волеизъявление это гражданское право
Зависит ли оказание услуг от волеизъявления
Соблюдая правила самоизоляции, с удовольствием читаю Глоссы под редакцией Артема Карапетова. Хочу обсудить один вопрос, а именно вопрос о том, можно ли обнаружить какое-либо волеизъявление в действиях должника по исполнению обязательства по оказанию консультационных услуг.
Является ли такой акт исполнения юридическим поступком (реальным актом) или сделкой?
Позволю себе не согласиться с Артемом в том, что волезъявление услугодателя здесь для наступления правового эффекта неважно.
Прежде всего, важно волеизъявление услугодателя по «направлению» своей консультации именно услугодателю, а не третьему лицу и именно в качестве исполнения обязательства. Если, например, адвокат (блог-то у нас юридический, поэтому возьмем адвоката, хотя на его месте в описанных ниже ситуациях теоретически мог оказаться почти любой услугодатель) даст дружескую консультацию своему другу, а тот перешлет ее стороне договора об оказании услуг, то услугополучатель не должен иметь права предъявить требования к адвокату, например, связанные с некачественным оказанием услуг. Равным образом, адвокат не вправе потребовать от услугополучателя вознаграждения за «оказанную услугу». Таким образом, волеизъявление здесь важно. Нужно установить волю услугодателю дать консультацию конкретному лицу.
Далее, полагаю, что нужно доказать волеизъявление услугодателя именно оказать данную услугу, а не просто приознести или написать те или иные слова и выражения. Например, если адвокат и (для простоты) генеральный директор услугополучателя имеют дискуссию за кружкой пива по вопросам, которые являются предметом договора об оказании услуг и адвокат высказывает определенные суждения, даже вполне определенно и при этом заключенный договор предусматривает возможность устной консультации, то едва ли такое суждение можно считать исполнением договора об оказании услуг.
Можно привести и другой пример. Адвокат подготовил письменную консультацию, оставил ее на столе, а секретарша ошибочно направила ее клиенту. Если бы волеизъявление адвоката было неважно, то следовало бы считать, что консультацию оказана, договор исполнен. Однако, едва ли это было бы справедливым и правильным.
Поэтому, наверное, логичнее считать любые активные действия по исполнению обязательств сделками и применять к ним правила о сделках в полном объеме. Вполне можно представить себе исполнение обязательства из договора об оказании услуг под отлагательным условием. Например, адвокат может указать в своей консультации, что она имеет силу исполнения обязательства лишь при условии вынесения Верховным судом такого-то решения по такому-то делу, либо при наличии конкретных выводов в мотивировочной части судебного акта по уже разрешенному делу. Не думаю, что это будет противоречить смыслу положений нашего ГК о сделках.
Воля и волеизъявление в гражданско-правовом договоре: к вопросу о применении статьи 431 гражданского кодекса Российской Федерации
Уруков В.Н., профессор, кандидат юридических наук, заслуженный юрист Чувашской Республики.
Воля и волеизъявление сторон являются существенными условиями для любого гражданско-правового договора, в том числе нетипичных (неименованных). В отличие от договоров, предусмотренных гражданским законом, о заключении нетипичного договора можно судить только путем установления наличия совпадения воль договаривающихся сторон. Иными словами, о наличии или отсутствии договора можно судить только путем анализа соответствующих воль участников вексельного обязательства. При исследовании воли необходимо учитывать следующее.
Только воля вступающих в конкретное гражданское правоотношение порождает конкретный договор. Нет воли, нет ее изъявления, следовательно, не может состояться и договор.
Если содержание не соответствует предписаниям норм права, то закон в отдельных случаях дает возможность оспорить (оспоримые сделки) эти сделки путем, например, установления специальных сроков исковой давности (1 год (ст. 181 ГК РФ)), т.е. «исцелять» недействительные оспоримые сделки.
В отличие от других элементов в отсутствие воли не может возникнуть какая-либо сделка (договор), волю нельзя «исцелять». Воля, которая не изъявлена, также является причиной отсутствия договора. Она должна быть изъявлена, т.е. о воле лица должны знать окружающие, в первую очередь лица, которые хотели бы установить с ним конкретные гражданско-правовые отношения по поводу какого-либо объекта гражданских прав.
Воля и волеизъявление являются предпосылкой порождения не только договорного правоотношения и других гражданско-правовых отношений, всегда действует принцип единства воли и волеизъявления (без конкретной воли не может быть ее изъявления, и наоборот, изъявления воли фактически не может быть в отсутствие конкретной воли при нормальном процессе гражданского оборота).
Нерсесов Н.О. Представительство и ценные бумаги в гражданском праве. М.: Статут, 1998. С. 197.
Савиньи Ф.К. Обязательственное право. СПб.: Юрид. центр «Пресс», 2004. С. 374.
Согласно ст. 431 ГК РФ при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное содержание в нем слов и выражений. Буквальное значение условий договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями, смыслом договора. Если правила, содержащиеся в части первой настоящей статьи, не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора.
Представляется, данная норма содержит не только внутреннее противоречие. При буквальном следовании ее предписаниям можно сделать вывод, что судья (суд) вряд ли вынесет правильное решение по конкретному спору. Почему такое возможно?
Словарь русского языка: В 4 т. М.: АН СССР, 1988. Т. 4. С. 775.
Российский энциклопедический словарь: В 2 т. М.: Большая российская энциклопедия, 2000. Т. 2. С. 1868.
Следует также отметить, что юридические термины трактуются по-разному даже правоведами. А если взять слова или словосочетания иностранного происхождения в тексте договора, вряд ли мы найдем единодушие по этому поводу не только среди юристов, но и специалистов-филологов.
Допустим, суд все-таки остановился на одном из официальных толкований слова или выражения и пришел к какому-то смысловому значению данного слова или выражения. Всегда ли слова или выражения отвечают смыслу договора, который придается сторонами при заключении договора? Видимо, нет. Во многих случаях стороны или одна из сторон могут заложить совсем иной смысл в слово или выражение.
Таким образом, правило, сформулированное в абз. 1 п. 1 ст. 431 ГК РФ, не отвечает потребностям нормального гражданского оборота, поскольку у сторон по договору нет уверенности в том, что суд правильно даст толкование условиям договора. Оправданно ли это с точки зрения основного принципа гражданского права «автономии воль»?
Безусловно, нет. Только стороны по договору вправе придать его условиям те значения и выражения, которые они имели в виду при заключении договора.
Указанное в ГК РФ правило фактически дает большой простор судьям для вторжения в сферу частных интересов и судейского усмотрения. В связи с этим представляет интерес Постановление Президиума Арбитражного Суда РФ от 17 апреля 2002 г. N 10575/01 :
Закрытое акционерное общество «Зарамаггэсстрой» обратилось в Арбитражный суд Челябинской области к обществу с ограниченной ответственностью «Сервис-М» о взыскании 1 000 000 руб. основного долга и 62 400 руб. процентов за пользование чужими денежными средствами за период с 1 января 2000 г. по 1 апреля 2001 г.
Решением от 25 мая 2001 г. в удовлетворении исковых требований отказано.
Федеральный арбитражный суд Уральского округа Постановлением от 27 сентября 2001 г. решение оставил без изменения. Высший Арбитражный Суд РФ удовлетворил протест заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ, указав следующее.
Суд, отказывая в иске, пришел к выводу о том, что договор N 6/20, на котором основаны исковые требования, является незаключенным, поскольку в нем отсутствуют существенные условия (цена, ассортимент, количество), поэтому у ответчика не возникло обязанности по оплате долга.
Этот вывод противоречит законодательству и обстоятельствам дела.
Так, в договоре содержатся условия о товаре, подлежащем передаче в счет оплаты продукции (цемент), и его количестве (в денежном выражении), срок поставки (п. 4.3 договора). Марку цемента покупатель указывает в заявке. В случае отсутствия в договоре цены на товар она определяется по правилам ст. 424 ГК РФ.
Признавая договор незаключенным, суд не принял во внимание исполнение договора одной из сторон путем передачи векселей в счет оплаты цемента, которое было принято другой стороной.
Из имеющейся в деле переписки между покупателем, продавцом и поставщиком товара видно, что стороны считали спорный договор заключенным и предпринимали меры для его исполнения. Суд указанную переписку не оценил.
Кроме того, признание договора незаключенным влечет неосновательное обогащение ответчика, который не только не поставил продукцию, но и не вернул предварительную оплату (векселя).
При таких обстоятельствах судебные акты подлежат отмене как принятые с неправильным применением норм материального права и по неполно исследованным материалам дела, дело направлено на новое рассмотрение.
В данном примере Высший Арбитражный Суд РФ фактически указал на недопустимость вольного толкования и признания договора незаключенным судебными инстанциями.
Более того, норма ст. 431 ГК РФ «страдает» внутренним противоречием. На что направлено уяснение буквального значения содержащихся в нем слов и выражений? Только на установление воли сторон путем толкования изъявления воли сторон? В данном случае отдается предпочтение волеизъявлению? Но во второй части данной нормы указывается, что, если эти правила не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная воля сторон. Что означает «принят во внимание»? Буквальное значение содержащихся в нем слов, выражений? Не что иное, как установить волеизъявление (которое выражено в виде слов и словосочетаний) и установить волю участников договора, что указывает на достижение или согласие по тем или иным условиям договора.
Представим, что истинное волеизъявление при толковании договора не позволило установить волю сторон. Тогда закон предписывает выяснить истинную волю сторон. Этого невозможно достичь, поскольку о воле стороны можно судить только по ее изъявлению, с помощью толкования изъявления воли невозможно установить волю. Как можно уяснить эту волю? Получается замкнутый круг. Фактически, телегу ставят впереди лошади. Представляется, не зря Германский гражданский закон (§ 133) гласит: «При толковании волеизъявления должна быть исследована действительная воля и нельзя быть связанным буквальным значением выражения», т.е. в аналогичной ст. 431 ГК РФ в норме ГГУ заложен принцип приоритета воли.
Такая формулировка толкования договора лучше отвечает современным требованиям имущественного оборота. На наш взгляд, имеется насущная потребность в переработке правила ст. 431 ГК РФ, заложив в нее иные принципы толкования договора. В противном случае в практике судебных органов будет доминировать принцип судейского усмотрения, который не совместим с принципом свободы договора. Если руководствоваться нормой ст. 431 ГК РФ, то толкование договора происходит исключительно без учета воли сторон в договоре и только на основании умозаключения конкретного судьи (напомним, что процессы умозаключений участников договора могут быть разными, в зависимости от профессиональной, юридической, образовательной подготовки и т.п.).
Нормы ст. 431 ГК РФ предполагают толкование условий договора, отдавая предпочтение волеизъявлению. Например, в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 ноября 2003 г. N 11884/02 установлено следующее.
ГУ «Российский фонд технологического развития» Минпромнауки России обратилось в Арбитражный суд города Москвы с иском к малому государственному предприятию «Микросистема» о взыскании 2 083 688 руб. 77 коп. задолженности, образовавшейся в результате невозвращения ответчиком денежных средств, перечисленных ему истцом по договору о финансировании от 21 апреля 1997 г. N 39/97, и 366 092 руб. 45 коп. процентов за пользование чужими денежными средствами в период с 1 июня 2001 г. по 13 февраля 2002 г.
МГП «Микросистема» заявлен встречный иск о признании указанного договора ничтожным в части условия о возврате суммы финансирования указанных работ и применении последствий его ничтожности.
Проверив законность и обоснованность судебных актов, Президиум установил:
«В соответствии со ст. 431 ГК РФ буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.
Материалами дела подтвержден факт оформления предприятием «Микросистема» от своего имени заявки на финансирование научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ с обоснованием реальной возможности возврата полученных средств по мере реализации результатов работ своим потребителям и контрагентам по договорным обязательствам. Согласно п. 7.1 договора от 21 апреля 1997 г. N 39/97 момент возникновения у ответчика права собственности на результаты проведенных работ обусловлен возвратом полученных денежных средств.
Предусмотренные договором право и порядок контроля Государственного комитета Российской Федерации по науке и технологиям за расходованием выделенных денежных средств не связаны с выполнением им функций заказчика и не противоречат норме ст. 814 ГК РФ, наделяющей заимодавца правом контроля за использованием суммы целевого займа.
СПС «КонсультантПлюс: Арбитраж».
Следует заметить, что в российском гражданском праве, в отличие от наиболее развитых национальных правовых систем, например германской системы, отсутствуют специальные нормы о соотношении воли и волеизъявления.
Жалинский А., Рерихт А. Введение в немецкое право. М.: Спарк, 2001. С. 321.
Дигесты Юстиниана: Пер. с лат. / Отв. ред. Л.А. Кофанов. М.: Статут, 2004. Т. 5. С. 240.
Данная проблема систематически выявляется, когда договор признается судом незаключенным в случаях, если фактически сторонами он исполнен в полном объеме.
Толкование по ст. 431 ГК РФ следует начинать с того, соответствуют ли воля и волеизъявление принципам гражданского права. При этом толкование следует произвести до той стадии, когда суд установит, что воля сторон распознаваема однозначно и изъявление соответствует этой воле, т.е. будет установлено единство воли и волеизъявления.
Как было указано, о свободе договора можно не говорить в страховых, банковских и других правоотношениях, где клиенту навязывают условия договора, разработанные самими организациями, при этом клиент практически не имеет возможности включать дополнительные условия в договор. Клиент вынужден подписывать такие договоры. Зачастую эти договоры носят для клиента невыгодный характер. Никакая конкуренция не может изменить данное положение в связи с тем, что банк, страховая, иная организация включают в договор те условия, которые им выгодны. В данных правоотношениях нельзя отметить совпадение воль или общую волю договаривающихся сторон. Клиент-сторона должен «подгонять» свою волю под доминирующую волю экономически сильного субъекта или монополиста.
В более сложном положении оказывается сторона при заключении договора с организациями, занимающими доминирующее положение в экономике (например, электро- и газоснабжающие организации, организации, оказывающие услуги в сфере почтовой связи, и т.д.). Здесь воля стороны (абонента, клиента) полностью подчинена воле доминирующей организации. Клиенту остается только соглашаться с предложенными другой стороной условиями. Как правило, диктат доминирующей стороны происходит в форме типовых правил, носящих ведомственный характер. Перечень названных обстоятельств далеко не исчерпывающий, и происходит со временем их расширение. Следует подчеркнуть, что это характерно не только для гражданского права России, но и для иностранных правовых систем, и, как представляется, в будущем их роль будет повышаться, сужая свободу договора. Это общемировая тенденция. Законодатель может только влиять на этот процесс несколькими путями: демонополизацией определенных организаций (например, издать закон, что в одном и том же населенном пункте должны оказывать финансовые услуги минимум три субъекта по одному и тому же виду деятельности); созданием для защиты слабой стороны типовых правил (договоров) на законодательном уровне и признанием их неотъемлемой частью ГК РФ и т.д. Поскольку воля и волеизъявление в таких договорах не свободны, есть диктат воли и волеизъявления одной из сторон, такие договоры можно назвать договорами с ограничением принципа свободы.
Практика требует совершенствования толкования условий договора в соответствии со ст. 431 ГК РФ, т.е. уяснение истинной воли договаривающихся сторон, а не только на основании их волеизъявления. Это понимание находит выражение в отдельных судебных актах, принятых высшими судебными инстанциями. Так, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в Постановлении от 1 июня 2004 г. N 639/04 указал следующее.
До вынесения решения истец уменьшил размер исковых требований до 14 021 802 руб.
Решением суда первой инстанции от 21 июня 2003 г. иск удовлетворен частично: с ЖСК «Строим вместе» в пользу ООО «ПСК-Норд» взыскано 9 534 211 руб. неосновательного сбережения, в остальной части иска отказано.
Постановлением суда апелляционной инстанции от 13 октября 2003 г. решение отменено, в иске отказано.
Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа Постановлением от 16 декабря 2003 г. отменил Постановление суда апелляционной инстанции от 13 октября 2003 г., оставив в силе решение суда первой инстанции от 27 июня 2003 г.
В заявлении, поданном в Высший Арбитражный Суд Российской Федерации, о пересмотре в порядке надзора решения Арбитражного суда Республики Саха (Якутия) от 27 июня 2003 г. и Постановления Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 16 декабря 2003 г. по делу N А58-8140/2002 жилищно-строительный кооператив «Строим вместе» ссылается на необоснованность вывода суда о незаключенности договора от 1 сентября 2001 г., а также недоказанность факта неосновательного обогащения ответчика за счет истца.
В отзыве на заявление ООО «ПСК-Норд» просит отказать в его удовлетворении, ссылаясь на неосновательное обогащение ответчика, у которого находится фактический результат выполненных работ.
В соответствии со ст. 740 ГК РФ выполненные подрядчиком работы обязан оплатить заказчик.
Суд не исследовал договор строительного подряда от 8 октября 2001 г. в качестве доказательства по делу, не выяснил, действовал ли этот договор на момент возникновения денежного обязательства, и не установил субъекта ответственности за его неисполнение.
Договор от 1 сентября 2001 г. квалифицирован как договор простого товарищества и признан судом первой и кассационной инстанций незаключенным в связи с отсутствием в нем существенных условий.
Между тем ни одной инстанцией не проверено, была ли при его заключении воля сторон направлена на создание общей долевой собственности.
Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2004. N 9. С. 47.
Более того, норма ст. 431 ГК РФ «страдает» другими внутренними противоречиями. На что направлено «уяснение буквального значения содержащихся в нем слов и выражений»? Только на установление воли сторон путем толкования волеизъявления воли сторон, т.е. в данном случае отдается предпочтение волеизъявлению? Но во второй части данной нормы указывается: если эти правила не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная воля сторон. Что означает «принять во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов, выражений»? Не что иное, как основание волеизъявления (которое выражено способом в виде слов и словосочетаний) установить волю участников договора, что указывает на согласие с условиями договора. Представим, что истинное волеизъявление при толковании договора не позволило установить волю сторон. Тогда закон предписывает выяснить истинную волю сторон. Этого невозможно достичь, поскольку о воле стороны можно судить только по ее изъявлению. Толкованием изъявления воли не дано установить волю, тогда каким образом можно уяснить эту волю?
По нашему мнению, имеется насущная потребность в переработке правила ст. 431 ГК РФ. Необходимо заложить в нее иные принципы толкования договора. В противном случае в практике судебных органов будет доминировать принцип судейского усмотрения, который не совместим с принципом свободы договора.
Если руководствоваться нормой ст. 431 ГК РФ, то толкование договора происходит исключительно без учета воль сторон в договоре и только на основании умозаключения конкретного судьи.
ВС РФ о толковании договоров: соответствует ли вывод об отсутствии договора по причинам неясности его условий смыслу ст. 431 ГК РФ?
О толковании.
Этим постом хочу открыть цикл заметок, посвященных проблемам толкования. Почему? Потому, что институт толкования договоров все еще остается «темной лошадкой» теории и практики: вопросов больше, чем ответов.
В частности, в ГК РФ толкованию посвящена только ст. 431 ГК РФ, которая никаких изменений в процессе реформирования ГК РФ не претерпела. Однако это не означает, что ее положения настолько безупречны, что не нуждаются в разъяснениях.
Другое дело, что разъяснения суда тоже оставляют простор для воображения и вряд способствуют разработке единообразного практического инструментария.
Оценка ст. 431 ГК РФ в контексте принципа сохранения договора.
Логическое деление ст. 431 ГК РФ позволяет выделить следующие смысловые фрагменты, определяющие последовательность применения правил.
(А) При толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений.
(Б) Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.
(А) Если правила, содержащиеся в части первой настоящей статьи, не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи, последующее поведение сторон.
Из содержания ст. 431 ГК РФ следует, что буквальному тексту договора (форма выражения, волеизъявление) отдается приоритет по сравнению с действительной общей волей сторон (воля как она есть) с учетом цели договора.
Не вдаваясь в данном случае в дискуссию об обоснованности приоритета формы волеизъявления, сложно отрицать тот факт, что ст. 431 ГК РФ направлена на то, чтобы в любом случае постараться сохранить договор (принцип толкования договора в пользу его действительности).
По крайней мере, ничто в ст. 431 ГК РФ не дает повод для того, чтобы считать автоматически договор незаключенным (несуществующим как вид) в случае неясности намерения сторон.
Придерживается ли этой идеи ВС РФ в своих разъяснениях?
Как представляется, смысл ст. 431 ГК РФ не позволяет отказать в признании наличия соглашения о возмещении потерь только по мотивам неясности и двусмысленности условий такого соглашения.
Последний абзац п. 33 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 25.12.2018 N 49 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора» (Пленум № 49) содержит указание на то, что
«По смыслу статьи 431 ГК РФ в случае неясности того, является ли договор абонентским, положения статьи 429.4 ГК РФ не подлежат применению».
Не понятно, где именно в статье ст. 431 ГК РФ содержится такой упрощенный смысл, что в случае неясности договора (=его условий?), считается, что такого договора нет.
Несмотря на генерализацию конструкции, абонентский договор выделен в самостоятельную договорный тип. Следовательно, осуществленный сторонами выбор в пользу именно абонентской конструкции, даже если условия выражены не ясно, не может быть проигнорирован без достаточных оснований. Нераскрытого смысла ст. 431 ГК РФ для этого вряд ли достаточно.
Тем более, что в этом же Пленуме № 49 в п.п. 43-46 содержатся такие разъяснения о порядке применения положений ст. 431 ГК РФ, которые тоже не позволяют просто так сделать вывод об отсутствии соглашения, если договор не (совсем?) понятен.
В частности, в абз. 3 п. 43 Пленума № 49 указано, что «Толкование договора не должно приводить к такому пониманию условия договора, которое стороны с очевидностью не могли иметь в виду».
В абз. 1 п. 44 Пленума № 49 раскрыт принцип толкования договора в пользу его заключенности/ действительности: «При наличии спора о действительности или заключенности договора суд, пока не доказано иное, исходит из заключенности и действительности договора и учитывает установленную в пункте 5 статьи 10 ГК РФ презумпцию разумности и добросовестности участников гражданских правоотношений».
Соответственно, вывод в пользу отсутствия конкретного соглашения не может быть просто обусловлен непонятностью договора. Такой вывод представляет собой крайнюю меру, когда испробованы всевозможные приемы толкования с учетом всем обстоятельств дела.
Как следствие, поскольку вывод о невозможности квалификации договора в виде абонентского – это де факто вывод об отсутствии такого договора (его незаключенности), такая позиция суда в свете позитивного подхода к толкованию договора должна быть необходимым и достаточным образом аргументирована и представлять своего рода «акт безысходности» суда.
В п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11.06.2020 N 6 «О некоторых вопросах применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о прекращении обязательств» (Пленум № 6) без каких –либо дополнительных пояснений указано, что «Воля сторон на выбор факультативного или альтернативного обязательства устанавливается путем толкования условий соответствующего соглашения (статья 431 ГК РФ). При наличии сомнений толкование осуществляется в пользу выбора сторонами факультативного обязательства (пункт 2 статьи 320.1 ГК РФ)».
П. 2 ст. 320.1 ГК РФ, к которому отсылает Пленум № 6, ситуацию не проясняет, поскольку содержание пункта 2 указанной статьи сводится к следующему: «К обязательству, предусматривающему совершение должником одного из двух или нескольких действий, применяются правила об исполнении альтернативного обязательства (статья 320), если оно не может быть признано факультативным обязательством».
Иначе говоря, выбор в пользу именно факультативного обязательства больше следует из логики ВС РФ относительно общей расширенной и (дискуссионной) концепции отступного, представленной в Пленуме № 6 (см. пост об отступном), но не из правил толкования.
По сути, предложенное видение ВС РФ толкования создает риск игнорирования принцип толкования в пользу заключенности соглашения (того, которое стороны имели ввиду), поскольку слишком просто позволяет суду подменить неясное с точки зрения буквального смысла слов и выражений соглашение сторон об отступном как альтернативном обязательстве в пользу отступного как факультативного обязательства.
Однако правовые последствия квалификации отступного в качестве альтернативного и факультативного обязательства явно различаются.
Проблема, на мой взгляд, заключается в том, что такую логику суда по аналогии можно распространять и на все случаи непонятности того, какое обязательство установили стороны своим соглашением (факультативное или альтернативное).
1) разъяснения ВС РФ в части применения ст. 431 ГК РФ выглядят чрезмерно упрощенным за счет общих ссылок на некий смысл ст. 431 ГК РФ, который вряд ли в ст. 431 ГК РФ заложен, с обязательным подкреплением этого смысла выводом об отсутствии спорного договора того вида, который выбрали стороны.
Это создает конфликт в квалификации, противоречит принципу толкования в пользу наличия энного договора и уважения свободы договора сторон (ст. 421 ГК РФ).
Более того, такой подход, если воспринимать его буквально как руководство к действию, повышает риск необоснованной замены волей суда воли сторон соглашения.
2) Разъяснения ВС РФ «не эволюционируют», что вызывает особые сожаления, если учесть, что определенные правила о толковании договора в Пленуме № 49, принятом еще в 2018 году, сформулированы. Поэтому можно было бы ожидать от ВС РФ большей последовательности в реализации таких правил применительно к отдельным договорным конструкциям в разъяснениях, принятых после 2018 года.
3) Возможным способом минимизации рисков необоснованной (упрощенной) замены судом воли сторон своим представлением о соглашении и его отсутствии может быть уход от буквального понимания разъяснений ВС РФ и попытка выяснить действительное намерение ВС РФ по тем же правилам, которые сформулированы в тексте ст. 431 ГК РФ.
Это означает, что просто неясность и двусмысленность условий не может быть поводом для вывода об отсутствии именно того договора, который заключили стороны. Для такого вывода суд все равно должен привести необходимые и достаточные пояснения, демонстрирующие, что даже действительную волю сторон выявить невозможно, опираясь на всевозможные сопутствующие обстоятельства.
Как говорится, без толкования судебных толкований на практике не обойтись.