инвективная лексика что это такое
Понятие инвективной лексики в русском языке
Онлайн-конференция
«Современная профориентация педагогов
и родителей, перспективы рынка труда
и особенности личности подростка»
Свидетельство и скидка на обучение каждому участнику
ПОНЯТИЕ ИНВЕКТИВНОЙ ЛЕКСИКИ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Есипова Н.В., заведующая отделением ГБПОУ ВО ВГПЭК
Итак, рассмотрим понятие «бранная лексика» в русском языке. В начале нашего исследования обозначим, что под «лексикой» в составе терминологических словосочетаний «бранная, разговорная, инвективная лексика» подразумевается как лексика, так и фразеология, т.е. и слова, и устойчивые словосочетания. Сам термин «инвективная лексика» обозначает:
разряд слов и выражений, употребление которых нарушает нормы общественной морали, общепринятые в данном социуме представления о приличии и неприличии;
лексику, которая не относится к литературному языку. Это слова из просторечия, жаргонов, диалектов. На них не распространяется действие норм литературного языка, литературной речи.
Таким образом, инвективными могут быть как лексико-фразеологические единицы, находящиеся вне сферы действия норм литературного языка (например: вертухай), так и принадлежащие литературному языку, т.е. нормированные (например: негодяй, подлец, мерзавец, врун).
Целесообразно отличать инвективу в узком смысле от инвективы в широком смысле. В узком смысле инвективу можно определить как способ существования словесной агрессии, воспринимаемый в данной социальной группе как резкий и табуированный. В несколько ином ракурсе инвективной можно назвать вербальное (словесное) нарушение этического табу, осуществлённое некодифицированными (запрещёнными) средствами. Другие названия инвективы в узком смысле: ненормативная, непечатная, нецензурная лексика.
Эффект инвективы возрастает с ростом её оскорбительности, которая может быть достигнута разнообразными способами. Один из самых распространённых способов – придание инвективе непристойного характера. «Непристойность» на газетной полосе, в радио- или телеэфире – это употребление слов, которые считаются неприличными большинством читателей, недостойными того, чтобы быть напечатанными, хотя, возможно, и могущими быть произнесёнными в определённой ситуации.
Основная часть инвективной лексики и фразеологии состоит из лексики бранной, относящейся отчасти к диалектам, но главным образом, к просторечию, а также к жаргонам, и характеризуется грубо вульгарной экспрессивной окраской, резко негативной оценкой, чаще всего циничного характера (гад ползучий, обалдуй и др.)
Значительное место в инвективной лексике занимает та часть бранной лексики, которая относится к табуированным словам и словосочетаниям, к мату. Эта лексика наделена в русской речевой коммуникации рядом функций, из которых в рамках инвективной лексики реализуется, по крайней мере, одна: оскорбить, унизить, опорочить адресата речи.
В этом случае коммуникация является всегда адресной, имеет место персонализация инвективной лексики и фразеологии. Эта функция мата реализуется в публичной сфере речевой коммуникации, в том числе может фигурировать в СМИ (в прессе и в электронных СМИ). Другие функции такой лексики связаны с безадресностью, т.е. не предполагают обращенность на конкретное лицо.
Среди инвективной лексики есть и известная часть бранных слов и словосочетаний, входящих в литературный язык. Они относятся к разговорной речи, к различным её пластам. В основном это слова и словосочетания, принадлежащие к периферийным пластам разговорной речи, граничащим с просторечием и жаргонами. Такого рода слова и словосочетания в своём большинстве образуют так называемую грубо просторечную лексику – «нижний» разряд разговорной лексики литературного языка. Например: девка (о распутной женщине), гад (перен.), гнида (перен.), сволочь, скотина (перен.) и другие. Все эти и подобные слова в современных толковых словарях характеризуются как «бранные», «грубые» или «презрительные».
Инвективная лексика относится к сфере эмоционально повышенной и аффективной.
Инвективная лексика
«Инвективу в узком смысле слова можно определить как способ существования словесной агрессии, воспринимаемый в данной социальной (под) группе как резкий или табуированный. В несколько ином ракурсе инвективой можно назвать вербальное (словесное) нарушение этического табу, осуществленное некодифицированными (запрещенными) средствами».
В литературной энциклопедии дается не только определение инвективной лексики, но так же и приводятся примеры, в каких книгах и в каких произведениях использовалась, так же и в каких литературных жанрах употреблялась:
Нельзя осудить просто человека за то, что он сказал бранные слова, нужно чтобы было доказано, что обвиняемый оскорбил кого-то, публично (при свидетелях). Оскорбление не сводится к простому употреблению непристойности. Нужно доказать, что человек хотел унизить оскорбленного и в конечном счете, употребление инвективой лексики обычно сводится к хулиганству. Если это не касается громких процессов связанных с публичными людьми.
1.2 Функции употребления в текстах СМИ
Использование не литературных выражений в текстах может быть объяснено различными причинами. Газеты начинают очень ярко перенимать любые изменения в устной речи людей. Все чаще перелистывая страницы газет можно натолкнуться на слова, которые не потребны для глаз общества. Публицистические издания направлены на воздействие и убеждение. Их речь воздействует на убеждения и поведение читателя, на его оценку тех или иных факторов. Эта лексика носит чаще всего оценочный характер. Можно дать определение ненормативной лексике, но оно предстанет очень размытым. Говоря о функциях, следует, выделит определенный ряд:
«повышение эмоциональности речи;
разрядка психологического напряжения;
оскорбление, унижение адресата речи;
демонстрация раскованности, независимости говорящего;
демонстрация пренебрежительного отношения к системе запретов;
демонстрация принадлежности говорящего к «своим» и т.п. ».
Рассматривая инвективную лексику можно выделить 8 групп:
«1. Слова и выражения, с самого начала обозначающие антиобщественную, социально осуждаемую деятельность: бандит, жулик, мошенник.
2. Слова с ярко выраженной негативной окраской, составляющей основной смысл их употребления: двурушник, расист, враг народа.
3. Названия профессий, употребляемые в переносном значении: палач, мясник. 4. Зоосемантические метафоры, отсылающие к названиям животных: кобель, кобыла, свинья.
5. Глаголы с «осуждающей» семантикой или даже с прямой негативной оценкой: украсть, хапнуть.
6. Слова, содержащие в своем значении негативную, причем весьма экспрессивную оценку чьей-либо личности: гадина.
7. Эвфемизмы для слов 1-го разряда, сохраняющие их оценочный (резко негативный) характер: женщина легкого поведения, путана, интердевочка.
8. Окказиональные (специально создаваемые) каламбурные образования, направленные на унижение или оскорбление адресата: коммуняки, дерьмократы, прихватизация ».
Автор четко классифицирует инвективную лексику. Можно сделать вывод что: употребляя инвективную лексику мы не сообщаем о событиях, мы выражаем наше отношение к чему-либо и даем выход эмоциям. Конечно же, в публицистических материалах не должна присутствовать оценка автора, но, тем не менее, она попадает на полосы газет и манипулирует взглядами.
Есть и слова, относящиеся к разговорно-обиходной лексике, например грабеж (перен.), мерзавец (-ка), поганый, сброд, свинья (перен.), хам, хамье, ханжа…
Единичные лексические единицы, в которых резко негативная оценка человека, его поведения содержится в их значении, имеют констатирующий характер, например: гадкий, негодяй, подлец, подличать, подло, подлость, хамелеон (перен.)».
Дата добавления: 2014-12-18 ; просмотров: 78 | Нарушение авторских прав
Типология оскорбительной (инвективной) лексики
Таким образом, для признания наличия инвективы в тексте необходимо различать инвективную лексику – которая предполагает намерение оскорбить или унизить адресата или третье лицо, и неинвективную, которая является экспрессивной (содержит в себе негативную оценку и/или эмоционально-экспрессивный компонент), но такого намерения не предполагает.
Инвективную лексику и фразеологию составляют слова и выражения, заключающие в своей семантике, экспрессивной окраске и оценке оскорбление личности адресата, интенцию говорящего или пишущего унизить, оскорбить, обесчестить, опозорить адресата своей речи (или объекта оскорбления), обычно сопровождаемую намерением сделать это в как можно более уничижительной, резкой, грубой или циничной форме (реже прибегают к «приличной» форме — эвфемизмам, вполне литературным). См., например, из писем читателей: «Поганые твари, погань, сволочи, вместе с Ельциным вас, как гнид, надо уничтожать!» (газ. «Не дай Бог!», 1996, № 9).
Внутри инвективной лексики надо различать 2 группы: 1) литературную (относящуюся к русскому литературному языку) и 2) внелитературную (жаргонная лексика, просторечия, диалектные слова). Ко второй группе относится и обсценная лексика (мат).
1. В состав инвективной лексики входят известные разряды слов и выражений, относящиеся к литературному языку, т.е. вполне соответствующие литературным нормам:
Подобные слова в силу логико-понятийной природы их денотатов (обозначаемых ими лиц) в самом номинативном (основном) значении имеют уже негативную оценку, оставаясь все же в рамках констатирующей семантики. См., например, толкование некоторых таких слов в современных словарях: Бандит. — участник банды, вооруженный грабитель. ; Бандитизм. — вид преступной деятельности, заключающийся в создании вооруженных банд, с участием в них и в организуемых ими нападениях с целью грабежа, насилия, убийств, разрушений чего-либо и т.п. (Словарь русского языка: в 4 т./Под ред. А.П. Евгеньевой, т. I, М., 1981, с. 60); Жулик. — вор, занимающийся мелкими кражами (там же, с. 488);
2-й разряд образуют слова и словосочетания, в самом значении которых при констатирующем характере семантики содержится негативная оценка деятельности, занятий, поведения кого-либо, сопровождаемая экспрессивной окраской публицистического характера. Например: антисемит, двурушник, изменник, предатель, расист, ренегат, русофоб, юдофоб. Ср. враг народа. В отличие от слов 1-го разряда эти слова переносного употребления не имеют (видимо, в силу присутствующей уже в номинативном употреблении яркой экспрессивной окраски). Такого рода слова, обращенные к какому-либо лицу без достаточного основания и до-казательства, воспринимаются и расцениваются им как клевета.
3-й разряд — это нейтральные номинации лица по его профессии, роду занятий, например: бюрократ, коновал, мясник, чиновник, которые в переносных значениях приобретают резко негативную оценку, обычно сопровождаемую экспрессией неодобрения, презрения и т.п. Например: Бюрократ. — 2. Неодобр. Должностное лицо, выполняющее свои обязанности формально, в ущерб делу; формалист, буквоед. (Словарь. под ред. А.П. Евгеньевой, т. I, с. 131); Коновал. — 2. Разг., пренебр. О плохом, невежественном враче (там же, т. II, с. 91); Мясник. — Перен., предикат. О жестоком, склонном убивать человеке. Помню, выслушав исто-рию царствования Ивана Грозного. Изот сказал: — Скушный царь!— Мясник, — добавил Кукушкин (Словарь автобиографической трилогии М. Горького. Вып. IV. Л., 1984, с. 247); Чинуша. — презр. То же, что чиновник (во 2 знач.) (там же, с.885).
6-й разряд образуют слова и словосочетания, в самом значении которых заключена негативная (бранная) оценка кого-либо как личности, с достаточно сильной негативной же экспрессией. Например: дурак, гадина, гнусный. (все они — в рамках литературного языка).
7-й разряд составляют в основном словосочетания, представляющиеся эвфемизмами по отношению к словам-номинациям 1-го разряда. Тем не менее в эмоционально напряженной речи эти эвфемизмы не в меньшей степени оценочны, чем соответствующие «прямые» обозначения адресата. Например: женщина легкого поведения, падшее создание, стоять на панели, агент иностранных спецслужб. Важно подчеркнуть, что словосочетания этого разряда относятся преимущественно к книжной речи.
8-й разряд составляют окказиональные образования (часто построенные на «игре слов», каламбурах), создаваемые с целью оскорбить, унизить адресата, подчеркнуть со стороны говорящего (пишущего) активное неприятие адресата, его деятельности, поступков, презрение к нему и т.п.
Особый случай (. ) — это инвективное употребление слов или словосочетаний, которые не содержат в своей семантике инвективного компонента и в лучшем (худшем?) случае имеют экспрессивную окраску (мальчики в розовых штанах), а порой и ее не имеют (завлабы). Как ни удивительно, в устах определенной социальной группы людей даже слова профессор, академик могут приобретать инвективный характер. Однако доказать такой инвективный характер почти невозможно, хотя интуитивно каждый из нас (в определенном контексте) его ощущает.
2. Вторую группу инвективной лексики и фразеологии составляет внелитературная лексика и фразеология. В этой группе выделяются:
1) ругательная нелитературная («ненормативная лексика», «бранная, разговорная, лексика»), которую можно понимать двояко:
Во-первых, это слова и выражения, употребление которых в общении (в частности, в массовой коммуникации) нарушает нормы общественной морали. Причем это могут быть внелитературные слова (выражения), скажем, взятые из жаргонов или диалектов, а могут быть — вполне литературные; однако употребление этих последних по отношению к конкретному человеку в конкретной коммуникативной ситуации противоречит нормам общественной морали в неменьшей степени. Во-вторых, это слова и выражения только первой группы (жаргонные, диалектные, вообще стоящие вне пределов литературного языка).
2) Обсценная («запретная») лексика
Необходимо внести определенность в восприятие и общественную оценку понятия и употребления термина «обсценная», или «табуированная» лексика. Речь идет о так называемом мате.
. Жесткий запрет на публичное употребление обсценной лексики и фразеологии, идеографически и семантически связанное с запретной темой секса, сексуальной сферы, вообще «телесного низа», сложился у восточных славян — предков русских, украинцев, белорусов — еще в языческую эпоху как прочная традиция народной культуры и строго поддерживался и поддерживается Православной церковью на протяжении 1000 лет. Так что данное табу имеет в русском народе давнюю традицию, освященную не одним тысячелетием.
Правильно было бы осуждать (морально и юридически) все случаи публичного употребления мата?
Морально, вероятно, да. А вот что касается юридической стороны, здесь следует основательно разобраться в каждом отдельном случае. Так, понятие оскорбления не сводится к употреблению неприличной формы: оно предполагает также направленность на конкретное лицо (адресата) и умышленность. Нельзя осудить человека за оскорбление на том только основании, что он публично употребил матерные слова: необходимо для этого доказать, что они относились к истцу (были адресованы ему) и что это употребление было с умыслом унизить и оскорбить истца. Точно также юридически бессмысленен приговор по делу газеты «Мать», где фигурирует обвинение в злостном хулиганстве, предполагающее умысел на нарушение общественного порядка (кстати, употребление нецензурных слов, равно как приставание к гражданам, квалифицируется законодателем как мелкое хулиганство).
Каковы функции мата в речевом общении?
Их несколько. Главная: оскорбить, унизить, опорочить адресата речи.
Далее: сигнализировать о принадлежности говорящего к «своим»; продемонстрировать собеседнику свою реакцию на систему тоталитарных запретов; показать, каким свободным, раскованным, «крутым» является говорящий; сделать речь более эмоциональной; разрядить свое психологическое напряжение и нек. др.
Основная часть инвективной лексики и фразеологии составляется из лексики бранной, относящейся отчасти к диалектам, но главным образом к просторечию, а также к жаргонам, и характеризуется грубо вульгарной экспрессивной окраской, резко негативной оценкой, чаще всего циничного характера. Например: гад ползучий, лахудра (из сибирских диалектов).
Следует признать, что бранная лексика, в том числе и инвективная, весьма подвижна в своем составе. Из нее могут выходить некоторые лексемы и целые тематические разряды слов, как, например: барин, барыня, господин, буржуй, буржуйский, белый, белогвардеец, кулак, тухлый интеллигент, актуальные в 20-е годы, а потом во многом или почти утратившие негативную оценку и негативную экспрессию. В то же время в последние годы приобрели явную негативную оценку прилагательное номенклатурный, производные от слова номенклатура: партноменклатура, номенклатурщик, прилагательное красный в составе субстантива красно-коричневые. Инвективную, как и в целом бранную, лексику отличает диффузность ее значений, которая обусловлена экспрессивным характером слов и выражений, составляющих этот лексико-фразеологический разряд.
Итак, подведем итоги: к инвективной лексике относятся, в частности:
– ругательная нелитературная лексика, чаще всего взятая из жаргонов и диалектов;
– обсценная лексика (мат);
– грубопросторечная лексика, входящая в состав литературного языка;
– литературные, но ненормативные слова и выражения.
Инвективная лексика
Обсценная лексика (от лат. obscenus «непристойный, распутный, безнравственный»; также мат, нецензурная лексика, сквернословие) — табуированная (недопустимая) лексика, которую говорящие воспринимают как отталкивающую, непристойную. В это определение входят такие понятия, как кощунство, проклятия, брань, вульгаризмы, мат, эвфемизмы, дисфемизмы. Такой язык находится вне нормального стиля общения. Следует отличать обсценную лексику от ненормативной лексики, состав которой определяется набором социолектов (сленг, жаргон, арго, просторечия, диалекты), а также суржика, который является одним из видов стилистически сниженной лексики.
Обсценная лексика является сегментом бранной лексики различных языков, включая неуважительные, угрожающие и бранные выражения. Использование любых видов ненормативной лексики имеет чёткие национальные, культурные и социальные признаки и существенно отличается в разных культурах и социальных группах. Каждое общество определяет отдельно, что относится к ненормативной лексике или ругани, и формулирует своё отношение к ней. Во многих странах мира существуют законы, ограничивающие использование обсценной лексики в публичной жизни и в СМИ.
Содержание
Категоризация бранной лексики
А. В. Чернышев распределяет «ключевые термины матерного лексикона» на три группы [2] :
В. М. Мокиенко классифицирует лексику по функционально-тематическому принципу, выделяя следующие основные группы [3] :
Исходя из этих критериев, автор говорит о двух основных типах бранной лексики европейских языков [3] :
Функции
В. И. Жельвис выделяет 27 функций инвективной лексики, хотя здесь иногда смешаны первичные и вторичные функции, и деление иногда выглядит слишком дробным [4] :
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ИНВЕКТИВНОЙ ЛЕКСИКИ В СОВРЕМЕННЫХ ТЕКСТАХ ПЕЧАТНЫХ СМИ
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ИНВЕКТИВНОЙ ЛЕКСИКИ В СОВРЕМЕННЫХ ТЕКСТАХ ПЕЧАТНЫХ СМИ
Cборник материалов конференции «Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия», 2013 г.
Воронцова Юлия Александровна,
ФГКОУВПО БелЮИ МВД России, доцент
(г. Белгород, Россия)
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ИНВЕКТИВНОЙ ЛЕКСИКИ В СОВРЕМЕННЫХ ТЕКСТАХ ПЕЧАТНЫХ СМИ
Средства массовой информации – это канал, при помощи которого актуальные общественно-политические вопросы современности, текущей жизни социума оказывают влияние на процесс развития человека (Дранишникова, 2000, 95); важный информирующий, просвещающий, воспитывающий общественный институт (Малькова, 2002, 14); основной партнер в диалоге с аудиторией по самым разным жизненным вопросам (Романченко, 2002, 7). В СМИ передается информация, с помощью которой «получаются новые сведения о предметах, явлениях, отношениях, событиях объективной действительности» (Гальперин, 1981, 26). Чем больше социальная информация отвечает интересам общества, чем она систематичнее, эмоциональнее, доходчивее, тем эффективнее ее влияние на человека, а соответственно и на общественные процессы.
О вторжении инвективной лексики в массовую коммуникацию пишут многие исследователи (см.: Муравьева, 1998; Пригарина, 1998; Костомаров, 1999; Лопарева, 2000; Николаева, 2000; Веселовская, 2001; Шимчук, 2002; Анисимова, 2008; Петрова, Рацибурская, 2011 и др.), и причины использования таких языковых единиц бывают разными. М.А. Грачев видит причины проникновения жаргона в криминализации общественного сознания, в увеличении количества деклассированных элементов (нищих, беспризорных, бомжей, проституток), в снятии табу с арго, в свободе (воле) слова, в отсутствии эквивалента в нормированном языке; в экспрессивности арготизмов (Грачев, 2001, 67-72). Представление современной российской действительности в СМИ как преступного мира А.П. Чудинов связывает с тем, что «на смену прежним социальным заблуждениям об отмирании преступности в мире, о побеждающем социализме в нашем обществе все шире распространяется миф о всемогуществе преступного мира, о преступности как единственном средстве добиться справедливости и даже просто выжить, о России как стране преступников» (Чудинов, 2001, 35). Интенсивное распространение сниженных слов и выражений, по мнению Ю.А. Панова, вызвано тем, что в литературном языке на определенном историческом этапе его развития ощущается некий вакуум, некая неадекватность номинативных средств реальности, что требует заполнения и компенсации (Панов, 2001, 5-6). «СМИ не спешат ставить заслон на пути слов уголовного жаргона. При этом забывается, что СМИ – это средства массовой коммуникации, поэтому речевые стандарты активного коммуниканта (органы печати, теле- и радиостанции) немедленно берутся на вооружение определенной частью адресатов массовой коммуникации» (Клобуков, 2002, 92).
Проникновение в тексты СМИ инвективной лексики (жаргонной, грубой, вульгарной, обсценной), на наш взгляд, связано с несколькими причинами: во-первых, с тем, что большая часть текстов СМИ ориентирована на массовую аудиторию. А так называемые интеллектуальные, элитные темы и материалы, противопоставляемые масскультуре, занимают не столь заметное место. Это приводит к употреблению общепонятных, доступных для массовой аудитории языковых средств, происходит усреднение текстов СМИ, рассчитанных на массовую, а не элитарную языковую компетенцию. «Наши СМИ говорят тем языком, каким говорит наше общество» (Коньков, 2002, 54). Во-вторых, причина вовлечения речевой инвективы в тексты СМИ кроется в специфике понимания «свободы языка», то есть понимание «свободы» как вседозволенности (см.: Костомаров, 1999; Грачев. 2001; Стернин, 2003). В-третьих, употребление разговорной и нелитературной лексики определяется коммуникативными установками текстов (Воронцова, 2007, 680-686), она обладает выразительными возможностями, способна внести в речь элементы неожиданности, новизны. В-четвертых, с помощью инвективной лексики проявляется агрессивность в речевом поведении адресанта. «В наши дни чрезвычайно высок уровень речевой агрессивности в поведении людей. Необыкновенно активизировался жанр речевой инвективы, использующий многообразные средства негативной оценки поведения людей и личности адресата – от экспрессивных слов и оборотов, находящихся в пределах литературного словоупотребления, до грубо просторечной и обсценной лексики» (Крысин, 2000, 385-386).
Инвективная лексика широко используется в текстах самой различной тематики. Она отражает негативное восприятие жизни, выражает особенности характера и поведения человека, описывает и оценивает различные ситуации. Например,
(…)Защищая честь вождя, названного «политической проституткой», депутат отправил оппонента в нокаут. Плюхи из-за «шлюхи» (КП №24, 2003).
При виде «Сухого» американцы обмочились (заголовок). В авиафирме «Сухой» поставили на пьедестал бомбардировщик (Су–24), который, обманув все радары, чуть не сел на палубу американского авианосца «Китти Хок»… (КП №132, 2003).
У нас бывают проблемы с помывкой детей, и эта сауна нас всегда выручала. О проститутках, приезжающих туда, мы знали, но не вмешивались – они арендаторы, сами себе хозяева. И только жители частных домов, расположенных неподалеку, писали во все инстанции, даже лично президенту Украины: «Избавьте нас от этого бл…ва!» (КП №198, 2003).
Вратарь сборной страны (С. Овчинников) умудрился заработать желтую карточку в матче с Уэльсом в Москве. По дури. Чем подвел всю сборную, свалив игру на двух вратарей-дебютантов… Судьи – лохи! Вот у нас в детстве за подобные фокусы Овчинникова не желтой карточкой наказали бы, а серией пенальти. В загибон. Мячом по заднице. (КП №216, 2003).
…Новогоднюю благодать портят вороватые чиновники, прижимистые олигархи, вечно недовольная нами Европа. Несмотря на массовое разоблачение «оборотней», продолжает расти коррупция. Сквозь пальцы прокуратуры и чекистов продолжает утекать за границу миллиарды натыренных долларов… (АиФ №52, 2006).
…Это связано с ответственностью. Просто так «мочить» власть – это не мое дело. Вообще СМИ – это такой сторожевой пес, который все время лает, напоминая власти о проблемах и об ошибках, которые она совершает (АиФ №1-2, 2007).
Певица устроила свой юбилейный концерт в Государственном Кремлевском дворце. И прямо со сцены задала вопрос vip-зрителю Пугачевой: «Ну что, Алла Борисовна, шоу – г….но?» Когда та кивнула, Лолита аж растаяла, мол это же для нее наивысшая похвала! Да, не тот уже шоу-бизнес. А ведь раньше – то могли из этого конфетку сделать! (КП № 182, 2008).
Только дурак мечтает жениться на умной женщине… (КП №125, 2011).
Америке кирдык? (КП №132, 2013).
Голикова за каждую копейку горло перегрызет. (КП №129, 2013).
Смотрим в лигу, видим фигу… (КП №132, 2013).
Почему вы не скалите зубы? (АиФ №23, 2013).
В данных текстах инвективная лексика используется как достаточно сильное экспрессивное (стилистическое) средство оживить, сделать более эмоциональной речь говорящего. Но такая форма подачи информации является абсолютно неприемлемой в современной массовой коммуникации для большинства носителей языка. «В любом случае данный пласт лексики (и связанные с ним ассоциации) остается маркированным явлением АНТИкультуры» (Базылев и др., 1996, 73).
Инвективная лексика в СМИ обычно не поясняется в тексте, лишь иногда заключается в кавычки. Подобная лексика выполняет инвективную функцию языка, а также употребляется «в качестве оценочных средств по отношению ко всему происходящему в жизни общества, фиксируемому в информативных сообщениях» (Пригарина, 1998, 87). Следует отметить, что обилие инвективной лексики способно вызвать агрессивное настроение адресата по отношению к событиям, предметам, явлениям, действительности, а также может создать ситуацию «языкового дискомфорта адресата из-за того, что ненормативное слово резко отличается от основной стилистической тональности текста» (Муравьева, 2002, 119).
С одной стороны, инвективная лексика несет в себе информативную функцию, так как используется для формулировки истинных или ложных утверждений, характеризуется экспрессивностью, то есть выражает состояние сознания говорящего, оказывает влияние на слушающего, возбуждая определенные мысли, оценки. С другой стороны, большое количество инвективной лексики в СМИ свидетельствует о неумении использовать многообразные выразительные ресурсы языка при описании различных жизненных явлений, ситуаций, событий. Лексический состав и качество текстов СМИ является показателем уровня культуры языковой личности (см.: Шипицына, Воронцова, 2011, 73-82). Оттого, каким будет язык массовой коммуникации, напрямую зависит духовное здоровье нации.