Тонкая психология тэффи чему учит
Мадам Жизнь
Познавательно-развлекательный проект
Отзыв о рассказе Тэффи «Тонкая психология»
Главный герой рассказа Надежды Тэффи «Тонкая психология» — коммивояжер Гуслинский, который считал, что обладает даром неотразимо влиять на женщин одним только взглядом. В своих поездках Гуслинский часто пользовался своим даром, за что его порой даже били. Но Гуслинского это не останавливало, и он всякий раз, отправляясь в поездку, искал себе новый объект внимания.
Однажды из окна поезда он увидел, как по перрону идет дама приятной наружности, которая явно спешила на поезд. Гуслинский решил применить к этой даме свои неотразимые чары, и когда поезд тронулся, отправился искать даму по вагонам.
Он нашел ее в купе второго класса, в котором вместе с ней ехал мальчик в кадетской форме лет двенадцати. На коммивояжера они не обратили никакого внимания. Тогда Гуслинский принялся вести осаду дамского сердца. На остановках он выходил на перрон и вставал напротив купе, где ехала дама с мальчиком, занимая эффектную позу. Но дамы в окне не было видно, на Гуслинского меланхолично смотрел только кадет, который ел яблоко.
Тогда Гуслинский решил применить тонкую психологию, решив поближе познакомиться с кадетом, чтобы через общение с ним наладить контакт и с дамой. Он угостил мальчика яблоками, а позднее под надуманным предлогом перебрался в купе, где ехала дама.
Гуслинский рассказывал кадету разные истории, бегал для него в станционные буфеты за бутербродами. Но дама, которая всю дорогу читала книгу, не обращала на Гуслинского никакого внимания. После ужина она укрылась пледом и уснула.
Гуслинский уговорил кадета тоже лечь спать, а сам остался в этом купе и дремал сидя. Утром он проснулся и увидел, что дамы на месте нет. Выглянул в окно, Гуслинский обнаружил даму на перроне. Рядом с ней стоял чемодан.
Гуслинский забеспокоился, потому что поезд должен был вот-вот тронуться. Он стал кричать даме, что она забыла сына, но она от него отмахнулась. Тогда Гуслинский стал будить кадета. Кадет ничего спросонья не мог понять, но когда услышал, что коммивояжер называет даму его матерью, заявил, что его мать находится дома, и он как раз едет к ней.
Гуслинский, поняв, что попал впросак со своей тонкой психологией, разозлился, накричал на кадета, и вышел из купе.
Таково краткое содержание рассказа.
Главная мысль рассказа Тэффи «Тонкая психология» заключается в том, что не следует быть излишне самоуверенным. Гуслинский считал, что выглядит неотразимо в глазах женщин и часто пользовался этим. Но он заблуждался и переоценивал свое влияние на женщин, что и доказал случай в поезде.
Рассказ Тэффи «Тонкая психология» учит не делать скоропалительных выводов. Герой рассказа, обнаружив в купе с дамой кадета, решил, что дама является матерью этого мальчика. Но он ошибся в своих предположениях и его усилия по установлению контакта с дамой оказались напрасными.
Какие пословицы подходят к рассказу Тэффи «Тонкая психология»?
Любить — хоть не люби, да почаще взглядывай!
Ошибся, что ушибся: вперед наука.
Эта запись защищена паролем. Введите пароль, чтобы посмотреть комментарии.
Теффи «Тонкая психология» краткое содержание, основная тема какая?
Обзор рассказа: Краткое содержание, отзыв о прочитанном, главные герои и их описание, основная тема, чему учимся, пословицы.
1 Ответы
Тэффи «Тонкая психология» – лирическое произведение о неком гражданине под фамилией Гуслинский, в должности коммивояжер.
Он торговал оптическими стеклами. Ему казалось, что он умеет тонко чувствовать женскую половину, может соблазнить любую одним только взглядом.
Хотя когда он смотрел так, вызывал только улыбку или смех. Но он не переживал на этот счет, считал, что тем самым как раз и нравится слабому полу.
Однажды, источник сайт По капле, он ехал в поезде, в котором вместе с ним была молодая особа и 12-летний упитанный пацан.
Гуслинский решил подкатить к мамаше, если говорить современным языком. Но она не обращала на него никакого внимания.
И вспомнил, чтобы добиться расположения мамаши, нужно, в первую очередь, завоевать доверие её ребенка.
Что наш герой стал делать без промедления. Он кормил сыночка яблоками, бутербродами, водил даже в ресторан, но она все равно на него ноль внимания.
В Гуслинском все больше разжигался интерес к этой даме, но тщетно.
В одно утро проснувшись, он обнаружил, что девушка пропала, но ее сын спокойно спал.
Мужчина увидел её на перроне, стал ей махать, кричать, когда поезд уже отходил, но она не обращала на него внимание.
Поезд уехал, а мужчина остался с мальчишкой. Он стал его тормошить и кричать, что его мать осталась на перроне. Но мальчик спросонья сказал, что это не его мама.
Он думал, что она является матерью нашего любвеобильного героя, за что был обозван свиньёй.
Главные герои
Гуслинский — любитель женских сердец.
Женщина — которая была просто пассажирка поезда, но не матерью студента.
Студент — упитанный мальчик лет 12, который любил поесть.
Суть, мысль рассказа
Наш герой думал, что едет в поезде с молодой мамашей. Хотел завоевать ее сердце через ребенка. Но в итоге оказалось не все так, как он рассчитывал.
Чему учит рассказ?
Никогда не будь таким самоуверенным. Доверяй, но проверяй даже своему чутью.
Отзыв о прочитанном
С юмором, читается легко, необычный финал.
Пословицы к рассказу
Наш герой ошибся в выборе, поэтому тут подходит пословица — «Ошибся, что ушибся: вперед наука».
«Тонкая психология», анализ рассказа Тэффи
Ранние публикации и инсценировка
Рассказ опубликован в 1911 году в двухтомнике избранных рассказов (Тэффи. Юмористические рассказы. Кн. 2. Спб.: Шиповник, на обложке заглавие «Человекообразные»). Инсценировка опубликована в сборнике: Тэффи. Восемь миниатюр. СПб., 1913; впервые была поставлена в октябре 1912 года в Литейном театре С.-Петербурга. В дальнейшем постановки неоднократно возобновлялись. Критика отмечала, что «типы пустых праздношатающихся в жизни, в чувствах схвачены превосходно – и внешне – актёрами и – внутренно, по существу, – автором» (Театр и искусство. 1915. № 42. С. 769).
Жанр и литературное направление
Создавая классические новеллы, в которых сюжетное напряжение постепенно нагнетается, а кульминация – пик напряжения – близка к неожиданной развязке, Тэффи вместе с тем неуклонно следует тем традициям, которые сложились в журнальной юмористике ещё в 80-е годы ХІХ столетия. Её образы типичны, шутки злы, чаще это скорее всё-таки не юмор, а сатира в традициях раннего Чехова, а то и позднего Щедрина.
Тема, проблема, сюжет, персонажи
Тема сатирической новеллы «Тонкая психология» – современный, сильно опошленный тип Дон-Жуана «в действии» и сравнение двух точек зрения на ситуацию неудавшегося обольщения: точки зрения мужского персонажа с взглядом на ту же ситуацию самих женщин – героини и автора новеллы.
Главный герой новеллы пан Гуслинский – «коммивояжёр по профессии, но по призванию Дон-Жуан чистейшей воды. Развозя по всем городам Российской империи образцы оптических стёкол, он, в сущности, заботился только об одном — как бы сокрушить на своём пути побольше сердец. Для этого святого дела он не щадил ни времени, ни труда, зачастую без всякой для себя выгоды или удовольствия».
Здесь с самого начала – «чистейшей воды» ирония: её не может не почувствовать читатель, даже если он ещё не подозревает, что в описываемом случае пан Гуслинский отнюдь не сможет «преспокойно» (его слово-паразит) преуспеть «в святом деле сокрушения сердец». И таким образом читатель заранее, ещё в экспозиции новеллы, предупреждён, что случай «без выгоды или удовольствия» для пана Гуслинского является типичным, т. е. что не такой уж он и удачливый Дон-Жуан. Это важно, поскольку в финале мы будем иметь дело не со случайной осечкой, а с проявлением некоего протофеминистического феномена. То, в чём этот феномен собственно состоит, можно считать проблемой данной новеллы – проблемой как для героя, с которой он всё чаще сталкивается на своём «пути Дон-Жуана», так и для читателя или читательницы новеллы, поскольку для человека начала ХХ века являются сенсационной социально-психологической новостью и те взгляды, которые позже будут названы феминистическими, и сама «феминистическая» сюжетная ситуация.
Пан Гуслинский – олицетворённая пошлость, и пошлость пана Гуслинского типична для конца ХІХ – начала ХХ века, это пошлость отношения к женщинам чеховского Гурова из «Дамы с собачкой» (не случайно совпадение первых букв в фамилиях персонажей Тэффи и Чехова), который «о женщинах отзывался почти всегда дурно, и когда в его присутствии говорили о них, то он называл их так:
Этот «расизм» (сегодня сказали бы «сексизм») в высшей степени присущ и Гуслинскому, который ещё к тому же, в отличие от Гурова, обделён интеллектом и потому в ХХ веке обречён быть именно неудачливым Дон-Жуаном – опять-таки в отличие от Гурова, Дон-Жуана раскаявшегося (в финале «Дамы с собачкой»).
Самое интересное, что мы практически ничего не знаем об объекте неудавшегося обольщения; в сущности, мы её и не видим: мелькнула на перроне – закрылась книжкой – с головой укрылась пледом. Это просто обычная, но – что важно – современная женщина: путешествует одна по каким-то своим делам, ни от кого не зависит, ни на кого не обращает внимания.
Мастерство новеллистической композиции
Искусно выстроенная новеллистическая композиция обусловлена заведомой нелепостью и абсурдностью поведения главного героя. Самообольщение насчёт «донжуанства» в экспозиции новеллы немедленно наталкивается на новую проблему – выбор стратегии «донжуанского» поведения в отношении замеченной ещё на перроне привлекательной попутчицы. Выбор как самого объекта («Судьба дамы была решена», – иронично сообщает автор), так и соответствующей стратегии – является завязкой сюжета.
Читатель до самого финала не должен догадаться, что «тонкая психология», вынесенная в заглавие новеллы и пущенная в ход паном Гуслинским («обольщение» матери путём «обольщения» сына), основана на ложной предпосылке («объект обольщения» вовсе не является матерью «толстощёкого двенадцатилетнего кадетика»).
Развитие действия состоит в реализации избранной героем стратегии и проходит в три этапа.
Купил на полустанке пару яблок и подал в окно кадету.
Пересел в купе, занятое «мамашей» с «сыном»: «У меня там такая теснота! Можете себе представить — я пошёл на станцию покушать, возвращаюсь, а моё место преспокойно занято. Может быть, разрешите? Я здесь устроюсь рядом с молодым человеком, хе-хе!
Дама пожала плечом.
— Пожалуйста! Мне-то что!
И, вынув книжку, стала читать».
Повёл «сына» ужинать во время продолжительной стоянки на большой станции («Этот жирный парень объел меня на три рубля шестьдесят копеек»).
Затем, после трёх этапов развития действия, с неумолимой новеллистической логикой наступает кульминация: «Проснувшись на рассвете, вдруг заметил, что поезд стоит, а мамаша куда-то пропала. Встревоженный Гуслинский высвободился из-под кадетовых ног и высунулся в окно. Что такое? Она стоит на платформе и около неё чемодан… Что такое? Бьёт третий звонок».
И затем следует развязка: разбуженный «сын» говорит, что дама-попутчица – вовсе не его мать.
«— А как же… а эта дама? Мы же её называли мамашей, или я преспокойно сошёл с ума! А?
— Гм… — хныкал кадет. — Я не называл! Я её не знаю! Это вы называли. Я думал, что она ваша мамаша, что вы её так называете… Я не виноват… И не надо мне ваших яблок, не на-а-да…»
Сделав свой вывод с неподражаемо «женской» логикой («Выйдет из вас шулер, когда подрастёте»), пан Гуслинский, «хлопнув дверью, вышел на площадку».
Тонкая психология, стр. 1
До отхода поезда оставалось еще восемь минут.
Пан Гуслинский уютно устроился в маленьком купе второго класса, осмотрел свой профиль в карманное зеркальце и выглянул в окно.
Пан Гуслинский был коммивояжер по профессии, но по призванию Дон-Жуан чистейшей воды. Развозя по всем городам Российской Империи образцы оптических стекол, он, в сущности, заботился только об одном – как бы сокрушить на своем пути побольше сердец. Для этого святого дела он не щадил ни времени, ни труда, зачастую без всякой для себя выгоды или
В тех городах, где ему приходилось бывать только от поезда до поезда, часа два-три, он губил женщин, не слезая с извозчика. Чуть-чуть прищурит глаза, подкрутит правый ус, подожмет губы и взглянет.
И как взглянет! Это трудно объяснить, но… словом, когда он предлагал купцам образцы своих оптических стекол – он глядел совершенно иначе.
С женщинами, на которых был направлен этот взгляд, делалось что-то странное. Они сначала смотрели изумленно, почти испуганно, затем закрывали рот рукой и начинали хохотать, подталкивая локтем своих спутников.
А пан Гуслинский даже не оборачивался на свою жертву. Он уже намечал вскользь другую и губил тоже.
«Ну, эта уже не забудет! – думал он. – И эта имеет себе тоже! Вот я преспокойно проехал мимо, а они там преспокойно сходят с ума».
При более близком и более долгом знакомстве пан Гуслинский вместе с чарами своих внешних качеств, конечно, пускал в оборот и обаяние своей духовной личности. Результаты получались потрясающие: три раза женился он гражданским браком и был раз двенадцать бит в разных городах и различными предметами.
В Лодзи машинкой для снимания сапог, в Киеве палкой, в Житомире копченой колбасой, в Конотопе (от поезда до поезда) самоварной трубой, в Чернигове сапогом, в Минске палкой из-под копченого сига, в Вильне футляром для скрипки, в Варшаве бутылкой, в Калише суповой ложкой и, наконец, в Могилеве запросто кулаком.
Зверь, как известно, бежит на ловца, хотя, следуя природным инстинктам, должен был бы делать как раз противоположное.
Едва выглянул пан Гуслинский в окошко, как мимо по платформе быстрым шагом прошла молодая дама очень привлекательной наружности, но прошла она так скоро, что даже не заметила томного взора и не успела погибнуть.
Пан Гуслинский высунул голову.
– Эге! Да она преспокойно торопится на поезд! Поедем, следовательно, вместе. Ну что ж – пусть себе!
Судьба дамы была решена. Когда поезд двинулся, пан Гуслинский осмотрел свой профиль, подкрутил ус и прошелся по вагонам.
Хорошенькая дама ехала тоже во втором классе с толстощеким двенадцатилетним кадетиком. На Гус-линского она не обратила ни малейшего внимания, несмотря на то, что он расшаркался и сказал «пар-донк» с чисто парижским шиком.
На станциях пан Гуслинский выходил на платформу и становился в профиль против окна, у которого сидела дама. Но дама не показывалась. Смотрел на Гуслинского один толстый кадет и жевал яблоки. Томные взгляды дон-жуана гасли на круглых кадетских щеках.
«Здесь придется немножко заняться тонкой психологией. Иначе ничего не добьешься! Я лично не люблю материнства в женщине. Это очень животная черта. Но раз женщина так обожает своего ребенка, что все время кормит яблоками, чтоб ему лопнуть, то это дает мне ключ к ее сердцу. Нужно завладевать любовью ребенка, и мать будет поймана».
И он стал завладевать.
Купил на полустанке пару яблок и подал в окно кадету.
– Вы любите плоды, молодой человек? Я уж это себе заметил, хе-хе! Пожалуйста, покушайте, хе-хе! Очень приятно быть полезным молодому путешественнику!
– Мерси! – мрачно сказал кадет и, вытерев яблоко обшлагом, выкусил добрую половину.
Поезд двинулся, и Гуслинский еле успел вскочить.
«Я действую, между прочим, как осел. Что толку, что мальчишка слопал яблоко? С ними должен быть я сам, а не яблоко. Преспокойно пересяду».
– «Пардонк!» У меня там такая теснота! Можете себе представить – я пошел на станцию покушать, возвращаюсь, а мое место преспокойно занято. Может быть, разрешите? Я здесь устроюсь рядом с молодым человеком, хе-хе!
Дама пожала плечом.
– Пожалуйста! Мне-то что! И, вынув книжку, стала читать.
– Ну, молодой человек, мы теперь с вами непременно подружимся. Вы далеко едете?
– В Петраков, – буркнул кадет. Гуслинский так и подпрыгнул.
– Боже-ж мой! Да это прямо знаменитое совпадение. Я тоже преспокойно еду в Петраков! Значит, всю ночь мы проведем вместе и еще почти весь день! Нет, видали вы что подобное!
Кадет отнесся к «знаменитому совпадению» очень сухо и угрюмо молчал.
– Вы любите приключения, молодой человек? Я обожаю! Со мной всегда необычайные вещи. Вы разрешите поделиться с вами?
Кадет молчал. Дама читала. Гуслинский задумался.
– Зачем она его родила? Только мешает! При нем ей преспокойно неловко смотреть на меня. Но погоди! Сердце матери отпирается при помощи сына!
Он откашлялся и вдохновенно зафантазировал:
– Так вот, был со мной такой случай. В Лодзи влюбляется в меня одна дама и преспокойно сходит с ума. Муж ее врывается ко мне с револьвером и преспокойно кричит, что убьет меня из ревности. Ну-с, молодой человек, как вам нравится такое положение? А? Тем более, что я был уже почти обручен с девицею из высшей аристократии. Она даже имеет свой магазин. Ну, я как рыцарь не мог никого компроментовать, в ужасе подбежал к окну и преспокойно бросаюсь с первого этажа. А тот убийца смотрит на меня сверху! Понимаете ужас! Лежу на тротуаре, а сверху преспокойно убийца. Выбора никакого! Я убежал и позвал городового.
Дама подняла голову.
– Что вы за вздор рассказываете мальчику! И опять углубилась в чтение.
Пан Гуслинский ликовал.
– Эге! Начинается! Уже заговорила!
– Я есть хочу! – сказал кадет. – Скоро ли станция?
– Есть хотите? Великолепно, молодой человек! Сейчас небольшая остановка, и я сбегаю вам за бутербродами. Вот и отлично! Вы любите вашу мамашу? Мамашу надо любить!
Тонкая психология тэффи чему учит
Из репертуара Петербургского Литейного Театра
К о м м и в о я ж е р.
Железнодорожная платформа, слева стена станции, из-за которой доносятся звонки, грохот проходящих поездов, выкрики носильщиков. Вдоль платформы скамейки для публики, которая то приходит, то уходит, с корзинами и чемоданами. Одна из скамеек двойная, углом.
Со стороны станции выходят коммивояжер со студентом. У комми в руках щегольский сак. У студента сверточек, из которого торчит подушка.
С т у д е н т (осклабляясь). Гы-ы.
(Со стороны станции выходит кадет с большими чемоданом и корзинкой. Садится на угловую скамейку, вынимает из кармана яблоко, вытирает обшлагом, ест).
С т у д е н т (искренно). Нет, я так не умею.
К о м м и (презрительно усмехается). А, вы думаете, я этому рад? Ей Богу, я даже не рад! Я столько страдал через любовь. В Конотопе били меня башмаком, в Саратове самоварной трубой, в Лодзи, верите ли, суповой ложкой, в Минске меня били. (Мимо проходит барышня. Комми приостанавливается и делает глазки). Ну, эта уже. Эта меня не забудет.
С т у д е н т. Гы-ы. А я так не умею. Я всегда говорю женщинам что-нибудь эдакое тонкое. У вас, мол, роскошные глаза и тому подобное. А так я не умею.
К о м м и. Фа! вы еще неопытный теленок. (Выходит дама, за ней носильщик с вещами. Дама садится около кадета, вынимает из сумочки газету, читает).
С т у д е н т. Посмотрите, вон там дамочка с кадетиком сидит. Хорошенькая. Вот бы такую подцепить. А? Не вредно! Гы-ы.
К о м м и (смотрит на даму, охорашивается). Не дурна (смотрит на часы). Если даже она едет в Ламань, так и то в моем распоряжении больше двух часов. Можно успеть.
С т у д е н т. А вы не в Атамань?
К о м м и. Нет, мне в Николаев? Через четыре часа.
С т у д е н т. А хорошенькая! Роскошные глаза!
С т у д е н т. Ну, я так не умею.
К о м м и. Смотрите и учитесь. (Подбегает к кадету). Молодой человек! Разрешите поставить мой багаж рядом с вами. Хе-хе. (Кадет жует яблоко и молча косится на комми).
К о м м и. Мне чрезвычайно приятно с вами познакомиться, молодой человек. Я люблю молодежь. (Все время кокетливо поглядывает на даму. Та не обращает никакого внимания). Вы любите плоды, молодой человек? Разрешите, я вам сейчас (Срывается с места и убегает. Студент неловко подсаживается к даме).
С т у д е н т. (покашливает).
Д а м а (мельком взглядывает на него и, опустив глаза, улыбается).
С т у д е н т. Виноват!
С т у д е н т. Нет, ничего, я так. Я хотел сказать. но не решаюсь.
Д а м а. Что же такое? В чем дело?
С т у д е н т. Н-не могу.
Д а м а. Вот смешной!
С т у д е н т (мрачно). У вас роскошные глаза. (Дама смеется. Возвращается комми с двумя яблоками в руке).
К о м м и. Вот, молодой человек. Чудные фрукты. Кушайте для первого знакомства.
К а д е т. Мерси. (Встает, расшаркивается и принимается за яблоки).
К о м м и (делает глазки даме).
К о м м и (студенту). Мне нужно вам кое что сказать (Отводит его в сторону). Что? Заметили? Она, конечно, еще крепится, она еще и сама не подозревает, что уже принадлежит мне.
С т у д е н т. Да что вы!
С т у д е н т. Роскошные глаза.
К о м м и (кадету). Уже откушали? Ну, я очень рад, что у вас такой богатый аппетит! Ей-Богу! Уже мы с вами наверное подружимся. Вы куда едете?
К а д е т. В Николаев.
К о м м и (подпрыгивая). В Николаев. Да вы меня мертвецки обрадовали! Молодой человек! Позвольте вашу руку. Мы же с вами всю дорогу будем вместе. Позвольте представиться: Сигизмунд Станиславович Гуслинский. Но это не обязательно, зовите меня просто, Володя. (Глазки в сторону дамы). Ну, как я рад. Это прямо, как говорится, судьба подарила мне свой перст.
Д а м а (студенту). Какой чудак. Чего он привязался к мальчику?
С т у д е н т. Я не знаю. Я ничего не знаю. Я знаю только одно.
Д а м а (кокетливо). Что же вы знаете?
С т у д е н т. Что у вас роскошные глаза!
Д а м а. Ну, знаете ли, это мне очень обидно.
С т у д е н т. Простите, я не хотел вас оскорбить. Я от всей души.
Д а м а. Нет, как хотите, я обиделась.
С т у д е н т. Да за что же?
Д а м а. Вы все повторяете, что у меня роскошные глаза, а про мой ротик умалчиваете. Значит, вы находите, что он безобразный?
К о м м и (кадету). Уж мы с вами, наверное, подружимся. Вы такой чудесный молодой человек. Скажите, вы любите вашу мамашу? (Кокетливо вглядывается на даму).
К а д е т. Мм. (Неопределенно мычит и смущенно дрыгает ногой).
К о м м и. Мамашу надо любить. Я еще совершенно не знаю вашу мамашу, но уже люблю. Ей-Богу. Преспокойно теряю голову. (Вынимает карманное зеркальце и потихоньку прихорашивается).