То что рыба гниет с головы оправдание хвоста евтушенко
Евгений Евтушенко Высказывания, цитаты и афоризмы
„ВЫСКАЗЫВАНИЯ, ЦИТАТЫ И АФОРИЗМЫ”
Евгений Александрович Евтушенко (1933-2017 г.)
Перевод с русского языка на болгарский язык: Красимир Георгиев
ИЗКАЗВАНИЯ, ЦИТАТИ И АФОРИЗМИ
* * *
От собственото сърце не ще избягаш.
* * *
Срамът учи да се мисли, а страхът отучва.
* * *
Този, който не е познал мъката, нека да не съди за любовта.
* * *
Това, че рибата се вмирисва от главата, е оправдание за опашката.
* * *
Може би смисълът на съществуването е в това да се търси неговият смисъл?
* * *
Световната култура – това е стена пред войната, изградена от велики книги.
* * *
Всички, които обичах, бяха по-добри от мен.
* * *
Някога на земята е имало съвсем малко хора, от които всички ние сме заченати, навярно ние всички сме неоткрити един от друг роднини. И всяка война е война гражданска, братоубийствена.
* * *
Как така, че сега има с кого да спиш, а няма с кого да се събуждаш?
* * *
Времето – това е зъболекар, изтръгващ ни от нас без анестезия.
* * *
Сега не ми харесва нарасналата озлобеност на хората един към друг и силно растящото чувство на завист. Само отчасти това може да се обясни със социалното неравенство. Такава прекалена злоба, особено когато четеш интернет, аз никога не съм виждал. Трябва да се избавим от това. Трябва да се научим да обичаме не само другите, но и себе си. Ние много лесно се оскърбяваме един друг.
* * *
Не е страшно да бъда измамен, по-страшното е да мамиш.
* * *
Дай Бог, по-малко разкъсани рани, когато има голяма битка. Дай Бог, повече различни страни, обаче не губи своята. Дай Бог, твоята страна да не те рита с ботуш. Дай Бог!
* * *
В света върви необявена трета световна война – на човешката изтънченост с човешката простащина.
* * *
Родихме се в страна, която вече не съществува. Но в онази Атлантида ние бяхме, ние обичахме. Лежи нашето червено знаме, в Измайлово проснато. За долари го блъскат на слука. Аз не съм превземал Зимния. Не съм щурмувал Райхстага. Аз не съм от комунягите. Но гледам знамето и плача.
* * *
Няма нищо по-развратно от това да спиш със законния си мъж, когато не го обичаш.
* * *
Бъди свободен, когато имаш пари, сякаш си беден, а когато нямаш пари, не бъди беден никога!
* * *
Бива тъжно, бива трудно, но по дяволите всичко това. Който не знае цената на щастието, той никога няма да бъде щастлив.
* * *
Умората на най-измъченото тяло е лека в сравнение с умората на душата, но ако двете умори се слеят в една, то и да заплачеш нямаш сили, а особено ти се иска да плачеш – когато толкова си изморен, че не можеш да плачеш.
* * *
Не вярвайте на тези, които хленчат и пискат, пресметливо прокрадвайки се към вашето доверие. Съмнителна е скриваната радост и е подозрителна бъбривата печал.
* * *
Не се домогвай към щастието да бъдеш обичан – умей да обичаш, когато не си обичан.
* * *
Не е страшно отблизо това, което често ни плаши отдалеч.
* * *
Благодаря на всички, които чувстват всяка болка на земята като своя.
Превод от руски език на български език: Красимир Георгиев
Евгений Евтушенко
ВЫСКАЗЫВАНИЯ, ЦИТАТЫ И АФОРИЗМЫ
* * *
Из сердца собственного не сбежишь.
* * *
Стыд учит мыслить, а страх отучивает.
* * *
Тот, кто горя не знал, о любви пусть не судит.
* * *
То, что рыба гниёт с головы – оправдание хвоста.
* * *
Может смысл существования в том, чтобы смысл его искать?
* * *
Мировая культура – это стена перед войной, сложенная из великих книг.
* * *
Все, кого я любил, были лучше меня.
* * *
Когда-то на земле было совсем мало людей, с которых мы все начались, и, наверно, мы все – не найденные друг другом родственники. И любая война – это война гражданская, братоубийственная.
* * *
Как же это, что тебе сейчас есть с кем спать, а просыпаться не с кем?
* * *
Время – это дантист, вырывающий нас из нас без анестезии.
* * *
Сегодня мне не нравится повышенная озлобленность людей друг к другу и сильно возросшее чувство зависти. Только отчасти это можно объяснить социальным неравенством. Такой переозлобленности, особенно когда читаешь интернет, я не видел никогда. Нужно избавляться от этого. Надо не только других научиться любить, но и самих себя. Мы очень легко оскорбляем друг друга.
* * *
Мне быть обманутой не страшно, страшнее – это обмануть.
* * *
Дай, Бог, поменьше рваных ран, когда идет большая драка. Дай, Бог, побольше разных стран, не потеряв своей, однако. Дай, Бог, чтобы твоя страна тебя не пнула сапожищем… Дай, Бог!
* * *
В мире идёт третья необъявленная мировая война человеческой тонкости с человеческой пошлостью.
* * *
Мы родились в стране, которой больше нет. Но в Атлантиде той мы были, мы любили. Лежит наш красный флаг в Измайлове врастяг. За доллары его толкают наудачу. Я Зимнего не брал. Не штурмовал рейхстаг. Я не из коммуняк. Но глажу флаг и плачу.
* * *
Развратнее нет ничего спать с мужем законным, когда ты не любишь его.
* * *
Будь при деньгах свободен, словно нищий, не будь без денег нищим никогда!
* * *
Бывает печально, бывает трудно, ну и чёрт с ним. Кто не знает цену счастью, тот никогда не будет счастлив.
* * *
Усталость самого измученного тела легка в сравнении с усталостью души, но если две усталости сольются в одну, – то и заплакать нету сил, а плакать хочется особенно – когда устал настолько, что не можешь плакать.
* * *
Не верьте всем кто хныкал и пищал, расчётливо в доверье ваше вкрадываясь. Сомнительна скрываемая радость и подозрительна болтливая печаль.
* * *
Не добивайся счастья быть любимым, – умей любить, когда ты нелюбим.
* * *
Не страшно вблизи то, что часто пугает нас издали.
* * *
Спасибо всем, кто чувствует любую боль на земле, как свою.
—————
Руският поет, писател, режисьор, сценарист, публицист и актьор Евгени Евтушенко (Евгений Александрович Евтушенко) е роден на 18 юли 1932 г. в гр. Нижнеудинск, Иркутска област. Лауреат е на Държавната награда на СССР (1984 г.) и на десетки национални и международни награди. Почетен член е на Испанската академия на изкуствата, на Американската академия на изкуствата и словесността, действителен член е на Европейската академия на изкуството и науката. Професор е в Питсбъргския университет и в Университета на Санто-Доминго. Автор е на стихосбирките „Разведчики грядущего“ (1952 г.), „Третий снег“ (1955 г.), „Шоссе Энтузиастов“ (1956 г.), „Обещание“ (1957 г.), „Взмах руки“ (1962 г.), „Нежност“ (1962 г.), „Катер связи“ (1966 г.), „Идут белые снеги“ (1969 г.), „Поющая дамба“ (1972 г.), „Интимная лирика“ (1973 г.), „Утренний народ“ (1978 г.), „Отцовский слух“ (1978 г.), „Стихотворения“ (1987 г.), „Я прорвусь в двадцать первый век“ (2001 г.), „Окно выходит в белые деревья“ (2007 г.), „Счастья и расплаты“ (2012 г.); книгите-поеми „Станция Зима“ (1956 г.), „Бабий яр“ (1961 г.), „Братская ГЭС“ (1965 г.), „Пушкинский перевал“ (1965 г.), „Коррида“ (1967 г.), „Под кожей статуи Свободы“ (1968 г.), „Казанский университет“ (1970 г.), „Снег в Токио“ (1974 г.), „Ивановские ситцы“ (1976 г.), „Северная надбавка“ (1977 г.), „Голубь в Сантьяго“ (1978 г.), „Непрядва“ (1980 г.), „Мама и нейтронная бомба“ (1982 г.), „Дальняя родственница“ (1984 г.), „Фуку!“ (1985 г.), „Тринадцать“ (1996 г.), „В полный рост“ (2000 г.), „Просека“ (2000 г.); романите „Ягодные места“ (1982 г.), „Не умирай прежде смерти“ (1993 г.); повестите „Пирл-Харбор“ (1967 г.), „Ардабиола“ (1981 г.); книгите с публицистика и литературна критика „Примечания к автобиографии“ (1970 г.), „Талант есть чудо неслучайное“ (1980 г.), „Завтрашний ветер“. (1987 г.), „Политика – привилегия всех“ (1990 г.); мемоарите „Волчий паспорт“ (1998 г.), „Шести-десантник“ (2006 г.) и др. Творчеството му е преведено на над 70 езика. През 2004 г. получава високия държавен орден „За заслуги пред отечеството”. Умира на 1 април 2017 г. в гр. Талса, щат Оклахома, САЩ.
Цитаты Евгений Александрович Евтушенко
Мировая культура — это стена перед войной, сложенная из великих книг.
Искренность — это тот риск, который стоит риска.
Как я понимаю, это удел всего ампутированного — болеть и мучить болью здоровый организм, ежедневно напоминать о потере. Представь себе, как должна болеть ампутированная совесть. У современных политиков совсем нет совести, я часто задумываюсь, мучают ли их по ночам фантомные боли?
За отсутствие врагов надо платить отсутствием успехов.
Бывает печально, бывает трудно, ну и чёрт с ним. Кто не знает цену счастью, тот никогда не будет счастлив.
То, что рыба гниёт с головы — оправдание хвоста.
Сегодня мне не нравится повышенная озлобленность людей друг к другу и сильно возросшее чувство зависти. Только отчасти это можно объяснить социальным неравенством. Такой переозлобленности, особенно когда читаешь интернет, я не видел никогда. Нужно избавляться от этого. Надо не только других научиться любить, но и самих себя. Мы очень легко оскорбляем друг друга.
Как можно верить, что миллионеров разоблачит другой миллионер?
Внутри большой истории Земли есть малые истории земные. Их столько, что историков не хватит. А жаль. Самоубийственно всё знать, но и незнанье как самоубийство, лишь худшее — трусливое оно.Жизнь без познанья — мёртвая трибуна. Большая жизнь из жизней состоит.История есть связь историй жизней.
Их бег вдвоём был сквозь эпоху спешки, где все бегут, но только по делам, и с подозреньем искоса глядят на молодых, бегущих не по делу, их осуждая за неделовитость, как будто в мире есть дела важнее, чем стать собой, отделавшись от дел. Есть красота в безадресности бега, и для двоих бегущих было главным не то, куда бегут, а то, что — сквозь. Сквозь все подсказки, как бежать им надо, за кем бежать и где остановиться. Сквозь толщу толп. Сквозь выстрелы и взрывы. Сквозь правых, левых. Сквозь подножки ближних. Сквозь страхи, и чужие, и свои. Сквозь шепотки, что лучше неподвижность. Сквозь все предупреждения, что скорость опасна переломами костей. Сквозь хищные хватающие руки со всех сторон: «Сюда! Сюда! Сюда!» Но что есть выше праздника двоих, когда им — никуда, когда им — всюду.
Когда, забыв о третьем, двое взрослых ребёнком бьют по голове друг друга, то разбивают голову ребёнку.
Единственный банк, в который можно вкладывать все сбережения, — воспоминания. Этот банк никогда не прогорит.
Народ, народ. Затрёпанное слово, которым очень любят спекульнуть сидящие на шее у народа, привыкшие болтать с трибун о том, как нежно они любят эту шею. Единого народа в мире нет. Всегда в любом народе — два народа, те, что сидят на шее у других, и те, кто эту шею подставляют. А надо разучиться подставлять.
Смерть многолика. У самоубийства не может быть всего одна причина. Когда за что-то зацепиться можно, нам не конец. А не за что — конец. У смерти может быть одновременнолицо толпы, лицо самой эпохи, лицо газеты, телефона, друга, лицо отца, учительские лица. У смерти может быть лицо любимой и даже нашей матери лицо.
— Задним умом все самые умные, — резко сказал Коломейцев. — Легкая это штука — заднеумная философия.
Единственное, что может отменить войну навсегда, это изменение человеческой психики. У тех, кто, взлетев над Землёй, увидит её во всей красоте и хрупкости, психология будет меняться. Сначала это будут единицы, потом сотни, потом миллионы. Это будет уже совсем другая цивилизация, другое человечество. Они совсем по-новому оценят красоту земли, вкус каждой её ягоды.
Как лизоблюдство деформирует язык
Вот унижать великий и могучий — это мы могём!
“Рыба гниет с головы” — народная мудрость.
Именно от тех, кто “там, наверху”, мы постоянно слышим: “докУмент”, “прИнять”, “инциНдент”, “договорА”… Наконец, простите за сквернословие, “возбУдить”.
Чиновники в любой стране не шибко грамотные. Вспомним хотя бы Буша. Но почему-то в Америке ни филологи, ни лингвисты не вздумали проводить реформу “американского” языка, чтобы согласно новым расширенным правилам тот же Буш считался грамотным. Более того, образованные американцы над своим президентом потешались, а не подражали ему из подхалимства. И уж тем более не меняли школьные учебники, в которых бы, согласно высказываниям Буша, утверждалось, что в Латинской Америке говорят на латинском языке, в Австрии обитают кенгуру, а в Швейцарии живут швейцары. Да и в других странах трудно представить, чтобы меняли какие-либо правила, дабы чином от ума избавленные в них вписывались.
Получается, что “рыба гниет с головы” — чисто российская примета.
Подобных примеров сегодня — как грязи в евпаторийских грязелечебницах.
“Уважаемые дамы и господа!” — словосочетание-монстр, родившееся от соития полуграмотного гегемона с ошметками былой аристократии. Слово “господа” относится и к мужчинам, и к женщинам. Если же хотите начать с дам, то “уважаемые дамы и кавалеры!”. Но это годится в первую очередь для бала. Сейчас уж и не верится, но когда-то на Руси говорили по-русски: “Судари и сударыни!”. А “дамы и господа” — то же самое, что “леди и демократы”.
Конечно, торгашам, которые нынче правят миром, безграмотность на руку. Они могут нищим филологам проплатить так, что те любые изменения внесут в новые словари.
Я знаю многих, кто “окопался” на нашем Рублевском шоссе. Почти все любят тусоваться, устраивать крутые дни рождения. Большинство из них потом говорит: “Я был (или я была) вчера у такого-то на день рождении”. Такое ощущение, что русский язык наши бизнесмены изучали в иностранной школе, где его учат по желанию. Ну как им объяснить, чтобы они запомнили: “Был на дне рождения”. Склонять надо первое слово — “день”. На день чего? Родительный падеж! Рождения! Или это их суеверность настораживает — словосочетание “на дне”? Мол, не дай бог, окажемся когда-нибудь на этом самом дне…
Когда-то в царской России в учреждениях по воспитанию благородных девиц требовали запомнить на всю жизнь цифру “двадцать градусов”. Она означала: душиться любыми духами, если температура воздуха выше, — пошлость! Потому что после двадцати градусов человек начинает сильнее потеть. Духи смешиваются с запахом пота. Замес запаха духов с потом — отличительный признак проституток, которые обязаны душиться даже в пекле для привлечения бесов. Пришла новая власть, и духи поначалу вообще пропали. А когда появились вновь на прилавках, те, кто из грязи в князи, самых простых правил уже не ведали.
Бабушки-дворянки, к сожалению, вымерли. А может, и не к сожалению. Иначе решили бы, что в наше время большинство женщин — независимо от возраста — гулящие. Ведь бабушки не знали, что так пахнет гегемон, подавляющая часть которого душится крутейшим парфюмом даже на южных курортах, отчего от моря порой тянет дорогими французскими духами вперемешку с гниющими на жаре водорослями. Да-да, именно так сегодня пахнет новый гегемон-торгаш.
Еще в конце семидесятых годов я, работая на кафедре теплотехники Московского авиационного института, написал рассказ о том, как меня вызвал начальник нашей лаборатории и спросил: “Перевыполнить план на сто пятьдесят процентов могёте или не могёте?” Я замялся. Вопрос был задан так, что отвечать надо было полно. Словами “нет” или “да” не отделаешься. Ответить “можем” означало указать шефу на безграмотность, а ответить “могём” у меня не поворачивался язык. “Что же вы молчите? — переспросил начальник. — Могёте или не могёте? Отвечайте прямо, не увиливайте!” Я собрался с духом и ответил: “Могём!”. — “Вот и молодец! Идите в свой коллектив и вынесите решение: мол, могём перевыполнить план на сто пятьдесят процентов”.
Я собрал своих сотрудников и задал им конкретный вопрос: “Как вы думаете, мы с вами могём перевыполнить план или не могём?”. Первым ответил самый старший член нашего коллектива, профессор, много повидавший начальств на своем веку: “Конечно, могём!”
Не буду подробно пересказывать весь сюжет, только пунктирно. Вскоре перед входом в нашу лабораторию появился плакат: “Могём перевыполнить план!” В “почин” включились остальные предприятия страны, и наконец диктор по телевидению объявил, что наши советские трудящиеся все можут! После чего в новом словаре появились новые разрешенные к употреблению формы слова “мочь”: “могём”, “можут”…
Этот рассказ очень понравился главному редактору самого популярного в то время журнала “Юность” Борису Полевому. Но печатать его не стали, поскольку Брежнев так и говорил. Когда же Брежнева не стало, мне позвонили из редакции и попросили немедленно этот рассказ принести. Я принес. Пока моя литературная миниатюра готовилась к печати, новый генеральный секретарь партии Черненко несколько раз по телевидению выдал свое знаменитое “могём”, и ее снова отложили до будущих лучших времен. Лучшие времена наступили не скоро. Ведь последовала перестройка с ее мЫшлением, которую пришлось прИнять и усугУбить! Короче, рассказ был напечатан только в сборнике в конце девяностых годов.
Неужели до сих пор ничего не меняется, и недалек тот день, когда даже наши образованные интеллигенты вынуждены будут говорить: “я извиняюсь”, “моя коллега”, “я был на день рождении”, “инциНдент”, “инженерА”, “согласно приказа” и “Эксперты”, у которых одна клипса торчит из один ух. А Михаил Жванецкий будет выходить на сцену с пОртфелем.
Учитывая, что лизоблюдство и верноподданность присущи прежде всего тем славянским странам, которые вышли из нашего общего социалистического лагеря, плачевная ситуация наметилась как в России, так и в Украине, и в Белоруссии.
Чтобы белорусский президент вписался в рамки грамотной речи, белорусским авторам придется поменять не один школьный учебник. Учитывая перлы нынешнего украинского президента, издатели Незалежной вынуждены будут на обложках всех сборников стихов Анны Ахматовой поменять фамилию автора на “Ахметова”. А кому-то нужно заказать написать для учебников средней школы стихи Чехова. (Янукович в одной из своих речей назвал Ахматову Ахметовой, а во время предвыборной кампании сказал, что будет с уважением относиться к русскому языку, и в школах все будут учить стихи Чехова.)
Чтобы на меня все-таки не обижались в Украине, хочу добавить, что у нас в России дела обстоят не лучше. К примеру, власти Торжка потребовали, чтобы жителей города называли “новоторы” (древнее название города — Новый Торг). Видимо, местным правителям вставили зубы стоматологи, которые в стоматологическом учились на тройки, и они не могут теперь произнести “новоторжцы”. Но если они новоторы, то жители Петербурга — петербуры…
Конечно, я уже не такой молодняк-наивняк, чтобы верить в то, что мои сатиризмы кого-то “там, наверху” образумят, и этот кто-то впредь будет в своем любимом крутом ресторане заказывать один кофе, дела перестанут его возбУждать, а евонная леди не будет душиться “шанелью” перед тем, как пойти искупаться в море.
Бог с ними, с властями! Сколько бы мы ни кричали, все равно не докричимся. Беда в том, что мы сами им подражаем. Так что прав великий русский поэт Евгений Евтушенко: “То, что рыба гниет с головы, — оправдание хвоста!”
То что рыба гниет с головы оправдание хвоста евтушенко
– Я не знаю всех деталей этой ситуации – у меня нет времени на то, чтобы сидеть в Интернете. Но мои помощники показывали мне некоторые письма – в основном абсолютно безграмотные. То, что меня в них оскорбляли… К этому я давно привык. Не уверен, что есть смысл отвечать. Местные ТВ и газеты специально «накачивают» ситуацию. Понятно: поднимаются тиражи и рейтинги, а значит, рекламоёмкость – отсюда прямая денежная выгода. Своё мнение я высказал в блоге в ЖЖ. Я там написал, что этот концерт был посвящён путешествию по городам страны, в нём я делился со зрителями впечатлениями от поездки. Владивосток – это город, благодаря которому нам удалось отстоять наш Дальний Восток от завоевания, это город славы и доблести. И мне было очень горько увидеть его таким замороченным иностранной дешёвкой – об этом я и говорил со сцены.
– Но столь ли уж виноваты наши люди, что такая у них жизнь?
– А я их в этом и не виню. Владивосток оказался брошенным, лишённым заботы из Центра. Его делили и продавали. Флот ржавел, мышление ржавело. Весь город покрыт ржавчиной. Во Владивостоке много интеллигентных людей, и им особенно трудно. Они спрашивают: «Как нам жить, чтобы не превращаться в торгашей?» Одно утешает: они уже не станут торгашами. Давно сказано: хочешь спасти человечество – спаси себя.
– Какой выход вы видите из сложившейся ситуации?
– Самым лучшим было, если бы меня позвали на встречу на какой-нибудь местный телевизионный канал, но пока таких предложений не поступало. СМИ Владивостока предпочитают показывать только свою точку зрения. Такое впечатление, что это кому-то выгодно.
– Ну а что-то конструктивное кто-нибудь предлагает в письмах?
– Некоторые пишут: что же вы власти не критикуете? А я вам вот что скажу: критикую. Но существует поголовное лицемерие: критика власти из телеверсий концертов вырезается. На всех каналах. А фамилии наших правителей нельзя произносить даже в положительном контексте. Поэтому я завёл свой блог в ЖЖ – чтобы свободно говорить всё, что считаю нужным и важным.
– И всё же странно. Кажется, никого уже ничем не удивишь и не прошибёшь, а Владивосток так завёлся…
– Тут ещё такая деталь: многие письма приходят с одного IP-адреса, но под разными никами (именами). Они, говоря прокурорским языком, кем-то «возбу’ждены». И когда мне доказывают, что власти во всём виноваты, я отвечаю: любой обыватель-неудачник всегда винит в своей несложившейся жизни власти. Когда-то Евтушенко гениально сформулировал: то, что рыба гниёт с головы, – это оправдание хвоста. Что может, например, помешать людям читать книги? Тоже власти запрещают? Библиотекарь из Владивостока прислала мне примеры, какие книги просит молодёжь: «Как закалялся Сталин», повесть Гоголя «Шанель», роман Сервантеса «Донки Хот» и Фонвизина «Водоросль», а ещё «Вечера на хуторе» автора Близдика Аньки!
– Но вряд ли вы рассчитывали на такой эффект от вашего выступления?
– Да и хорошо, что я их так растревожил! Надеюсь, они поймут, это был волшебный пендель, нанесённый с сердечной любовью. Во имя их же будущего.
– И всё равно – грустно… Неужели во всей этой истории нет ничего приятного?
– Нет худа без добра. Когда я писал в своём блоге про Владивосток, то упомянул, что скоро выпускаю диски с военными песнями в исполнении Бернеса, Шульженко, Магомаева, Кобзона, чтобы дарить их в День Победы ветеранам в Москве, Риге и Таллине. Первой откликнулась 16-летняя девушка как раз из Владивостока! Она попросила прислать ей диски, чтобы она могла вручить их ветеранам своего города. А потом посыпались заявки! Украина, Чехия, Дагестан, Литва, множество российских городов. Так что если сначала я планировал выпустить 12 тысяч, то теперь увеличил тираж до 50 000. На каждом диске будет написано: «Продаже не подлежит – он бесценен!»
– Действительно, нет худа без добра!
– Из Берлина пришло письмо. Молодые люди просят помочь с георгиевскими ленточками. В прошлом году в Риге местные националисты сфотографировали всех русских, кто был с ленточками 9 Мая. И разместили эти фотографии: вот, мол, преступники! Так вот, ленточки в Берлин пошлёт Рига. И это будет первая помощь, оказанная Латвией Германии, а не наоборот! А ещё одна девушка из Владивостока прислала мне замечательную повесть, которую хочет издать ко Дню Победы, и я ей обязательно помогу.
– Я знаю, что скоро выходит и ваша новая книга…
– Где выход из этой ситуации?
– Я всегда говорю: «Хочешь изменить мир – начни с себя». Обнадёживает то, что людей, у которых появляются роднички мудрости, становится всё больше. Чтобы быть счастливым, надо жить не по закону, а по справедливости. Именно об этом моя новая книга.
Беседу вёл Александр ЯКОВЛЕВ
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
3. Лобачевский
Худое поведение студента Николая
Лобачевского, мечтательное о себе
самомнение, упорство, неповиновение,
грубости, нарушения порядка и отчасти
возмутительные поступки; оказывая их,
в значительной степени явил признаки
безбожия.
Рапорт на Н. Лобачевского
К холере можно привыкать и в ней
обдерживаться.
Из записей Н. Лобачевского
Как одно из темных преступлений,
для тупиц недоказуем гений.
Что за юнец с локтями драными,
буян с дырявыми карманами,
главарь в студенческой орде,
так заговорщицки подмигивает
и вдруг с разбега перепрыгивает
профессора, как в чехарде?
Что за старик над фолиантами
и с перстнем царским бриллиантовым,
руке мешающем писать?
Соизволенья не испрашивая,
через эпоху ошарашенную
он тайно прыгает опять.
Да, он таким остался редкостным
полустудентом-полуректором.
Адью, мальчишества пушок!
Достойней, чем прыжок для зрителей,
прыжок невидимый, презрительный –
угрюмой зрелости прыжок.
Кто титулярные советники?
Раскаявшиеся студентики.
Кто повзрослел – тот «поправел».
Но зрелость гения не кается,
а с юностью пересекается,
как с параллелью параллель.
«Либо подлость –
либо честность.
Получестности в мире нет» –
аксиома твоя,
Лобачевский,
не вошедшая, правда, в предмет.
Греч на тебя своих борзых науськал.
У всех невежд – палаческая спесь,
и если декабристы есть в науке,
то Муравьевы-вешатели есть.
Твой гений осмеяли,
оболгали.
А между тем,
пока под финь-шампань
жрал вальдшнепов с брусничкою Булгарин,
ты от холеры защищал Казань.
Не спит уже неделю ректор.
Как совести гражданской рекрут,
он вдоль костров бредет сквозь дым,
вконец бессонницей подкошен,
нахохлясь мрачно, словно коршун,
под капюшоном дехтяным.
И чтобы не сойти с ума
и принимать еще решенья,
«Холера лучше, чем чума» –
единственное утешенье.
Пылают трупы в штабелях,
и на виду у вей Казани
горят дворянки в соболях
и крепостные бабы в рвани.
О, гений,
сам себя спроси:
«Неужто,
право,
непреложно
лишь при холере на Руси
ты,
демократия,
возможна?»
Но власть в руках у лицемера,
бациллами начинена,
как ненасытная холера –
гораздо хуже, чем чума.
Ты открой глаза –
черно в них.
Погляди –
по всей России
на чиновнике чиновник,
как бацилла на бацилле.
Клюкой стучится в окна страх.
Ратуйте, люди,
крест целуйте!
Что плач по мертвым!
В штабелях,
крича,
горят живые люди.
В холеру эту и чуму,
дыша удушьем, как озоном,
уж лучше вспыхнуть самому,
чем в общей груде быть сожженным!
И ректор видит отблеск тот,
когда в отчаявшемся бунте
народоволец подожжет
себя, как факел,
в Шлиссельбурге.
Как разгорится тот огонь!
И запылают в той же драме
студент у входа в Пентагон,
монах буддийский во Вьетнаме.
Но все же мало
только вспыхнуть.
Что после?
Пепел и зола.
Самосожжение – не выход.
Горенью вечному хвала!
Кто в мире факел,
кто окурок,
и скажет
синеглазый турок,
носить привыкший робу в тюрьмах,
а не в гостиных
вицмундир:
«Ведь если он гореть не будет,
ведь если ты гореть не будешь,
ведь если я гореть не буду,
то кто тогда согреет мир?!»
Шаркуны,
шишковисты,
насильники,
вам гасить –
не гореть суждено.
На светильники и гасильники
человечество разделено.
И светильники не примиряются
с темнотой
в наитемные дни,
а гасильники притворяются,
что светильники –
это они.
Но победу,
гений,
можешь праздновать,
даже если ты совсем один,
если у тебя,
светильник разума,
гривенника нет на керосин.
Свет – в отставке.
Ректорствует темь.
Словно некто,
вроде постороннего,
Лобачевский выброшен из стен
университета,
им построенного.
Лобачевский слепнет.
Бродит призраком,
кутаясь
в засаленный халат.
Горек мед быть за границей признанным,
ежели на родине хулят.
«Варя, свет зажги.
Дай мне – я сам».
А жена, иссохшая от горя,
поднося свечу
к его глазам,
шепчет:
«Ты совсем не видишь, Коля».
«Вижу! – он кричит,
но не жене,
а слепцам,
глумящимся бесстыже
надо всеми зрячими в стране. –
Вижу –
понимаете вы –
вижу!»
Слепота в России, слепота.
Вся –
от головы и до хвоста –
ты гниешь,
империя чиновничья,
как слепое,
жалкое
чудовище.
«Умираю.
Варя, постели.
Мы еще душою крепостные,
но потомки наши –
пусть не мы! –
это демократия России.
И Россия путь отыщет свой,
полыхая
болевым
болидом
по не предугаданной Эвклидом
пьяной,
но направленной кривой».
Еще зеркало не занавесили,
но лежит,
барельефно суров,
тот старик,
что мальчишкой на лестнице
перепрыгивал профессоров.
Есть у всех умирающих прихоти,
и он шепчет,
попа отстраня:
«Перепрыгивайте,
перепрыгивайте,
перепрыгивайте меня».