иногда так одиноко что в этом даже есть смысл
Иногда так одиноко что в этом даже есть смысл
старые седые официантки
ночью в кафе
отказались от него
и когда я иду
по освещенным тротуарам
и заглядываю в окна
богаделен
я вижу что они его
потеряли.
я вижу людей сидящих на скамейках
и по тому как они сидят и смотрят
я понимаю
что его у них больше
нет.
я вижу людей в супермаркетах и универмагах
двигающихся по проходам
что-то покупающих
и по тому как сидит на них одежда
и по тому как они двигаются
по их лицам
и по их глазам я понимаю
что им нет ни до чего дела
и ничему нет дела до них.
каждый день я встречаю сотню
абсолютно сломленных
людей
приходя на ипподром
или на спортивное состязание
я вижу тысячи людей
которые ничему
и никому
не сочувствуют
и никто не сочувствует
им.
повсюду я вижу людей
которым нужна
пища, кров и
одежда, они сосредоточены на этом
и ни о чем не мечтают.
я не понимаю, почему эти люди
не исчезают
я не понимаю, почему эти люди
не умирают
почему их не убивают
облака
почему их не убивают
собаки
почему их не убивают
цветы и дети
я не понимаю.
они, наверно, уже убиты
и все же я не могу привыкнуть
к тому, что они есть
потому что их очень много.
каждый день
каждую ночь
их все больше и больше
в метро и
в домах и
в парках
им не страшно
от того, что они не любят
от того, что не любят их
толпы толпы толпы
моих
собратьев.
Люблю такую поэзию, жизенную, пропитанную сатирой и истинной, вызывая после прочтения реакции типа: «Парень, ты на все сто прав! Бьёшь прямо в точку!» И вот на твоём лице уже красуется ухмылочка, ты думаешь о том, что ты понимаешь автора. Что вы заодно.
Мне нравится это ощущение.
Cтихи разных лет
Стихотворные сборники:
Чарльз Буковски. Блюющая Дама
Kirill Medvedev/Tough Press, 2000. Editor – Ilya Kormiltsev
Сгорая в воде, утопая в пламени (1955-1973)
в ту ночь я так не смог ее одолеть
хотя из родников разлетались искры
и бились о стены.
потом она сидела в комбинации
пила «Олд Грэнддэд»
и говорила
а чем же ты парень
занимаешься в такой клоаке?
и все же она была по мне, она была по мне, и спасибо безобразной лошади написавшей это стихотворение.
Они ни о чем не мечтают
старые седые официантки ночью в кафе отказались от него и когда я иду по освещенным тротуарам и заглядываю в окна богаделен я вижу что они его потеряли. я вижу людей сидящих на скамейках и по тому как они сидят и смотрят я понимаю что его у них больше нет.
я вижу людей в супермаркетах и универмагах двигающихся по проходам что-то покупающих и по тому как сидит на них одежда и по тому как они двигаются по их лицам и по их глазам я понимаю что им нет ни до чего дела и ничему нет дела до них.
каждый день я встречаю сотню абсолютно сломленных людей
приходя на ипподром или на спортивное состязание я вижу тысячи людей которые ничему и никому не сочувствуют и никто не сочувствует им.
повсюду я вижу людей которым нужна пища, кров и одежда, они сосредоточены на этом и ни о чем не мечтают.
я не понимаю, почему эти люди не исчезают я не понимаю, почему эти люди не умирают почему их не убивают облака почему их не убивают собаки почему их не убивают цветы и дети я не понимаю.
они, наверно, уже убиты и все же я не могу привыкнуть к тому, что они есть потому что их очень много.
каждый день каждую ночь их все больше и больше в метро и в домах и в парках
им не страшно от того, что они не любят от того, что не любят их
толпы толпы толпы моих собратьев.
Мокрая ночь
отребье. она сидела, нахмурясь.
я ничего не мог с ней поделать. шел дождь. она встала и вышла. ну вот, черт побери, опять, подумал я налил выпить и включил радио снял с лампы абажур и закурил дешевую черную горькую сигару завезенную из Германии.
раздался стук в дверь я открыл дверь под дождем стоял маленький человечек он спросил: вы не видели голубя на крыльце? я сказал, что не видел никакого голубя на крыльце а он сказал, чтоб я дал ему знать если увижу голубя на крыльце
я закрыл дверь сел вдруг черная кошка прыгнула в окно и вскочила ко мне на колени и замурлыкала, это была красивая кошка я отнес ее на кухню и мы вместе поели ветчины.
потом я выключил везде свет и лег спать а эта черная кошка легла спать вместе со мной и замурлыкала. ну вот, думаю, хоть кому-то я нравлюсь, но вдруг кошка начала ссать, она обоссала меня с ног до головы и все простыни обоссала, ссаки лились по моему брюху, стекали по бокам и я сказал: эй, что это с тобой? я взял кошку и понес ее к двери и вышвырнул ее под дождь и подумал, вот странно, кошка на меня нассала и ссаки у нее холодные как дождь.
потом я позвонил ей и сказал: слушай, что это с тобой? ты что, совсем помешалась? повесил трубку и сдернул простыни с кровати лег и стал слушать дождь. иногда не знаешь, что со всем этим делать а иногда лучше всего лежать тихо-тихо и стараться вообще ни о чем не думать.
кошка была чья-то на ней был ошейник от блох. насчет женщины не знаю.
Не заходите ко мне, но раз уж зашли.
Заезд
дело вот в чем когда ты поскальзываешься, усталый, как заведенная виктрола (помнишь, что это такое?) и едешь в центр и смотришь, как ребята лупят друг друга а пышные блондинки сидят с другими и ты уже стар, как дурик из кинофильма.
сигара торчит из черепа, жирное брюхо но нет денег нет мудрости в поступках, нет суеты но бои как обычно все больше скучные а потом придя на стоянку ты садишься и смотришь на них, они идут, ты закуриваешь последнюю сигару потом заводишь старый автомобиль заводишь старый автомобиль, мужчина в летах ты едешь по улице ты останавливаешься на красный как будто никуда не спешишь и вот тебя нагоняет машина набитая молодыми смеющимися и ты смотришь на них и тут кто-то сигналит тебе сзади и тебя вминает в останки собственной жизни.
Чарльз Буковски. Иногда так одиноко, что в этом даже есть смысл
Некоторые люди никогда не умирают
и некоторые мужчины никогда не живут.
Но мы все живы сегодня ночью.
Другие цитаты по теме
Зажигая новую сигарету,
Она была красивой, чтобы
Ему потребуется мужество,
чтобы выбираться из постели каждое
Ежедневно одни и те же вещи,
Сожаление в основном вызвано отсутствием действия.
Сейчас что-то так грустно держит нас, что мы задыхаемся и даже не можем заплакать.
— Я знаю, в чем твоя трагедия.
— Что ты имеешь в виду?
— Это не редкость. У тебя двое детей.
Возьмите, например, Рождество. Ага, возьмите его отсюда к черту.
Со всеми остальными нами всё будет в порядке, пока бедняки не научатся делать атомные бомбы у себя в подвалах.
Вся улица слева от меня была забита пробкой, и я наблюдал, как люди сидят и терпеливо ждут в своих машинах. Почти в каждой сидели мужчина с женщиной – уставившись прямо перед собой, не разговаривая. Для всех, в конечном итоге, всё упирается в ожидание. Ты всё ждешь и ждешь – больницы, врача, сантехника, психушки, тюрьмы, саму маму-смерть. Сначала сигнал – красный, затем – зеленый. За ожиданием граждане мира едят еду и смотрят телевизор, переживают за свою работу или за ее отсутствие.
Трава в парке казалась зеленее обычного, скамейки удобнее, и цветы изо всех сил старались быть живописнее. Может быть, для тех, кто свое выпил, эти вещи уже не были столь хороши, но с любым, кто только начинал, обязательно должно произойти нечто подобное.
Просыпаешься утром, вылезаешь из-под одеяла, садишься на постели и думаешь: чёрт подери, что же дальше-то?
Иногда так одиноко что в этом даже есть смысл
Вы будете еще устраивать поэтические чтения?
Нет. Только если разорюсь окончательно. Я теряю рассудок.
Вы известный лос-анджелесский писатель. Однако фильм по вашей книге снимали в Италии, а не в Голливуде. Как же, блин, так вышло? И чего вы про фильм думаете?
Фильм был дрисней на ветру. Чем меньше о нем говорить, тем лучше. Я написал сценарий, «Пьянь», для Барбе Шрёдера. В главных ролях — Микки Рурк и Фэй Данауэй. «Кэннон филмз». Снимать начнем в январе 1987-го. Если актеры справятся со своими репликами, выйдет неплохое кино.
Я недавно встречался с Джоном Брайаном, бывшим издателем «Раскрытой Пизды», то есть «Оупен сити», или как оно там называлось. (Он, собственно, стал писать порноколонку «Сан-Франписька», которую раньше писал я.) Как вы сейчас относитесь к андерграундным хипповским газетенкам 60-х?
То были замечательные времена, когда я писал колонку для хипповских газет. Мне давали полнейшую свободу говорить все что захочу. «Оупен сити» из них была лучшей. Печален и ужасен был тот день, когда Джону Брайану пришлось ее закрыть.
Как, по-вашему, они в сравнении с панковскими газетками 80-х?
Панковских я особо не читал, так что сравнивать не могу.
В ваших работах есть что-то духовное — не в религиозном смысле, а в том, что вы дьявольски много своего духа выливаете на бумагу. Вы либо охренительно одухотворенный парень, либо охренительно талантливый писатель, либо какая-то безумная смесь того и другого. Не могу придумать вопроса никак… не знаю, что-то в ваших книжках есть такое, невероятное духовное ощущение, что ли, рука об руку с общей мерзостностью жизни. «Невозможность быть человеком…»[131] — этот неуничтожимый дух человека, выживающего в невозможном безумии. Вы понимаете, что я пытаюсь сказать? Ну, в общем, не парьтесь, я тоже не понимаю.
Да, есть нечто великое в том, чтобы пережить невозможные ситуации и не рухнуть. Поразительная все-таки хренотень этот человеческий дух. Он пока не исчез.
Еще какие-нибудь замечания есть, чтобы покорить сердца и умы феерических читателей «Твистед имидж»?
Терпеть не могу давать советы — у всех же всё по-разному.
Надеюсь, вы не бросите писать. Я с нетерпением буду ждать новых книг Буковски и надеюсь, что вам не надоест еще много-много лет.
Но хотел бы сказать, что у «Твистед имидж» много сумасшедшей энергии, и я надеюсь, что какое-то время вы с ней еще продержитесь.
Крутые ребята пишут стихи
Чарльз Буковски — Шону Пенну. 1987
«Tough Guys Write Poetry», Sean Penn, Interview, Vol. XVII, No. 19, September 1987, pp. 94–98.
От редактора: Журнал «Тайм» назвал писателя Чарльза Буковски «лауреатом американского дна». Однако своих истинных почитателей писатель обрел только в Европе. Сегодня в мире он самый переводимый и читаемый американский автор. В одной Германии продано свыше 2,2 миллиона экземпляров его книг.
Буковски сейчас шестьдесят шесть лет, и он автор тридцати двух поэтических книг, пяти сборников рассказов и четырех романов. Самые известные его работы — «Хлеб с ветчиной», «Женщины», «Музыка горячей воды»[132], «Юг без Севера», «Почтамт», «Истории обыкновенного безумия», «Война все время» и «Любовь — это адский пес». Его последний сборник стихов озаглавлен «Порой бывает так одиноко, что в этом даже есть смысл»[133].
Нынешней осенью в стране состоится премьера фильма «Пьянь», поставленного по его первому сценарию. В главных ролях снялись Микки Рурк и Фэй Данауэй, режиссер Барбе Шрёдер, а представляет фильм Фрэнсис Форд Коппола. Это автобиографический рассказ о первых годах писательской жизни Буковски. Два главных героя «Пьяни», Генри и Ванда, «очень стараются избежать того набальзамированного образа жизни, что охватил большую часть американского общества», как пишет Буковски. «Это пугающее желание существовать дальше любой ценой — ценой своей жизни или чужой. Генри и Ванда отказываются умирать заживо, став соглашателями. Этот фильм сосредоточен на их дерзком безумии».
Строка из стихотворения Буковски «Beasts Bounding Through Time» (1986).
Чарльз Буковски. Иногда так одиноко, что в этом даже есть смысл
Сейчас что-то так грустно держит нас, что мы задыхаемся и даже не можем заплакать.
Другие цитаты по теме
Когда испаряется хорошая мечта, испаряется всё.
Можно оказаться на самом дне, после чего наверняка отыщется новое.
Рагнара всегда любили больше меня. Мой отец. И моя мать. А после и Лагерта. Почему было мне не захотеть предать его? Почему было мне не захотеть крикнуть ему: «Посмотри, я тоже живой!» Быть живым — ничто. Неважно, что я делаю. Рагнар — мой отец, и моя мать, он Лагерта, он Сигги. Он — всё, что я не могу сделать, всё, чем я не могу стать. Я люблю его. Он мой брат. Он вернул мне меня. Но я так зол! Почему я так зол?
— Но не вдвоём, а поодиночке…
— Да, — подтвердила она, — поодиночке.
И при этом слове Уилл ощутил, как в нём волной всколыхнулись гнев и отчаяние — они поднялись из самой глубины его души, словно из недр океана, потрясённых каким-то могучим катаклизмом. Всю жизнь он был один, и теперь снова будет один: тот удивительный, бесценный дар, который ему достался, отнимут почти сразу же. Он чувствовал, как это волна вздымается всё выше и выше, как её гребень начинает дрожать и заворачиваться — и как эта гигантская масса всем своим весом обрушивается на каменный берег того, что должно быть. А потом из груди его невольно вырвалось рыдание, потому что такого гнева и боли он не испытывал ещё никогда в жизни; и Лира, дрожащая в его объятиях, была так же беспомощна. Но волна разбилась и отхлынула назад, а грозные скалы остались — ни его, ни Лирино отчаяние не сдвинуло их ни на сантиметр, поскольку споры с судьбой бесполезны.
Он не знал, сколько времени боролся со своими чувствами. Но постепенно он начал приходить в себя; буря в его душе улеглась. Возможно, водам этого внутреннего океана не суждено было успокоиться окончательно, однако первое, самое мощное потрясение уже миновало.
Мир по большей части безумен. А там, где не безумен, — зол. А где не зол и не безумен, — просто глуп. Никаких шансов. Никакого выбора. Крепись и жди конца.
Он полагался на время и пытался разгадать тайны лестничных пролетов. Теряя людей, он продолжал идти дальше. Знакомился и расставался, влюблялся и ненавидел. Но еще никогда он не был так близок к отчаянию, чтобы думать о самоубийстве с блистером серебряного цвета в руке.
Нашли открытую бутылку виски. Выпили по стаканчику, запили водой. Жизнь сразу же показалась вполне пристойной.