иммерсионный спектакль что это
Иммерсивные спектакли: что это такое и почему они популярны сегодня?
Это театр без сцены в традиционном ее понимании. В иммерсивном театре (от англ. to immerse — погружать) зрители «погружаются в действие». Сцена везде, действие разворачивается среди гостей, все они становятся свидетелями и участниками театральной постановки вместе с актёрами.
Мировую популярность иммерсивный театр приобрёл в начале 2000-х, а основоположниками жанра принято считать британскую театральную группу Punchdrunk. Один из самых известных в мире иммерсивных спектаклей — Sleep No More, поставленный в нью-йоркском отеле McKittrick по мотивам “Макбет” Уильяма Шекспира. Самыми обсуждаемыми премьерами в Москве стали иммерсивные спектакли “Черный Русский” и мистическое шоу “Вернувшиеся” по пьесе норвежского драматурга Генриха Ибсена.
Все это спектакли, которые нужно не смотреть, а слушать, чувствовать и проживать. В них задействованы все органы чувств: зрение, слух, вкус, обоняние, осязание и чувство равновесия в пространстве. Если со зрением и слухом все понятно, то для активации, например, вкусовых органов чувств на спектаклях стали кормить: в уже упомянутом «Черном русском» зрители попадали в особняк Троекурова из пушкинского «Дубровского» и щедро угощались пельменями, кровяной колбасой, салом и блинами.
Сегодня этот тренд современного классического театра интегрируется с другими культурно-развлекательными сферами. В Москве, Санкт-Петербурге и других крупных городах проводятся постановки-квесты, спектакли-променады, иммерсивные театральные шоу, сопровождающиеся авторским гала-ужином. Способов «сходить в театр» сегодня очень много.
Появились даже иммерсивные рестораны, где к еде подключают звук, изображение, иллюзию, ароматы. На принципе мультисенсорности и высоких технологиях построены знаменитые Ultraviolet Поля Пайре в Шанхае и Sublimotion Пако Ронсеро на Ибице. В них еда становится частью исследования мира и превращается в чистую эмоцию. Именно к этому — облечь эмоции в форму еды— стремятся различные камерные иммерсивные шоу-ужины. Например, большой популярностью пользуются шоу «Фантасмагория в черном», «Macbetha», «Бар, которого нет». Организаторы Gastroshow Moscow при продюсировании Виктории Стрекалиной и поддержке Corso Catering и Zabiyaka records делают некий мультисенсорный микс экстравагантного шоу и изысканного ужина. Это и не ресторан, и не театр в классическом понимании, а мультимедийный гастрономический театр, это что-то новое и очень классно сделанное.
Меню и подача разработаны таким образом, чтобы еда стала неким продолжением сюжета. Например, под один из сюжетов с названием «Забытая актриса» подают блюдо на часах, которые идут в обратную сторону как символ уходящего времени некогда знаменитой дивы. Это же символизирует горящая свеча, сделанная из топленого масла с чернилами каракатицы в виде силуэта актрисы. А черная икра в блюде символизирует некогда богатую и яркую жизнь. Под сценарий «Любовь» подается тартар из говядины в специальном горшочке, из которого виднеется росток спаржи. Чтобы «взрастить» любовь, нужно о ней заботиться и проявлять внимание. Именно поэтому к блюду добавили небольшую лейку с трюфельным маслом, этим маслом нужно полить тартар и спаржу, взращивая таким образом нежность и любовь.
Проводятся эти шоу в старинных особняках Москвы, например в Особняке на Волхонке — излюбленной резиденции Екатерины II. Здесь, как и в классическом театре, гости получают новые эмоции и новый опыт, когда сценарий зависит от твоих действий и сюжет меняется на твоих глазах. Так как аудитория ведёт себя всегда по-разному, каждое шоу получается уникальным и никогда не повторяется. Такие мероприятия рассчитаны на ограниченное число гостей.
Собственно «актерами» в таких шоу являются приглашенные звезды кино, телевизионных шоу («Голос», «Дэнс Революция», «Танцы на ТНТ» и др.) Как и в настоящей театральной постановке, здесь большое значение в имеют качество декораций, костюмов, реквизита. Например, для шоу «Бар, которого нет» используются дизайнерские костюмы от хедлайнера Mercedes-Benz Fashion Week Russia. Также используются современные технологии, например, 3D-mapping (или 3d-проекция). Это проекторы буквально оживляют интерактив на столах, стенах помещения для максимального погружения гостей в атмосферу.
Как зрители превратились в актеров и что из этого вышло: краткая история иммерсивного театра в России
Иммерсивный театр предлагает зрителям не просто наблюдать за игрой актеров, но активно включаться в действие. И хотя это название уже почти стало синонимом претенциозных коммерческих шоу, лучшие образцы жанра действительно открывают новое измерение с помощью разработок из области нейронаук, гейм-дизайна, исследования эмоций. Создатель телеграм-канала «пост/постдрама» Ольга Тараканова рассказывает, чем иммерсивный спектакль похож на компьютерную игру, как такие постановки помогают развивать эмпатию и почему после посещения некоторых из них может потребоваться помощь психолога.
Всего пять лет назад иммерсивные спектакли в России были сенсацией. Первым действом такого формата считается «Норманск» в Центре имени Вс. Мейерхольда, который поставил Юрий Квятковский (на днях он занял должность главного режиссера Росгосцирка, и этот факт говорит почти всё о том, какой путь прошел иммерсивный театр в нашей стране). В основу спектакля легла повесть братьев Стругацких «Гадкие лебеди», а по форме он напоминал работы компании Punchdrunk, лондонских пионеров иммерсивного театра.
«Норманск» шел на шести этажах ЦИМа. Сцена, офисные помещения, фойе, гардероб и другие пространства превратились в больницу, школу, квартиру, кабаре, охранный пост. Ходить везде нужно было в противомоскитной сетке. И главное — выбирать свой маршрут самостоятельно, никаких инструкций зрители не получали.
Через год иммерсивный театр переехал в московские особняки: «Черный русский» Максима Диденко шел в особняке Спиридонова, «Безликие» — в доме XIX века в переулке Дашкова. Потом бюджетные версии спектаклей стали делать в фестивальных лабораториях от Архангельска и Санкт-Петербурга до Челябинска и Тобольска, появились тематические фестивали.
А сейчас на запрос «иммерсивный театр» поисковики в первую очередь выдают ссылки на квесты, экскурсии по бункерам в метро и шоу с элементами бурлеска.
Это большое крушение надежд, которые связывали с новым типом театра, когда только узнали о нем. В чем состояли эти надежды? И всё-таки что такого особенного происходит в иммерсивных спектаклях?
Место действия
1. Двадцать человек в наушниках гуляют по городу. Действие начинается на кладбище, продолжается в метро и в церкви, заканчивается на крыше элитного торгового центра. Во время прогулки голос из наушников предлагает выполнить странные задания: позировать для фото без фотографа, танцевать балет на эскалаторе, играть в баскетбол без мяча. Одни участники группы с радостью включаются в игру, другие наблюдают — и все следят за реакцией прохожих. Это Remote Moscow от немецкой компании Rimini Protokoll — первый в России хит иммерсивного театра, — который появился в 2015 году и идет до сих пор. Впоследствии спектакли такого формата появились чуть ли не в каждом крупном городе, где тоже захотели по-новому пережить коллективную прогулку по центру.
2. В мрачном корпусе Московского энергетического института, где винтом закручивается пологий подъем, на стенах висят портреты серьезных физиков, а рядом ездит старый лифт, собирается то ли похоронная, то ли фестивальная процессия. Актеры в костюмах ростовых кукол везут наверх гигантские лампочки и другие приборы, сделанные из цветов и гирлянд. На последнем этаже хор исполняет положенные на музыку инструкции по обходу помещений университета и воспоминания сотрудников о работе в подвалах, об авариях, повлекших за собой человеческие жертвы. Это «ГЭС-2 Опера», ее поставил Всеволод Лисовский для фонда V-A-C.
3. Заводские краны в мартеновском цеху Выксунского металлургического завода лязгают, переносят объекты с места на место, запускают конвейер — всё это под аккомпанемент человеческих голосов. Вместо стали, которую раньше переплавляли на заводе, — толпа зрителей; они движутся по маршруту металла. Это «Страсти по Мартену», или церемония прощания с последним в Европе заводом такого типа (технология устарела и считается вредной для окружающей среды). Проект придумали Анна Абалихина, Алексей Сысоев, Ксения Перетрухина и Юрий Муравицкий для фестиваля «Арт-овраг» в городе Выкса под Нижним Новгородом.
Читайте также
Чаще всего иммерсивными именуют спектакли, которые идут не в театре. Поле, ландшафт, деревня, дом, часовня, конюшня, вокзал, заброшенное здание, город — так называются главы в разделе «Места» из книги Site-Specific Performance Майка Пирсона, одного из самых известных режиссеров и теоретиков театра в нетеатральных пространствах.
Строго говоря, не все спектакли, которые выходят за пределы сцены, можно назвать именно иммерсивными. Принято выделять еще променад-театр и сайт-специфик :
Иногда в полях или подвалах строят вполне привычную сцену, перед которой сидит публика. Но, как правило, пространство всё же играет особую роль в иммерсивных спектаклях.
Поэтому приемы и аналитические категории, которые родом из сайт-специфического искусства, применимы и здесь. «Site-determined, site-oriented, site-referenced, site-conscious, site-responsive, site-related», — перечисляет историк искусства Мивон Квон термины, которые встречаются в арт-критике наряду с «сайт-спецификом».
Может быть интересно
«Определенный местом, ориентированный на место, отсылающий к месту, внимательный к месту, откликающийся на место» — на русском эти выражения звучат несколько шизофренично. Но вот три термина, которые описывают действительно важные грани сайт-специфического театра:
Логистика передвижений и нарратив
1. Зрители приходят в театр, а попадают в музей — причем в краеведческий. «Музей инопланетного вторжения» — проект «Театра взаимных действий». Спектакль представляет собой путешествие по музею, экспозиция которого посвящена вымышленному событию: однажды под Томском приземлились пришельцы, а местный университет запретил ученым общаться с ними. В одной комнате — манекены ученых и аудиокассеты с их интервью, в другой — что-то вроде панорамы местности, в третьей показывают будто на скорую руку смонтированный ролик об экспедиции. Группу зрителей ведут двое экскурсоводов, попеременно рассказывая свои истории и давая немного времени на самостоятельный осмотр.
2. По принципу музея устроен и другой спектакль «Театра взаимных действий» — «Правдивая и полная история Джека Потрошителя». Здесь пять комнат, в нескольких есть перформеры: они распаковывают коробки с уликами, которые (не) помогают установить личность загадочного преступника, проводят показ жестокого кукольного спектакля-драки, предлагают сыграть в «Мафию». Также во всех пространствах есть экспонаты, которые можно трогать и изучать: книги, фотоальбомы, распечатки статей.
Спектакли ТВД часто называют образцовыми подростковыми спектаклями — на них действительно никогда не скучно и в то же время всё понятно.
3. В слегка отремонтированной питерской коммуналке с тусклыми цветными лампочками зрителей встречают парень с гитарой и книжкой стихов, участницы и участники оркестра кухонных инструментов, несколько аккордеонов и несколько человек, которые не умеют на них играть. Спектакль «Квартира. Разговоры» поставили режиссер Борис Павлович и продюсер Ника Пархомовская по произведениям и дневникам обэриутов вместе с подопечными инклюзивного центра «Антон тут рядом». На два часа, что идет спектакль, зрители попадают в мир, где общаются как-то не так, как обычно, но с искренним удовольствием и теплотой — и едва ли такой контакт возможен между сценой и зрительным залом.
Словарь сайт-специфического искусства акцентирует наше внимание на том, как спектакль взаимодействует с окружающим пространством. Но не менее важно, как это пространство устроено внутри и как оно разворачивается перед зрителями во времени. Исследовательница Барбара Гронау выделяет три типа организации иммерсивных пространств:
Логистика определяет и способ, которым в спектакле будет рассказана история, — как ни странно, в иммерсивном театре часто рассказывают истории. Но сюжет обычно сконструирован не линейно, а более сложно, примерно как в компьютерных играх. Поэтому исследователь Генри Дженкинс предлагает говорить о «нарративных архитектурах» — и выделяет четыре их типа:
Но бывает, что в иммерсивных спектаклях вовсе нет нарратива — авторы больше хотят, чтобы у зрителей появился новый чувственный опыт. Так происходит, например, в «Квартире», но бывают и другие похожие стратегии. Их точно описывает исследовательница Клер Бишоп в своей классификации арт-инсталляций:
Но прежде чем поговорить о них, давайте рассмотрим еще один вид иммерсивных спектаклей, сфокусированных на чувственном опыте.
Виртуальная реальность
«Замена тела»: человек видит глазами другого человека и чувствует себя так, будто он и есть этот другой; на голову зрителя надет VR-шлем, куда транслируется изображение с камеры на голове перформера, перформер имитирует все движения зрителя. «Обмен телами»: на обоих участниках и VR-шлемы, и камера, изображение с камеры одного передается в шлем другого, и наоборот. Объединение BeAnotherLab прокатывает перформанс The Machine To Be Another в локальных сообществах, среди мигрантов, а также среди людей с инвалидностью. В России таких впечатляющих примеров VR-театра пока нет.
Читайте также
С помощью VR-экспириенсов мы можем изменять или расширять наш umwelt, а как минимум почувствовать, что umwelt и umgebung не тождественны.
Но почему это возможно, если наши реальные тела всё-таки остаются неизменными, а только обретают виртуальных двойников?
Ярвис рассказывает о нескольких типах телесных иллюзий, которые сейчас изучают нейронауки:
По мнению Ярвиса, VR-театр позволяет хоть частично реализовать давнюю фантазию человека об обмене телами и развивает эмпатию, помещая зрителей в тела другого гендера, цвета кожи или даже биологического вида.
Роль зрителей
В спектакле «Груз 300» одноименного акционистского театрального проекта зрителям предлагают сыграть в игру «Шавка»: все собираются в круг, в центр которого по очереди выходят пары — командир и подчиненный. Командир должен давать подчиненному унизительные задания, а тот — выполнять их. Спектакль рассказывает о пытках в российских тюрьмах, перед «Шавкой» актеры разыгрывают несколько документальных сцен, но главное — игра. Одни зрители легко включаются в эту систему насилия, которая существует не только тюрьмах, но и в некоторых российских дворах. Другие пытаются сопротивляться, некоторые даже демонстративно уходят — правда, команда спектакля часто пытается помешать им, иногда завязываются драки или летят на пол бутылки. В соседней комнате участников ждет психолог — кто всё-таки смог уйти, тот, если нужно, получает бесплатную помощь. В третьей части спектакля происходит обсуждение.
Если зрители могут включаться в разговоры и действия в спектакле, то в нем нельзя использовать только те сценарии, которые драматурги написали заранее, а актеры выучили наизусть. Приходится заимствовать техники из жанров, в которых давно разрабатывают интерактивность.
Так, в пособии по созданию сценариев для иммерсивных спектаклей Нандита Дайнеш рассказывает, что изучила пять форм интерактивных скриптов:
Но больше всего ей помогло обращение к LARP — ролевым играм живого действия. LARP’ы особенно распространены в среде реконструкторов, толкиенистов, в закрытых субкультурных сообществах. Но последнее время они проникают и в искусство.
Читайте также
LARP предполагает, что ролевая игра проходит в физическом пространстве и может тянуться долго, до нескольких дней. Организаторы продумывают материальную сторону игры, задействуют разные каналы восприятия. Игроки перевоплощаются в персонажей, общаются друг с другом от их имени, но, как правило, в строго заданных рамках.
В целом сценарии для LARP’ов делятся на три части: подготовительные инструкции, фрагменты для игры и протоколы так называемого дебрифинга — коллективного осмысления того, что случилось за время игры, уже не от лица персонажей, а от собственного лица.
На этой основе Дайнеш выделяет семь разделов, из которых может состоять пьеса для иммерсивного спектакля:
Еще один протокол, особенно подробно разработанный в LARP-культуре, — это протокол зрительского согласия. Перед игрой участникам часто задают вопросы, по которым нужно прийти к единому мнению:
Зрителям иммерсивных спектаклей тоже часто предлагают подписать до начала действия соглашение, в котором рассказывается, что с ними может произойти. Но иногда художники идут на риск и не предупреждают зрителей — о том, допустимо ли это, ведутся споры.
С одной стороны, такие жесты провоцируют громкие публичные дискуссии, но, с другой стороны, это может привести к тому, что зрителям понадобится психологическая помощь.
Парадокс о зрителе
В целом главная особенность иммерсивных спектаклей — зрительская активность (или включенность, погруженность) и количество выборов, которые зрителям приходится совершать. Это и выбор, куда пойти, и выбор, насколько подробно изучать пространство и историю, и выбор, как действовать по отношению к другим зрителям и актерам. Вторая особенность — интенсивность опыта: он сильнее, если зрители становятся активными участниками действия.
Когда жанр только зарождался, казалось, что сочетание этих свойств гарантирует: если спектакль иммерсивный, то он ближе к демократической утопии и свободе, чем любой спектакль на сцене. Но вот, например, анонс иммерсивного шоу театра Crave под названием What Women Want (2019 год): «Каждый номер открывает новые грани притягательных женских образов и вовлекает зрителя в исследование женственности и сексуальности в контексте современной повседневности через призму мужского взгляда». А вот что говорит Федор Елютин, продюсер и глава компании «Импресарио», которая уже несколько лет возит в Россию громкие зарубежные иммерсивные спектакли, в том числе Remote X: «Если я называю событие „спектаклем“, то могу продавать на него билеты за пять тысяч рублей. На „экскурсию“ — не могу».
Иначе говоря, идея иммерсивного театра оказалась подходящей и для коммерческих шоу, которые далеки от искусства. Поэтому сейчас этот лейбл уже не вызывает восторгов и мало что гарантирует.
Скорее, иммерсивные спектакли стали нормой, одной из привычных форм, в которых существует современный театр.
И на этом фоне интересно смотреть, как развиваются новые театральные формы. С одной стороны, театр снова открывает, что интересно рассказанная и убедительно разыгранная актерами вымышленная история может смотреться более свежо и современно, чем иммерсивный спектакль с фрагментарным нарративом. «Нам не хватает театра, который говорит на доступном языке, театра, адресованного всем, кто подписан на Netflix, а не только поклонникам современной режиссуры. Не хватает реалистического театра — умного и живого, а не старомодного и поверхностного», — говорят кураторы «фабрики нарративного театра» под названием «Дисциплина», которая будет идти весь год.
С другой — театр сейчас фокусируется на том, как взаимодействуют не только перформеры со зрителями, но и создатели спектакля между собой: как принимают решения, кто становится лидером, можно ли обойтись без лидеров вовсе. Может быть, самый интересный опыт, который можно сейчас получить в театре и который пока еще нельзя получить в индустрии шоу и квестов, — это открытые репетиции и обсуждения горизонтальных команд, которые теперь тоже проводятся под лейблом спектаклей. Пересказать их, в общем-то, просто: люди ругаются, спорят, кричат, например выбирая название для своего коллектива. Не то чтобы споров и ссор не хватало в реальности — но рамка театра заставляет смотреть на них по-новому, и это тоже своего рода иммерсивность.
Наконец, появляются лаборатории, в которых посетителям предлагается включиться в практику, в исследование художника, а не смотреть готовый продукт, иммерсивный или нет. Так, в лаборатории «Шесть квадратных метров» танц-художники ведут трехчасовые движенческие занятия, на которых делают необычных медитации, «знакомятся со своим телом», поют караоке, изучают маскулинность и феминность.
Можно вспомнить и одну идею известного современного философа Жака Рансьера: разве публика в обычном театральном зале пассивно потребляет иллюзию? Любая встреча с искусством — это коммуникация, а коммуникация — это активный процесс, «путешествие в лесу знаков», как пишет Рансьер. А значит, нет такой уж принципиальной разницы между зрителями иммерсивных спектаклей и всех остальных.
Иммерсионный спектакль что это
За последние три года мода на спектакли в особняках и городские бродилки в наушниках распространилась по всей стране. Проводим ревизию самых любопытных и неожиданных проявлений тенденции от Петербурга до Хабаровска.
Текст: Алексей Киселев, Оксана Ефременко, Максим Чуклинов, Inner Emigrant, Антон Хитров
5.12.18
Кто придумал: хореограф Мигель и продюсерские компании Journey Lab (Нью-Йорк, США) и YesBWork (Москва)
Место: особняк в Дашковом переулке, дом 5
Как это работает: классический образец иммерсивного спектакля, передающий привет знаменитому шоу «Sleep No More» команды Punchdrunk. На входе в особняк зрителям раздают маски и объясняют правила: актеров не трогать, не разговаривать, не снимать маску, не пользоваться телефонами; перемещаться по комнатам и этажам здания можно свободно. Актеры бегают всюду, мистически танцуют и периодически разыгрывают драматические сцены по мотивам пьесы Генрика Ибсена «Привидения». Особая отрада — само пространство: в комнатах и залах с ювелирной точностью воспроизведен европейский быт конца XIX века.
«Анна Каренина» (Казань)
Кто придумал: актриса и продюсер Диана Сафарова и фонд «Живой город»
Место: особняк Демидова (бывший ЗАГС), улица Мусы Джалиля, 7
Как это работает: почти так же, как в «Вернувшихся»: вы надеваете маску и принимаетесь шастать по комнатам и залам на двух этажах огромного здания бывшего ЗАГСа. В самом большом зале выстроен вокзал. В какой-то момент туда, дымясь, буквально въезжает поезд. Персонажи романа Льва Толстого одновременно по всему особняку занимаются своими делами согласно сюжету, много беседуют, играют в карты, едят и занимаются любовью (понарошку). Из ноу-хау — каждому герою соответствует свой запах.
«Другой город» (Петербург)
Кто придумал: режиссер Семен Александровский, Pop-up театр
Место: набережные рек и каналов Петербурга
Как это работает: на набережной Фонтанки вы надеваете наушники, предварительно выбрав маршрут: Амстердам, Париж или Венеция. Включаете плеер и следуете выданной в бумажном виде инструкции: куда идти, где притормозить, на что обратить внимание. В наушниках тем временем — звуки набережных того города, на который пал ваш выбор в начале. Поскольку звуки эти записаны на специальный бинауральный микрофон, неминуемо создается эффект присутствия одновременно в двух местах: в том, которое вы видите, и в том, которое слышите. А они, знаете ли, поразительным образом совпадают.
«Зеркало Карлоса Сантоса» (Москва)
Кто придумал: режиссер Талгат Баталов, драматург Максим Курочкин, продюсеры Евгений Кадомский и Павел Гизатулин
Место: мансардный этаж дома на Большой Дмитровке, дом 32, строение 1
Как это работает: на входе с вас возьмут расписку, что вы даете добровольное согласие примерно на все. Затем вы с другими зрителями соберетесь в уютной гостиной, где настоящий психотерапевт «настроит» вас на дальнейшее путешествие. Вы наденете маски и плащи и станете свидетелем ссоры родителей. Окажетесь за школьной партой. Или погрузитесь в офисный угар. Возможно, вас даже переедет поезд и ваше тело привезут в морг. Никто точно не скажет, что именно вы увидите в «Зеркале». Во многом потому, что спойлеры запрещены все той же распиской. Но гарантированно на выходе вас будет ждать роскошный ужин с хорошим вином, где вы сможете обсудить с авторами проекта и другими зрителями все, что пережили на этом «спектакле». И не только.
«Мария и я» (Хабаровск)
Кто придумал: режиссер Иван Куркин и художник Анна Мартыненко
Место: Хабаровский театр юного зрителя
Как это работает: специально для спектакля в театре выстроено множество небольших комнат, в которых представлены тексты графического романа Мигеля Гаярдо «Мария и я». Зритель переходит из одного пространства в другое по сигналу и оказывается в разных ситуациях из жизни 12-летней Марии с диагнозом «аутизм». На морском отдыхе, семейном ужине, в транспорте и так далее. Каждому предлагается увидеть мир глазами особенного подростка, попутно выполняя увлекательные задания. Например, надо выбрать подходящую для Марии футболку, определить меню на вечер или покопаться в том же песке на пляже, что и она. Создатели определили постановку как спектакль-контакт — контакт с другим сознанием, его индивидуальностью, какой бы причудливой она ни казалась.
«Неявные воздействия» (Москва)
Кто придумал: режиссер Всеволод Лисовский
Место: заранее неизвестно
Как это работает: зрители встречаются с артистами в условленном месте и отправляются бродить по городу. На пути могут попадаться любые локации: улица, метро, заброшенный дом, торговый центр и так далее; все это — трибуны для актеров, исполняющих самые разные тексты от стихов Серебряного века до философских трактатов. Группу возглавляет режиссер Лисовский с флагом, на котором изображен африканский зверь трубкозуб — герб проекта. Спектакль импровизационный, маршрут не известен ни зрителям, ни артистам и ни с какими инстанциями заранее не согласован, так что охранники или полицейские могут вмешаться в любой момент.
«Remote Moscow» (Москва)
Кто придумал: театральная компания Rimini Protokoll (Берлин, Германия) и продюсер Федор Елютин (Москва)
Место: московские улицы
Как это работает: пятьдесят зрителей собираются на Миусском кладбище, каждый получает наушники. В них приятный синтезированный голос говорит, в какую сторону идти, на что смотреть, что делать, о чем думать. Таким образом вся группа перемещается по Москве, наблюдая повседневную жизнь, которая благодаря дополненной аудиореальности преображается удивительным образом. К концу полуторачасового променада у каждого участника, как правило, возникает ряд вопросов типа «Так я личность или часть стада?», «Куда искусственный интеллект заведет человечество?» и «Какого черта, собственно, я все это время подчинялся какому-то несуществующему голосу?». Спектакль играется в теплое время года.
«Слушай Тобольск» (Тобольск)
Кто придумал: фестиваль «Территория», режиссер Галина Зальцман и драматург Екатерина Бондаренко
Место: улицы старого Тобольска
Как это работает: это тоже прогулка по городу в наушниках, только на этот раз главным объектом внимания становится не пространство, а время. Участники будто бы подслушивают телефонный разговор мужчины и женщины: они оба живут в Тобольске, но никак не могут встретиться. Дело в том, что они живут в разные времена. Пока они, меняя на ходу имена и даты, рассказывают свои истории, участники успевают неочевидными тропами обойти весь исторический центр города.
Кто придумал: театральная компания Ontroerend Goed (Антверпен, Бельгия), продюсерская компания «Импресарио» (Москва)
Место: универмаг «Цветной»
Как это работает: вы приходите к назначенному времени в назначенное место. В одиночестве. Вас деликатно встречают и провожают в секретную комнату, а точнее лабиринт с красными занавесами вместо стен. Там вы сами не заметите, как окажетесь в центре удивительного спектакля про вас (подробности рассказывать нельзя). В финале получасового трипа вам вручат компакт-диск; обязательно найдите возможность познакомиться с его содержимым: это самая главная часть спектакля.
«1000 шагов с Кириллом Серебренниковым» (Москва)
Кто придумал: журналист Михаил Зыгарь и продюсер Карен Шаинян
Место: окрестности Пречистенки и Остоженки
Как это работает: фактически это экскурсия в наушниках. Другое дело, что виртуальный экскурсовод — находящийся под домашним арестом режиссер Кирилл Серебренников. Он живет в этом районе города, и два часа в день ему разрешено прогуливаться по окрестностям. На время прогулок ему надевают на ногу отслеживающий перемещения браслет, поэтому участникам тура надевают на ноги нечто подобное. Прогулка длится полтора познавательных часа: вам рассказывают про замечательных людей от Булгакова и Есенина до Кропоткина и Шехтеля, живших в разное время на этих улицах, — едва ли не все они были судимы, арестованы, изгнаны из страны или убиты. Весной 2019 года создатели спектакля намерены запустить мобильное приложение — уже для индивидуальных туров.