гумбольдт внутренняя форма языка

Гумбольдт внутренняя форма языка

Вы можете самостоятельно сформировать предметный каталог, используя поисковую систему библиотеки.

Автор	Узнадзе Д.Н.
Название	Антология гуманной педагогики
Год издания	2000
Раздел	Книги
Рейтинг	0.21 из 10.00
Zip архив	скачать (796 Кб)
Поиск по произведению

Внутренняя форма языка

Дело в том, что материал языка, согласно Гумбольдту, составляет не только звук. Он считает, (Гумбольдт, стр. 268). Если звук должен подразумеваться в ряду явлений внешней природы, то относительно чувственных впечатлений и самодействующего движения духа этого сказать нельзя: здесь мы, конечно, имеем дело с явлениями внутренней природы. Если внешняя форма языка связана с понятием звука, то естественно было бы думать, что понятие внутренней формы должно иметь что-то общее с чувственными впечатлениями и действием духа. Разумеется, это не означает, что внутренняя форма является формой этих чувственных впечатлений и действия духа. Нет, она так же не может считаться формой их самих, как и не считается чувственно данной формой звуков.

Таким образом, мы видим, что для Гумбольдта внутренняя форма языка является языка, духовным отражением объекта, его понятием, следовательно, пред- ставляет собой определенное логическое содержание, которое процесс языкового творчества ( ).

Таким образом, сферу значения он считает доминантной сферой, которая определяет и окончательно формирует внешние формы языка. Чисто языковые закономерности по существу являются отражением закономерностей, действующих в сфере значения, и языкознание, ставящее своей целью исследование этих языковых закономерностей, вынуждено за руководством обратиться к логике.

Как видим, гуссерлианское понимание внутренней формы языка не обладает никакими преимуществами перед пониманием Гумбольдта: здесь нет даже попытки обоснования идеи независимости языкознания.

На существенно отличающейся позиции стоит Вундт. Если Гуссерль при установлении понятия внутренней формы языка совершенно игнорирует роль субъекта, если он во всех попытках учитывания этой роли видит психологизм, который, как бесплодное и вредное начинание, отрицает, то Вундт, наоборот, выступает против концепции идеальных форм языка, т.е. в первую очередь против того, что Гуссерль, при установлении понятия внутренней формы языка, считает именно существенным. Вундт говорит: **.

Следовательно, язык оформляется духовным состоянием говорящего субъекта, и для понимания закономерностей языка остается единственный путь, путь психологического исследования.

Вундт, между прочим, не учитывает одного бесспорного наблюдения, на которое обратил внимание еще Гумбольдт*. Он упускает из виду то обстоятельство, что не существует и не мог когда-либо существовать говорящий субъект так, чтобы он не находился под влиянием уже существующего языка. Индивид не может говорить, если не существует языка, на котором он мог бы говорить. Очевидно, закономерности этого языка предшествуют психическому состоянию субъекта в момент речи, и, следовательно, невозможно, чтобы они являлись его результатом, как думает Вундт (Порциг).

4. Если теперь мы окинем взглядом все рассмотренные выше типичные учения относительно внутренней формы языка, то увидим, что в сущности пе’ред понятием внутренней формы языка ставятся по крайней мере три требования, без выполнения которых было бы невозможно формирование правильной концепции этого понятия. Первое, наиболее существенное требование таково: слово представляет собой единство значения и звука, так сказать, синтез двух совершенно гетерогенных процессов, и неизвестно, как становится возможным, чтобы эти два существенно отличающихся друг от друга процесса вообще встречались и создавали конкретное внешнее оформление языка. Концепция внутренней формы языка была бы неприемлема, если бы она не смогла решить этот вопрос.

Кроме того, внутренняя форма языка должна быть именно формой языка, она должна принадлежать языковой сфере, чтобы с ее помощью было возможно объяснение языковых явлений. В противном случае она была бы не формой языка, а явлением или фактором, взятым из чуждой по существу действительности, который, если бы даже имел свою форму или сам представлял собой какую-либо форму, во всяком случае был бы его формой, а не формой языка.

То же самое можно сказать mutatis mutandis и относительно учения Вундта. Кто скажет, что в процессе фактической речи состояние психики субъекта не имеет значения! Кто скажет, что это состояние не влияет на формирование внешних форм языка? Но разве из-за этого кто-нибудь скажет, что это состояние превратилось в форму языка? Нет. Совершенно очевидно, что если действительно существует внутренняя форма языка, то она каким-то образом должна быть собственностью именно языковой сферы должна быть именно формой языка, а не логическим, психологическим или другим каким-либо неязыковым содержанием.

Что может отвечать таким требованиям?

1. В повседневной речи человека давно замечен целый ряд факторов, которые заставляют думать, что структура языка не исчерпывается только лишь интеллектуальным и звуковым факторами. Без сомнения, обоим этим факторам предшествует третий, имеющий фундаментальное значение для обоих.

Короче, в этих наблюдениях мы всюду имеем дело с установкой речи.

‘ Однако правильно ли это предположение? В Институте психологии давно выработан метод, с помощью которого производится фиксация той или иной установки и, следовательно, имеется возможность проверить, действительно ли мы имеем дело с установкой в случаях, подобных вышеуказанным примерам. Если испытуемому для чтения тахистоскопически предложить написанный латинским штифтом ряд иностранных слов (скажем, немецких) и затем, в качестве критического опыта, дать какое-либо такое русское слово, которое не содержит ни одной специфической русской буквы, то в таких случаях испытуемый, как правило, и это слово читает латинской транскрипцией, т.е. как иностранное слово. Из последних исследований З.Ходжавы известно, на- столько закономерно проявляется этот феномен. Основной смысл этих опытов состоит в следующем: если у человека выработана достаточно фиксированная установка чтения на одном из каких-либо языков, то он написанное на другом языке (аналогичным шрифтом) воспринимает также согласно установке.

Таким образом, наше теоретическое предположение, согласно которому в основе речи на каждом конкретном языке лежит соответствующая языковая установка, нужно считать экспериментально доказанным.

Какое значение имеет это приобретение для нашего вопроса и что у него общего с проблемой внутренней формы языка?

Ясно, что к формам какого языка обратимся мы в каждом частном случае речи, это полностью определяется моей актуальной языковой установкой. В этом смысле как будто становится бесспорным, что установка выполняет именно ту роль, которую Гумбольдт отвел внутренней форме языка.

. Ясно, что оно возникает как необходимое условие познания, преодоления трудностей в познании объективными усилиями мысли и действия людей. В сотрудничестве с взрослым, говорит Л.С.Выготский, ребенок становится гораздо умнее и разрешает более сложные для себя задачи, чем при самостоятельной работе. Идею сотрудничества два великих психолога трактуют так, что обогащают ее. Психология Д-Н.Узнадзе и Л.С.Выготского становится плодотворной основой для педагогики сотрудничества.

Таким образом, мы как бы оказываемся перед ситуацией перворождения того или иного слова.

Мы видим, что необходимость в коммуникации вынуждает человека найти звуковое выражение объективированного и затем осознанного им содержания, выражение, которое смогло бы и в другом вызвать объективацию такого же содержания. Каким должно быть это звуковое выражение, следовательно, зависит от того, как отражено субъектом, в каком виде осознано им то содержание, объективацию которого он должен обеспечить посредством слова.

Это замечание Гумбольдта безусловно правильно. В основе разности наименования предмета действительно лежит разность отражения. Однако этого замечания недостаточно. Дело в том, что, во-первых, отражение само представляет собой вторичное явление и, следовательно, оно, в свою очередь, нуждается в объяснении. С другой же стороны, оно определяет качество слова не непосредственно, а лишь с помощью установки, которую в результате своего воздействия оно вызывает в субъекте, дающем наименование.

Различие касается лишь одного: если при языковом творчестве мы должны пользоваться лишь продуктами собственного творчества, здесь в нашем распоряжении находится богатый, завершенный языковой запас, накопленный на протяжении многовекового прошлого всей нации, и вопрос может касаться лишь использования этого запаса.

Как нам это удается? Само собой разумеется, что для того чтобы говорить на каком-либо языке, необходимо знать этот язык, необходимо изучать его. Именно поэтому, в первую очередь, должны быть освещены вопросы усвоения языка. Как ребенок усваивает язык, как овладевает им? Здесь нас, конечно, интересует вопрос усвоения не иностранного, а родного языка.

Согласно гениальной формуле Гумбольдта, *.

редь нужен не для того, чтобы этот материал накопился в памяти или чтобы зародились и укрепились как можно более ясные связи между элементами, как сказала бы всякая ассоциацией истическая теория. Коротко говоря, мы бы не могли не сказать, что в.процессе изучения ребенком языка основное значение имеет развитие фактора, который не проявляется в материале языка, но лежит в его основе и создает его. Говоря языком Гумбольдта, мы бы не ошиблись, сказав, что процесс изучения языка по существу состоит в овладении внутренней формой языка.

Когда человек выступает в роли слушателя, слово у него в первую очередь актуализирует установку, фиксированную у него в результате многократного воздействия этого же слова в прошлом. На основе этой установки у него возникает соответствуюдяее психическое содержание, которое он переживает как значение. Это означает, что он понял слово.

В противном случае мы имели бы дело с чисто субъективистским, идеалистическим понятием, которое оказалось бы совершенно беспомощным перед теми большими задачами, разрешение которых возложено на понятие внутренней формы языка.

1. Однако если конкретное содержание внутренней формы языка мы должны подразумевать в установке, то ясно, что понятие установки должно учитывать все те требования, которые, как было отмечено выше, предъявляются правомерной концепции внутренней формы языка.

В частности, в случае языка вопрос решается так: когда у субъекта на основании потребности в коммуникации вырабатывается какое-то понятие или идея, у него появляется определенная языковая установка, т.е. готовность начать говорить на определенном языке, и затем, как реализация этой установки, возникает определенная звуковая целостность, определенное слово. Как видим, слово и значение опосредствуются установкой, основой их объединения, синтеза является установка.

Дело в том, что установка, как это не раз было отмечено*, является не переживанием частного характера или же каким-либо определенным моторным актом субъекта; она является специфической модификацией субъекта как такового, т.е. как целого, и поэтому не имело бы смысла представить ее в виде интеллектуального или другого какого-либо психического процесса. Зато она выражает целостную готовность субъекта к определенной активности. Поэтому нельзя сказать, что установка во всех случаях обозначает понятие одного и того же содержания; без сомнения, установка и та активность, в которой она реализуется, существенно связаны друг с другом, и понятно, что в каждом отдельном случае мы говорим об установке той или иной активности.

Несмотря на это, он и поныне не считается окончательно решенным.

И действительно, что такое язык? Является ли он лишь названием, обозначающим единство фактов речи, и, следовательно, не является ничем реальным, а только научной абстракцией, или же он действительно является объективно существующей реальностью, не имеющей ничего общего с субъектом и отдельными процессами, происходящими в нем?

Ипсен совершенно справедливо замечает в отношении обеих этих концепций: *.

Одним словом, Ипсен думает, что язык и речь представляют собой противоположные моменты, однако оба входят в понятие языковой действительности как ее диалектические члены. Как видим, языковая сфера в концепции Ипсена является не единством противоположностей, существующих реально, а, соответственно тому, с какой точки зрения посмотрим на нее, предстает перед нами целиком или в виде продукта ( ), или в виде процесса ( ). Таким образом, поскольку Ипсен с самого же начала признает факт существования непреодолимой пропасти между языком и речью, он бессилен объединить их хотя бы как диалектические члены в понятии единства языковой сферы: язык и речь фактически остаются чуждыми друг для друга, и простой факт языковой действительности опять остается необъясненным и непонятым.

4. Посмотрим теперь, какой вид принимает проблема языка и речи в свете теории установки. Если в основе слова, как мы убедились выше, действительно лежит установка, то с самого же начала становится понятным, что слово имеет двойную природу, что оно является и субъективным, и объективным, что, в частности для обозначения одного и того же содержания можно употреблять несколько различных слов, однако под каждым из них всегда подразумевать один и тот же предмет.

Коротко говоря, слово является истинно диалектическим целым, настоящим единством противоположностей, неразрывным единством субъективного и объективного.

Таким образом, вопрос языка и речи становится достаточно ясным. В языке нет ничего такого, что никогда не было сказано и Услышано. Однако было бы ошибкой думать, что в язык входит все, что когда-либо было сказано и услышано. Правда, каждый факт Речи, как реализация установки субъекта, дает отражение объективного положения вещей. Однако это не означает, что мы всюду имеем дело с одинаково точным отражением, с одинаково адекватным во всех случаях высказыванием. Поэтому большая часть из фактов речи исчезает вместе с актом речи; те же, которые являются максимально адекватными, как олицетворение объективной реальности, остаются и становятся собственностью соответствующего языка. Такова проблема языка и речи с точки зрения теории установки.

Эта концепция взаимоотношения языка и речи содержит не одно преимущество по сравнению с другими. Отметим некоторые из них. Прежде всего, становится понятным, что язык не оторван от речи, несмотря на то, что первый является объективным и общим, а вторая субъективна и индивидуальна. Язык полностью рождается в речи, и все признаки, которыми он характеризуется, получены им из речи. Из этого само собой становится ясным, что установка, выполняющая столь большую роль в речи, должна быть отчетливо запечатлена и в языковом материале.

С этим связано и второе значительное преимущество, которым характеризуется наша концепция. Если язык является самостоятельной сферой, совершенно объективной действительностью, у которой имеются свои независимые законы, то тогда мы обязательно должны думать, что между ним и человеком проложена непроходимая пропасть и не существует никакой связи. С другой стороны, бесспорно и то, что язык является продуктом творчества человека и вне человека не может существовать. Выше мы видели, что возможность преодоления этой пропасти не признана ни в учении Пауля, ни Соссюра. Поэтому ни один из них не может избежать односторонности, сводя все или к речи, или к языку.

Согласно нашей концепции, как видим, для этой пропасти не остается места. Язык является объективной реальностью благодаря установке, которая предоставляет ему возможность выражения объективного положения вещей. В то же самое время установка является все же определенной модификацией субъекта, и вот именно это и является тем, что представляет субъект в языке. Язык является независимой сферой благодаря установке, но посредством этой же установки он существенно связан с субъектом.

Комментарии

К стр. 21 Цели воспитания.

Статья была опубликована в газете за 1910 г., №№ 2, 5, 6, 8. Это первая педагогическая работа Д.Н.Узнадзе, написанная специально для публикации в газете. Очевидно, автор адресовал ее широкому кругу читателей и ставил перед собой не только исследовательские, но и просветительские цели. Отсюда определенные особенности стиля и некоторая популярность изложения. Тем не менее это серьезный философско-педагогический очерк.

К стр. 38 Сущность жизни и воспитание.

Статья из серии в впервые опубликована в газ. (1916, № 78-79). На русском языке публикуется впервые по книге (Тбилиси 1984).

К стр. 62 Основная трагедия воспитания и экспериментальная педагогика.

К стр. 71 Отчет о деятельности женской школы общества за 1915/16 учебный год.

В настоящем сборнике публикуется почти полностью (с незначительными купюрами). В (1987) включена часть отчета.

К стр. 93 Психология и педагогика.

К стр. 104 Теория развития ребенка (Теория коинциденции).

К стр. 115 Периодизация детского возраста.

К стр. 123 Игра. Теория функциональной тенденции.

К стр. 138 Основные интересы в школьном возрасте.

На русском языке публикуется впервые.

К стр. 161 К проблеме начала школьного возраста.

К стр. 174 Основные положения теории установки.

Источник

Гумбольдт внутренняя форма языка

чБМЕТЙК рЕФТПЧЙЮ дБОЙМЕОЛП

пВЭБС ФЙРПМПЗЙС СЪЩЛПЧ

Ч ЛПОГЕРГЙЙ ч.зХНВПМШДФБ

оЕМШЪС ПФТЙГБФШ ЪБУМХЗХ ВТБФШЕЧ ыМЕЗЕМЕК Ч УПЪДБОЙЙ РПЮЧЩ ДМС ВХДХЭЕК ФЙРПМПЗЙЙ СЪЩЛПЧ, ПДОБЛП УБНПЕ ОБХЛХ УПЪДБМЙ ОЕ ПОЙ, Б ч.зХНВПМШДФ. уХЦДЕОЙС ыМЕЗЕМЕК П СЪЩЛПЧЩИ ФЙРБИ ЙНЕМЙ ЕЭЕ ЧП НОПЗПН РТЕДОБХЮОЩК ЧЙД. фБЛ, ОЕЖМЕЛФЙЧОЩЕ СЪЩЛЙ ж.ыМЕЗЕМШ ХРПДПВМСМ «ЗТХДЕ БФПНПЧ, ТБУУЕЙЧБЕНЩИ Й УНЕФБЕНЩИ ЧНЕУФЕ МАВЩН УМХЮБКОЩН ЧЕФТПН» (2;65), РПУЛПМШЛХ Ч ОЙИ ОЕФ ЖМЕЛУЙК.

п СЪЩЛБИ ЛБЛЙИ ФЙРПЧ ЪДЕУШ ЙДЕФ ТЕЮШ? п СЪЩЛБИ У ЧОХФТЕООЕК ЖМЕЛУЙЕК (ОБРТЙНЕТ, УЕНЙФУЛЙИ) Й П СЪЩЛБИ У ЧОЕЫОЕК ЖМЕЛУЙЕК (ОБРТЙНЕТ, ЙОДПЕЧТПРЕКУЛЙИ), Ф.Е. П СЪЩЛБИ ЖМЕЛФЙЧОЩИ, У ПДОПК УФПТПОЩ, Й П СЪЩЛБИ ЙЪПМЙТХАЭЙИ, У ДТХЗПК.

нЩ УМЩЫЙН ЪДЕУШ ЗПМПУ ПДОПЗП ЙЪ ЙУФЙООЩИ РТЕДУФБЧЙФЕМЕК нПУЛПЧУЛПК МЙОЗЧЙУФЙЮЕУЛПК ЫЛПМЩ, ЧДПИОПЧЙФЕМЕН ЛПФПТПК ВЩМ жЙМЙРР жЕДПТПЧЙЮ жПТФХОБФПЧ (1848-1914). ьФХ ЫЛПМХ ч.ч.чЙОПЗТБДПЧ ПИБТБЛФЕТЙЪПЧЩЧБМ ЛБЛ ЖПТНБМЙУФЙЮЕУЛХА, ЙНЕС Ч ЧЙДХ ФПФ ЖБЛФ, ЮФП ЕЕ РТЕДУФБЧЙФЕМЙ ЗЙРЕТФТПЖЙТПЧБМЙ РПОСФЙЕ ЖПТНЩ Ч СЪЩЛЕ, УЧПДС ЕЕ Л БЖЖЙЛУБМШОЩН РПЛБЪБФЕМСН НПТЖПМПЗЙЮЕУЛЙИ ЖПТН УМПЧБ. чПФ РПЮЕНХ ПФТЙГБОЙЕ ЮБУФЕК ТЕЮЙ Ч ЛПТОЕЙЪПМЙТХАЭЙИ СЪЩЛБИ Ч ХУФБИ р.у.лХЪОЕГПЧБ ЪЧХЮЙФ ЧРПМОЕ ЕУФЕУФЧЕООП: Ч ЛБЮЕУФЧЕ РПДМЙООПЗП РПЛБЪБФЕМС ЮБУФЕТЕЮОПК РТЙОБДМЕЦОПУФЙ ФПЗП ЙМЙ ЙОПЗП УМПЧБ ПО РТЙЪОБЧБМ МЙЫШ ЖМЕЛУЙА. жМЕЛУЙС Ч ЛПОЕЮОПН УЮЕФЕ Й РТЙОЙНБМБУШ ЪБ ЕДЙОУФЧЕООПЕ УТЕДУФЧП, У РПНПЭША ЛПФПТПЗП УМПЧП Ч РТПГЕУУЕ УПЪДБОЙС РТЕДМПЦЕОЙС РЕТЕЧПДЙФУС ЙЪ ЕЗП МЕЛУЙЮЕУЛПЗП УПУФПСОЙС Ч НПТЖПМПЗЙЮЕУЛХА ЖПТНХ («УМПЧПЖПТНХ»).

уЧЕДЕОЙЕ РПОСФЙС НПТЖПМПЗЙЮЕУЛПК (ЙМЙ «ЗТБННБФЙЮЕУЛПК») ЖПТНЩ УМПЧБ Л ЕЗП БЖЖЙЛУБМШОЩН ЖПТНБН РТЙЧЕМП р.у.лХЪОЕГПЧБ Л УМЕДХАЭЕНХ ЧЩЧПДХ: «оЕЛПФПТЩЕ МЙОЗЧЙУФЩ УЮЙФБАФ ОЕХДБЮОЩН ФЕТНЙО «БНПТЖОЩК» Л ТБУУНБФТЙЧБЕНПНХ ФЙРХ СЪЩЛБ ОБ ФПН ПУОПЧБОЙЙ, ЮФП ЧППВЭЕ ОЕФ СЪЩЛПЧ, МЙЫЕООЩИ ЖПТНЩ… ч ДЕКУФЧЙФЕМШОПУФЙ ЦЕ НЩ ЧРТБЧЕ УЮЙФБФШ СЪЩЛЙ, ЗДЕ УМПЧБ ЖПТНБМШОП (ЧОЕЫОЕ) ОЙЛБЛ ОЕ ЙЪНЕОСАФУС, ОЕ ЙНЕАЭЙНЙ ЗТБННБФЙЮЕУЛПК ЖПТНЩ УМПЧБ, ЧУМЕДУФЧЙЕ ЮЕЗП ФЕТНЙО «БНПТЖОЩЕ СЪЩЛЙ» СЧМСЕФУС ЧРПМОЕ ЪБЛПООЩН» (5;15-16).

ч УЙОФБЛУЙЮЕУЛЙК РЕТЙПД ЖТБЪППВТБЪПЧБОЙС ЛЙФБКУЛЙК СЪЩЛ, ЛБЛ РТБЧЙМП, УПИТБОСЕФ Ч РТЕДМПЦЕОЙЙ ФПФ УМПЧПРПТСДПЛ, ЛПФПТЩК ХУФБОБЧМЙЧБЕФУС Ч НПТЖПМПЗЙЮЕУЛЙК РЕТЙПД ЖТБЪППВТБЪПЧБОЙС, РПУЛПМШЛХ ЬФПФ СЪЩЛ ЙНЕЕФ ПЗТБОЙЮЕООПЕ ЮЙУМП ЖМЕЛУЙК. пДОБЛП Ч ОЕЛПФПТЩИ УМХЮБСИ Й Ч ЛЙФБКУЛПН СЪЩЛЕ ПВЩЮОЩК УМПЧПРПТСДПЛ Ч РТЕДМПЦЕОЙЙ НПЦЕФ ВЩФШ ЙЪНЕОЕО. фБЛ, РТЕДМПЦЕОЙЕ «лЬЦЕОШ МЬМ» (зПУФЙ РТЙЕИБМЙ) НПЦЕФ ВЩФШ ХРПФТЕВМЕОП Ч УЙОФБЛУЙЮЕУЛЙК РЕТЙПД ЖТБЪППВТБЪПЧБОЙС Й У ПВТБФОЩН РПТСДЛПН «мЬМ ЛЬЦЬОШ» (рТЙЕИБМЙ ЗПУФЙ). рПУМЕДОЙК УМПЧПРПТСДПЛ ДБЕФ ЧПЪНПЦОПУФШ ХРПФТЕВЙФШ ЗМБЗПМШОЩК РТЕДЙЛБФ Ч ЪОБЮЕОЙЙ ТЕНЩ. йЪНЕОЕОЙЕ ПВЩЮОПЗП УМПЧПРПТСДЛБ ЪДЕУШ ПВЯСУОСЕФУС ОБМЙЮЙЕН Х ЗМБЗПМБ «МЬМ» ПЛПОЮБОЙС РТПЫЕДЫЕЗП ЧТЕНЕОЙ Й УПЧЕТЫЕООПЗП ЧЙДБ «-М». ч РПДПВОЩИ УМХЮБСИ ЛЙФБКУЛЙК СЪЩЛ ЧЕДЕФ УЕВС ФБЛ ЦЕ, ЛБЛ Й МАВПК ДТХЗПК СЪЩЛ У ТБЪЧЙФПК ЖМЕЛУЙКОПК НПТЖПМПЗЙЕК.

жМЕЛФЙЧОЩНЙ, ЛБЛ ЙЪЧЕУФОП, СЧМСАФУС ЙОДПЕЧТПРЕКУЛЙЕ СЪЩЛЙ, РПУЛПМШЛХ НПТЖПМПЗЙЪБГЙС УМПЧ Ч ОЙИ ПУХЭЕУФЧМСЕФУС У РПНПЭША ПЛПОЮБОЙК. пФУАДБ, ЛБЪБМПУШ ВЩ, ДПМЦЕО УМЕДПЧБФШ ЧЩЧПД П ФПН, ЮФП ЙНЕООП ЬФЙ СЪЩЛЙ, РП ч.зХНВПМШДФХ, ВПМШЫЕ, ЮЕН ДТХЗЙЕ, РТЙВМЙЪЙМЙУШ Л УПЧЕТЫЕООПНХ СЪЩЛХ. дЕКУФЧЙФЕМШОП, Ч ЕЗП ТБВПФБИ ЙНЕЕФУС ДПЧПМШОП НОПЗП РБУУБЦЕК ЗДЕ ЙИ БЧФПТ РПЕФ ДЙЖЙТБНВЩ ЖМЕЛУЙЙ. л ФПМШЛП ЮФП РТЙЧЕДЕООПК ГЙФБФЕ НПЦОП ДПВБЧЙФШ Й ФБЛХА: «еУМЙ НОЕ ДЕКУФЧЙФЕМШОП ХДБМПУШ ПРЙУБФШ ЖМЕЛФЙЧОЩК НЕФПД ЧП ЧУЕК ЕЗП РПМОПФЕ, РПЛБЪБФШ, ЮФП ФПМШЛП ПО РТЙДБЕФ УМПЧХ РПДМЙООХА, ЛБЛ УНЩУМПЧХА, ФБЛ Й ЖПОЕФЙЮЕУЛХА ЧОХФТЕООАА ХУФПКЮЙЧПУФШ, Й ЧНЕУФЕ У ФЕН ОБДЕЦОП ТБУУФБЧМСЕФ РП УЧПЙН НЕУФБН ЮБУФЙ РТЕДМПЦЕОЙС, ЛБЛ ФТЕВХЕФ ФПЗП НЩУМЙФЕМШОЩЕ УЧСЪЙ, ФП ОЕ ПУФБЕФУС УПНОЕОЙК, ЮФП ЬФПФ НЕФПД ИТБОЙФ Ч УЕВЕ ЮЙУФЩК РТЙОГЙР СЪЩЛПЧПЗП УФТПС» (3;160).

дБООЩК ФЙР СЪЩЛБ ч.зХНВПМШДФ РПНЕЭБМ НЕЦДХ ДЧХНС РТЕДЫЕУФЧХАЭЙНЙ. пО РЙУБМ: «нЕЦДХ ПФУХФУФЧЙЕН ЛБЛПЗП ВЩ ФП ОЙ ВЩМП ХЛБЪБОЙС ОБ ЛБФЕЗПТЙЙ УМПЧ, ЛБЛ ЬФП ОБВМАДБЕФУС Ч ЛЙФБКУЛПН СЪЩЛЕ, Й ОБУФПСЭЕК ЖМЕЛУЙЕК ОЕ НПЦЕФ ВЩФШ ОЙЛБЛПЗП ФТЕФШЕЗП УПУФПСОЙС, УПЧНЕУФЙНПЗП У УПЧЕТЫЕООПК ПТЗБОЙЪБГЙЕК СЪЩЛБ. еДЙОУФЧЕООПЕ, ЮФП НПЦОП УЕВЕ РТЕДУФБЧЙФШ Ч РТПНЕЦХФЛЕ НЕЦДХ ДЧХНС ЬФЙНЙ УПУФПСОЙСНЙ, ЬФП УМПЦЕОЙЕ, ЙУРПМШЪХЕНПЕ Ч ЛБЮЕУФЧЕ ЖМЕЛУЙЙ, ФП ЕУФШ РТБЧЙМШОП ЪБДХНБООБС, ОП ОЕ ДПЧЕДЕООБС ДП УПЧЕТЫЕОУФЧБ ЖМЕЛУЙС, ВПМЕЕ ЙМЙ НЕОЕЕ НЕИБОЙЮЕУЛПЕ ДПВБЧМЕОЙЕ, Б ОЕ ЮЙУФП ПТЗБОЙЮЕУЛПЕ РТЙУФТБЙЧБОЙЕ. фБЛПЕ, ОЕ ЧУЕЗДБ МЕЗЛП ТБУРПЪОБЧБЕНПЕ, РТПНЕЦХФПЮОПЕ УПУФПСОЙЕ Ч РПУМЕДОЕЕ ЧТЕНС РПМХЮЙМП ОБЪЧБОЙЕ БЗЗМАФЙОБГЙЙ» (3;124).

чЩИПДЙФ, БЗЗМАФЙОБФЙЧОЩЕ СЪЩЛЙ НБМП ЮЕН ПФМЙЮБАФУС ПФ ЖМЕЛФЙЧОЩИ. лБЛ Й Ч РПУМЕДОЙИ, Ч ОЙИ ЙНЕЕФУС ЖМЕЛУЙС, ИПФС Й «ОЕ ДПЧЕДЕООБС ДП УПЧЕТЫЕОУФЧБ». оЕФ ОЙЮЕЗП ХДЙЧЙФЕМШОПЗП Ч ФБЛПН УМХЮБЕ, ЮФП ЮХФШ ОЙЦЕ ч.зХНВПМШДФ РЙЫЕФ: «бЗЗМАФЙОБФЙЧОЩЕ СЪЩЛЙ ПФМЙЮБАФУС ПФ ЖМЕЛФЙЧОЩИ ОЕ РТЙОГЙРЙБМШОП, ЛБЛ ПФЧЕТЗБАЭЙЕ ЧУСЛПЕ ХЛБЪБОЙЕ ОБ ЗТБННБФЙЮЕУЛЙЕ ЛБФЕЗПТЙЙ РПУТЕДУФЧПН ЖМЕЛУЙЙ» (3;125).

еУМЙ НЕЦДХ БЗЗМАФЙОБФЙЧОЩНЙ Й ЖМЕЛФЙЧОЩНЙ СЪЩЛБНЙ ОЕФ РТЙОГЙРЙБМШОПК ТБЪОЙГЩ, ФП РПДРБДБЕФ РПД УПНОЕОЙЕ Й УБН ФЕТНЙО «ЖМЕЛФЙЧОЩК» РП ПФОПЫЕОЙА Л УППФЧЕФУФЧЕООПНХ ФЙРХ СЪЩЛБ. юФПВЩ УРБУФЙ РПМПЦЕОЙЕ, РТЙ ИБТБЛФЕТЙУФЙЛЕ ДБООПЗП ФЙРБ ч.зХНВПМШДФ РТЙВЕЗБЕФ Л ФЕТНЙОХ «ОБУФПСЭБС ЖМЕЛУЙС». оП ЬФП ПЪОБЮБЕФ, ЮФП Ч БЗЗМАФЙОБФЙЧОЩИ СЪЩЛБИ НЩ ЙНЕЕН ДЕМП У ЖМЕЛУЙЕК… ОЕОБУФПСЭЕК.

рПУЛПМШЛХ Ч ЙОЛПТРПТЙТХАЭЙИ СЪЩЛБИ ЛПТОЕЧЩЕ Й БЖЖЙЛУБМШОЩЕ НПТЖЕНЩ НПЗХФ УЛХЮЙЧБФШУС Ч ГЕМЩЕ РТЕДМПЦЕОЙС, ФП ЙИ ОБЪЩЧБАФ ФБЛЦЕ РПМЙУЙОФЕФЙЮЕУЛЙНЙ, Б ЬФП ЪОБЮЙФ, ЮФП ЙИ НПЦОП ОБЪЧБФШ ФБЛЦЕ НЙОЙБОБМЙФЙЮЕУЛЙНЙ.

2. оПЧПЕ Ч МЙОЗЧЙУФЙЛЕ. чЩР.3.- н., 1963.

Источник

Учение Вильгельма фон Гумбольдта о языке

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

Федеральное государственное бюджетное

образовательное учреждение высшего профессионального образования

ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

по дисциплине Основы языкознания

Тема: Учение Вильгельма фон Гумбольдта о языке

1. Лингвистическая концепция В. Гумбольдта

3. Язык как деятельность

4. Понятие формы языка

5. Соотношение понятий «национальный дух» и «язык»

6. Сравнительное языковедение

Вильгельм фон Гумбольдт (1767-1835) был одним из крупнейших лингвистов-теоретиков в мировой науке. А также прусским государственным деятелем и дипломатом, занимал министерские посты и играл значительную роль на Венском конгрессе. Он основал Берлинский университет, ныне носящий имена его и его брата, знаменитого естествоиспытателя и путешественника А. фон Гумбольдта. Ему принадлежат труды по философии, эстетике, литературоведению, юридическим наукам и др.

В. Гумбольдт был первым среди лингвистов, который сознательно положил в основу своей концепции языковой принцип деятельности: «Язык следует рассматривать не как мертвый продукт. Но как созидающий процесс». Одним из первых в истории языкознания Гумбольдт обосновал системный характер языка. Он приходит к выводу о том, что «в языке нет ничего единичного, каждый его элемент проявляет себя лишь как часть целого». Гумбольдтовский способ рассмотрения языка в широком контексте связанной с ним проблематики в одинаковой мере отвечает требованиям как философии, так и лингвистики.

1 . Лингвистическая концепция В. Гумбольдта

Основным в лингвистической концепции Гумбольдта является учение о тождестве «духа народа» и его языка. Как отмечает Ф.М.Березин, в этом положении идеи Гумбольдта перекликаются с идеями Шеллинга и Гегеля.

В понимании Гумбольдта, дух не имеет других позитивных атрибутов, кроме деятельностного начала. По Гумбольдту, дух самобытен, свободен, самостоятелен, целеустремлен, деятелен, всепроникающ, в известной степени индивидуализирован.

Проблема взаимоотношения языка и духа становится одной из центральных в творчестве Гумбольдта. Между языком и духом существует отношение воплощаемости; дух воплощается в языке как в своем орудии.

Из числа наиболее фундаментальных трудов Гумбольдта по языкознанию следует прежде всего назвать его сочинение «О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества», а также такие работы, как «Труд о басках» и «Лаций и Эллада». В них изложены общетеоретические взгляды Гумбольдта на язык. Кроме того, проблемы общего языкознания рассматриваются и уточняются в его многочисленных статьях: «О мышлении и речи», «О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития», «О влиянии различного характера языков на литературу и духовное развитие», «План сравнительной антропологии», «О двойственном числе» и др.

гумбольдт язык лингвистический мышление

Необходимая взаимосвязанность, взаимообусловленность, взаимовлияние языка и мышления является тем фактором, который «делает человека человеком», отличая его от остальной природы. Природный звук, по Гумбольдту, завершает лишь «чувство», мысли же необходим язык.

По его мнению, зарождение языка не может происходить по отдельным кусочкам или отдельным словам: «Для того, чтобы человек мог понять хотя бы единственное слово не просто как душевное побуждение, а как членораздельный звук, обозначающий понятие, весь язык полностью и во всех своих связях уже должен быть заложен в нем.»

3. Язык как деятельность

В своей работе «О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества» Гумбольдт выдвигает тезис: «Язык не есть продукт деятельности, а деятельность». Он подчеркивает, что истинное определение языка как энергий может быть только генетическим. «Язык представляет собой постоянно возобновляющуюся работу духа, направленную на то, чтобы сделать артикулируемый звук пригодным для выражения мысли». Форма языка при этом рассматривается как нечто «постоянное и единообразное в этой деятельности духа».

Гумбольдт полагает, что в языке следует видеть не какой-то материал, который можно обозреть в его совокупности или передать за частью, а «вечно порождающий себя организм, в котором законы порождения определенны, но объем и в известной мере также способ порождения остаются совершенно произвольными». В качестве примера Гумбольдт рассматривает усвоение языка детьми, что представляет собой не только ознакомление со словами, не простая закладка их в памяти и не подражательное лепечущее повторение их, а рост языковой способности с годами и упражнениями.

4. Понятие формы языка

Термин «энергейя» впервые встречается именно в главе «Форма языков» (§ 8 «Введения в труде В.Гумбольдта «О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие человечества»).

Гумбольдтовская концепция формы языка с необходимостью связана с идеей «энергейи». Поскольку понятие формы истолковывается по-разному, Гумбольдт считает необходимым с самого же начала разъяснить, в каком смысле он его употребляет.

Для установления определенной корреляции между понятиями энергейи и формы можно привести следующие высказывания. Рассматривая язык как энергейю, Гумбольдт пишет: «Язык представляет собой постоянную работу духа, направленную на то, чтобы сделать артикулируемый звук пригодным для выражения мысли». А в форме языка он дает такое определение: «Постоянное и единообразное в этой деятельности духа, возвышающей членораздельный звук до выражения мысли, взятое во всей совокупности своих связей и систематичности, и составляет форму языка».

Гумбольдт различает «внутреннюю форму языка» как глубинный принцип его порождения, определяющий собой все своеобразие языковой организации, и «внешнюю форму языка» (звуковую, грамматическую и т.д.), в которой проявляется и воплощается внутренняя форма.

«Форме противостоит, конечно, материя», и на основе своих суждений Гумбольдт приходит к заключению: «В абсолютном смысле в языке не может быть материи без формы». Деятельность языка всегда протекает в определенной форме, и если ее отнять, останется неорганизованная, хаотичная груда материи, поэтому «понятие языка существует и исчезает вместе с понятием формы, ибо язык есть форма и ничего кроме формы». Ведь даже то, что в языке «в одном отношении считается материей, в другом отношении оказывается формой». Заимствуя чужие слова, язык может трактовать их как материю, но материей они будут лишь по отношению к данному языку, а не сами по себе.

Гумбольдт не раз подчеркивает важность понятия формы как основы для описания языков. Ведь «по разрозненным элементам нельзя познать то, что есть высшего и тончайшего в языке. Понятие формы, как считает Гумбольдт, открывает исследователю путь к постижению тайн языка, к выяснению его сущности. Пренебрегая этим путем, он непременно проглядит множество моментов, и они останутся неизученными. Без объяснения останется масса фактов, и, наконец, «отдельные факты будут представляться изолированными там, где в действительности их соединяет живая связь. Частности должны включаться в понятие формы языков не в виде изолированных фактов, а «лишь постольку, поскольку в них вскрывается единый способ образования языка».

5. Соотношение понятий «национальный дух» и «язык»

В своих лингвистических исследованиях Гумбольдт затронул важные проблемы социально-философского характера, связанные с выявлением понятий «народ» и «язык». Гумбольдт считает «нацию» такой формой «индивидуализации человеческого духа», которая имеет «языковой» статус. Считая нацию духовной формой человечества, имеющей языковую определенность, специфику этой формы он усматривает главным образом в языке, хотя при этом подчеркивает, что в формировании нации, помимо языка, участвуют и другие факторы: «если нами нации назывались духовной формой человечества, то этим совершенно не отрицались их реальность и их земное бытие;

Так как деление человечества на языки совпадает с делением его на народы, то отсюда должно следовать, что между языком и народом, или, точнее, духом народа, существует необходимая корреляция. «Язык и духовная сила народа развиваются не отдельно друг от друга и последовательно один за другой, а составляют исключительно и нераздельно одно и то же действие интеллектуальной способности». «Хотя мы и разграничиваем интеллектуальную деятельность и язык, в действительности такого разделения не существует».

В понимании Гумбольдта, правильность и богатство развития языка прямо пропорционально связаны с соразмерностью воздействия на язык силы национального духа (по Гумбольдту, язык преобразуется с каждой новой ступенью духа). «Всеми своими корнями и тончайшими их фибрами он (язык) сплетен с силой национального духа, и чем соразмернее действует на язык сила национального духа, тем правильнее и богаче развитие языка.

Языком охватываются преимущественно объекты, входящие в круг потребностей и интересов человека, и отображаются не столько чисто субстанциональные свойства внеязыкового мира, а, скорее, отношение человека к нему.

Эти отношения в различных языках преломляются по-разному, через свойственное каждому языку семантическое членение. Соответственно, можно предположить, что в наших высказываниях о вещах и явлениях мы до некоторой степени следуем и тем ориентирам, которые предначертаны семантикой естественного языка. Следовательно, звучание соединяется не с предметом непосредственно, а через семантически переработанные единицы, которые уже в качестве содержательных образований могут стать основой самого акта обозначения и речевой коммуникации.

6. Сравнительное языковедение

Антиномия языка и мышления.

С одной стороны, язык есть орган, образующий мысль. Без языка невозможно образование понятий; понятие не может отрешиться от слова; слово является единством звука и понятия. С другой стороны, «дух человека» постоянно стремится освободиться от уз языка, ибо слова стесняют внутреннее чувство.

Антиномия произвольности знака и мотивированности элементов языка.

Антиномия индивидуального и коллективного в языке.

Язык принадлежит одновременно и отдельному человеку, и всему коллективу. Всякий язык раскрывается во всей своей полноте только в живом употреблении, в речи говорящего лица. «Языки можно считать творением народов и в то же время они остаются творением отдельных лиц». Язык выражает мировоззрение отдельного человека, но человек всегда зависит от народа, которому принадлежит.

Антиномия языка и речи.

«Язык как масса всего произведенного живою речью, не одно и то же, что самая речь эта в устах народа». То есть язык как целое отличается от отдельных актов речевой деятельности.

Антиномия понимания и непонимания. Окончательную определенность слова получают только в речи отдельного лица. Но особенность общения состоит, по Гумбольдту, в том, что говорящий и слушающий воспринимают один и тот же предмет с разных стороны вкладывают различное, индивидуальное содержание в одно и то же слово. Отсюда следует, что «никто не принимает слов совершенно в одном и том же смысле, и мелкие оттенки значений переливаются по всему пространству языка, как круги на воде при падении камня.

Как свидетельствует история развития лингвистической мысли 19-20 вв., Гумбольдта можно отнести к тем мыслителям, научные построения которых в большей мере принадлежат последующим эпохам развития науки, чем современникам.

В своих работах Гумбольдт теоретически предвосхищает многие положения языкознания более позднего периода. Примечательно, что идеи Гумбольдта, не оказав существенного влияния на лингвистов его собственного поколения, видных представителей сравнительно-исторического языкознания, оказывают сильнейшее воздействие на формирование лингвистических воззрений языковедов, принадлежащих к различным школам и направлениям на протяжении всего последующего периода развития языкознания. Не случайно идеи, высказанные Гумбольдтом в различных областях теоретического языкознания, остаются и по сей день источником размышления и новых научных построений.

3. Звягинцев, В. А. История языкознания 19-20вв., в очерках и извлечениях ч.1/В.А Звягинцев//-3-е изд., перераб и доп.-М., «Просвещение» 1964.-329с.

4. Гумбольдт, В фон. Языки и философия культуры: сборник трудов/В.фон Гумбольдт//-М., «Прогресс» 1985.-448 с.

5. Гумбольдт, В фон. Избранные труды по языкознанию: сборник трудов/В.фон Гумбольдт//-М., «Прогресс» 1984.-400с.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Философские основы лингвистической концепции Гумбольдта. Определение сущности языка. Учение о внутренней форме языка. Проблема соотношения языка и мышления. Учение о происхождении и развитии языка. Морфологическая классификация языков. Антиномии языка.

реферат [47,7 K], добавлен 31.03.2008

Сравнительное изучение языков Вильгельмом фон Гумбольдтом. Выявление общих закономерностей исторического развития языков мира. Антиномии Гумбольдта. Рассмотрение ученым вопроса о взаимосвязи языка и «народного духа». Этапы развития, типы и формы языка.

реферат [17,7 K], добавлен 11.06.2014

Життя і діяльність В. фон Гумбольдта, його філософські погляди. Зародження теоретичного мовознавства. Гумбольдт про зв’язок мови з людиною і народом. Рецепція перекладознавчої концепції Гумбольдта в українському літературознавстві, концепція О.О. Потебні.

реферат [62,7 K], добавлен 10.03.2011

Теории возникновения языка как средства коммуникации между людьми. Учение Энгельса о происхождении языка. Процесс образования отдельных языков, основные закономерности их развития. Образование, формирование и развитие словарного состава русского языка.

курсовая работа [46,2 K], добавлен 06.08.2013

Сущность языковедческой компетенции. Эволюция языка в связи с изменением человеческого сознания и мышления. Тесная взаимосвязь языка и истории общества. Зависимость структурных особенностей отдельных языков от конкретных форм культуры данного народа.

реферат [23,9 K], добавлен 29.10.2012

Изучение английского как языка международного общения. Способы запоминания материала при изучении иностранного языка. Организация учебного процесса по овладению речевой деятельностью. Воздействие языка на протекание познавательных психических процессов.

курсовая работа [35,3 K], добавлен 06.12.2015

Типологическая классификация Гумбольдта-Шлегеля, стадиальная и квантитативная, их отличительные признаки. Основные уровневые классификации языков: фонологическая, морфологическая, синтаксическая. Разновидности языков согласно с данными классификациями.

курсовая работа [31,8 K], добавлен 14.06.2012

Источник