Ты отнял у меня все что у меня было
Манга Ты отнял у меня всё | You Took Away My Everything | Ubawareru Koto Marugoto Zenbu
Если не работает, попробуйте выключить AdBlock
Вы должны быть зарегистрированы для использования закладок
Читать 1 Экстра
Информация о манге
Такехару боится воды с тех пор, как его отец упал из лодки во время рыбалки и утонул. Его кузен, Тошизоу, раньше путешествовал по всему миру, а сейчас живёт нахлебником в родительском доме. Сможет ли Тошизоу помочь Такехару преодолеть страх?
И вы такие странные, ребят. Ёшинага знал на что шел, подстраивая под себя большую детину Такао, манипулируя человеком, у которого всегда были свои собственные предпочтения. И в которые Ёшинага влез, подминая его под себя.
Они оба стоят друг друга. Манипулятор и глупый чудик, любитель больших буферов. И да, на самом деле Ёшинага никогда серьезно и не ревновал к этому, только уроки преподавал, дабы тот границы не путал.
Задавайте вопросы, обсуждайте героя, конкретные детали
Читать главы Ты отнял у меня всё онлайн
Иногда прекрасные принцы прилагаются не только к белым коням. Представьте, что однажды такого вам привела волшебница-кошка. Он красив (кровь из носу), он умен (хотя успешно это скрывает), он талантлив (свой замок он построил своими же руками), он ураган в постели (и мы это увидим во всех подробностях). Он без ума от вашей фигуры и вашей готовки. И он клянется, что зачахнет без вас.
Сказочный сюжет, не правда ли?
Особенно, если учесть, что вы. Вспыльчивый 19-летний парень-монтажник, с ангельским сердцем и стальными кулаками.
Ласковым словом, безграничным терпением и твердой рукой вы сумеете деликатно направить вашего озабоченного принца-интеллигента на путь истинный, и вас уже не смогут разлучить ни коварные бывшие любовники-архитекторы, ни сочувствующие друзья-боксеры, ни раскаявшиеся в своих грехах соблазнители-якудза, ни переживающие за вашу судьбу братья-трансвеститы. А талисманом вашего союза станет кошка из породы «русская… гхм… голубая» ^^’
Как порадовать любимого в День Рождения? Провести с ним время, конечно же.
Пейринг: Гинтоки х Хиджиката
В продолжение этого сингла идет: Два дня спустя
Однажды панк Йо сел в битком набитый поезд, где его неожиданно защитил от напора толпы симпатичный би-бой Макино. При этом Йо, сам того не заметив, потерял драгоценный камень, который Макино подобрал и унес с собой. Обнаружив пропажу, он пытается вернуть камень, однако Макино отказывается это сделать. Позже он оказывается в доме, где живет Макино, и тот вдруг спрашивает Йо, помнит ли он его. Неужели Йо встречал Макино в прошлом? Постепенно он начинает вспоминать.
Сборник разных историй по пейрингу Сидзуо x Идзая.
(некоторые истории выходили отдельно в 2010, но потом были собраны в один сборник).
Сборник отдельных историй.
Главы 1-2
Добрый дядя, Суда Масаёси, встретил сопляка из средней школы, Хасэгаву Сому, когда переехал в свой новый дом. Масаёси решил принять Сому к себе и воспитать его, поняв его жизненные трудности. Два года спустя, старшеклассник Сома признался Масаёси в любви. Милый маленький щенок превратился в развратного волка, и как же наш дорогой Масаёси справится с Сомой?
Reversal of Love Talk
Давние любовники Анри и Сатоси столкнулись с тяжелым препятствием. Сатоси уже не такой нежный как прежде, и Анри, кажется, становится более требовательным с каждым днём. Переживут ли эти двое все трудности, или пора назвать это разрывом?
I Will Wait for You
Он обещал прийти. Он не пришёл. Он стоит того, чтобы его ждать?
Uncontrolled Puberty
Попытки Сюто контролировать свои чувства к другу старшего брата Юкихиро ни к чему не приводят. Чтобы он ни делал, старшеклассник не может перестать мечтать о своей давней любви. Но Юкихиро не собирается позволять Сюто избегать его вечно.
Passion Recycle
8-мистраничная история о сексуально озабоченном владельце магазина, и работнике, который по какой-то причине с этим мирится.
Honey
8-мистраничная история о студенте, который пытается скрыть свою тайную влюбленность от своего сверх нежного лучшего друга.
Ты отнял у меня все что у меня было
Однажды к Богу пришла женщина, которая выглядела совершенно несчастной. — Господи, как же трудно было к тебе добираться! — упрекнула его она. — Мне пришлось истоптать семь пар башмаков, переплыть семь рек, преодолеть семь болот, перебраться через семь ущелий, прежде чем я узрела тебя. По-моему, у меня отнялись ноги. — Ты сама выбрала такой трудный Путь, и это твое право, — ответил Господь. — Наверное, у тебя ко мне важное дело, если ты так ко мне стремилась? — Очень важное! Я хочу спросить тебя, за что ты наказал меня многочисленными несчастьями? Что я такого сделала, чтобы ты меня вот так возненавидел? — Я есть Любовь, и не умею ненавидеть, — ответил Творец. — Но если я в чем-то ошибся — я готов все исправить. Расскажи мне, в чем твои несчастья. — В детстве у меня не было взаимопонимания с родителями, и я от этого страдала. Муж, которого я любила, ушел от меня к другой. Мой единственный ребенок умер, едва успев повзрослеть. Друзья от меня отвернулись, потому что я не хотела ни с кем общаться. А теперь я заболела смертельной болезнью, и мне осталось жить совсем недолго. Ты отнял у меня все, Господи! И я хочу знать, за что. Почему мне предначертано быть несчастной. — Милая женщина, я тоже хочу тебя спросить, — с состраданием сказал Господь. — Я дал тебе родителей, чтобы ты познала, что такое быть дочерью. У тебя был муж — чтобы ты познала, что такое быть женщиной. Я послал тебе ребенка, чтобы ты познала, как это — быть матерью. У тебя были друзья — чтобы ты познала, что такое « быть заодно» и «поддерживать друг друга». Я послал тебе Болезнь — как последний сигнал, что ты что-то делаешь не так. Я дал тебе все для Счастья — гораздо больше, чем многим другим. Скажи мне теперь, почему же, имея столько возможностей для Счастья, ты выбрала быть несчастной? Иди и подумай об этом, время еще есть. И выбери что-то другое — если захочешь, конечно. *** … Прошло много времени, и у ног Создателя появилась та же самая женщина. На этот раз она выглядела совершенно счастливой. — Здравствуй, Господи, — с улыбкой сказала она. — Рада тебя видеть! — Ты не устала? Трудно было добираться? — заботливо спросил Господь. — Нет, вовсе нет! Я прилетела на крыльях Любви, пара взмахов — и я тут, — ответила женщина. — Я здесь, чтобы поблагодарить тебя. — В твоей жизни что-то изменилось? — О да! После той нашей встречи все стало по-другому, потому что изменилась я. Тогда я вернулась в свой мир, где меня ждала моя болезнь. Но я выбрала жить — и сумела найти способы, чтобы исцелиться. Исцелившись сама, я захотела рассказать другим, что это возможно, и стала помогать тем, кто уже отчаялся. У меня появилось множество друзей, и они помогли мне написать об этом книгу, а потом и много книг. Один из моих читателей стал мне мужем. Он вдовец, его жена умерла от той же болезни, что была у меня, и у него осталось трое детей. Я стала им вместо матери, так что теперь у меня уже подрастают любимые внуки! — Но я вижу, что ты передвигаешься в инвалидной коляске. Наверное, это огорчает тебя? — испытующе спросил Господь. — В этом есть свои плюсы. У меня больше, чем у других, времени для размышлений, для медитаций и для творчества. — Я вижу, глаза твои сияют, и улыбка цветет на твоем лице. — Это потому что я все время в движении, у меня столько планов! Я научилась вязать, я освоила Интернет, я общаюсь со всем миром. А главное — я могу дарить Миру то, что во мне открылось. Во мне столько Любви, что хочется обнять весь мир! Ты знаешь, Господи, я наконец-то счастлива! — Как мало, оказывается, человеку надо для Счастья, — с улыбкой промолвил Бог. — Всего лишь сделать выбор…
3 комментария
Похожие цитаты
Один мудрый целитель сказал: «Самое лучшее лекарство для человека — любовь и забота»… Кто-то переспросил: «А если не поможет?» Целитель ответил: «Увеличьте дозу. »
« Прежде, чем что-то сделать подумай, — хочу, могу и надо ли?»
Моя первая учительница Крохмаль Наталья Фёдоровна. Вечная ей память…
Дружба утонула в любви.
Дружба — вещь хорошая. Но Боже сохрани, если она с одной стороны дружба, с другой — любовь.
У сердца, когда оно любит, есть свой ум… оно знает, чего хочет, и знает наперёд, что будет.
От людей можно скрыться, а от себя куда уйдешь?
Недостатки везде можно найти, если захочешь искать их.
Ревность мучительнее всякой болезни, особенно ревность по подозрениям, без доказательств.
Нельзя играть в жизнь, как в куклы! Не шути с ней — расплатишься!
… показать весь текст …
Ты отнял у меня все что у меня было
В книгу вошло лучшее из написанного Марией Петровых (1908–1979) за многие годы поэтической работы. Лирика М. Петровых, исполненная драматизма, раскрывает характер сильный и нежный. Читателя привлечет в этих стихах искренность чувства, высокое мастерство талантливой поэтессы.
ТАЙНА МАРИИ ПЕТРОВЫХ
Марию Петровых я увидел впервые в 1925 году.
Учредителем и главой первого в Москве Литературного института был В. Я. Брюсов. После кончины поэта институт его имени прекратил свое существование. Возникло новое учебное заведение — «Литературные курсы с правами высших учебных заведений» при Всероссийском союзе поэтов. Мария Петровых и я были приняты на первый курс и вошли в один из дружеских кружков юных поэтов. Наша дружба длилась вплоть до ее кончины в 1979 году. В этом кружке Мария Петровых по праву оказалась первой из первых. Известны вокалисты, у которых врожденный хорошо поставленный голос. Такой хорошо поставленный поэтический голос был у Марии Петровых.
В книге, которая сейчас перед вами, есть раздел, «Из ранних стихов». Я уверен, что этот раздел можно было бы начать стихами не 1927-го, а 1925 года. А может быть, написанными еще ранее.
Поэзия Марии Петровых развивалась год от года, крепла, набирала силу, углублялась. Перед нею открывались новые горизонты. Но в своем постепенном, неуклонном, развитии она не отступала далеко от проторенной еще в ранней юности дороги.
Мария Петровых любила жизнь, хотя и не вглядывалась в нее сквозь розовые очки. Даже влюбленность для нее оборачивалась скорее источником горя, чем счастья:
Мария Петровых искала и находила исцеление в природе:
Ее душа подлинного поэта, вооруженная сильным дарованием и, казалось, столь беззащитная, вела сама с собой бесконечный спор. Последнее слово в этом споре принадлежало поэзии.
При жизни Марии Петровых была издана только одна ее книга: далеко не полный свод оригинальных произведений и переводов с армянского. Издан был сборник «Дальнее дерево» без ее участия, в Армении, усилиями ее ереванских друзей. Вот почему поэта такого большого таланта мало знают читатели. Может быть, в этом виновата и скромность Марии Петровых? Замкнутость ее души, не умеющей распахнуться перед посторонними? Мне кажется, она знала себе цену — втайне: ее стихами восхищались такие поэты, как Пастернак, Мандельштам, Антокольский. Ахматова утверждала: одно из лучших русских лирических стихотворений («Назначь мне свиданье на этом свете») написано Марией Петровых. Не предъявляла ли к себе Мария Петровых непосильных требований? Нет, она справилась бы с труднейшей задачей.
Тайна ее поэзии не в этом.
Мария Петровых в ранней юности, никому не подражая, заговорила вполне «взрослыми» стихами. Глубина замысла и способность к особому словосочетанию делают ее стихи ярким явлением в нашей поэзии. Слова в стихах, Марии Петровых светятся, загораясь одно от другого, соседнего. Тайна поэзии Марии Петровых — тайна сильной мысли и обобщенного слова:
Приглядитесь — здесь чудо! Слова из обычного литературного лексикона приобретают новую напряженность, новое значение. Они наэлектризованы. Да еще найдена и новая реалия: листва под ветром и впрямь темнеет и блистает. Здесь главенствующее — не «распространенная метафора», а каждое слово само по себе метафорично. Рисунок стихотворения полон света и свежести. Когда вы дойдете до четвертого стиха сонета «Судьба за мной присматривала в оба…», ваше сердце пронижет чужая боль. Русская литература всегда несла на своих плечах груз «всемирной отзывчивости». Мария Петровых знает свои способы претворения языка и умеет проникать в сердце читателя.
Тайна Марии Петровых в том, что она поистине большой русский поэт.
В ранних стихах Марии Петровых читатель обнаружит черты экспрессивного стиля:
Впоследствии эти черты сгладятся. Повзрослев, Мария Петровых доверчивей отнесется к родному языку, к его сложной простоте, к идее стихотворения, к возможности словесного воплощения замысла. Тогда чувство свободного, вдохновенного полета передастся и нам, читателям.
Тема Великой Отечественной войны нашла выражение и в поэзии Марии Петровых. Эти стихи исполнены силы, мужества и любви к родной земле. Глубокая, искренняя благодарность бьется в сердце автора к маленькому камскому городу Чистополю, где Марии Петровых довелось жить в эвакуации. Тема России играет в ее поэзии чрезвычайно важную роль.
Многое осталось за пределами этого краткого предисловия.
Можно было бы поведать читателю, что Мария Петровых родом из Ярославля — древнего города, и тему истории России обнаружить в ее поэзии нетрудно. Она исчерпывающе знала и понимала творчество Пушкина. Она из числа лучших переводчиков армянской поэзии. Вокруг себя Мария Петровых объединила преданных ей учеников, бережно и внимательно воспитанных ею. Преданность искусству поэзии — подвиг. Пусть же ее подвиг навсегда останется примером для всех нас, пишущих стихи.
Мария Петровых
За одиночество, за ночь,
Простертую во днях,
За то, что ты не смог помочь,
За то, что я лишь прах,
За то, что ты не смог любить,
За грохот пустоты.
Довольно! Этому не быть.
За все ответишь ты.
Ты мне являлся по ночам,
Мгновенно озарив.
Ты был началом всех начал,
Звучаньем первых рифм.
Являлся, чтоб дрожала мгла
Световращеньем строф,
Чтоб насмерть я изнемогла
От щедрости даров.
Ты был безгласен, и незрим,
И полон тайных сил,
Как темнокрылый Серафим,
Что Бога оскорбил.
Ты кровь мою наполнил тьмой,
Гуденьем диких сфер,
Любовью (ты был только мой!),
Любовью свыше мер.
Ты позабыл меня давно,
Но я тебя найду.
Не знаю где. Не знаю. Но
В полуночном бреду
Возможно все.
Как воробьи, чирикая,
Кропят следками снег
И как метель великая
Храпит в сугробном сне.
Белы надбровья веточек,
Как затвердевший свет.
Февраль маячит светочем
Предчувствий и примет.
Живи двойною силою,
Безумствуй за двоих.
Целуй другую милую
Всем жаром губ моих.
Ты любил под лунным светом
Побродить порой.
Ты недаром был поэтом,
Бедный мой герой.
То ль к Далиле, то ль к могиле,
Только не ко мне,
Не к моей невольной силе,
Выросшей в огне,
Взявшейся на пепелище
Сердца моего,
Там, где только ветер свищет,
Больше ничего.
Вы пылью засыпьте глаза мои,
И я распознать не смогу,
Что улицы всё те же самые
На том же крутом берегу,
У меня большое горе,
И плакать не могу.
Мне бы добрести до моря,
Упасть на берегу.
Не слезами ли, родное,
Плещешь через край?
Поделись хоть ты со мною,
Дай заплакать, дай!
Дай солёной, дай зелёной,
Золотой воды,
Синим солнцем прокалённой,
Горячей моей беды.
Я на перекрёсток выйду,
На колени упаду.
Дайте слёз омыть обиду,
Утолить беду!
О животворящем чуде
Умоляю вас:
Дайте мне, родные люди,
Выплакаться только раз!
Пусть мольба моя нелепа,
Лишь бы кто-нибудь принёс,-
Не любви прошу, не хлеба,-
Горсточку горючих слёз.
Я бы к сердцу их прижала,
Чтобы в кровь мою вошло
Обжигающее жало,
От которого светло.
Словно от вины тягчайшей,
Не могу поднять лица.
Дай же кто-нибудь, о, дай же
Выплакаться до конца,
До заветного начала,
До рассвета на лугу.
Слишком больно я молчала,
Больше не могу.
Никто не поможет, никто не поможет,
Метанья твои никого не тревожат;
В себе отыщи непонятную силу,
Как скрытую золотоносную жилу.
Она затаилась под грохот обвала,
Поверь, о, поверь, что она не пропала,
Найди, раскопай, обрети эту силу
Иль знай, что себе ты копаешь могилу.
Жестоки, неправедны жалобы эти,
Жестоки, неправедны эти упрёки,-
Все люди несчастны и все одиноки,
Как ты, одиноки все люди на свете.
Не плачь, не жалуйся, не надо,
Слезами горю не помочь.
В рассвете кроется награда
За мученическую ночь.
Сбрось пламенное покрывало,
И платье наскоро надень,
И уходи куда попало
В разгорячающийся день.
Тобой овладевает солнце.
Его неодолимый жар
В зрачках блеснёт на самом донце,
На сердце ляжет, как загар.
Поди к реке, и кинься в воду,
И, если можешь,- поплыви.
Какую всколыхнёшь свободу,
Какой доверишься любви!
Ты вновь желанна и прекрасна,
И ты опомнишься не вдруг
От этих ласково и властно
Струящихся по телу рук.
А воздух? Он с тобой до гроба,
Суровый или голубой,
Вы счастливы на зависть оба,-
Ты дышишь им, а он тобой.
И дождь придёт к тебе, по крыше
Всё то же вразнобой долбя.
Он сердцем всех прямей и выше,
Всю ночь он плачет про тебя.
Не плачь, не жалуйся, не надо,
Слезами горю не помочь.
В рассвете кроется награда
За мученическую ночь.
Когда на небо синее
Глаза поднять невмочь,
Тебе в ответ, уныние,
Возникнет слово: дочь.
И сердце непомерное
Колышется во мне,
И мир, со всею скверною,
Остался где-то, вне.
Мной ничего не сказано,
Я не сумела жить,
Но ты вдвойне обязана,
И ты должна свершить.
В тиши блаженства нашего
Кляну себя: не сглазь!
Мне счастье сгинуть заживо
И знать, что ты сбылась.
Весна и снег. И непробудный
В лесу заснеженном покой.
Зиме с землёй расстаться трудно,
Как мне с тобой, как мне с тобой.
Год, в разлуке прожитый,
Близится к весне.
Что же ты, ах, что же ты
Не придёшь ко мне!
Мне от боли старящей
Тесно и темно,
В злой беде товарища
Покидать грешно.
Приходи, не думая,
Просто приходи.
Что ж тоску угрюмую
Пестовать в груди!
Любовь, о любовь, ты опять, опять!
Следя за губами твоими,
Я против желанья начну повторять
Такое чужое имя.
Всё это правда, всё это ложь,
Но их ведь не разберёшь.
Я счастья хочу, и смеётся оно:
Мол, я не тебе суждено,
А ты притворись, притворись навсегда,
Что ты холодна и горда.
Ты это умела? Сумей же и впредь
В притворстве прожить и во лжи умереть.
Ты думаешь, что силою созвучий
Как прежде жизнь моя напряжена.
Не думай так, не мучай так, не мучай,-
Их нет во мне, я как в гробу одна.
Ты думаешь о горькой, неминучей,
Глухой судьбе, что мне предрешена.
Не думай так: мятется прах летучий,
Но глубь небес таинственно ясна.
Знаю, что ко мне ты не придёшь,
Но поверь, не о тебе горюю:
От другого горя невтерпёж,
И о нём с тобою говорю я.
Не беда, что жизнь ушла,
Не беда, что навсегда,
Будто я и не жила,
А беда, что без следа,
Как в песок вода.
Мой сын, дитя моё родное,-
Чьей мы разлучены виною?
Никто, мой друг, не виноват.
Мой сын, моё дитя, мой брат,
Моё сокровище, мой враг,
Моё ничто, мой светлый мрак.
Как странно, как бесчеловечно,
Что ты в душе моей навечно.
Неужели вот так до конца
Будем жить мы, друг другу чужие?
Иль в беспамятстве наши сердца?
Всё-то думается: не скажи я
Слов каких-то (не знаю каких!)-
Не постигло бы нас наважденье,
Этот холод и мрак отчужденья,
Твёрдый холод, объявший двоих.
М. Петровых
Черта горизонта
Тот возраст, который с собою принёс
Утраты, прощанья,- наверное, он-то
И застил туманом непролитых слёз
Прямую и резкую грань горизонта.
Так много любимых покинуло свет,
Но с ними беседуешь ты, как бывало,
Совсем забывая, что их уже нет.
Черта горизонта в тумане пропала.
М. Петровых
ТРЕВОГА
М. Петровых
БОЛЕЗНЬ
Не напрасно ли прожито
Столько лет в этой местности?
Кто же все-таки, кто же ты?
Отзовись из безвестности.
О, как сердце отравлено
Немотой многолетнею!
Что же будет оставлено
В ту минуту последнюю?
Лишь начало мелодии,
Лишь мотив обещания,
Лишь мученье бесплодия,
Лишь позор обнищания.
Лишь тростник заколышется
Тем напевом, чуть начатым.
Пусть кому-то послышится,
Как поет он, как плачет он.
И шоссе в движенье непрестанном,
И ваганьковская тишина.
Я от них волненьем и блистаньем,
Трепетом живым отрешена.
Вянет лето, превращаясь в осень.
Август отошёл, и вот, спеша,
Ветер листья рвёт, швыряет оземь,
Откровенным холодом дыша.
И в окне, наполнившемся светом,-
Всё, что близко, всё, что далеко,
Всё как есть, что было скрыто летом,
Вдруг возникло чётко и легко.
Вот уж правда: что посеешь.
Поговорочка под стать.
Наверстай-ка что сумеешь,
Что успеешь наверстать!
Может быть, перед могилой
Узнаём в последний миг
Всё, что будет, всё, что было.
О, немой предсмертный крик!
Ни пощады, ни отсрочки
От беззвучной темноты.
Так не ставь последней точки
И не подводи черты.
Что делать! Душа у меня обнищала
И прочь ускользнула.
Я что-то кому-то наобещала
И всех обманула.
Но я не нарочно, а так уж случилось,
И жизнь на исходе.
Что делать! Душа от меня отлучилась
Гулять на свободе.
И где она бродит? Кого повстречала?
Чему удивилась.
А мне без нее не припомнить начала,
Начало забылось.
Пожалейте пропавший ручей!
Он иссох, как душа иссыхает.
Не о нем ли средь душных ночей
Эта ива сухая вздыхает!
Здесь когда-то блестела вода,
Убегала безвольно, беспечно.
В жаркий полдень поила стада
И не знала, что жить ей не вечно,
И не знала, что где-то вдали
Неприметно иссякли истоки,
А дожди этим летом не шли,
Только зной распалялся жестокий.
Не пробиться далекой струе
Из заваленных наглухо скважин.
Только ива грустит о ручье,
Только мох на камнях еще влажен.
Пусть будет близким не в упрек
Их вечный недосуг.
Со мной мой верный огонек,
Со мной надежный друг.
Не надо что-то объяснять,
О чем-то говорить,-
Он сразу сможет все понять,
Лишь стоит закурить.
Он скажет: «Ладно, ничего»,-
Свеченьем золотым,
И смута сердца моего
Рассеется как дым.
«Я все же искорка тепла,-
Он скажет мне без слов,-
Я за тебя сгореть дотла,
Я умереть готов.
Всем существом моим владей,
Доколе ты жива. »
Не часто слышим от людей
Подобные слова.
К своей заветной цели
Я так и не пришла.
О ней мне птицы пели,
О ней весна цвела.
Всей силою расцвета
О ней шумело лето,
Про это лишь, про это
Осенний ветер пел,
И снег молчал про это,
Искрился и белел.
Бесценный дар поэта
Зарыла в землю я.
Велению не внемля,
Свой дар зарыла в землю.
Для этого ль, затем ли
Я здесь была, друзья!
Назначь мне свиданье на этом свете.
Назначь мне свиданье в двадцатом столетье.
Мне трудно дышать без твоей любви.
Вспомни меня, оглянись, позови!
Назначь мне свиданье в том городе южном,
Где ветры гоняли по взгорьям окружным,
Где море пленяло волной семицветной,
Где сердце не знало любви безответной.
Ты вспомни о первом свидании тайном,
Когда мы бродили вдвоём по окрайнам,
Меж домиков тесных, по улочкам узким,
Где нам отвечали с акцентом нерусским.
Пейзажи и впрямь были бедны и жалки,
Но вспомни, что даже на мусорной свалке
Жестянки и склянки сверканьем алмазным,
Казалось, мечтали о чём-то прекрасном.
Тропинка всё выше кружила над бездной.
Ты помнишь ли тот поцелуй поднебесный.
Числа я не знаю, но с этого дня
Ты светом и воздухом стал для меня.
Пусть годы умчатся в круженье обратном
И встретимся мы в переулке Гранатном.
Назначь мне свиданье у нас на Земле,
В твоём потаённом сердечном тепле.
Друг другу навстречу по-прежнему выйдем,
Пока ещё слышим,
Пока ещё видим,
Пока ещё дышим,
И я сквозь рыданья
Тебя заклинаю: назначь мне свиданье!
Назначь мне свиданье хотя б на мгновенье,
На площади людной, под бурей осенней,
Мне трудно дышать, я молю о спасенье.
Хотя бы в последний мой смертный час
Назначь мне свиданье у синих глаз.
Но только и было, что взгляд издалёка,
Горячий, сияющий взгляд на ходу.
В тот день облака проплывали высоко
И астры цвели в подмосковном саду.
Послушай, в каком это было году.
С тех пор повторяю: а помнишь, а знаешь?
И нечего ждать мне, и всё-таки жду.
Я помню, я знаю, что ты вспоминаешь
И сад подмосковный, и взгляд на ходу.
Спугнув молчанье сонных стран,
Я кану в жадный океан.
Он брызнет в небо и опять
Сомкнется, новой жертвы ждать.
О звездах память коротка:
Лишь чья-то крестится рука,
Да в небе след крутой дуги,
Да на воде дрожат круги.
А я, крутясь, прильну ко дну,
Соленой смерти отхлебну.
Он не услышит тонкий стон,
Как песнь мою не слышал он.
Я кровь последнюю плесну
И, почерневшая, усну.
И не услышу ни толчков,
Ни человечьих страшных слов.
(А утром скажут про меня:
— Откуда эта головня?)
Но может быть еще одно
(О, если б это суждено):
Дрожать, сиять и петь всегда
Тебя, тебя, моя звезда!
М. Петровых
Встреча
Ночь нависает стынущей, стонущей,
Натуго кутая темнотой.
Ласковый облик, в истоме тонущий,
Манит, обманывая тобой.
Искрами злыми снега исколоты.
Скрип и гуденье в себе таят.
Даль недолетна. Лишь слышно: от холода
Звезд голубые хрящи хрустят.
М. Петровых
Соловей
Долины сребролунная полынь,
Неостывающее бурногорье,
Медлительная тишина пустынь,-
Завершены глухим аккордом моря.
И только ветер здесь неукротим:
Повсюду рыщет да чего-то ищет.
Лишь море может сговориться с ним
На языке глубоковёрстой тьмищи.
Здесь очевиднее и свет, и мрак,
И то, что спор их вечный не напрасен.
Расколотый на скалы Карадаг
Всё так же неразгаданно прекрасен.
М. Петровых
Коктебель
Когда я буду, умирая,
Вцепляться пальцами в постель,
Верни меня в предгорье рая,
Скажи мне тихо: Коктебель.
Я слабым слухом, мертвым взором
Всей горестью, любовью всей
Узнаю берег, на котором
Бродил усталый Одиссей.
Великой Мстительницы милость
Он верным сердцем призывал,
И дева светлая спустилась
На голубые глыбы скал.
Она отплыть ему велела,
Враждебный ветер укротив,
И парус он направил смело
В послушно голубой залив.
Она ж стояла здесь, блистая
Смерчем бессмертной красоты.
Кустов испуганная стая
Металась у ее пяты,
Змеенышем обвивши чресла,
Подъяв копье, щитом звеня,
Вдруг белым облаком исчезла.
Ты помнишь, Коктебель, меня.
О самом раннем знают скалы,
О бурных судоргах земли,
Когда огромные кораллы
В нее невидимо вросли,
Она собой отобразила
Как бы побоище богов,
Ее таинственная сила
Похожа на беззвучный зов,
На черновик забытый. это
Недаром кажется таким:
Сюда бог музыки и света
Огнем вписал внезапный гимн.
Как верный друг, мой спутник верный,
Как прежде нежно (помнишь как?),
Чтоб вытравились ветром скверны,
Внеси меня на Карадаг.
И перед демоном безглавым
На камни тихо положи,
Да будет вид сраженной славы
Полезен для моей души.
Но отойдем теперь скорее,
Чтоб я запомнить не могла,
Как, по лиловым дебрям рея,
Меня манила тень орла.
Я покорюсь, горя и стыня,
Что гордость наша? Скудно с ней!
Пахнула библией пустыня,
Все та ж, но жарче и древней.
О, палестинская долина,
Ответствуй мне, не по тебе ль
Шла так недавно Магдалина.
Меня ты помнишь, Коктебель?
Золото-синие! Поверьте,
Я вас люблю до тьмы, до дна,
Но надо мною знамя смерти,
Вода ж к умершим холодна.
В слова слагаясь еле-еле,
Шли волны голосом твоим:
Кто был однажды в Коктебеле,
Всегда томиться будет им.
М. Петровых
Отрывок
Меня оброс дремучий воздух,
С душой смешался, втек в зрачки,
В запекшихся на сердце звездах
Мерцают мерные толчки.
Как страшно мне кишенье жизни,
Ужели это наяву?-
В иной утраченной отчизне
Мечтой мучительной живу.
И в сходном с нею крае милом,
Где рдеют огненные мхи,
Я скалам, волнам и светилам
Люблю подсказывать стихи,
Не знавшие журнальной пыли,
Надменные в шуменье дня,
Но здесь их тучи полюбили,
Сплываясь около меня.
И вас, души моей созвучья,
С трудом порою узнаю:
Вы и просторней, и могучей,
И радостней в родном краю.
Наполненные плотью новой,
Им накрепко окрылены,
Иль гром, то синий, то багровый,
Иль лунный свет внутри волны,
М. Петровых
Акварели Волошина
Неукротимою тревогой
Переполняется душа.
Тетради жаждущей не трогай,
Но вслушивайся не дыша:
Тебя заставит чья-то воля
Ходить от стула до стены,
Ты будешь чувствовать до боли
Пятно в луне и плеск волны,
Ты будешь любоваться тенью,
Отброшенною от стихов,-
Не человек и не смятенье:
Бог, повергающий богов.
Но за величие такое,
За счастье музыкою быть,
Ты не найдёшь себе покоя,
Не сможешь ничего любить,-
Ладони взвешивали слово,
Глаза следили смену строк.
С отчаяньем ты ждёшь былого
В негаданный, нежданный срок,
А новый день беззвучен будет,-
Для сердца чужд, постыл для глаз,
И ночь наставшая забудет,
Что говорила в прошлый раз.
Не взыщи, мои признанья грубы,
Ведь они под стать моей судьбе.
У меня пересыхают губы
От одной лишь мысли о тебе.
М. Петровых
Заклинанье
Я не хочу, чтоб тебя сгорбило горе.
Я не позволю болезням тебя узнать.
Тело твоё и сиянье в твоём взоре
Я заклинаю на молодость и благодать.
Там, за углами годов, бродят невзгоды.
Я им навстречу пойду, и нападут на меня.
Жизнь обесстрашу твою на неведомые годы,
Жилы свои разорву, чтобы слышал ты пенье огня.
Я призываю на душу свою унынье,
Чтобы тебе совсем не осталось его,
Чтобы душа твоя знала одно отныне
Неомрачённое торжество.
Ты что ни скажешь, то солжёшь,
Но не твоя вина:
Ты просто в грех не ставишь ложь,
Твоя душа ясна.
И мне ты предлагаешь лгать:
Должна я делать вид,
Что между нами тишь да гладь,
Ни боли, ни обид.
О доброте твоей звонят
Во все колокола.
Нет, ты ни в чём не виноват,
Я клевещу со зла.
Да разве ты повинен в том,
Что я хочу сберечь
Мученье о пережитом
Блаженстве первых встреч.
М. Петровых
Размолвка
Люби меня. Я тьма кромешная.
Слепая, путаная, грешная.
Но ведь кому, как не тебе,
Любить меня? Судьба к судьбе.
Гляди, как в тёмном небе звёзды
Вдруг проступают. Так же просто
Люби меня, люби меня,
Как любит ночь сиянье дня.
Тебе и выбора-то нет:
Ведь я лишь тьма, а ты лишь свет.
Я равна для тебя нулю.
Что о том толковать, уж ладно.
Всё равно я тебя люблю
Восхищённо и беспощадно.
И слоняюсь, как во хмелю,
По аллее неосвещённой,
И твержу, что тебя люблю
Беспощадно и восхищённо.
Воротись! Ещё рельсы остыть не успели
От горячего речитатива колёс,
Ещё свищут вагонам вдогонку метели,
Поезд мчится сквозь толщу нельющихся слёз.
Я бегу задыхаясь. Всё чаще и чаще
Металлический плёскот мерцает в мозгу.
Вижу ужас, по рельсам безудержно мчащий,
Вижу, вижу тебя, но бежать не могу.
Рухнув трупом, лежу, цепенея в бессилье,
И тебя провожает мертвеющий взор,
Но внезапно в спине разверзаются крылья
И взмывают, и рвут, и колышут простор.
То летит, не касаясь багрового снега,
Орошённая жгучими звёздами ночь,
Это крылья, раздуты дыханием бега,
Задевают о звёзды и гонят их прочь.
Это ветер с трубою небесных пыланий,
Завывают трущобы загробной трубой.
Видишь труп на кружащейся вьюжной поляне.
Я целую тебя, облекаюсь тобой.
М. Петровых
Бессонница
Сердцу ненавидеть непривычно,
Сердцу ненавидеть несподручно,
Ненависть глуха, косноязычна.
До чего с тобой, старуха, скучно!
Ты права, во всем права, но этой
Правотой меня уж не обманешь,-
С ней глаза отводятся от света,
С ней сама вот-вот старухой станешь.
Тот, кто подослал тебя, старуху.
Чтоб о нем ни слова, ни полслова,
Чтоб о нем ни слуху и ни духу.
Знать не знаю. Не было такого.
Не было, и нету, и не будет.
Ныне, и по всякий день, и присно.
Даже ненавидеть не принудит,
Даже ненавидеть ненавистно.
За что же изничтожено,
Убито сердце верное?
Откройся мне: за что ж оно
Дымится гарью серною?
За что же смрадной скверною
В терзаньях задыхается?
За что же сердце верное
Как в преисподней мается?
За что ему отчаянье
Полуночного бдения
В предсмертном одичании,
В последнем отчуждении.
Ты всё отдашь задёшево,
Чем сердце это грезило,
Сторонкой обойдёшь его,
Вздохнёшь легко и весело.
Хоть не лелей, хоть не голубь,
Хоть позабудь о нём,-
Оно пускает корни вглубь,
И это день за днём.
То, что запало нам в сердца,
Как хочешь назови,
Но только нет ему конца,
Оно у нас в крови.
Всё больше мы боимся слов
И верим немоте.
И путь жесток, и век суров,
И все слова не те.
А то, о чём молчим вдвоём,
Дано лишь нам двоим.
Его никак не назовём,
Но неразлучны с ним.
Говорят, от судьбы не уйдёшь.
Ты над этим смеёшься? ну что ж,
Покажи мне, любимый, звезду,
По которой тебя не найду,
Покажи мне, любимый, пути,
На которых тебя не найти,
Покажи мне, любимый, коня,
На котором объедешь меня.
М. Петровых
Дальнее дерево
От зноя воздух недвижим,
Деревья как во сне.
Но что же с деревом одним
Творится в тишине?
Что с ним случилось? Что могло б
Случиться? Посмотри,
Как пробивается озноб
Наружу изнутри.
Иль хочет что-то позабыть
И память гонит прочь?
Иль что-то вспомнить, может быть,
Но вспоминать невмочь?
Трепещет, как под топором,
Ветвям невмоготу,-
Их лихорадит серебром,
Их клонит в темноту.
Не в силах дерево сдержать
Дрожащие листки.
Оно бы радо убежать,
Да корни глубоки.
Там сходит дерево с ума
При полной тишине.
Не более, чем я сама,
Оно понятно мне.
Смертный страх перед бумагой белой.
Как его рассеять, превозмочь?
Как же ты с душою оробелой
Безоглядно углубишься в ночь?
Он идёт один, ещё не зная,
Встретится ль в дороге огонёк.
Впереди лишь белизна сплошная,
И сплошная тьма, и путь далёк.
Он идёт, перемогая вьюгу,
И безлюдье, и ночную жуть,
И нельзя пожаловаться другу,
И нельзя в пути передохнуть.
Впереди ночной простор широкий,
И пускай в снегах дороги нет,
Он идёт сквозь вьюгу без дороги
И другому пролагает след.
Здесь, быть может, голову он сложит.
Может быть, идущий без пути,
Заплутает, сгинет, но не может,
Он уже не может не идти.
Где-то ждёт его душа живая.
Чтоб её от горя отогреть,
Он идёт, себя позабывая.
Выйди на крыльцо и друга встреть.
Где павшие братья,- война, война!
В безвестных могилах.
Мы взыщем за милых,
Но крови святой неоплатна цена.
Как солнце багрово! Всё ты, одна.
Какое ты слово: война, война.
Как будто на слове
Ни пятнышка крови,
А свет всё багровей во тьме окна.
Тебе говорит моя страна:
Мне трудно дышать,- говорит она,-
Но я распрямлюсь и на все времена
Тебя истреблю, война!
Судьба за мной присматривала в оба,
Чтоб вдруг не обошла меня утрата.
Я потеряла друга, мужа, брата,
Я получала письма из-за гроба.
Она ко мне внимательна особо
И на немые муки торовата.
А счастье исчезало без возврата.
За что, я не пойму, такая злоба?
И всё исподтишка, всё шито-крыто.
И вот сидит на краешке порога
Старуха у разбитого корыта.
— Что ж ты молчишь из года в год?
Сказать, как видно, нечего?
— О нет, меня тоска гнетёт
От горя человечьего.
Во мне живого места нет,
И все дороги пройдены,
И я молчу десятки лет
Молчаньем горькой родины.
Моя душа была в аду.
Найду ли слово громкое!
Любую смертную беду
Я обходила кромкою.
До срока лучшие из нас
В молчанье смерти выбыли.
И никого никто не спас
От неминучей гибели.
Когда б сказать об этом вслух!
Но вновь захватывает дух.
Решись, решись отчаянно,
Скажись хотя б нечаянно!
М. Петровых
***
[Анне Ахматовой]
День изо дня и год из года
Твоя жестокая судьба
Была судьбой всего народа.
Твой дивный дар, твоя волшба
Бессильны были бы иначе.
Но ты и слышащей и зрячей
Прошла сквозь чащу мёртвых лир,
И Тютчев говорит впервые:
_Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые_.
М. Петровых
***
[Анне Ахматовой]
М. Петровых
***
[Памяти Марины Цветаевой]
М. Петровых
Плач китежанки
Иль уложить, поя снотворным,-
Пусть в омуте утонут чёрном,
В глухом беспамятном бреду,
Назло их мыслям непокорным.
Но я пока ещё иду.
Слышать слов моих не хочет,
Будто в рану сыплю соль.
Днём и ночью сердце точит
Злая дума, злая боль.
Знает сердце о причине
Всех скорбей моих и бед,
О смиренье, о гордыне
И что мне спасенья нет.
Но оно по горло сыто
Ложью всяческих прикрас,
И оно со мной открыто
Говорит не в первый раз,
Чтобы я, ему доверясь,
Не страшилась жить в глуши
И смелей порола ересь,
Если ересь от души.
Строка зовёт на бой, и ты готова к бою,
Всем унижениям и страхам вопреки,
И отступаешь вдруг сама перед собою,
В бессильной ярости сжимая кулаки.
Твоя душа мертва. Смятенье бесполезно.
Зачем проснулась ты? Твоя душа мертва.
Смирись перед немой, перед последней бездной,-
Не отчаивайся никогда,
Даже в лапах роковой болезни,
Даже пред лицом сочтённых дней.
Ничего на свете нет скучней
И бессмысленней, и бесполезней,
Чем стенать, что зря прошли года.
Ты ещё жива. Начни с начала.
Нет, не поздно: ты ещё жива.
Я не раз тебя изобличала,
И опять ключами ты бренчала
У дверей в тайницу волшебства.
В сосновой роще плотный снег лежит,-
Зима в лесу обосновалась прочно,
А рядом склон сухой листвой покрыт,-
Здесь осени участок неурочный.
Я видела и слышала сама,
Как в чаще растревоженного бора
Весна и лето, осень и зима
Секретные вели переговоры.
У твоей могилы вечный непокой,
Приглушённый говор суеты людской.
Что же мне осталось, ангел мой небесный!
Без тебя погибну в муке бесполезной.
Без тебя погибну в немоте железной.
Сердце истомилось смертною тоской.
Горе навалилось каменной доской.
Скорей бы эти листья облетели!
Ты видел детство их. Едва-едва,
Как будто в жизни не предвидя цели,
Приоткрывалась зябкая листва,-
«Плиссе-гофре», как я тогда сказала
О листиках зубчатых, и в ответ
Смеялся ты, и вот тебя не стало.
Шумит листва, тебя на свете нет,
Тебя на свете нет, и это значит,
Что света нет. А я ещё жива.
Раскрылись листья, подросла трава.
Наш долгий разговор едва лишь начат.
На мой вопрос ты должен дать ответ,
А ты молчишь. Тебя на свете нет.
Я не могу тебя забыть,
Покуда вижу свет,
А там забуду, может быть,
А может быть, и нет.
А может быть, к душе душа
Приникнет в тишине,
И я воскресну не дыша,
Как вечный сон во сне.
На бездыханный берег твой
Возьми меня скорей
И красотою неживой
От жизни отогрей.
Не от жестокости, из милосердия
Ты за собой позвал меня в тот час.
В тот страшный час твоей, нет, нашей смерти,
Соединившей, разлучившей нас.
Ты не становишься воспоминаньем.
Как десять лет назад, мы до сих пор
Ведём наш сокровенный разговор,
Встречаясь, будто на рассвете раннем.
Мне верилось, что это лишь начало,
Что это лишь преддверие чудес,
Но всякий раз, когда тебя встречала,
Я словно сердцу шла наперерез.
И я ещё живу, ещё дышу,
Ещё брожу одна по тёмным чащам,
И говорю с тобою, и пишу,
Прошедшее мешая с настоящим.
Заговорить с тобой о самом главном,
Без переходов, сразу, напрямик.
Мой ангел, на пути моём бесславном
Зачем явился ты, зачем возник!
Я шла, не видя и не понимая
Предсмертного страданья твоего.
Я чувствовала светлый холод мая,
И ты со мной, и больше ничего.
Нет, мне уже не страшно быть одной.
Пусть ночь темна, дорога незнакома.
Ты далеко и всё-таки со мной.
И мне спокойно, мне легко, я дома.
Но даже эта скорбь не тяжела.
От унижений, ужасов, увечий
Я не погибла, нет, я дожила,
Дожаждалась, дошла до нашей встречи.
О чём же, о чём, если мир необъятен.
Я поздно очнулась, кругом ни души.
О чём же? О снеге? О солнце без пятен?
А если и пятна на нём хороши.
О людях? Но либо молчание, либо
Лишь правда, а мне до неё не дойти.
О жизни. Любовь моя, свет мой,- спасибо.
О смерти. Любовь моя, свет мой,- прости.
Когда слагать стихи таланта нет,-
Не чувствуя ни радости, ни боли,
Хоть рифмами побаловаться, что ли,
Хоть насвистать какой-нибудь сонет,
Хоть эхо разбудить. Но мне в ответ
Не откликаются ни лес, ни поле.
Расслышать не в моей, как видно, воле
Те голоса, что знала с малых лет.
Сверчок поет, запрятавшись во тьму,
И песенка его не пустословье,-
Не зря сверчит, дай бог ему здоровья,
И я не зря завидую ему.
Я говорю: невидимый, прости,
Меня сковало смертной немотою,
Одно твое звучание простое
Могло б меня от гибели спасти,-
Лишь песенку твою, где нет потерь,
Где непрерывностью речитатива
И прошлое и будущее живо,-
Лишь эту песню мне передоверь!
А тот вопит: «Не вем ее, не вем,
Она при жизни не была ничем,
Она моей при жизни не была,
Она и вправду не творила зла.
За что ее карать, за что казнить?
Возьмешь ее на небо, может быть?»
Что толковать! Остался краткий срок,
Но как бы ни был он обидно краток,
Отчаянье пошло мне, видно, впрок
И не растрачу дней моих остаток.
Я понимаю, что кругом в долгу
Пред самым давним и пред самым новым,
И будь я проклята, когда солгу
Хотя бы раз, хотя б единым словом.
Нет, если я смогу преодолеть
Молчание, пока еще не поздно,-
Не будет слово ни чадить, ни тлеть,-
Костер, пылающий в ночи морозной.
Уж лучше бы мне череп раскроили,
Как той старухе,- в кухне, топором,
Или ножом пырнули, или, или.
А этих мук не описать пером.
Я замерла, сама с собой в разлуке,
Тоска молчит, тоска мычит без слов.
За что мне, Господи, такие муки!
Убил бы сразу, только и делов.
О Господи мой Боже, не напрасно
Правдивой создал ты меня и ясной
И с детства научил меня слагать
Слова. Какую даровал усладу!
И вот с немой тоскою нету сладу.
Ты прав. Я за грехи достойна аду.
Но смилуйся, верни мне благодать!
И вдруг возникает какой-то напев,
Как шмель неотвязный гудит, ошалев,
Как хмель оплетает, нет сил разорвать,
И волей-неволей откроешь тетрадь.
От счастья внезапного похолодею.
Кто понял, что белым стихом не владею?
Кто бросил мне этот спасательный круг?
Откуда-то рифмы сбегаются вдруг.
Их зря обесславил писатель великий
За то, что бедны, холодны, однолики,
Напрасно охаял и «кровь и любовь»,
И «пламень и камень», и вечное «вновь».
Не эти ль созвучья исполнены смысла,
Как некие сакраментальные числа?
А сколько других, что поддержат их честь!
Он, к счастью, ошибся,- созвучий не счесть.
И ты бессилен, как бессилен каждый,
_Ей_ возвратить земное бытиё,
Но доброе вмешательство её
Почувствуешь, узнаешь не однажды,-
То отвратит грозящую беду,
То одарит нежданною отрадой,
То вдруг свернёшь с дороги на ходу,
Поверив ей, что, значит, так и надо.
М. Петровых
О птицах
После долгих лет разлуки
В летний лес вхожу с тревогой.
Тот же гул тысячезвукий,
Тот же хвойный сумрак строгий,
Тот же трепет и мерцанье,
Те же тени и просветы,
Те же птичьи восклицанья
И вопросы и ответы.
Глубока была отвычка,
Но невольно сердце вняло,
Как кому-то где-то птичка
Что-то звонко объясняла.
Здравствуй, лес! К тебе пришла я
С безутешною утратой.
О, любовь моя былая,
Приголубь меня, порадуй!
На листву, как на чудо,
Я гляжу благодарно.
М. Петровых
Молитва в лесу