запомни сам скажи другому что честный труд дорога к дому
Запомни сам скажи другому что честный труд дорога к дому
Запомни сам, скажи другому, что лучший путь-дорога к дому!
Комментариев нет
Похожие цитаты
Ах, как жаль что, переезжая на новое место нельзя забрать с собой вид из окна, пейзаж который был фоном моей жизни, подглядывал за нами ночами и радовался, переливаясь множеством огней, нашему счастью.
В далёком Узбекистане стоит наш дом родной
В нём жизнь течёт чужая и быт совсем другой
Мне двор наш часто снится, и снится то крыльцо
Куда пришло простится, почти что всё село.
Кто плакал, кто смеялся, кто лишь добра желал.
Его мы покидали, а он стоял молчал
Если б имел он голос, он мог бы нам сказать:
«Меня не покидайте, я вам почти как: Мать»
Когда вдвоём влюблялись, я вместе с вами был,
В любую непогоду уют, тепло дарил.
Как доченька родилась, я это тоже знал.
Гостей вы собирали, я вместе ликовал!
Все свадьбы, дни рожденья я с вами отмечал.
От горя и несчастий я вас оберегал.
… показать весь текст …
СТАРЫЙ ДОМ
.
«Качался старый дом, в хорал слагая скрипы.
И нас, как отпевал, отскрипывал хорал».
© Евгений Евтушенко
`
День отгорел, истомившись закатом.
Дрёмой забылся мой старенький дом.
А ведь осанистым был он когда-то.
Верится в это мне нынче с трудом.
«Друг мой, тебе я пришёл поклониться,
в окна твои напоследок взглянуть,
молча пройтись по родным половицам
… показать весь текст …
Крылатые фразы
2 года – это:
24 месяца
730 дней
17520 часов
1061200 минут
63072000 секунд.
По воле Бога самого попал служить я в
Полу-
Военная
Организация
Девиз ПВО: Не летай сам и не давай другим.
Лежит на земле солдат ПВО. Не пулей убит – за…ли его.
Не для войны становятся солдатом, а для того, чтоб не было войны.
Дембель далёк, как полярная звезда,
Прекрасен, как северное сияние
И неизбежен, как гибель империализма
Армия – это чёртово колесо, которое может остановить только дембель.
Армия – школа жизни, но она дорого берет за свои уроки.
Армия – это школа, в которой, как ни учись, всё равно оставят на второй год.
Армия – школа жизни, но лучше пройти её заочно.
Армия – такая школа, что учит даже тех, кто прогуливает уроки.
Кто был студентом, тот знает юность.
Кто был солдатом, тот знает жизнь.
Солдат спит – служба идёт.
Запомни сам и передай другому:
Чем больше спишь, тем ближе к дому.
Если хочешь поработать – ляг, поспи и всё пройдёт.
Физический труд прекрасен – его можно созерцать часами.
Девушка – как парашют, всегда может отказать. Но настоящий десантник всегда имеет запасной.
Отношения с девушкой – как обойма в бою, в любой момент могут закончиться. Но у грамотного офицера всегда под рукой есть вторая обойма.
Девушка – как аэродром. Может дать посадку, а может и не дать. Поэтому у военного лётчика всегда заготовлен запасной аэродром.
Два солдата из стройбата заменяют экскаватор. Пограничников наряд заменяет весь стройбат.
На земле много разных дорог, но лучшая из них – дорога к дому.
Дембель – не девушка, мимо не пройдёт.
Привет с тех мест, где нет невест, а юность топчут сапогами.
Пермь – город дождей, бл…й и вечнозелёных помидоров.
Никто так остро не реагирует на крик моды, как старшина.
Чем больше спишь, тем меньше происшествий.
Не смейтесь над теми, кто в серых шинелях, а смейтесь над теми, кто их избежал.
Помни всегда! Мы должны вернуться ради тех, кто нас ждёт.
Что не увидишь в цирке – увидишь в армии.
Цени любовь, но береги свободу.
Хорошо, когда собака – друг,
Плохо. Когда друг – собака.
В армии прав не тот, кто прав, а тот, у кого больше прав.
Армия – единственное место, где «молодые» хотят стать «старыми».
— Массы послушали… и омурлели.
Майор Пархоменко
Солдат за два года съедает:
Масло – 14 кг. 700гр.
Сахар – 47 кг. 450гр.
Сало – 21 кг. 900 гр.
Хлеб – 640 кг. 500 гр.
Рыбы – 24 метра
Яйца – 224 шт.
И столько овса, что становится стыдно смотреть в глаза лошади.
С – современный
А – армейский
Ч – человек
О – отдыхающий
К – культурно.
С – самым
Л – лучшим
У – уроком
Ж – жизни
Б – будет
А – армия
Запомни сам скажи другому что честный труд дорога к дому
Заявление об увольнении майор Бакланова приняла спокойно: взяла, прочла, поиграла бровями и кивнула, давая понять, что заявление принято и отсчет двух положенных недель начался. Нетрудно было понять, что ей сейчас не до этого. Бакланова с самого утра была какая-то странная: и утреннюю пятиминутку провела как-то скомкано, сейчас не сказала ни слова, даже формально не поинтересовалась причинами, побудившими Данилова к такому шагу. «Заболела или случилось что?» — подумал Данилов, но с расспросами, ясное дело, лезть не стал.
Слухи просочились чуть позже, ближе к полудню, и мгновенно распространились по колонии. Данилову свежие новости принесла медсестра.
— У Хозяина крупные неприятности, — сказала она. — Мне только что Лида рассказала.
— По секрету всему свету?
— Вроде того, шила в мешке не утаишь…
Многие считают, что секрет счастья кроется в умении пользоваться тем, что имеешь, радуясь этому. Как говорил путешественник Филеас Фогг в мультфильме «Восемьдесят дней вокруг света»: «Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое».
Под рукой у полковника внутренней службы Скельцовского было много чего, в том числе и бесплатная рабочая сила. Кто из осужденных откажется поработать на строительстве дачи начальника колонии? Разве что ярый представитель «отрицаловки», не признающий никакой работы, кроме своего преступного ремесла, или же полный идиот.
Во-первых, смена обстановки приятно разнообразит жизнь. Всегда приятно провести несколько недель в бытовке на природе, вдали от изрядно надоевшей колонии. Во-вторых, «отхожий промысел» подразумевает некоторое, весьма приятное, ослабление режима. Полковник Скельцовский был заинтересован в том, чтобы осужденные работали на совесть, поэтому оплачивал их труд. Не деньгами, конечно, где это видано, чтобы начальник колонии своим же зэкам деньги платил? Чаем, сигаретами, пищевым пайком — консервами, колбасой и т. п., хорошим отношением (вплоть до отсутствия препятствий к условно-досрочному освобождению, недаром же висит в колониях лозунг: «Запомни сам, скажи другому, что честный труд — дорога к дому») и даже вечерней порцией водки из расчета «сто грамм на рыло».
При таком положении вещей от желающих поработать не было отбоя, но брали на полковничью дачу далеко не всех, с большим разбором — спокойных, не создающих проблем, из числа тех, у кого срок скоро заканчивается (условно-досрочно или «по звонку»). Само собой, человек, у которого за плечами осталось девяносто, а то и больше процентов срока, вряд ли станет ударяться в бега. Какой смысл получить свободу на три месяца раньше, если она может обернуться лишними пятью годами отсидки? К тому же на даче Скельцовского осужденные без охраны не оставались: заместитель начальника колонии по охране подполковник Незнайко обеспечивал круглосуточную охрану из числа наиболее приближенных сотрудников, умевших держать язык за зубами. Охране, в отличие от зэков, ежевечерних полковничьих ста грамм не полагалось, поэтому приходилось покупать спиртное за свой счет.
Вечером, после окончания трудового дня, на даче наступала полная идиллия. Разводился костер, жарилось на углях что-то вкусное, пеклась в золе картошка, иногда варилась уха, затем все это съедалось, запивалось и все, кроме дежурных, засыпали. Где-то через полчаса засыпали и они… Пастораль. К тому же дача находилась всего-то в тридцати километрах от колонии, поэтому подъехать и проконтролировать ход работ труда не составляло.
Полковник Скельцовский сидел на своем месте прочно, с начальством ладил, подчиненных держал в разумной строгости и потому никаких проблем, связанных с использованием на своем дачном участке труда осужденных, отбывающих наказание в подведомственной ему колонии, не ждал. О проверках, пусть даже и внеплановых, его непременно предупредили бы свои люди из областного управления. Из подчиненных никто копать под начальника не мог, потому что бесполезно и себе дороже.
Разумеется, Скельцовский понимал, что его действия как злоупотребление должностными полномочиями попадают под часть 1 статьи 285 Уголовного кодекса. Они могут наказываться штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо лишением права занимать определенные должности, либо заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет, либо арестом на срок от четырех до шести месяцев, в самом худшем случае — лишением свободы на срок до четырех лет. За нарушение режима содержания и порядка конвоирования могли иметь свои неприятности заместители по охране и БОР, но что значили чисто теоретические неприятности в сравнении с хорошим отношением начальника колонии? Ровным счетом ничего, потому что карьера в системе в первую очередь зависит от непосредственного начальства.
Беда, как известно, всегда приходит оттуда, откуда ее не ждут. Соседи у полковника были хорошие. Ими были профессор-уролог из Твери и подполковник из областного «Госнаркоконтроля», когда-то начинавший службу вместе со Скельцовским, уважаемые люди, любители шашлыков, бани и преферанса, не слишком любопытные (разных тайн им по работе хватало выше крыши).
Другим соседом уролога был отставной генерал-майор, срочно ушедший в отставку год назад после скандала, связанного с привлечением военнослужащих срочной службы к ремонту его квартиры на Чистых прудах. Он тяжело переживал свою отставку молча, как и подобало настоящему мужчине и солдату, но от этого становилось только хуже. Ему то и дело снилось последнее место службы — величественное (или помпезное, это кому как нравится) здание главного штаба сухопутных войск на Фрунзенской набережной, откуда его выставили быстро и не очень-то вежливо. Разве можно было отставному генерал-майору смириться с тем, что кто-то из соседей спокойно, систематически и совершенно безнаказанно творит то же самое, только вместо труда солдат-срочников эксплуатирует заключенных?
Генеральский чин, помимо множества других преимуществ и достоинств, побуждает своего обладателя мыслить масштабно и оперировать глобальными, а не какими-нибудь местечковыми категориями. Майор написал бы кляузу в областное управление, и все бы закончилось благополучно. Полковнику Скельцовскому досталось бы устное внушение («Не можешь делать тихо и незаметно, не делай вообще»), и на том все бы и закончилось, прервалось бы на некоторое время, потом возобновилось бы в условиях повышенной секретности.
Генерал-майор обратился в высшую инстанцию: написал в Москву, самому директору Федеральной службы исполнения наказаний. Любить — так королеву, украсть — так миллион, доносить — так Самому Главному Лицу. Хорошо еще, что президенту не написал.
Генерал-майору, как офицеру, верному корпоративным интересам и хранящему честь мундира, не раз приходилось класть под сукно различные письма-заявления и многое спускать на тормозах. Поэтому он отправил копию своего письма еще по одному адресу — в Генеральную прокуратуру Российской Федерации. Заказное письмо с уведомлением о вручении стоит недорого, с генеральской пенсии можно хоть сотню ежемесячно отправлять, еще и на жизнь останется. Хотел генерал-майор еще и в газету «Московский пустословец» написать, но передумал, пожалел соседа. Добросердечие и старым воякам не чуждо.
Прокуратура сработала первой. Проверка мудро нагрянула на дачу, а не в колонию — так проще. Приехали на двух автомобилях шестеро мужчин с каменными лицами, встали у ворот, махнули в воздухе удостоверениями и потребовали у вышедшего на стук прапорщика Девяткина впустить их внутрь.
Прапорщик был недалеким, но преданным (такие два качества сочетаются довольно часто). Он знал, кому служит, и верил в то, что Хозяин спасет его от любых неприятностей, которые могут возникнуть во время службы. А еще Девяткин, пользуясь удаленностью от начальства, совсем недавно выкурил косячок, и потому ему море было по колено, а проверка прокуратуры, сами знаете, по какое место.
Тому из прокурорских, который вел переговоры с прапорщиком и вцепился рукой в калитку, не давая ее закрыть, не повезло больше всего. Он очень больно получил по руке дубинкой. Обошлось без перелома (прапорщик служил семнадцатый год, и в любом состоянии рассчитывал силу удара сообразно моменту и обстоятельствам), но было очень больно.
Стук в калитку, перемежаемый матерной бранью и угрозами применить силу, должного действия не возымел. С той стороны послышалась не менее изощренная брань, насчет силы было сказано: «Мы тут не пальцем деланные, попробуйте только сунуться!».
Полковник Скельцовский, узнав о проверке, бросил все дела, сел в свой недавно купленный «Лексус Джи Икс» и помчался на дачу. Приехал он вовремя, успел до прибытия спецназа, поэтому обошлось без штурма. Лично провел сотрудников прокуратуры на свою дачу, выслушав во время осмотра много чего лестного в свой адрес и о своих подчиненных. Зэки откровенно наслаждались зрелищем, разыгравшимся на их глазах. Не каждый день увидишь, как Хозяина и его псов ставят на четыре кости прокурорские.
Улучив момент, Скельцовский отвел старшего из проверяющих в сторонку и, многозначительно и многообещающе глядя ему в глаза, предложил решить дело миром. Старший рассмеялся, обозвал Скельцовского юмористом и по-свойски, как офицер офицеру, посоветовал не добавлять себе еще одну статью. Поняв, что дело пахнет керосином, Скельцовский сразу после отбытия проверяющих рванул в Тверь, в областное управление, пообещав по возвращении сотворить непоправимое с прапорщиком Девяткиным, которого опрометчиво считал виноватым в том, что дело не удалось решить миром.
В областном управлении ему продемонстрировали копию письма, присланную из Москвы. Узнав, кто явился истинным виновником его бед, Скельцовский поскрипел зубами и мысленно поклялся через полгодика пустить соседу красного петуха. Око за око, зуб за зуб, услуга за услугу.
Человек, на которого заведено уголовное дело по обвинению в злоупотреблении должностными полномочиями, не может руководить исправительной колонией. С учетом того, что заместители по охране и по БОР оказались причастными, исполняющим обязанности начальника колонии назначили заместителя по кадрам и воспитательной работе подполковника Пецоркина.
«Нечаянная радость хуже заведомой беды», — гласит народная мудрость. Неожиданно для всех, в первую очередь, для себя самого, став и.о. начальника, Пецоркин решил показать себя во всей красе, стать максимально строгим и требовательным начальником, укрепить дисциплину. А с чего надо начинать ее укрепление? Разумеется, с медицинской службы. Реформы очень показательно начинать с медицины и образования, но школа начальнику колонии не подчинялась, поэтому медицине пришлось отдуваться за двоих.
Для солидности Пецоркин нагрянул в медчасть не один, а со свитой из заместителя по тылу майора Мазаева и начальника отдела спецучета капитана Глазунова.
— Вы бы, Юрий Алексеевич, еще и Бескровного с Капрановым взяли до кучи, — проворчала майор Бакланова, увидев незваных гостей.
— Это уж мне решать, кого приглашать, а кого нет! — резко ответил Пецоркин, давая понять, что исполняющий обязанности начальника пользуется всеми начальственными полномочиями и достоин такого же уважения (или почтения), что и настоящий Хозяин.
Недружелюбие инспекции проявилось сразу же с замечания, сделанного стоматологу Глухову. Точнее не ему, а Баклановой по поводу Глухова.
— Что же это у вас, Лариса Алексеевна, офицеры ходят на службу небритыми и пуговицы на халат пришить ленятся? — спросил Пецоркин, едва войдя в стоматологический кабинет. — Распустили вы подчиненных…
Дурачок Глухов, вместо того чтобы смолчать виновато, начал оправдываться.
— Я электробритвой бреюсь, — залепетал он, — каждое утро, просто она отличается от безопасной…
— Точно так же, как сотрудник, да еще и офицер, должен отличаться от чушкаря! — рявкнул Пецоркин. — А пуговицу вам тоже электробритва пришивать должна?!
В вопросе не было никакой логики, ведь всем известно, что бритва должна брить, а пришивание пуговиц осуществляется посредством совершенно иных инструментов и аппаратов. Но в вопросе явственно чувствовался намек на некоторую всестороннюю неполноценность Глухова: мало того что небритый, еще и без пуговицы.
Увидев, как страшно пучит глаза майор Бакланова, Глухов сообразил, что оправданиями делу не поможешь, напротив, только хуже сделаешь, не стал объяснять, что пуговица оторвалась буквально минутой раньше, когда он неудачно зацепился полой халата за наконечник для бормашины.
В медицине Пецоркин ни черта не смыслил, поэтому придирки его носили общий характер. Рентгенолог Мещеряков огреб за открытую нараспашку дверь своего кабинета («Проветривать надо форточкой, а не дверями!»), что можно было считать нарушением с огромной натяжкой, ведь не камеру ШИЗО так оставили, а врачебный кабинет. Хирургу Сырову досталось за окровавленный халат. Досталось поделом: халат с пятнами крови, пусть даже двумя, и размером не больше рублевой монеты, надо менять. Можно не переодеваться сразу же, но следующий рабочий день желательно начинать в новом чистом халате. Лучше всех отличились фельдшер Бяковский и старшая медсестра Галанкина, застигнутые инспекцией во время курения в форточку в пустом процедурном кабинете.
— Под вашим началом даже старая гвардия разлагается, Лариса Алексеевна, — театрально вздохнул Пецоркин, по-бабьи всплескивая руками.
Бакланова исподтишка показала курилкам кулак.
— Пойдемте в лазарет, — распорядился Пецоркин, закончив осмотр первого этажа.
Черт, тайно сопровождающий все проверки и инспекции, дернул Бакланову за язык.
— Лазарет — в армии, Юрий Алексеевич, — вырвалось у нее, — а у нас стационар медицинской части.
— Ах вот как! — недобро прищурился Пецоркин. — Ладно, пойдемте в стационар.
Зам по тылу Мазаев, у которого с Баклановой были хорошие отношения, однажды по пьяному делу едва не превратившиеся в служебный роман, незаметно для Пецоркина покрутил пальцем у виска: совсем, мол, сдурела ты, что ли? Бакланова уже успела пожалеть о сказанном, но слово, как известно, не воробей, вылетело — не поймаешь.
В стационаре как раз делал обход Данилов. В диагнозы пяти госпитализированных заключенных Пецоркин вникать не стал, но к тому, что он делает обход без колпака, прицепился.
— А шапочку что, уже не обязательно одевать? — спросил он и предупредил: — Имейте в виду, доктор, что подача заявления по собственному желанию не освобождает от соблюдения правил! А то можно уйти и не так гладко. Уж вам-то это должно быть известно.
Данилов пропустил намек на изъяны в своей трудовой биографии мимо ушей, достал из кармана халата злополучный колпак, надел его и, вне всякого сомнения, дернутый за язык тем же самым чертом, не удержался и сказал:
— Извините, забыл надеть! — сказал он, выделив интонацией последнее слово.
За случайно вырвавшееся неприличное слово Данилову в детстве доставалось от матери, учительницы русского языка и литературы, куда меньше, чем за неправильное употребление вполне пристойных слов. Надеть что-то, одеть кого-то — это правило Вова Данилов запомнил еще в детском саду.
— У вас тут, как я погляжу, не медчасть, а филологический факультет! — вспылил Пецоркин, багровея лысиной. — Сначала обязанности свои научитесь исполнять должным образом, а уж потом образованностью козыряйте! Жду сегодня же рапорта по всем замеченным нарушениям! И учтите, что без выводов они не останутся!
«Что Бог не делает, все к лучшему, — подумал Данилов. — Кажется, и впрямь вовремя я собрался увольняться».
Одно дело, если с непокрытой головой оперирует хирург, тогда в условно стерильную рану может случайно попасть нестерильный волос. И совсем другое дело, если с непокрытой головой делает обход терапевт. Восемьдесят, если не девяносто процентов терапевтов во время работы вообще колпаков и шапочек не носят, вспоминая о них только во время каких-нибудь противочумных учений, и никто им за это не выговаривает.
В объяснительной Данилов написал, что проводил осмотр пациентов без колпака, потому что забыл его надеть. Хотел было обвести слово «надеть» пожирнее, но потом передумал. Шутки шутками, но отдуваться придется майору Баклановой. И неизвестно, как долго придется, вдруг там, в областном управлении, надумают оставить Пецоркина в постоянных начальниках. Кадровые решения не поддаются прогнозированию, потому что большей частью принимаются спонтанно. Да и уволиться хотелось по собственному желанию, для разнообразия хватит одного нехорошего увольнения из Федерального клинического госпиталя МВД.
Пецоркин неожиданно оказался не таким уж и злыднем, по итогам своей проверки никому выговоров не объявил. То ли решил на первый раз не доводить до бумаги, то ли сообразил, что лишние документированные нарушения в колонии могут не лучшим образом отразиться на его собственной карьере. Не исключено, что, поразмыслив немного, он решил не обострять отношений с майором Баклановой. Обозлившись, она могла вытянуть на свет изрядное количество недочетов в кадровой и воспитательной работе.
Колония — небольшое учреждение, все у всех на виду, а воспитательная работа с осужденными идеальной быть никогда не может, все нарушения можно объяснить недостатками и просчетами в воспитании. Избил один зэк другого — все от того, что никто не удосужился ему доходчиво объяснить, что драться нехорошо. Украл на промке молоток — тоже не по зову души, чисто из-за пробелов в воспитании. А если кто-то из осужденных отказывается делать мебель или, скажем, мести асфальт, то за это, по идее, не его надо наказывать, а тех, кто обязан его воспитывать. Правильное воспитание помогает избежать подобных эксцессов. Даже за художественные вкусы спецконтингента ответственно воспитание. В исправительных учреждениях, где воспитательная работа поставлена на должный уровень, спецконтингент отвернется от лагерно-блатного шансона и обратится к творчеству Пахмутовой и Добронравова. И если до сих пор ни в одной колонии не произошло ничего подобного, так только по причине недостаточно качественной воспитательной работы. Недаром Эразм Роттердамский говорил, что люди не рождаются, а формируются.
Интересные факты о “Джентльменах удачи” (13 фото)
13 декабря 1971 года в московском кинотеатре «Россия» прошла премьера легендарной комедии «Джентльмены удачи». Давайте сегодня вспомним этот шедевральный фильм и посмотрим, как проходил процесс его создания.
Фильм «Джентльмены удачи» в 1972 году посмотрели около 65 миллионов человек.
Очевидцы рассказывают, что в первые дни после премьеры спекулянты с утра скупали все билеты, красная цена которых составляла 20 копеек, и перепродавали их за 3 рубля. По посещаемости фильм занимает 12 место среди советских фильмов за всю историю советского кинематографа.
Режиссёром картины многие ошибочно считают Георгия Данелию. На самом деле «Джентльменов» снимал Александр Серый, а Данелия вместе с Викторией Токаревой был автором сценария.
«Из-за своего несдержанного, ревнивого нрава Саша оказался в тюрьме, — рассказывает Данелия. — Ему дали 8 лет, но вышел он досрочно, через четыре года, не имея ни денег ни работы. Мы с ним дружили, вместе учились ещё на Высших режиссёрских курсах, поэтому я ему предложил: пишу сценарий и становлюсь художественным руководителем картины, а снимает он. На том и порешили».
Идею фильма подарил известный сценарист Валентин Ежов. Изначально, правда, сюжет был совсем иным: добрый капитан/лейтенант милиции силой убеждения перевоспитывал бандитов, но высшему милицейскому начальству эта задумка не понравилось. В итоге главным героем стал директор детского сада, а его антиподом — рецидивист по кличке Доцент.
Окончательный состав актёров также отличался от первоначального. Главная роль сразу были отданы Евгению Леонову. А вот воров-рецедивистов должны были играть Андрей Миронов, Ролан Быков, Юрий Никулин и Савелий Крамаров.
Миронов, Быков и Никулин сниматься отказались. У кого-то не было времени, кто-то был уже занят в других проектах. На роль Хмыря сначала пробовался Лев Дуров, но исполнил этого персонажа Георгий Вицин. Неудачными поначалу были и кинопробы Савелия Крамарова, но Данелия уговорил начальство, и Савелий Викторович стал Косым.
«К тому времени Крамаров снялся у меня в нескольких фильмах, — рассказывал Данелия. — Мне поверили. Правда, когда актёр эмигрировал, его пытались вырезать. Но я им написал, что они совершают идеологическую ошибку. Предложил посмотреть картину внимательнее, ведь актёр Крамаров играет бандита и отщепенца. Подействовало! Оставили всё как было».
Самые большие проблемы были с ролью Василия Алибабаевича. «Меня, знаете, почему взяли? Потому что все беленькие, а Радик Муратов — он чёрный», — рассказывал потом Раднэр Муратов. Его сначала пригласили на эпизодическую роль начальника тюрьмы, но, когда стало понятно, что съёмки надо начинать, а одного из главных героев нет, решили попробовать его.
Вся блатная речь в картине появилась благодаря Александру Серому — пригодился его тюремный опыт. Плакаты, висевшие в камере: «На свободу — с чистой совестью», «Запомни сам, скажи другому, что честный труд — дорога к дому», а также воровской жаргон: «канай отсюда», «пасть порву, моргалы выколю» — это всё оттуда, с зоны.
«Но про «мужика в пиджаке» (памятник Лермонтову) мы с Данелией сами придумали», — вспоминает Токарева. Цензура очень серьёзно раскритиковала диалоги в сценарии фильма. От авторов сценария потребовали максимально вычистить «блатной жаргон», в результате чего появились разные новые «квази-блатные» слова: «редиска», «сосиска», «Навуходоносор» и другие. А еще есть легенда, что от погребения на “полке” фильм спас глава МВД Николай Щёлоков. В преддверии Дня милиции ему показали опальных «Джентльменов удачи», и он так хохотал, что иной раз заглушал реплики, доносящиеся с экрана. Генсек Леонид Брежнев, который смеялся не меньше Щёлокова, а по поводу жаргонных словечек сказал: «Да половину этих слов у нас каждый уличный мальчишка знает».
Кадр, когда Евгений Леонов едет на верблюде, снимался так: режиссер предложил дрессировщику посадить себе на плечи актёра, спрятаться за верблюда и шагать с ним рядышком. Дело в том, что у Леонова никак не получалось взгромоздиться на верблюда Бориса. Забавная история произошла, когда снимали сцену, в которой Борис плюет в Крамарова. На самом деле никакого плевка, конечно, не предполагалось. Планировалось так: в одном кадре верблюд вытягивает губы, а в следующем – показывают Крамарова, облитого пеной для бритья.
Но Крамаров так гримасничал и дразнил Бориса, что тот плюнул в него по-настоящему, от души. Великий актер долго потом отмывался!
Роль воспитанника московского детского сада № 83 Игорька была сыграна Игорем Угольниковым, в будущем ставшим известным артистом. Угольников не запомнился по этой роли, и узнать по ней будущего ведущего телевизионного шоу «Оба-на!» и звезду фильма «Ширли-Мырли» почти невозможно.
Для съёмок в машине с цементом долго не могли подобрать подходящий раствор.
Раднэр Муратов так рассказывал о съёмках этого эпизода: «Наступил день, когда нас стали туда опускать. Подкатила цистерна с обыкновенной хлебной закваской, подкрашенной зелёной луковой эссенцией. Состав был такой терпкий, липкий… Вылезли мы после съёмок из этого раствора и быстрее мыться, кое-как от себя отскребли его. Смотрим, а Вицина и нет. Оказалось, что он продолжает сидеть в цистерне, потому что узнал, что этот состав на 23 лекарственных травах и на 15 лет продлевает молодость».
В городе Джамбул (Казахстан), который упоминает Василий Алибабаевич Алибаба, ныне переименованном в Тараз, установлен памятник «Джентльменам удачи». Только вот в скульптурной композиции отсутствует один «джентльмен удачи» — Хмырь.
Еще интересная подробность, связанная с этим городом: эстрадная певица Лариса Израилевна Мондрус, исполнившая для фильма песню «Проснись и пой», родилась именно в Джамбуле.