Тетя призналась что хочет племянника
Отдых с тетей Катенькой по путевке 1-я часть
Мне уже было уже лет и лет. Лето, впереди учеба. Шатаюсь бесцельно по двору, ребята все разъехались по лагерям и деревням… Податься некуда… Мама, видя такое дело, постаралась мне организовать путевку куда-нибудь, а это «куда-нибудь» оказалось на турбазу заводскую в живописный район с речкой и сосновым бором…
Родители на работе, отпуск по графику не летом в том году у них, вобщем, как и бывало, мама нашла знакомую свою хорошую подругу и ей втюхала меня вместе с профсоюзной путевкой за 30% стоимости. Это была тетя Катя лет сорока пяти, замужняя (кольцо на правой руке я увидел обручальное) у которой было, как мама сказала, двое уже очень взрослых детей со своими семьями, улыбчивая, очень даже красивая, среднего или немного выше роста, намного меня выше, фигуристая пышногрудая брюнетка с длинным хвостом прямых волос на голове от темени (Боже, как мне всегда нравился с самых детских лет такой причесон дамский).
Я раньше ее не знал, эта женщина была с маминой работы. Познакомились, поулыбались друг другу, тетя Катя протянула мне в знак дружбы несколько конфет шоколадных «Мишка в бору», чем сразу завоевала мое расположение к себе. Скажу больше, она мне сразу очень понравилась, когда ее только увидел…
Хорошо, это лучше чем пионерлагерь, где будут тебя строить с утра до вечера пионервожатые на линейках утренних, в обед песни какие-то разучивать в беседке да гербы из ракушек выкладывать всякие и т.д. и т.п.
Папа отвез нас с самого утра с теть Катей на нашей «шестерке» на базу за 180км. База очень и очень креативная была, вокруг сосны, ели, место очень живописное… Стеллы разрисованные, домиков штук сорок в скандинавском, как мне показалось, стиле… Из мультика «Ну, погоди!» на каждом шагу афиши смешные для детей…
Поселились, это был отдельный домик на четыре входа для разных семей. Удобства в виде туалета и душа были на территории отдельно. Папа, не задерживаясь, сразу чухнул домой восвояси. У нашего входа стояла лавочка со столиком и даже качель. Теть Катя пошла в здание главного корпуса, чтобы предъявить путевку и попросить ключи от домика. Я остался ждать, катаясь на качели…
Через минут двадцать пришла тетя Катечка, открыла дверь и мы зашли, увидели маленькую комнатушку со сдвинутыми двумя кроватями, видно оставшимися от прежних отдыхающих сдвинутыми, шкаф, вешалка, тумбочки, холодильник маленький Кристалл, стулья, зеркало большое, стол обеденный, коврики… Занесли свои сумки и стали распихивать их содержимое куда можно по тумбочкам, в шкаф, на стулья и в холодильник провизию привезенную…
Наша сторона была солнечная, она до невозможности была прогрета солнцем, было очень жарко. Тетя Катя зашторила тюлевые занавески, хотя это было что для ежа голая попа… Жара была просто неимоверная… Тетя Катя, вытирая пот с себя, сразу разделась до белья, оставшись в трусах и лифе, я тоже снял с себя все, оставшись в трусах только… Я смотрел на тетю Катю в одном белье и у меня, вдруг, спонтанно встал мой тогда уже вовсе немаленький такой член в трусах до горы, я понял, что она мне не безразлична, что эта женщина мне очень желанна… Белье на тете Кате было очень и очень красивое розовое с рюшками, скорее всего, что импортное, а не совковое абы какое. Я не имел еще познать счастье удовольствия мужского доселе…
Был полдень. Мы перекусили тем, что привезено было с собой. Через час тетя Катя, сняв трусики (заметил, смотря в окно с качели), надев на себя желтые шорты на голое тело и оранжевую футболку без лифа, скомандовала идти на обед… Столовая оказалась большущая и светлая, на каждую семью был свой столик. Мы подошли к столику, где был наш номерок, и где уже стоял наш горячий обед… Обед мне очень понравился… Зеленый борщ со щавлем, как сейчас помню, гречка с котлетой, олади и компот… Шли из столовой с тетей Катей, взявшись за руки (она меня взяла за руку). Мне было это очень приятно. У нас наладился какой-то кармический такой заряд-контакт сразу с ней… Мы, что называется, почувствовали друг друга, зная только о каждом полдня только….
После сытного обеда легли вздремнуть на час, раздевшись до трусов, тетя Катя также легла в постель без лифчика… Она меня не стала стыдится, снимая его. Из лифчика выпала красивенное женское сокровище в виде прекрасной груди с розовым ореолом и сосками, я вперся взглядом и не мог оторвать его от этого прекрасного зрелища… Мой член снова в две секунды взыграл вверх до самого звона в теле и голове, оттопырив бесстыдно мои плавки… Тетя Катя это, конечно же заметила сразу, улыбнулась, погладила меня по голове и подтолкнула ласково к постели…
Простынями не накрывались, так как жара была неимоверная… Эйфория была полная, я не мог уснуть минут двадцать… проспал затем, наверное, около часа… Проснулся, когда теть Кати уже рядом не было…
Вышел во двор, сел на качель… Пришла тетя Катечка, одетая во все какое-то такое секси-красивое откуда-то и предложила прогуляться по территории. Взяла меня за руку и повела гулять территорией базы и за турбазу потом… Какие места красивенные…
Зашли в кафе придорожное, съели мороженое… Домой пришли уже когда темнело… Тетя Катя скомандовала мне идти ложиться спать, сказав, что пойдет знакомиться с соседями, а затем придет, назвав меня котиком… Я подчинился и через час уже спал крепким сном…
Ночью, по обыкновению перевернулся на другую сторону и моя рука спросонку невзначай оказалась на груди тети Кати… Я так спал какое-то время, не отдавая себе в том отчета…
Мне снилось что-то неимоверно прекрасное… Просыпаюсь от того, что теть Катечка делает мне легонько и ласково минет… Я оторопел от удовольствия и прекрасного шока… Сделал вид, что сплю, пока она не завершила свое действо, проглотив мои первые в жизни выплеснувшиеся соки… Это было первое мое мужское удовольствие и излияние… Она сделала меня мужчиной… Я обхватил руками ее голову и притянул к себе, обласкав неумело поцелуями как мог в те маленькие годики… Это было просто сумасшествие и феерия юношеской любви… Спасибо этой замечательной Женщине!
Конец первой части
19.11.2020г.
© Copyright: Евгений Кедров, 2020
Свидетельство о публикации №220111900947
Другой. Учительница.
Что-то, воля ваша, недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих.
Было мне тогда семнадцать. ну, почти семнадцать лет. Было лето и было скучно до невозможности. Страшная жарища в конце июля сочеталась с полным отсутствием развлечений.
Такой вот был домашний книжный мальчик, хорошо воспитанный, тихий и застенчивый.
Но даже наркоман иногда выныривает из наркотического дурмана. А здоровый подросток тем более не мог всё своё время проводить за чтением или за нехитрыми домашними делами в помощь старикам. Супротив природы не попрешь. Юному организму требовалась активность, движение, нагрузка! Спорт. Пробовал. Тоска сине-зелёная. Правда, я по утрам махал гантелями и иногда играл с парой гирь, но это. А в лес, а на речку? А фиг вам!
До ближайшего леса надо было долго пилить на электричке.
И тут во мраке безнадёги воссиял источник света.
Свет излучала тётя Оля —лучшая мамина подруга, которая навестила нас по просьбе мамы: проверить, как на самом деле обстоят дела и помочь, если есть надобность.
Я не сразу врубился и сказал, что мол, сами видите, какое тут плавание, если на речку только под конвоем. Потом дошло. Я почувствовал, что уши меняют цвет.
— Да как-то неинтересно. Не, я пробовал. Узнал, что я дурак. В общем, не нужно!
Пока мы добирались, небо стало затягиваться облаками, даже тучами, хотя духота не убавилась. Успеть бы окунуться до дождя. Очень уж на предгрозовую погоду стало запохаживаться. Свои опасения я высказал тете Оле.
-Главное, успеть до воды добежать. А мокрому дождь не страшен. Будет сплошная романтика: купание под дождём! А когда пройдет, вылезем, обсохнем и пойдём ко мне обедать. Или ужинать — смотря, когда надоест водяная стихия.
Пляж оказался близко. Совсем небольшой язык песка вдавался в заросший ивами берег. Торчали два пляжных грибка, уже оккупированных небольшими компашками, и бывшая кабинка для переодевания. Бывшая, поскольку одной стенки у неё не было. Вот почему тётя Оля переоделась у нас дома. Не лазить же тут по кустам. Она бросила сумку на песок, скинула босоножки и стащила через голову лёгкое светлое платье. Под ним оказался красный купальник. Я хихикнул:
— Вы точно, как Лида из «Операции Ы». Тот же цвет и фасончик.
Через секунду мои вещички полетели на песок, и мы ринулись в воду. Занятия в секции плавания ( откуда меня распопёрли за лень) для меня не прошли даром. Я плавал и нырял не намного хуже дельфина, поэтому в « а ну-ка догони» тётя Оля проигрывала безнадежно. Вконец запыхавшись, мы остановились перевести дух. И тут обнаружилось, что предполагаемый дождь стал уже вполне ощутимой реальностью и усиливается с каждой секундой.
Я обозрел берег. Компашки из под грибков благоразумно слиняли. Наши вещички валялись на песке. Кстати о вещичках.
-Кстати о классике, донна Долорес. Помните ли Вы последние слова испанского офицера из «Гусарской баллады»? «Своё он выполняет обещанье. хотя бы в отношении меня.» Вы, кажется грозились спихнуть меня в воду во всём параде?
— И спихну, доиграешься.
Тётя Оля булькнулась с головой. Как она ухитрилась под водой взять точный азимут на ту часть пляжа, где валялись наши облачения, осталось её тайной, но вынырнув, она не изменила курса и выскочила на берег максимально близко от кучи мокрых тряпок. Выбравшись на мокрый песок следом за ней, я увидел, как она, наклонившись, с крайне озадаченным видом перебирает то, что совсем недавно было вполне приличной одеждой.
Она была такой красивой.
Вдруг она засмеялась и выпрямилась во весь рост, широко раскинула руки и с беззаботным смехом запрокинула голову, подставляя лицо дождю.
А до меня. нет, как-то не дошла, а вдруг раскрылась сверхъестественная необыкновенность всего.
Я уставился на тётю Олю, не в силах отвести взгляд, хотя где-то из глубины задавленно попискивал внутренний голос о том, что так смотреть неприлично.
Подавая пример гражданского мужества, тётя Оля с трудом натянула мокрое и ставшее почти совершенно прозрачным платье. Моё остолбенение почти прошло, и я, преодолевая отвращение, кое-как влез в слегка отжатые брюки и в противно липнущую к телу рубашку. Мы посмотрели друг на друга, оценивая безобразие наблюдаемого зрелища.
— И пошли они, солнцем палимые.
Не переставая слегка истерически хохотать, мы пошлёпали по лужам к заводскому посёлку, где тётя Оля совсем недавно получила однокомнатную хрущёвку. Бежать не имело смысла. Мокрым дождь не страшен. Тем более, такой тёплый и романтический.
Добрались до её дома даже быстрее, чем за пол-часа. Все-таки в насквозь мокрой одежде было здорово прохладно и мы волей-неволей через пару минут припустили бегом, чтобы хоть как-то согреться и спрятаться поскорее в сухое тепло от этой мокрой романтики.
Новенькая панельная пятиэтажка ничем не выделялась среди таких же шедевров архитектуры на этой улице. Мы заскочили в средний подъезд и перевели дух. С нас не капала вода. Она текла струями и ручьями, моментально превратив весь пол в одну большую лужу.
-И лестницу заодно помоем. Ой!
Шлепок по мокрой заднице получился оглушительно громким и очень даже чувствительным. Мне даже пришлось пришлось подождать на площадке. Естественно, мокрые штаны не так мешают двигать ногами, как мокрый подол. Тётя Оля вытащила, наконец, ключ, справившись с заевшей молнией сумки, и мы оказались внутри.
-Стой! Снимай с себя всё! У меня здесь всё новое. Мне тут мокрый барбос ни к чему! Разденешься, проходи в комнату.
Последние слова я услышал уже из-за двери совмещенного санузла, куда тётя Оля влетела, не позаботившись даже закрыть
3. Тётя Тася
Тётя Тася мне нравилась с самого начала моей сознательной жизни. Она выглядела, как невысокая девочка с большими грудями, тонкой талией и широкой задницей. Тётя была очень бойкая и весёлая. Когда она приезжала в гости, мне казалось, что даже природа менялась, становилась краше. Я не мог оторвать от неё взгляд, даже если мне делали замечание. Когда я стал созревать, тётя Тася мне стала часто сниться в любовных снах. Мы целыми ночами занимались с ней любовью, бесконечно целовались. Утром после таких снов мои простыни были заляпаны поллюциями.
К этому возрасту я уже многое знал про ЭТО в теории. У друзей в городе были журналы Плейбоя, порнокарты. Кроме того, когда родителей не было дома, мы включали каналы кабельного телевидения с порнофильмами. Поэтому мои любовные сны с тётей Тасей были совсем не платонические. Я не знаю почему, но каждый раз сон начинался с чистой любви, с нежных поцелуев и ласк, а заканчивался страстным сексом и бурным оргазмом.
Но в гости она приезжала очень редко и только с мужем. Родители шептались между собой, что в комнате с ними спать невозможно. Каждую ночь тётя Тася бурно занималась с мужем любовью. Даже через кирпичную перегородку был слышен скрип кровати и сдержанный писк тёти, мучающейся в оргазме. И это продолжалось часа по два, а то и больше.
У тёти была только одна дочь. Родители говорили между собой, что после аварии на заводе дядя пару месяцев лежал в больнице, а потом стал бесплодным, что его можно было бы вылечить, но не хватало на это средств. Но, скорее всего, они просто не хотели лечиться, потому что тогда пришлось бы предохраняться. А все предохранения мешают им любить друг друга так, как они любят сейчас.
Итак, к нам должна приехать тётя Тася! Я от одной только этой новости впал в какое-то необычное настроение. Теперь не мог дождаться, скоро ли она приедет. Радовался, что на меня не оформили путёвку. И вот, она приехала с дочкой, девочкой моего возраста. К моему счастью приехала без мужа – его от завода отправили в санаторий. Я всегда ревновал её к мужу.
Увидев меня, тётя удивилась, каким взрослым я уже стал. Сказала, что если рядом с её мужем поставить меня, то трудно будет понять, что я ещё мальчик. Что я и ростом, и комплекцией ничем от него не отличаюсь. Мои родители удивлялись повзрослевшей дочери тёти, которая уже на полголовы выше мамы. В общем, стандартные при встрече восхищения детьми.
Наш дом, бывшая контора полевого стана, был из двух комнат и кухни. В маленькой жил я, а в большой – родители. С приездом тёти, меня переселили на одну ночь в комнату родителей. Я стал спать на диване. Правда, в эту ночь я уснуть не мог. Мне представлялась тётя, спящая за стеной, представлялось, как я её ласкаю, как целую, как занимаюсь с ней любовью. Это было так мучительно, что я впервые занялся онанизмом. Как-то само получилось. Спускал я между подушками дивана. К утру там, наверно, была огромная лужа.
Утром за родителями пришла машина крутых парней. Родители, я и тётя с дочкой не спеша позавтракали и накормили водителя. Тётя жаловалась, что не может спать на одной постели с дочкой, потому не выспалась. Родители посоветовали меня переселить обратно, а тёте и Дине, так звали её дочку, переселиться в другую комнату, где есть кровать и диван.
Родители уехали. Тётя попросила показать ей озеро. Было тепло, поэтому решили искупаться. Когда они разделись, я просто обалдел от открывшейся передо мной фигуры моей очаровательной тёти. Она была так хороша, что описать её на смог бы, даже окончив литературный институт. Она была в моём воображении верхом совершенства. Слегка щуплая и в то же время очень женственная, с небольшим животиком, со слегка отвисающими грудями и круглыми ягодицами она просто сводила меня с ума. Правда, фигурка дочери отличалась от маминой лишь меньшей грудью, более узким задом и как будто вывернутым вперёд тазом, но она не привлекала мой взгляд так, как тётя. От созерцания почти голых женщин у меня началось возбуждение, поэтому, стесняясь начавшей выпирать ширинки, я отказался купаться, сославшись на плохое самочувствие.
Когда тётя и Дина забрались в воду, я ушёл в конюшню и там предался рукоблудию, чтобы хоть немного расслабиться. Помогло. Успокоившись, вернулся к озеру.
Оставшись одни, тётя и дочка сняли с себя купальники, плавали и играли голышом. Меня будто током пробивало, когда видел, как во время ныряния над водой на мгновение показывалась розовая с тёмным окаймлением из волос щёлка тёти. Когда тётя плыла на спине, у меня отвисала челюсть и непроизвольно текла слюна от вида её очаровательной фигурки с тёмным хохолком ниже живота. Мне опять стало плохо, и я снова ушёл в конюшню. Теперь я насытился с большим трудом. Было даже немного больно от излишества, но хозяйство торчало и никак не хотело опуститься.
Приближающийся смех тёти привёл меня в чувство. С трудом справившись с возбуждением, поправил одежду, старательно осмотрел, нет ли где незамеченных капелек спермы. Вышел. Больше старался не смотреть на неё. Смотрел только на Дину, даже когда разговаривал с тётей. От усталости меня покачивало.
Тётя вспомнила, что мы не обедали, а времени уже три часа. Она приготовила простенькую еду, и мы сели за стол. Тётя спрашивала про лес, который виден вдали, но я про него ничего не знал.
— Давай сходим туда!
— Я ночью не мог уснуть, поэтому ничего не хочу. Если вы не возражаете, я подремлю часок.
Прилёг на диван. Часа мне, конечно, не хватило. И вообще, я спал всегда очень крепко. Так крепко, что никогда не помнил, что ночью ходил в туалет. Наверно, я ночью спал на ходу. Но всегда возвращался на своё же место.
Рассказ пятнадцатый
Тетя Филиппа Хитрова жила в Москве и давно приглашала племянника к себе погостить. И вот наконец в самом начале зимних каникул мама решилась отпустить сына в столицу.
— Съездишь, походишь по музеям, в театры, наберешься новых впечатлений. Я бы и сама с тобой отправилась, но дела не позволяют, — сказала она.
Филька сам не прочь был съездить в Москву и осмотреть все ее достопримечательности, но одно обстоятельство его смущало. Два дня назад он нашел в лесу ежа, который теперь жил у него под кроватью. Ночью он шуршал газетами, пыхтел и громко пил молоко из блюдца. В книге про животных было написано, что зимой ежи впадают в спячку, но этот был какой-то неправильный и в спячку впадать не собирался. Фильке так нравилось наблюдать за ним, что он не хотелось с ним расставаться.
— А ежа в Москву можно взять? — спросил он у мамы.
— Только ежа там не хватало, — сказала та. — Тетя терпеть не может животных, а у ее мужа, дяди Саши, очень тяжелый характер.
Но несмотря на запрет, Филька все же решил взять ежа с собой. Он сунул его в коробку с прорезанными дырками, чтобы тот мог дышать, а коробку спрятал на дно сумки, в которую мама положила вещи, не поместившиеся в чемодан.
«В Москве я буду все время держать ежа в коробке, и тетя с дядей ничего не узнают, раз они такие нервные,» — решил мальчик.
До столицы он добрался без приключений. Мама посадила его в поезд, а на другое утро в Москве его встретила тетя. Рядом с ней на перроне стоял худой мужчина в очках и с недовольным лицом, который оказался дядей Сашей.
— Как доехал? — спросила тетя, поцеловав племянника.
— Что-нибудь видел в дороге интересное?
— Темно было, — Филька ехал ночью, и в окно не смотрел, потому что было темно. Если даже прижаться к стеклу носом, различить можно было лишь мелькавшие столбы.
Дядя Саша, буркнув «Привет!», взял у мальчика его чемодан и пошел к метро.
Уже по его спине было видно, что это характер у дяди тяжелый. «И спина у него какая-то психованная!» — подумал Филька. Он боялся, что еж начнет скрестись в сумке, как он скребся ночью, но тот сидел тихо: должно быть, спал.
Москва, большая и украшенная к Новогодним праздникам, Фильке сразу понравилась. Ему не понравилось только, что в метро на кольцевой была давка, и он оказался зажатым между животами пассажиров. Очевидно, ежа тоже прижали потому что он начал пыхтеть и царапать коробку.
— Что у тебя там? Надеюсь, не животное? — строго спросил дядя Саша.
У Фильки тревожно замерло сердце.
— Нет, там варенье, — быстро нашелся он. Мама в самом деле положила в сумку несколько банок с вареньем.
Дядя Саша мог бы удивиться, почему варенье так странно себя ведет, но в этот момент какой-то парень, стоявший рядом, случайно толкнул его, и дядя Саша, забыв о сумке, стал с ним препираться.
— Не умеешь в метро ездить — сиди дома! — громко сказал он.
— Я-то умею в метро ездить, это вы не умеете стоять как положено! – огрызнулся парень.
А Филька благоговейно подумал, какая сложная наука — ездить в метро, если даже коренные москвичи не могут ее освоить.
В квартире племяннику отвели отдельную комнату, в которой стоял компьютер и проигрыватель с лазерными дисками. Как только тетя с дядей вышли, Филька поспешно извлек ежа из коробки. Он волновался, не придавили ли его в дороге но еж чувствовал себя вполне нормально, правда сердито чихал. Мальчик налил ему молока, которое предусмотрельно захватил с собой в пузырьке, а потом закрыл ежа в шкафу с какими-то вещами, уверенный, что оттуда еж не вылезет да и пыхтение его не будет слышно.
Потом в течение дня у Фильки времени не было думать о нем. Они ездили с тетей по Москве, ходили в музеи, гуляли по Арбату, Тверской и Никольской и видели наряженную елку на Красной площади. Только вечером они вновь оказались дома.
— Ну как, набрался впечатлений? — спросила тетя.
— Угу, набрался. Только они у меня перепутались, — сказал Филька.
— Ничего, со временем распутаются! — улыбнулась она.
Когда тетя вышла, Филька открыл шкаф и ужаснулся. Оказалось, пока они отсутствовали, еж не терял времени даром. Он изгрыз тетины чулки и изжевал рукав свитера дяди Саши. Зачем ежу понадобился шерстяной свитер, осталось загадкой. «Может, он хотел выдрать из него пух и сделать себе уютное спальное место?» — подумал Филька.
В панике Хитров засунул испорченные вещи подальше в шкаф, надеясь, что они не сразу попадутся на глаза тете и дяде, а ежа снова посадил в коробку.
Утром тетя ушла куда-то по делам, а Фильку предупредила, чтобы он далеко не отходил от дома. Так как Хитров не знал никого из московских ребят игравших во дворе, он вышел на улицу и увидел на противоположной стороне зоомагазин.
Около него стояла девчонка чуть постарше Фильки, а в руках у нее была клетка с белыми мышами. Хитров подошел к ней и минут пять разглядывал понравившихся ему мышей. Они были смешные, с розовыми пальчиками, которыми цеплялись за прутья клетки и ловко лазали. Одна мышь схватила пальчиками кусок яблока и грызла его, а другая мышь умывалась.
— У меня папа в лаборатории работает. У нас мыши расплодились. Хочешь купить? — предложила девочка, увидев, что Хитров заинтересовался.
— Я бы купил, но у меня денег нет, — вздохнул Филька.
— Тогда давай меняться, я тебе мышей — ты мне ежа, — предложила девочка. –
Или если хочешь, у моего папы есть лишняя гремучая змея.
Филька задумался. Вначале он хотел взять змею, но потом все-таки решил остановиться на мышах. Он сбегал домой к тете, порадовавшись, что она оставила ему ключ, и вынес девчонке своего питомца. Еж спал, и расставаться с ним было совсем не так грустно, как мальчику показалось вначале.
— Куда тебе мышей пересыпать? — деловито спросила девочка, открывая дверцу клетки.
— Как? Разве ты мне клетку не дашь? — спросил Филька.
— Не могу, она мне самой нужна. И потом мы с клеткой меняться не договаривались.
— Тогда пересыпай в шапку! — так как у Хитрова не было с собой ничего, во что можно посадить мышей, он снял с себя шапку, и девочка одну за другой вытряхнула в нее дюжину белых мышей. Те сразу же попытались разбежаться, и Фильке пришлось крепко сжать края шапки, чтобы они не улизнули.
— Двенадцать отличных белых мышек. Четыре самца и восемь самок, но скоро их станет больше. Привет! Если надумаешь на змею меняться, я завтра здесь буду, — сказала девчонка и ушла, унося ежа, а Филька со своей шевелящейся шапкой направился домой к тете.
Он был уже в коридоре и пытался снять пальто, когда шапка вдруг выскользнула у него из рук и упала на пол. Филька быстро наклонился и схватил ее, но мыши успели разбежаться по всей квартире.
Хитров приманивал их и на сахар и на печенье, но грызуны не спешили выходить из своих укрытий. То и дело они с писком перебегали по комнате, но слишком быстро, чтобы можно было схватить хотя бы одну.
А вечером родственники вернулись с работы.
— Как провел день? — спросила тетя.
— Ну, я рада, что Москва тебе нравится.
Тетя, мило улыбнувшись, хотела всунуть ногу в тапок, но из него с писком выскочила белая мышь и скрылась под шкафом.
Тетя завизжала. Встревоженные ее визгом, из-под двери соседней комнаты выскочила еще пара грызунов и перебежали по коридору к кухне. Тетя закричала во весь голос и забралась с ногами на табуретку.
— Боже, сколько их! — верещала она.
— Двенадцать, — деловито уточнил Филька.
— Чего двенадцать? — не понял дядя Саша.
— Тетя спросила: сколько их. Вот я и ответил: двенадцать отличных белых мышек. Четыре самца и восемь самок, но скоро их будет больше.
Услышав это, дядя Саша позеленел и уставился на племянника сузившимися глазами.
— А что я такого сделал? — удивился Филька. — Но если вам мыши не нравятся, я завтра на гремучую змею поменяюсь.
— ЧТО. Ты немедленно уезжаешь отсюда! Вон! — взвыл дядя Саша, и четыре часа спустя поезд с Курского вокзала уносил Фильку в сторону родного поселка.
— Что-то ты быстро из Москвы вернулся, — сказала мама.
— Характер у москвичей тяжелый, — вздохнул Филька.