Тете оле напишу что я дома подышу
Тете оле напишу что я дома подышу
Новинки
Популярное
Там прекрасная природа
И земля для огорода.
Пригласила тетя Оля
Папу, маму и меня.
Предложила тетя Оля:
— Приезжайте на два дня.
Я вам адрес объясню:
Вы выходите к плетню —
Там, от станции направо,
Начинается канава.
Вы дойдете до сторожки
И пойдете по дорожке.
Там высокая ограда,
Вам туда идти не надо.
Вы идите прямо-прямо,
На поляне будет яма.
Вы дойдете до колодца,
Там дорога оборвется.
Поднимитесь на пригорок —
Наш участок номер сорок.
Про меня сказала тетя:
— Вы с собой его возьмете,
Он не будет нам мешать,
Будет воздухом дышать…
Мы дошли до поворота,
Оказалось — там болото.
Мы шагали по опушке,
Мы взбирались на пригорок.
Мы спросили у старушки:
— Где участок номер сорок?
А старушка нам сказала:
— Это где-то у вокзала.
Как нарочно, дождь закапал.
— Так! — сказал сердито папа.—
Говорил: возьмите зонтик,
Вон гроза на горизонте!
Дальше я идти не мог —
Я до ниточки промок.
Перешли мы через мостик.
Там стояли поезда…
Больше я на дачу в гости
Не поеду никогда.
Агния Барто. Собрание сочинений в 3 томах. Том 3 (43 стр.)
Тётя сказала: — Такая удача —
Около станции чудная дача!
Там и сосны и дубы,
И всего до нашей дачи
Двадцать пять минут ходьбы.
Там прекрасная природа
И земля для огорода.
Пригласила тётя Оля
Предложила тётя Оля:
— Приезжайте на два дня.
Я вам адрес объясню:
Вы выходите к плетню —
Там, от станции направо,
Вы дойдёте до сторожки
И пойдёте по дорожке.
Там высокая ограда,
Вам туда идти не надо.
Вы идите прямо-прямо,
На поляне будет яма.
Вы дойдёте до колодца,
Там дорога оборвётся.
Поднимитесь на пригорок —
Наш участок номер сорок.
Про меня сказала тётя:
— Вы с собой его возьмёте,
Он не будет нам мешать,
Будет воздухом дышать…
Мы дошли до поворота,
Оказалось — там болото.
Мы шагали по опушке,
Мы взбирались на пригорок.
Мы спросили у старушки:
— Где участок номер сорок?
А старушка нам сказала:
— Это где-то у вокзала.
Как нарочно, дождь закапал.
— Так! — сказал сердито папа.—
Говорил: возьмите зонтик,
Вон гроза на горизонте!
Мы решили: переждём.
Постояли под дождём.
Дальше я идти не мог —
Я до ниточки промок.
Перешли мы через мостик.
Больше я на дачу в гости
Меняться без обмана.
На гвоздики и гайку,
А гвоздики и гайку
Потом опять на зайку.
Друзья не ищут выгод,—
Им пошуметь, попрыгать,
Кричать: — Меняю кошку
На сломанную брошку,
А сломанную брошку
Потом опять на кошку!
Меняться без обмана.
Так целый день менялись
И при своём остались.
МОЙ ПАПА РАССЕРДИЛСЯ
Я заработал двойку
Из-за трёхзначных чисел,
Мой папа рассердился,
Но голос не повысил.
Уж лучше бы мой папа
Кричал, ногами топал,
Швырял бы вещи на пол,
Разбил тарелку об пол.
Нет, он молчит часами…
Он слова не проронит,
Как будто я не Павлик,
А кто-то посторонний.
Молчит и за обедом,
Молчит во время чая.
Он с безразличным видом
Меня оглянет мельком,
Как будто я не Павлик,
А стол или скамейка…
А мне молчанье в тягость,
Я с горя спать улягусь.
Мы на лавочку взобраться.
Маловат Андрейка наш!
Для Андрейки все скамейки
Как для нас второй этаж.
Ну, а он давай брыкаться!
Тут, сказать на чистоту,
Как схватили мы Андрейку,
Как втащили на скамейку…
Взял он эту высоту!
На сцене выступать нетрудно. Мы на сцене выступали в академии, потому что наш детский сад над академиками шефствует. Мы для них всё делаем, мы для них поправились на двадцать кило.
Мы для них костюмы сделали из бумаги и танцевали. Младшая группа была — зайчики, а старшая — васильки. Я стихи не говорила. Я говорила приветствие, потому что Мария Алексеевна сказала, что у меня хорошее общее развитие.
Я всё хорошо сказала, я только про лицо забыла — что мы их от ихнего лица приветствуем или они нас от нашего? Потом я всё про лицо вспомнила, и про тепло, и про ремонт в столовой, что мы его не царапаем.
Я ещё только неправильно вот что сказала: оказывается, это не мы для них всё делаем, а они для нас. Значит, это не мы для них поправились, а они для нас. Я только не знаю, на сколько кило.
Тете оле напишу что я дома подышу
МОЙ ПАПА РАССЕРДИЛСЯ
На сцене выступать нетрудно. Мы на сцене выступали в академии, потому что наш детский сад над академиками шефствует. Мы для них всё делаем, мы для них поправились на двадцать кило.
Мы для них костюмы сделали из бумаги и танцевали. Младшая группа была — зайчики, а старшая — васильки. Я стихи не говорила. Я говорила приветствие, потому что Мария Алексеевна сказала, что у меня хорошее общее развитие.
Я всё хорошо сказала, я только про лицо забыла — что мы их от ихнего лица приветствуем или они нас от нашего? Потом я всё про лицо вспомнила, и про тепло, и про ремонт в столовой, что мы его не царапаем.
Я ещё только неправильно вот что сказала: оказывается, это не мы для них всё делаем, а они для нас. Значит, это не мы для них поправились, а они для нас. Я только не знаю, на сколько кило.
КАК НА МАМИНЫ ИМЕНИНЫ…
Папа меня посадил на стул и сказал: «Имей в виду, ты должен расти честным, принципиальным и всегда находить в себе мужество всем говорить истинную правду. А не вилять, как, например, наш начальник товарищ Фёдоров». И мама тоже согласилась, что нельзя быть как Фёдоров, что если её сын будет как Фёдоров, то она лучше сразу утопится. И я обещал, что буду всегда всем говорить истинную правду. Тогда меня они отпустили гулять. А когда я пришёл со двора, мамы не было. Я хотел отковырнуть лёд на подоконнике и его немножко погрызть, а потом сказать маме прямо в глаза, что я лёд съел. Но тут зазвонил телефон. Я взял трубку и закричал: «Алло, никого нет дома, кто спрашивает?» А там был дядя, он ответил: «Ты меня не знаешь, я Фёдоров». А я сказал, что Фёдорова знаю, он папин начальник и всё время виляет. И что, если я на него буду похож, моя мама утопится.
Фёдоров сначала удивился, а потом так меня благодарил, он сказал: «Наконец-то я знаю всю правду, большое тебе спасибо, мальчик».
Я папе рассказал, как мы с Фёдоровым хорошо поговорили, как он был ужасно рад и меня благодарил за всю правду. Но мой папа вдруг схватился за голову и закричал на меня изо всех сил: «Как ты смел?! Ты же меня зарезал! Я теперь никогда не выйду из этого положения!» А мама заплакала и сказала, что она утопится!
1954 
ВСЁ ИЗ-ЗА ЭТОЙ ЛЮБЫ
К нам в воскресенье приехал дядя Миша, не в троллейбусе, а в своей машине. Он начальник цеха, он получил премию, и у него теперь есть «Москвич». Там четыре человека помещаются и ещё ребёнок, если он не очень крупный. Я не крупный, и меня дядя Миша взял с собой. Мы сели в машину и поехали к бабушке.
Водителем быть трудно, потому что везде висят знаки, что сюда ехать нельзя. К бабушке надо в переулок налево, но налево нельзя, и мы проехали мимо. А в соседнем переулке висел хороший знак, но дядя Миша растерялся и его проехал, а потом опять налево нельзя. Дядя Миша так расстроился, но мы сказали, чтобы он не нервничал, не обязательно ехать к бабушке, можно вообще ехать прямо, лишь бы только у нас не было нарушений. Мой папа дядю Мишу подбадривал, чтобы он не падал духом и верил в свои силы. А тётя Оля велела, когда мы к милиционеру подъезжали, чтобы дядя Миша сделал такое лицо, как будто он опытный водитель.
Мы всё время ехали прямо и никак не могли выбрать, где же нам правильно развернуться. Наконец, у самой заставы, мы развернулись и поехали опять мимо бабушки. Дядя Миша сказал, что с её переулком лучше не связываться, лучше он нас довезёт до музея, он туда уже утром ездил по этой дороге и уже выучился.
Мы доехали до музея и обратно и дядю Мишу очень благодарили, потому что он для первого раза хорошо себя проявил.
А бабушка сказала, что если у неё такой трудный переулок, то она лучше завтра сама к нам приедет в автобусе.
1951 
Дачный адрес
Тетя сказала: — Такая удача —
Около станции чудная дача!
Там и сосны и дубы,
И всего до нашей дачи
Двадцать пять минут ходьбы.
Там прекрасная природа
И земля для огорода.
Пригласила тетя Оля
Предложила тетя Оля:
— Приезжайте на два дня.
Я вам адрес объясню:
Вы выходите к плетню —
Там, от станции направо,
Вы дойдете до сторожки
И пойдете по дорожке.
Там высокая ограда,
Вам туда идти не надо.
Вы идите прямо-прямо,
На поляне будет яма.
Вы дойдете до колодца,
Там дорога оборвется.
Поднимитесь на пригорок —
Наш участок номер сорок.
Про меня сказала тетя:
— Вы с собой его возьмете,
Он не будет нам мешать,
Будет воздухом дышать.
Мы дошли до поворота,
Оказалось — там болото.
Мы шагали по опушке,
Мы взбирались на пригорок.
Мы спросили у старушки:
— Где участок номер сорок?
А старушка нам сказала:
— Это где-то у вокзала.
Как нарочно, дождь закапал.
— Так! — сказал сердито папа.—
Говорил: возьмите зонтик,
Вон гроза на горизонте!
Дальше я идти не мог —
Я до ниточки промок.
Перешли мы через мостик.
Больше я на дачу в гости
Похожие стихи
Популярные
Новые
Тете оле напишу что я дома подышу
МОЙ ПАПА РАССЕРДИЛСЯ
На сцене выступать нетрудно. Мы на сцене выступали в академии, потому что наш детский сад над академиками шефствует. Мы для них всё делаем, мы для них поправились на двадцать кило.
Мы для них костюмы сделали из бумаги и танцевали. Младшая группа была — зайчики, а старшая — васильки. Я стихи не говорила. Я говорила приветствие, потому что Мария Алексеевна сказала, что у меня хорошее общее развитие.
Я всё хорошо сказала, я только про лицо забыла — что мы их от ихнего лица приветствуем или они нас от нашего? Потом я всё про лицо вспомнила, и про тепло, и про ремонт в столовой, что мы его не царапаем.
Я ещё только неправильно вот что сказала: оказывается, это не мы для них всё делаем, а они для нас. Значит, это не мы для них поправились, а они для нас. Я только не знаю, на сколько кило.
КАК НА МАМИНЫ ИМЕНИНЫ…
Папа меня посадил на стул и сказал: «Имей в виду, ты должен расти честным, принципиальным и всегда находить в себе мужество всем говорить истинную правду. А не вилять, как, например, наш начальник товарищ Фёдоров». И мама тоже согласилась, что нельзя быть как Фёдоров, что если её сын будет как Фёдоров, то она лучше сразу утопится. И я обещал, что буду всегда всем говорить истинную правду. Тогда меня они отпустили гулять. А когда я пришёл со двора, мамы не было. Я хотел отковырнуть лёд на подоконнике и его немножко погрызть, а потом сказать маме прямо в глаза, что я лёд съел. Но тут зазвонил телефон. Я взял трубку и закричал: «Алло, никого нет дома, кто спрашивает?» А там был дядя, он ответил: «Ты меня не знаешь, я Фёдоров». А я сказал, что Фёдорова знаю, он папин начальник и всё время виляет. И что, если я на него буду похож, моя мама утопится.
Фёдоров сначала удивился, а потом так меня благодарил, он сказал: «Наконец-то я знаю всю правду, большое тебе спасибо, мальчик».
Я папе рассказал, как мы с Фёдоровым хорошо поговорили, как он был ужасно рад и меня благодарил за всю правду. Но мой папа вдруг схватился за голову и закричал на меня изо всех сил: «Как ты смел?! Ты же меня зарезал! Я теперь никогда не выйду из этого положения!» А мама заплакала и сказала, что она утопится!
1954
ВСЁ ИЗ-ЗА ЭТОЙ ЛЮБЫ
К нам в воскресенье приехал дядя Миша, не в троллейбусе, а в своей машине. Он начальник цеха, он получил премию, и у него теперь есть «Москвич». Там четыре человека помещаются и ещё ребёнок, если он не очень крупный. Я не крупный, и меня дядя Миша взял с собой. Мы сели в машину и поехали к бабушке.
Водителем быть трудно, потому что везде висят знаки, что сюда ехать нельзя. К бабушке надо в переулок налево, но налево нельзя, и мы проехали мимо. А в соседнем переулке висел хороший знак, но дядя Миша растерялся и его проехал, а потом опять налево нельзя. Дядя Миша так расстроился, но мы сказали, чтобы он не нервничал, не обязательно ехать к бабушке, можно вообще ехать прямо, лишь бы только у нас не было нарушений. Мой папа дядю Мишу подбадривал, чтобы он не падал духом и верил в свои силы. А тётя Оля велела, когда мы к милиционеру подъезжали, чтобы дядя Миша сделал такое лицо, как будто он опытный водитель.
Мы всё время ехали прямо и никак не могли выбрать, где же нам правильно развернуться. Наконец, у самой заставы, мы развернулись и поехали опять мимо бабушки. Дядя Миша сказал, что с её переулком лучше не связываться, лучше он нас довезёт до музея, он туда уже утром ездил по этой дороге и уже выучился.
Мы доехали до музея и обратно и дядю Мишу очень благодарили, потому что он для первого раза хорошо себя проявил.
А бабушка сказала, что если у неё такой трудный переулок, то она лучше завтра сама к нам приедет в автобусе.
1951