Сюжет фильма я думал что ты будешь всегда
Я думал, ты будешь всегда (2013)
Регистрация >>
В голосовании могут принимать участие только зарегистрированные посетители сайта.
Вы хотите зарегистрироваться?
новое сообщение
отзывы
Электричка из рубежа веков случайно заехала в брежневские времена)))
«Как сняли, так и сняли, переснимать не будем»(((
Начало интригует.
Девушка. В голодный год. Два парня.. Что они с ней сделают? Отнимут сумки с «фифиситом»? С моста сбросят? Они маньяки?)))
Не совсем понятно, является ли человек из Небесной канцелярии вдовцом погибшей БЫ (под машиной уснувшего за рулём)
При этом в другом сегменте многим удавалось избежать «предначертаний»
Я думал, ты будешь всегда (2013)
Регистрация >>
В голосовании могут принимать участие только зарегистрированные посетители сайта.
Вы хотите зарегистрироваться?
новое сообщение
отзывы
Электричка из рубежа веков случайно заехала в брежневские времена)))
«Как сняли, так и сняли, переснимать не будем»(((
Начало интригует.
Девушка. В голодный год. Два парня.. Что они с ней сделают? Отнимут сумки с «фифиситом»? С моста сбросят? Они маньяки?)))
Не совсем понятно, является ли человек из Небесной канцелярии вдовцом погибшей БЫ (под машиной уснувшего за рулём)
При этом в другом сегменте многим удавалось избежать «предначертаний»
«Фашизм победил не мифический рядовой Райан» В кино выходит главный русский блокбастер года «Летчик». Как он создавался?
В прокат вот-вот выйдет главный отечественный блокбастер сезона — «Летчик» Рената Давлетьярова, вместо типичного ура-патриотического военного кино предлагающий зрителю практически российский ответ «Выжившему»: Петр Федоров играет здесь пилота сбитого «Ил-2», который в одиночестве пробивается к своим по холодному и смертельно опасному зимнему лесу. «Лента.ру» поговорила с Давлетьяровым о том, чем эта история отличается от судьбы знаменитого летчика Маресьева, почему российскому кино не обойтись без господдержки и какой реакции на фильм он ждет от зрителей.
«Лента.ру»: Каково выпускать рассчитанный на максимально широкую аудиторию фильм в такой сложной эпидемиологической обстановке?
Ренат Давлетьяров: Эта картина вообще все возможные испытания на себе собрала. Это же не первый локдаун. Мы уже снимали, когда в середине процесса гикнулся инвестор — и мы остановились. Потом снова собрались, снова начали снимать, и тут локдаун двухмесячный — остановились. Затем пришлось перенести релиз в первый раз (выход «Летчика» переносили дважды — сначала в мае 2021-го из-за совпадения дат релиза с «Девятаевым» Тимура Бекмамбетова, а затем в ноябре из-за закрытия кинотеатров — прим. «Ленты.ру»). Что, честно говоря, дало возможность доделать на постпродакшне многие вещи. Ни одна из рабочих версий мне не нравилась. И непонятно, в чем дело. Смотрю каждый эпизод, как сыграно, как сделано — вроде бы ничего ужасного нет, а картина мне не нравится. Так что время на осмысление было дано, чтобы как следует все это починить, убрать лишнее. Знаю точно одну вещь: кино начинает получаться тогда, когда ты перестаешь быть влюбленным в собственный материал. Когда уходит вот это — «Боже, сколько мы здесь всего испытали! А как здесь играют! А какой здесь пейзаж!» Эта логика не работает.
Как вообще формировался замысел?
Никого референса не было. Из разных «вспышек сознания» все это складывалось несколько лет. Одна из них — это «Выживший», но только потому что когда человек ползет по зимнему лесу, в сознании всплывает летчик Маресьев.
«Повесть о настоящем человеке» — советский «Выживший» и есть.
Судя по портретам на титрах, вдохновлялись вы далеко не только Маресьевым, но и другими летчиками, тоже потерявшими ноги и тоже вернувшимися в небо.
Во-первых, я хочу сказать, что это фильм не о Маресьеве, конечно
Потому что немедленно начнется: он летал не на штурмовике, а на истребителе, и так далее. Невозможно было про Маресьева снимать — не получилось бы. Потому что не было у него такой девушки, не было схваток с волками, подробностей боев и так далее. Во вторых, меня удивило, что Маресьев был такой не один. Сначала я узнал, что какой-то англичанин, немец и японец летали с ампутированными ногами. А наших — аж целых девять человек. Они и появляются на титрах. Разница в том, что про Маресьева Полевой написал, а про них — нет. А в реальности у них была масса интересных историй. Например, один из летчиков писал, как он тоже был сбит, тоже шел через лес, промерз и к вечеру вышел на опушку леса. А там стоят стога сена, запорошенные снегом. Он разрыл один из них, устроился, заснул, а проснулся от того, что по нему ползут десятки мышей полевых. Я сказал команде: нужно сорок мышей. Петя Федоров залез в стог. Мы запустили мышей. Они ползали по его лицу. Причем не разбегались, а наоборот — тепло же — тут же стали заползать Пете всюду. Какие-то такие сюжеты. Кто-то в церкви разрушенной пережидал. Удивительная вещь — эпизод клевый, но в фильм не клеится и эмоционально не работает. Как ни странно, в монтаже именно те эпизоды, в которых была реконструирована правда.
Как раз обе эти не вошедшие в фильм сцены — со стогом и мышами и с разрушенной церковью — как будто совсем напрямую отсылают к «Выжившему», где герой и в труп лошади залезал, и церковью галлюцинировал.
Вопрос один — насколько долго ты можешь в отсутствие слов на человека смотреть. С вырезанными эпизодами у нас получался час такого времени, если не больше. Как бы ты ни был увлечен, это очень тяжело воспринимается. В «Выжившем» все-таки есть, кроме галлюцинаций и воспоминаний героя, еще и Том Харди со вторым персонажем, идет параллельный монтаж, и ты немножко балансируешь между ними. А у нас нет, и поэтому нужно было сокращать. Повторю, что это возможно, только когда ты понимаешь, что перестаешь влюбленными глазами смотреть на свой материал.
По сравнению с вашими предыдущими фильмами — особенно военными, как «А зори здесь тихие» и «Донбасс. Окраина» — «Летчик» выглядит довольно сдержанным, не пытается все время впечатлить.
Все зависит от материала. «Зори» — это повесть Васильева, там в принципе все прописано. Совсем небольшие были домысливания. Здесь-то я основной автор сценария был, потому что никто не знал, как это развивать вообще. Фильм начинался с придуманного кадра. Заснеженный лес, летит сорока, мы летим с ней, ее крыло отодвигается — а там река внизу и льдина, на которой лежит в темном комбинезоне летчик. С этого фильм на уровне сценария начался. И потом начали писать, отталкиваясь от этого кадра. Конечно, Было сложно с воздушными боями — по каждому из них надо было, по сути, либретто написать. Опыта никакого, потому что ни на штурмовике, ни на истребителе я не летал и не сбивал немецкие самолеты. Мы с супервайзером — когда еще сценарий не был готов — сидели как дебилы, с самолетиками игрушечными. Играли с ним в самолетики: где камера, кто куда летит, кто куда стреляет. Такое изобретение было боев. А логика выживания героя в лесу, которое мы примеряли на себя, была такая: я иду через лес, я ранен, голоден, под снегом нашел бруснику, брусничный лист заваривается и помогает бронхам. Но ведь нужно вскипятить воду. Так что долбишь снег, раскалываешь лед, какие-то камни бросаешь в костер — и ими кипятишь воду. Иногда просто доходили до какого-то места, где заводили героя в драматургический тупик — и три недели не могли понять, что должно произойти, чтобы он оттуда выбрался. И так шаг за шагом появлялся фильм.
Вы когда-то говорили, что в режиссуре вынужденно — потому что с вашими продюсерскими проектами другие постановщики не справлялись. Сейчас уже режиссером себя чувствуете?
Я как-то об этом не задумывался. Я в кино всю жизнь. Наверное, да, чувствую. Такие картины, такого объема и масштаба, ты не поднимешь, если не стоишь на вершине снежной горы. Это все сложно. Адский труд всех людей. Я уж не говорю про авиацию. Когда зимой невозможно летать, когда за семь дней ты снимаешь 40 минут — оплатив аэродром. Или простая вещь. Ты стоишь в лесу. Репетировать ты не можешь. Это девственный снег — ты не можешь туда пустить группу, потому что это все равно, что стадо оленей пробежит сразу же. Поэтому ты рассчитываешь каждый шаг. Хорошо, когда в кадре только Петя Федоров. У меня не было никакого кастинга на эту роль, я его взял сразу же. А с молодыми артистами иногда съемочный день оказывался выкинут на помойку. А это означает, что снег просто граблями не выровняешь — надо поднимать всю аппаратуру, все вещи, всех людей и искать другое место в лесу.
Ни одного простого съемочного дня у нас не было
Все, что вы описали, это кинопроизводство на сверхусилии. Нет ощущения, что зритель уже наелся военным кино?
Я об этом не думаю. Если меня эта история цепляет, то дальше молишься богу, чтобы это было интересно еще кому-то. Во всяком случае, у меня так. А реакция публики это самое главное для меня. Хотя публика неоднородна. Есть немногочисленная категория зрителей, у которых два навязчивых убеждения. Первое — «все кино в России придумано для того, чтобы распилить бюджет». Я знаю даже одного чиновника, который так именно и считает. Что все это ерунда, что адский труд сотен людей на морозе в снегу, в говне, сценарий, подвиги, — все придумано, чтобы украсть один миллион рублей. Вторая идея фикс — ремейк это или не ремейк? Я не могу найти истоков этих шизофренических исследований. Относительно американских фильмов они не задумываются или не знают, что «11 друзей Оушена», «Идеальное убийство», «Лицо со шрамом» — это ремейки. Вот и сейчас жду, что все эти знайки начнут обсуждать в парадигме «ремейк это или не ремейк» и сравнивать фильм «Летчик» с картиной «Повесть о настоящем человеке».