшествия, в связи с которым возбуждено уголовное дело, его правильную правовую оценку, выявление конкретного вреда, причиненного обществу и отдельным лицам, и действительной степени вины лица в совершении инкриминируемого ему деяния. При этом конституционные принципы правосудия предполагают неукоснительное следование процедуре уголовного судопроизводства и своевременность защиты прав и законных интересов участвующих в деле лиц, в том числе подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 8 декабря 2003 года N 18-П, от 19 июля 2011 года N 17-П, от 16 июля 2015 года N 23-П, от 21 ноября 2017 года N 30-П и др.).
Из приведенных конституционных и международно-правовых установлений следует, что виновность в совершении преступления может быть доказана лишь в порядке, предусмотренном процессуальным законом, что подразумевает, прежде всего, законность уголовного преследования в качестве обязательного условия справедливого правосудия по уголовным делам, включая процедуры доказывания и другие аспекты соответствующей юрисдикционной деятельности.
2.3. Пункт 2 части первой статьи 39 УПК Российской Федерации, общим образом предусматривая право руководителя следственного органа проверять материалы проверки сообщения о преступлении или материалы уголовного дела и отменять незаконные или необоснованные постановления следователя, не освобождает руководителя следственного органа от обязанности своевременно выносить законные и обоснованные решения (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 26 мая 2016 года N 1126-О). Доводы же, приведенные Р.К. Евстратовым в обоснование своей позиции о неконституционности этого законоположения, свидетельствуют о том, что нарушение своих конституционных прав заявитель связывает не с содержанием нормы закона, а с ненадлежащим исполнением соответствующим должностным лицом возложенных на него обязанностей. Между тем оценка правомерности действий (бездействия) и решений должностных лиц правоприменительных органов, а также проверка правосудности судебных решений, в том числе в части правильности истолкования судами примененных законоположений, как требующие исследования фактических обстоятельств конкретного дела, к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, определенной в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», не относятся.
Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации
1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Евстратова Романа Константиновича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.
Мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации
Полагаю, что Конституционный Суд Российской Федерации имел основания рассмотреть дело по жалобе Р.К. Евстратова. Из ее материалов можно заключить, во-первых, что в применении пункта 5 части первой статьи 27 и части первой статьи 75 УПК Российской Федерации на практике не исключено такое возбуждение уголовного дела и досудебное уголовное преследование лица по обвинению (подозрению) в совершении определенного деяния, когда по тому же поводу действует (не отменено) прежде вынесенное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении того же лица. Во-вторых, из предварительного изучения жалобы следует, что доказательства, которые сторона обвинения собрала (получила) при действующем (не отмененном) постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела, она может на практике, не изымая из уголовного дела, допустить и ссылаться на них в суде.
Конституционные принципы правосудия, которые следуют из положений части первой статьи 1, статей 19 (части 1 и 2), 46 (части 1 и 2), 47 (часть 1), 49, 50 и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, предполагают соблюдение законных процедур в уголовном судопроизводстве, законность уголовного преследования в обвинении и доказывании.
Представляется в этом смысле недопустимым одновременное действие противоположных решений относительно того, вести ли прокурору, следователю, службе дознания уголовное преследование по обвинению (подозрению) конкретного лица в совершении конкретного деяния, и должны ли они принимать меры по его изобличению в качестве лица, виновного в совершении преступления, при соответствующих признаках такого преступления, как это следует из части 2 статьи 21 УПК Российской Федерации. Иное бы означало, что обвинительная деятельность в отношении конкретных лиц отклоняется от конституционных установлений, определяющих поведение государства и компетентных его представителей. Она лишена была бы предсказуемой определенности вопреки принципам правового государства, справедливого правосудия, уважения прав и свобод человека и гражданина и признания их высшей ценностью.
Оспариваемые заявителем законоположения предусматривают, помимо прочего, что уголовное преследование в отношении подозреваемого или обвиняемого прекращается при неотмененном постановлении органа дознания, следователя или прокурора о прекращении уголовного дела по тому же обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела (пункты 4 и 5 части первой статьи 27 УПК Российской Федерации). Конституционный Суд Российской Федерации, обращаясь к статье 27 УПК Российской Федерации, ясно определил, что она, предусматривая прекращение уголовного преследования по указанным основаниям, не содержит каких-либо исключений из этого правила, притом что и в других положениях уголовно-процессуального закона таких исключений нет (определения от 19 февраля 2009 года N 112-О-О и от 11 мая 2012 года N 633-О).
С приведенными правилами в их конституционно-правовой трактовке сходятся и другие положения УПК Российской Федерации, включая пункт 1 статьи 254, который обязывает суд (со ссылкой на оспариваемый пункт 5 части первой статьи 27) прекратить уголовное дело, если во время судебного разбирательства установлено, в частности, наличие в отношении подсудимого неотмененного постановления органа дознания, следователя или прокурора о прекращении уголовного дела по тому же обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела.
Иначе говоря, оспариваемые заявителем законоположения ни в буквальном своем значении, ни в конституционно-правовой их интерпретации, ни сами по себе, ни в системной их взаимосвязи с другими установлениями уголовно-процессуального закона не допускают истолкования, которое позволяло бы стороне обвинения начать и продолжать уголовное преследование лица по поводу какого-либо деяния, когда и если в отношении того же лица и того же деяния действует постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Пока такое постановление не отменено, законность соответствующего уголовного преследования исключена.
Имея же в виду, что в состав уголовного преследования входит доказывание, включая собирание и фиксацию стороной обвинения доказательств, следует заключить, что и доказательства, полученные в таком уголовном преследовании, не могут быть доброкачественными и пригодными как в досудебной части уголовного судопроизводства, так и в суде.
УПК Российской Федерации принципиально поддерживает свободу оценки доказательств (статья 17), с тем, однако, что каждое доказательство, согласно его статье 88, подлежит оценке на предмет допустимости; при отступлении от условий допустимости суд, прокурор, следователь, дознаватель признают доказательство недопустимым. Условие о допустимости действует во взаимосвязи с иными принципами и правилами уголовного судопроизводства, прежде всего с презумпцией невиновности (статья 14), которая исключает виновность лица в совершении преступления, если вина его не доказана в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом.
Отказ в возбуждении уголовного дела исключает само производство по уголовному делу и делает его юридически невозможным всякий раз и до тех пор, пока постановление об отказе в возбуждении уголовного дела не отменено, а потому и доказывание со стороны обвинения также становится при этом недопустимым. Так, из части первой статьи 73, части первой статьи 86 УПК РФ определенно следует, что событие преступления, виновность лица в его совершении и другие обстоятельства подлежат доказыванию не при любых условиях, которые сторона обвинения свободно бы определяла по своему усмотрению сообразно своей следственной тактике и своим целям, а только «при производстве по уголовному делу». В собирании доказательств и во всем остальном доказывание со стороны обвинения возможно, когда уголовное дело определенно возбуждено действующим постановлением, а не вопреки постановлению об отказе в его возбуждении.
При этом действующий уголовно-процессуальный закон не позволяет стороне обвинения вместо отмены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела заменить его новым постановлением, приняв по тому же предмету в отношении тех же лиц новое постановление. Иначе говоря, процессуальная «новация» в этом смысле законом не предусмотрена и, стало быть, исключена. Не предусматривает УПК Российской Федерации и «обратной силы» для отмены постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, т.е. не позволяет «исправить» процессуальные дефекты в доказательствах, связанные с тем, что сторона обвинения получила их вопреки неотмененному постановлению об отказе в возбуждении уголовного дела (как и о прекращении уголовного дела). Все, что законно не доказано, сторона обвинения должна доказывать заново в рамках законно возбужденного уголовного дела, если это возможно. Если же представители обвинения утратят эту возможность и позволят в итоге виновным в преступлении уйти от справедливого наказания, то у государства, общества и у потерпевших будут, видимо, поводы оценить подобные упущения и сделать, может быть, о том свои выводы относительно качества следственной, обвинительной деятельности. Это, однако, не значит, что обвинение должно любой ценой состояться и привести к осуждению лица по дефектными доказательствам с отказом от конституционных основ справедливого, законного правосудия.
Согласно части 3 статьи 15 УПК Российской Федерации суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или защиты. Обеспечивая условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления ими своих прав, суд не может заменять процессуальные их решения своими решениями вопреки принципу состязательности. Он, в частности, не может давать неправомерные преимущества стороне обвинения и оставлять без предусмотренных законом последствий процессуальные упущения, допуская обвинительные доказательства, полученные вопреки закону.
Имеет значение и то, что получение обвинительных доказательств при взаимоисключающих решениях о статусе уголовного дела (преследовании) предрешает, кроме недопустимости, еще и неустранимые в них сомнения. Неопределенность в статусе уголовного преследования (уголовного дела) ставит обвинение в то положение, когда все доказательства, которые эта сторона соберет (получит, закрепит) вопреки своей же официальной процессуальной позиции, будут безнадежно двусмысленными. Ее утверждения о совершении лицом преступления и о его вине прямо разойдутся с утверждениями, изложенными этой стороной в принятом ею и действующем процессуальном решении. И устранить такую двусмысленность нельзя, потому что нельзя с обратной силой принять процессуальный акт об отмене вынесенного ранее постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Иначе говоря, неотмененное (действующее) постановление об отказе в возбуждении уголовного дела во всяком случае лишает доказательства изобличающей силы, поскольку сомнения в них неустранимы, а это требует их истолкования в пользу лица, получившего статус обвиняемого вопреки действующему в его отношении постановлению об отказе в возбуждении уголовного дела.
Вывод о неконституционности не предрешен, и скорее дело могло бы подытожить конституционно-правовое истолкование, близкое к буквальному смыслу пункта 5 части первой статьи 27 и части первой статьи 75 УПК Российской Федерации. Конституционный Суд Российской Федерации имел уже поводы высказаться о них в том смысле, что положения статьи 75 УПК Российской Федерации в развитие статьи 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации запрещают (не допускают) использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона; недопустимые доказательства, полученные с нарушением требований этого Кодекса, не имеют юридической силы, не могут быть положены в основу обвинения, использоваться для установления любого из обстоятельств, подлежащих доказыванию в производстве по уголовному делу (части первая и вторая); согласно части третьей статьи 7 указанного Кодекса нарушение его норм судом, прокурором, следователем, органом дознания, начальником органа дознания, начальником подразделения дознания или дознавателем в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств; приведенные правила служат гарантией принятия законного и обоснованного решения по уголовному делу и обязывают суд при возникновении сомнений в юридической силе или достоверности доказательств отвергнуть их в соответствии с требованиями статей 49 (часть 3) и 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации (определения от 21 октября 2008 года N 527-О-О, от 23 июня 2009 года N 886-О-О, от 23 сентября 2010 года N 1190-О-О, от 23 апреля 2013 года N 497-О, от 28 мая 2013 года N 860-О, от 22 апреля 2014 года N 824-О, от 29 мая 2014 года N 1049-О, от 21 мая 2015 года N 1043-О, от 23 июня 2016 года N 1282-О, от 25 октября 2016 года N 2203-О, от 27 июня 2017 года N 1178-О и др.). С вышеизложенным соотносятся общим образом и разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации, как они изложены, в частности, в пункте 2 постановления от 5 марта 2004 года N 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» и пункте 13 постановления от 19 декабря 2017 года N 51 «О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)».
Понятно, что вышеизложенное не относится к доследственной проверке и к оперативно-розыскной деятельности. Не относится оно и к тем случаям, когда участники производства со стороны обвинения и защиты согласованно дискредитируют доказательства с изготовлением, например, недостоверных процессуальных документов (постановлений) о статусе и движении уголовного дела. Противоправная эта деятельность не должна давать выгод причастным к ней лицам и ставить под сомнение результаты добросовестного и законного доказывания, что было бы важно заметить в итоговом решении по жалобе заявителя.