Ты что глухой полотенце
Ты что глухой полотенце
— Нет… пожалуйста, — еле сложила эмоции в слова, но мужчина только до боли стиснул мои бедра, ускоряясь.
Я уже не понимала, кто я, где, что это за параллельная вселенная, в которой в душ к тебе могут ворваться и довести до такого невменяемого состояния, что забудешь собственное имя. А он вдруг резко задержал дыхание… и выдохнул с отчетливым звериным рычанием, совершенно точно оставляя на коже горящие огнем царапины…
Я следила за тем, как он роется в аптечке, и с тоской смотрела в сторону двери. Сейчас меня даже медведь так не пугал, как этот незнакомец. Он не озаботился ни одеждой, ни хотя бы полотенцем — так и вынес меня из душа голяком, спустился в кухню и шлепнул задницей на столешницу.
— Как тебя зовут? — рыкнул, кидая на меня взгляд, и я вздрогнула. Дернулась от него, снесла подставку с ножами и едва не рухнула с ней в обнимку, когда меня подхватили на руки и усадили обратно. Мужчина втиснулся между моих ног и обхватил за шею: — Я спросил имя.
Наша обоюдная нагота не располагала к диалогу, а, скорее, не позволяла мне выбраться из этой проклятой параллели.
— Даша… — выдохнула я. — Пожалуйста, не убивайте меня…
Зуб на зуб не попадал. Я смотрела в его глаза и тряслась, как осиновый лист.
— Убивать? Тебя? — Неподдельное удивление скользнуло в его голосе. — Ты меня за идиота держишь?
— Я в-вас не д-держу, это вы…
— Хватит мне выкать, Даша! — раздраженно рявкнул он, впиваясь в мен жутким взглядом.
— На меня медведь напал! — вскричала я. — Разодрал мою машину! Я спряталась в вашем доме, но у меня не было выбора — он пробил колесо!
Мужчина уставился на меня так пронзительно, что я едва не заскулила от ужаса. От того, чтобы броситься умолять его не выносить мне за это смертный приговор, меня удерживало только то, что он оставался неподвижен, а лишь медленно моргнул:
— Ты что, правда не понимаешь, что происходит? — Злость растворилась в его взгляде, уступая место изумлению.
— Понимаю, — закивала. — Я ворвалась на частную территорию, украла еду и бутылку вина, залезла в ваш душ…
— Еще скажи, что за это я тебя и отымел, — зло усмехнулся он, а меня вдруг огрело такой обидой и злостью, что я едва ли успела отметить, что творю. Только хозяин дома даже не дернулся от пощечины: — Ну наконец нормальная реакция.
— Зато с вашей проблемы, раз кидаетесь на первую встречную в своем душе! — пыталась сжать ноги и оттолкнуть его, но тщетно.
— Ты же только что умоляла тебя не убивать, — издевался он с прежней злостью в глазах. — Можно вернуться к этой программе и еще попросить меня пару раз?
— Да пошел ты, — прорычала я. — Я была пьяна!
— А вырывалась, как трезвая, — он схватил приготовленный антисептик одной рукой и дернул меня на ноги, разворачивая к себе задом другой. — Стоять!
— Что ты делаешь?! — взвилась я, пытаясь увильнуть, но добилась только того, что меня двусмысленно прижали к столу.
— Наконец, мы перешли на «ты», — глухо огрызнулся он, а на заднице расцвел эпицентр жгучей боли.
— Ч-ч-черт! — взвилась я.
— Я за него, — усмехнулся он над ухом, но неожиданно выпустил, и я рванулась от него в сторону лестницы.
Убедившись, что он не бежит следом, глупо прикрыла грудь и бросилась наверх.
Вещи нашлись там, где я их бросила, и я, наскоро обтерев капли, что еще не успели высохнуть, принялась натягивать белье и спортивный костюм. Мокрые ноги не желали вдеваться в штаны, и я едва не поскользнулась на мокром полу.
— Я на тебя в суд подам, — жалко угрожала штанам, — за изнасилование!
— При изнасиловании не кончают…
Я отпрыгнула к стене и позорно уселась на задницу, больно ударившись. Но не остановилась на достигнутом, попятившись в угол при приближении хозяина дома. Он, в отличие от меня, одеваться не собирался.
— Даша, прекрати прыгать на стены — убьешься, — он опустился в двух шагах на колени и повернул на бок голову, рассматривая меня с усмешкой. — Куда собралась?
— Подальше! — подтянула ноги к себе.
— На улице ночь, твоя машина, мягко говоря, непригодна для твоего спасения…
Стихи и сказки на все случаи жизни. Гигиенические процедуры. Умывание
Умывание.
С самого раннего возраста необходимо приучать малыша к соблюдению элементарных гигиенических требований. Проснувшийся малыш, которого несут в ванную комнату, чтобы умыть личико, позже, когда немного подрастет, уже сам побежит умываться и чистить зубки. Самые несложные действия позвольте ему совершить самостоятельно, хвалите за каждое, самое незначительное достижение, и тогда утренний визит в ванную будет вызывать у него только положительные эмоции. Не забудьте объяснить ему, зачем нужны эти ежедневные процедуры.
Если же у Вас возникли проблемы с утренним умыванием, то, надеемся, наши стихи и сказки помогут Вам преодолеть сопротивление маленького неряхи.
Для самых маленьких.
Мы проснулись-потянулись,
Маме нежно улыбнулись,
Сели на горшок с утра.
Умываться нам пора!
Волшебная водичка
На розовое личико,
Ручеек из сказки
На носик и на глазки,
Брызги из кадушки
На щечки и на ушки,
Дождичек из лейки
На лобик и на шейку.
Ливень с теплой тучки
На маленькие ручки.
Вот какой чистюля! (Девочка-чистюля!)
Целуй меня, мамуля!
Для малышей постарше.
Под утренним небом
Стояла ромашка.
— Умыться мне где бы?
Страдала бедняжка.
А рядом порхал
Голубой мотылек.
Он плач услыхал
И ромашке помог.
Высокую рядом
Нашел он травинку,
Согнул: с нее градом
Скатились росинки.
Росинка упали
На нежный цветочек,
Они умывали
Листок, лепесточек,
И в золотистой
Ее серединке,
Стало так чисто!
Спасибо, росинки!
Чистим зубки
Особое внимание следует уделять обучению малыша навыкам чистки зубов. Ухаживать за первыми зубками следует с того момента, как в ротике ребенка появится первый белоснежный красавец. Первые зубки Вы можете чистить при помощи специальной силиконовой щеточки, которая одевается на палец. В 1-1,5 года можно уже начинать приучать малыша к самостоятельной чистке зубов. Он должен привыкнуть к тому, что зубки необходимо чистить 2 раза в день: утром и вечером. Сначала он воспримет это, как интересную игру, а позже это станет привычным ритуалом. Ваша задача: сформировать привычку и объяснить необходимость этой гигиенической процедуры.
Для самых маленьких
Снует зубная щетка,
Как по морю лодка,
Как по речке пароход
По зубам она идет,
Вверх и вниз, туда-обратно.
Счистим мы налет и пятна.
Чтобы зубки не болели,
Чтоб как зимний снег белели
Чтобы зубки были здоровыми. Поучительные стишки и сказки
Для самых маленьких
Снует зубная щетка,
Как по морю лодка,
Как по речке пароход
По зубам она идет,
Вверх и вниз, туда-обратно.
Счистим мы налет и пятна.
Чтобы зубки не болели,
Чтоб как зимний снег белели
Сказка про медвежонка.
Сказка про больные зубки.
В одном городе, в высоком красивом доме жил да был мальчик Витя. Он был почти совсем взрослый и ходил в детский сад. Витя уже умел считать до пяти и знал букву «А». В общем, очень хороший и умный мальчик. Он всегда слушался маму, убирал игрушки на место, хорошо кушал и не залезал в лужи, чтобы не промочить ножки и не простудиться. И только одно важное дело было Вите не по душе – не любил он умываться.
Рузильда, брузильда!
Исчезни Грязильда!
Щетка и мыло,
Чтоб чисто все было!
Лейся вода!
Грязильде беда!
Витя слово в слово повторил заклинание вслед за Немытиком. Как только они замолчали, с неба хлынул волшебный дождь. Капли улыбались бегали друг за другом, кружились хороводом и прыгали с ветки на ветку.
Рузильда, брузильда!
Исчезни Грязильда!
Щетка и мыло,
Чтоб чисто все было!
Лейся вода!
Грязильде беда!
Витя слово в слово повторил заклинание вслед за Немытиком. Вдруг, откуда ни возьмись появилась серебряная река. Она лилась в черное озеро прямо из воздуха. А с другой стороны потекла из озера черная река. Она текла почему-то вверх и исчезала, превращаясь в белые облака.
Немытик взял Витино полотенце, расстелил на траве и прошептал:
Шум-бурум-барабах!
Эни-вени-тарабах!
Ты ковер-самолет!
Отправляйся в полет!
Через два дня пути
Нас у замка опусти!
Полотенце взмыло над землей, сделало круг над поляной и покорно улеглось у ног отважных путешественников. Витя и Немытик взялись за руки, ступили на волшебное полотенце, осторожно уселись, и оно немедленно отправилось в путь.
— Запомни, Витя! – сказал Немытик. – Слуги Грязильды будут нам мешать. Чтобы они ничего не смогли нам сделать, надо повторять магическое заклинание:
— Ручки в мыле
Чисто мыли!
Паста, щетка,
Чистят четко!
Зубки белы,
Ярче мела!
Моем уши
Мы под душем!
— Запомнил! – сдвинул брови Витя и приготовился к атаке врагов. Чем выше они поднимались, тем сильнее становился ветер. Он толкался, выл и пытался скинуть Витю и Немытика на землю. Но они, крепко зажмурившись, бормотали спасительное заклинание. Ветер ничего не смог с ними сделать и отступил.
Чем ближе они подлетали к вершине, тем яснее становилось, что над ними не тучи, а что-то другое.
— Это же вороны! – испуганно крикнул Витя. Он спрятал маленького Немытика в карман, чтобы его не съели злые слуги коварной Грязильды.
Воронья туча каркала и набрасывалась на съежившегося Витю, но он только громче твердил волшебное заклинание. И вороны отступили.
Наконец полотенце приземлилось во дворе перед замком Грязильды.
Двор был грязным и пыльным. Черная дверь на ржавых петлях со скрипом отворилась и на пороге появилась грязная-прегрязная, черная-пречерная старуха.
— Зачем пожаловали, грязнули? – громовым голосом спросила она.
— Мы не хотим больше быть грязнулями! – смело сказал Витя.
— Мы хотим умываться по утрам и чистить зубы! – добавил Немытик.
— Мы хотим, что бы нас опять все полюбили! – крикнул Витя.
— Мы хотим, чтобы все дети знали, что надо быть чистыми! – подпрыгнул Немытик.
— Ха-ха-ха! – расхохоталась Грязильда зловещим смехом. – Меня нельзя победить!
— А вот и можно! – Намытик достал толстый бумажный свиток, украшенный волшебной печатью и произнес:
Шум-бурум-баравай!
Ну-ка, дождик, умывай
Гору, замок и крыльцо!
Лей Грязильде на лицо!
Пропади чернота!
Вернись чистота!
Шум-бурум-баравай!
Все вокруг умывай!
Тут хлынул голубой волшебный ливень. Он был такой сильный, что даже черные вороны от ударов его струй попадали на землю и расползлись в разные стороны. Крупные капли падали на Грязильду, и она становилась все меньше и меньше. Злая колдунья таяла, словно пломбир на солнышке. Сначала она стала меньше кошки, потом меньше мышки, а потом и вовсе исчезла.
Полотенце
Знак покорности – грубый крест.
Знак служения – полотенце.
Но порою растёт протест
В человеческом нашем сердце.
Легче нам служить напоказ.
Честолюбье похвал желает.
Но Святой Господь каждый раз
Незаметный труд предлагает.
Быть «ничем» легко на словах
Тем, кому этот путь неведом.
Но на деле склониться в прах –
Это Божья в тебе победа.
Не зависеть от добрых слов
«Как же ты?», «молодец…», «спасибо…»
Просто делать тот труд Христов
Так же просто, как наш Спаситель.
Иисус полотенце взял
И к ногам наклонился грязным.
Своё место осознавал.
Царь Вселенной слугою назван.
Это в голову не пришло
Ни Фоме, ни Петру, ни Матфею.
Быть униженным – тяжело.
Стать слугой – ещё тяжелее.
Из двенадцати – никому
Не хотелось быть в этой роли,
Чтоб товарищу своему
Без стеснения и без боли
Вымыть чистой водой ступни.
Этот шаг не вмещался в сердце!
Но пока сидели они,
Сам Учитель взял полотенце.
Сам Спаситель спустился вниз
На мозолистые колени…
Это не был Его каприз.
Это было Его служеньем.
То был высший для нас урок!
И последний пред крестной мукой…
Самолюбью людей – упрёк.
Для надменных сердец – наука.
И в пути я уже не раз
Вижу тех, кто усвоил это.
Божьи слуги без громких фраз
От рассвета и до рассвета
Скромно делают малый труд:
Поправляют больным подушки,
Свежий хлеб в чей-то дом несут
И стирают бельё старушке.
Кто-то в церковь придёт за час,
Чтоб за пастора помолиться.
Чтоб тихонько, без лишних глаз,
Здесь для Царствия потрудиться.
Кто-то, зная беду людей,
Пишет письма, вселяя веру,
От которых – в душе теплей.
Из которых – любовь без меры!
Кто-то мусор спешит убрать.
Кто-то будет мыть унитазы.
Он не думает выбирать.
Не откажет слуга ни разу…
Вижу тех, кто служить другим
У Христа Самого учился,
Кто не бросит свой путь слуги,
Кто идти до конца решился.
Тот, кто будет у чьих-то ног
Находиться с любовью в сердце –
Тот усвоил Святой урок,
Взял из рук Христа полотенце…
Научи меня прощать. Глава 120
Сознание возвращалось постепенно.
Сильно шумело в голове, и Дмитрию казалось, что он слышит непрекращающийся глухой гул. Сбоку было горячо и мокро, вокруг висела темнота.
Инстинктивно пошарив руками вокруг, он не обнаружил ничего, кроме твердой поверхности.
Почему-то в первую очередь он подумал о книгах: как же они там, прямо на снегу?
Потом рукой он схватился за бок. Сознание пока не хотело тревожиться из-за места, где он оказался.
Куртка была мокрой, но в темноте невозможно было понять, что это. Может быть, он лежит в луже? Но ведь сейчас зима, какие лужи… И потом, жидкость была какой-то липкой. Дмитрий повернулся, и бок неожиданно ожгло резкой болью.
Дмитрий вспомнил глухой голос: «Привет Виконту от хозяина!» Память снова услужливо подсказала: его не только ударили по голове, но и ткнули чем-то острым.
Значит, он ранен, а эта липкая жидкость – его кровь.
Но, если он пришёл в себя, он жив. Это главное. Только где он? И что это за шум?
Вдруг его охватила паника. Здесь темно, руки натыкаются на твердые стенки, замкнутое пространство, он что, в гробу?!
В полусознании тут же всплыли все прочитанные и слышанные «страшилки» о людях, похороненных заживо. Его что, похоронили?!
Вдруг за пазухой рука нащупала что-то твердое. Что это? «Псалтирь». Это же книга, подаренная Романом Николаевичем!
Вцепившись в книгу, как в последнюю соломинку, Дмитрий прошептал, первое, что пришло на ум: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного…»
Значит, эти двое не только подкараулили его в той арке, они затащили его в машину и теперь куда-то привезли. Вот только куда? К старику?
Зачем он сдался Георгию? Кто он, в сущности? Так, мелкая сошка. Просто выгодный человек, которого очень легко заменить. Правда, Георгий не прощает обид, а его поведение он вполне мог счесть за обиду.
Может быть, обнаружил, что икона – подделка? Вряд ли. «Репин» свою работу знает. Если бы старик обнаружил подмену, искали бы Дмитрия более рьяно. Однако, то, что Дмитрий удрал от бывшего хозяина, тоже тянуло на наказание. Но не на убийство же?!
Дмитрий вдруг напрягся – шум мотора стих. Хлопнули дверцы, его похитители вышли из машины.
Сознание вернулось полностью, все чувства обострились.
Теперь Дмитрий ощущал запах бензина и машинного масла, чувствовал холод металла, даже хруст снега под тяжелыми шагами показался ему просто оглушительным.
Двое остановились у багажника.
— Да хватит ныть, Козырь! Как баба себя ведёшь. Старик сказал найти гниду, так мы нашли. Считай, нам повезло! Ещё и премия светит.
— Козырь, ты что, тупой? Кто его будет искать? Кому он нужен, этот монах недоделанный?
Но Козырь продолжал чертыхаться.
— Как кому? А в клоповнике его, в монастыре этом, думаешь, его не хватятся?! Это у тебя мозгов нет, хоть и кликуха твоя: «Цезарь». Вдруг его бородатые приятели гомон поднимут?
Тот, кого хриплый голос назвал «Цезарем», рассмеялся.
Дмитрий вдруг вспомнил этого «Цезаря».
Невысокий, крепкий, юркий, как змея, злой, с вечно бегающими подозрительными глазками. Один из «шестёрок» Демона. Как же он его вычислил?
Видимо, этот же вопрос волновал и его подельника.
Цезарь снова зло рассмеялся.
— Вот поэтому ты – всего лишь Козырь! Когда фартит, а когда и нет. А Цезарь – это я. Потому что несколько дел одновременно могу делать. И память у меня феноменальная, особенно на лица. Мозг у меня правильно работает, понял?
— Другое место у тебя правильно работает, придурок! Как мы этот навоз разгребать теперь будем?!
— Сказал, успокойся! – Цезарь прикрикнул на приятеля. – Никак разгребать не будем. Выкинем его из машины, да и всех дел. Дорога пустая, вокруг поле и посадки, кто его здесь искать будет? В посадках и выкинем. Снегом засыплет, только по весне найдут. Если повезёт.
— Давай, открывай багажник, бери его за ноги!
— Ты офонарел?! А если с дороги кто увидит?
Цезарь снова выругался.
— Так фары горят! Нас же видно!
— И что?! Проедет кто мимо, подумает, что из деревни едем. А остановились мало ли зачем, может мотор заглох? Или ты думаешь, что нынче все такие альтруисты, помогать кинуться?
— Что ты всё время муть какую-то вещаешь? – Козырь неожиданно обозлился. – Говори по-человечески! То память у него какая-то этакая, не выговоришь, теперь туристов каких-то приплёл…
Его подельник захохотал в голос.
— Дубьё ты необразованное, Козырь! Хоть бы книжку какую прочёл, что ли. Для разнообразия.
— Зачем? – Козырь искренне удивился, завозился у багажника. – Нас и так неплохо кормят.
Дмитрий, слышавший всю эту перепалку, понял, что жизнь его висит на волоске. Он судорожно соображал, что ему делать. Драться?
Он попробовал слегка пошевелиться, но бок снова пронзила острая боль.
Натренированные тяжёлым физическим трудом мышцы были сильны, но в таком состоянии, раненому, ему не справиться с двумя противниками.
Если он будет сопротивляться, получит ещё одну рану, возможно не одну, и тогда – шанса выжить у него точно не будет.
Тем временем багажник распахнулся. В лицо хлёстко пахнуло морозным воздухом.
Дмитрий плотно закрыл глаза и полностью расслабился, чтобы не выдать того, что он давно пришёл в себя.
Двое мужчин выволокли его из багажника и бросили под колёса, словно куль.
Дмитрий едва удержался от крика. Боль была такой острой, что ему показалось, что он сейчас умрёт. Он ещё плотнее зажмурил глаза, хотя лежал теперь на снегу лицом вниз.
В свете фар кружились, словно танцуя, пушистые снежинки.
Козырь пнул его ногой.
Снова боль. Дмитрий стиснул зубы, чтобы не закричать.
— Слышь, Цезарь, а ты его точно … того? Может, он живой ещё?
Его приятель склонился над распластанным в снегу телом.
— Я ещё никогда не промахивался. – Он зло улыбнулся, от его улыбки подельника передёрнуло. – Если хочешь, так проверь.
— Ещё чего?! Ты его «на перо посадил», а проверять мне?
— Да не гоношись ты, я сказал! – Цезарь в свою очередь пнул Дмитрия. – Даже если он ещё жив, точно помрёт, я свидетелей не оставляю. Мороз своё дело сделает.
Лучше помоги скинуть его за обочину. За снежный отвал бросим, там его ни с дороги не увидеть, ни здесь не разглядеть, если кто мимо поедет. Да поехали отсюда! Я жрать хочу! Завтра старику позвоним, доложим, что разобрались с его красавчиком. Он доволен будет. Вот и погуляем по возвращении.
Он схватил Дмитрия за руки.
— И впрямь тёплый ещё! Ничего, скоро околеет.
Двое мужчин, поднатужившись, свалили Дмитрия с невысокого снежного отвала.
Он покатился куда-то вниз и снова потерял сознание.
Хлопнули дверцы, его похитители спешно уселись в машину.
Вскоре автомобиль медленно вырулил с развилки на основную дорогу, прибавил ходу и скрылся за поворотом.
Холодно… До чего же холодно…
Сознание снова медленно возвращалось.
Ощущение холода было первым. Руки и ноги закоченели, Дмитрий едва мог пошевелить пальцами.
Потом вернулась боль. Сильно болела голова, жгло бок, который снова стал теплым, значит, рана снова начала кровоточить.
Дмитрий попробовал пошевелиться.
Неожиданно для него, боль уже не была поглощающей, мороз действительно делал своё дело.
Кое-как перевернувшись, Дмитрий ухитрился встать на четвереньки.
Нужно как-то выползти на дорогу. Здесь в снегу, он не протянет и часа.
Он натянул рукава куртки на почти потерявшие чувствительность пальцы, мысленно воздавая хвалу отцу Николаю, который выдал ему вещь на размер больше.
— Так рукава-то заверни, и впору будет! – Отец Николай не церемонился. – Хорошая куртка. Тёплая!
В раненый бок впился острый угол. Книга!
Дмитрий застонал, нашарил рукой твердый прямоугольный предмет и сдвинул его в район живота.
Прямо так, на четвереньках, в полной темноте, он пополз куда-то вверх.
Кажется, его поддерживало только инстинктивное, животное чувство самосохранения и желания жить.
В голове снова вспыхнуло: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного…»
Кто знает, вдруг кто-то из брошенных им женщин решил наложить на себя руки?! Разве такого не могло быть? Уже одно это для него – смертный приговор. Он за свою одну недолгую жизнь собрал столько проклятий в свой адрес, что хватило бы на несколько жизней. Жил, не думая о других, искренне полагая, что вся жизнь – игра.
Его вдруг охватило неведомое чувство.
Паника ушла, пришло понимание, спокойствие, даже смирение.
Он бесконечно шептал про себя: «Господи, на всё воля Твоя…» и штурмовал невысокий снежный отвал, словно неприступную крепость.
Наконец, почти обессилев, он заполз наверх и съехал на дорогу.
Перед глазами плыло, голова болела и кружилась, зато стало теплее. Он сел прямо в колею, на укатанный колесами снег.
Что теперь? Где он? Дмитрия окружала полная темнота, он совершенно не знал, куда ему двигаться. Если он сейчас пойдёт не туда, он просто замёрзнет.
Вдруг в полной темноте он увидел свет.
Дмитрий, собрав силы, попытался подняться на ноги, но это ему сделать не удалось.
Тогда он пополз прямо по колее, в сторону света, на четвереньках. Он даже поднял руку вверх, порываясь закричать, но из горла вырвалось только тихое, невнятное сипение.
Проехавшая мимо машина была слишком далеко.
Конечно, кто мог его заметить тут, в темноте, ползающего по снегу…
Но теперь он хотя бы знал направление, в котором ему нужно было двигаться.
Оставляя за собой след из кровавых капель, он упрямо полз вперёд.
Наконец, силы оставили его и он упал, зажимая руками рану.
Сознание снова померкло.
Ему показалось, что в глаза снова бьёт свет, кто-то кричит прямо ему в ухо, тормошит за плечо. Он промычал что-то в ответ этому призрачному мороку, и свет окончательно погас.
Георгий, чувствуя, как быстрее бежит по жилам кровь, с удовольствием работал руками. Тренажер чуть слышно поскрипывал, мышцы приятно бугрились под кожей.
Златы ещё не было, она отправилась на очередную вылазку за импортными тряпками.
Георгий слегка поморщился.
Не то, чтобы он жалел на это денег или ему не нравилось, какие она выбирала для себя наряды. Просто последнее время он чуял, как зыбка стала почва под ногами.
Слишком много развелось желающих занять его место.
Он хищно улыбнулся.
Пусть попробуют! Он свою репутацию зарабатывал годами, одно его имя вызывает страх. И тут какой-то выскочка всерьёз думает, что вот так просто, с лёту, сможет свалить его?
Он усилил охрану, сменил водителя у Златы.
Она была этим недовольна, но вида не подала. Умная девочка. Он ещё раз похвалил себя за верный выбор.
Злата быстро усвоила, что его решения нельзя оспаривать. Можно, конечно, попробовать его уговорить, применить все эти хитрые женские уловки… Но его они мало заботили. Он никогда не менял своих решений.
Надо сказать Дементию, пусть ещё раз проверит водителя. Нужно, чтобы вокруг него были только стопроцентно проверенные люди. Дементию можно в этом доверять. Он предан ему до гробовой доски. Хорошо иметь рядом такого человека.
Дверь в зал отворилась. Словно услышав мысли хозяина, вошёл Дементий.
Демон был, как всегда, мрачен, сосредоточен и спокоен.
— В чем дело? – мужчина взял полотенце, висевшее на крючке, вытер со лба выступивший пот. – Какие-то проблемы? Ты же знаешь, я не люблю, когда меня отвлекают.
Демон сухо кивнул, но не ушёл. Это означало, что новости действительно важные.
Георгий подошёл к небольшому столику, открыл бутылку с минералкой.
Дементий отрицательно качнул головой, терпеливо наблюдая, как хозяин пьёт.
Поставив стакан на стол, Георгий обернулся к нему.
— Мои люди нашли Виконта.
Глаза Георгия вновь блеснули, он подался вперёд, словно гончая, почуявшая след.
— Где? – Голос звучал безразлично и равнодушно, хотя Демон прекрасно чувствовал нетерпение «старика».
— В городе Н. Он был монахом. Или что-то вроде того.
Рука Георгия, снова потянувшаяся к бутылке, застыла в воздухе. Он повернулся к Демону.
— Кто? Виконт?! Монах?! – Георгий расхохотался. – Он такой же монах, как я – автомеханик. Что за чушь? Хотя… Спрятаться таким образом Виконт мог. Хитёр, сволочь…
Он уселся в кресло возле стола.
— Ну так как? Я так понимаю, потому, что ты сказал «был», я могу сделать вывод, что дело улажено?
Дементий невозмутимо кивнул. На его лице не отразилось ровным счетом ничего.
Снова молчаливый кивок.
— Надо бы подыскать человечка на его место. Что думаешь?
— Есть две кандидатуры. Если угодно, приглашу в понедельник на рабочую квартиру.
— Ещё нет, но скоро будет.
— Сразу отправь её ко мне.
Дементий, с достоинством средневекового рыцаря, отвесил хозяину очередной поклон и растворился за дверью…