запрещение гражданам всего что не разрешено законом
Разрешено все, что не запрещено
Александр Бычков, аспирант кафедры адвокатуры, нотариата, гражданского и арбитражного процесса РГТЭУ, г. Москва.
Студентам юридических вузов, а также практикующим юристам часто доводится слышать утверждение о том, что разрешено все, что не запрещено законом. Оно рассматривается как данность, общеизвестный факт, не требующий доказывания и обоснования. В законодательстве РФ официального закрепления этот постулат не находит, но им активно оперирует правоприменительная практика.
В публичном праве неприменим.
КС РФ отметил, что конституционно-правовое право предвыборной агитации отлично от права на свободу слова, распространение информации и выражение мнений. В частности, оно реализуется в рамках избирательных правоотношений, являющихся по своей сути публично-правовыми, к которым не может быть применен принцип «разрешено все, что не запрещено» (Постановление КС РФ от 14.11.2005 N 10-П). Судья КС РФ В.О. Лучин в своем особом мнении к Постановлению КС РФ от 31.07.1995 N 10-П указал, что недопустимо распространять рассматриваемый принцип на сферу действия публичной власти.
Принцип «разрешено все, что не запрещено» при осуществлении правового регулирования бюджетных правоотношений применяться не может, поскольку ни в Конституции РФ, ни в Федеральном законе от 06.10.1999 N 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» в качестве основополагающего начала организации и деятельности органов государственной власти субъектов Российской Федерации не находит своего закрепления (Определение ВС РФ от 07.06.2006 N 59-Г06-10).
В судебной практике отмечается, что такой принцип не может применяться к земельно-правовым отношениям (Постановление ФАС МО от 27.12.2002 N КА-А41/8429-02), отношениям по обязательному социальному страхованию (Постановление ФАС УО от 11.02.2004 N Ф09-200/04-АК) и др.
. но в частном праве действует
Как отметил ФАС ЦО, гражданское законодательство РФ основывается на принципе «все, что не запрещено, разрешено» (Постановление от 08.05.2009 по делу N А68-7419/08-240/4). Следовательно, участники гражданского оборота вправе действовать по своему усмотрению во всех тех случаях, когда правила их поведения прямо не предписаны законом, сообразуясь при этом с требованиями добросовестности и разумности и не выходя за пределы осуществления гражданских прав (ст. 9 ГК РФ).
Так, в одном деле этот же суд отметил, что нормы ни ГК РФ, ни ЛК РФ не содержат императивного запрета на предоставление участков лесного фонда нескольким арендаторам для разных целей использования. Значит, такое положение вещей допустимо исходя из принципа «разрешено все то, что не запрещено законом» (Постановление ФАС ЦО от 09.12.2009 по делу N А23-881/09Г-17-88).
В другом деле единственный участник юридического лица, приняв решение об отмене ранее принятого решения о реорганизации в форме присоединения к другому юридическому лицу, уведомил об этом регистрирующий орган, однако тот отказал во внесении соответствующей записи в ЕГРЮЛ.
Удовлетворяя требования заявителя и признавая решение регистрирующего органа об отказе во внесении записи в ЕГРЮЛ незаконным, суд округа указал следующее.
Процедура аннулирования (исключения) записи в ЕГРЮЛ о том, что юридическое лицо находится в процессе реорганизации, в Законе N 129-ФЗ не предусмотрена. Вместе с тем согласно п. 2 ст. 17 Закона N 129-ФЗ сведения, вносимые в ЕГРЮЛ, должны быть достоверными и соответствовать установленным законодательством требованиям. При наличии акта юридического лица об отмене ранее принятого решения о реорганизации этого лица и сведений в ЕГРЮЛ о реорганизации на основании отмененного решения имеет место недостоверность сведений, что недопустимо.
Отношения, связанные с созданием, ликвидацией юридических лиц, регулируются гражданским правом, метод регулирования которого соответствует принципу «разрешено все, что не запрещено». В силу ч. 2 ст. 1 ГК РФ граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе.
Гражданские права могут быть ограничены на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Нормы гражданского права, в том числе содержащиеся в Законе N 129-ФЗ, не запрещают юридическому лицу отменить собственное решение о реорганизации. При отсутствии запрета в регистрации таких изменений, а также наличии требований Закона N 129-ФЗ о достоверности сведений в ЕГРЮЛ основания для отказа во внесении соответствующих сведений в ЕГРЮЛ отсутствуют (Постановление ФАС СКО от 02.11.2011 по делу N А53-2296/2011).
Таким образом, постулат «разрешено все, что не запрещено законом» выводится судами из толкования общих начал и смысла гражданского законодательства РФ (ст. 1 ГК РФ), а также пределов возможного поведения участников гражданского оборота (ст. 9 ГК РФ). Указанный принцип означает возможность определять свои действия по собственному усмотрению во всех случаях, когда правила поведения прямо не предписаны законом, сообразуясь при этом с требованиями добросовестности и разумности и не выходя за пределы осуществления гражданских прав.
Принцип «разрешено все, что не запрещено законом» не работает, когда применяется процессуальное законодательство?
В силу части 1 статьи 6 федерального закона от 06.04.2011 N 63-ФЗ «Об электронной подписи» информация в электронной форме, подписанная квалифицированной электронной подписью, признается электронным документом, равнозначным документу на бумажном носителе, подписанному собственноручной подписью, и может применяться в любых правоотношениях в соответствии с законодательством Российской Федерации, кроме случая, если федеральными законами или принимаемыми в соответствии с ними нормативными правовыми актами установлено требование о необходимости составления документа исключительно на бумажном носителе.
Я подала жалобу, подписанную электронной цифровой подписью, на постановление о привлечении к административной ответственности, вынесенное должностным лицом налоговой, через официальный сайт налоговой. Дату подписания электронного цифрового документа можно установить достоверно. КоАП РФ предоставляет подателю жалобы право выбора того, куда подавать жалобу по делу об административном правонарушении: напрямую в суд и в орган, вынесший оспариваемое постановление. Претензий у налогового органа к форме и формату данной жалобы не возникло, в связи с чем жалоба с материалами дела была направлена в суд.
Судом данная жалоба была возвращена без рассмотрения и без вынесения какого-либо определения просто сопроводительным письмом.
На действия суда мною была подана жалоба в квалификационную коллегию судей, которая нарушения законодательства не нашла. Позиция коллегии:
«документы, обращения, жалобы по делам об административных правонарушениях не могут быть поданы в суд общей юрисдикции в электронном виде, поскольку производство по таким делам осуществляется по правилам КоАП РФ, нормами которого не предусмотрена подача таковых в электронном виде. По смыслу положений, закрепленных в главе 30КоАП РФ, жалоба на состоявшиеся по делу об административном правонарушении акты подлежат подаче в вышестоящий суд на бумажном носителе».
Также коллегия сослалась на позицию Конституционного Суда РФ о том, что
«из права каждого на судебную защиту не следует возможность выбора лицом по своему усмотрению той или иной процедуры судебной защиты, особенности которых применительно к отдельным видам судопроизводства и категориям дел определяются федеральными законами»
Принцип «разрешено все, что не запрещено законом» не работает, когда применяется процессуальное законодательство?
В силу части 1 статьи 6 федерального закона от 06.04.2011 N 63-ФЗ «Об электронной подписи» информация в электронной форме, подписанная квалифицированной электронной подписью, признается электронным документом, равнозначным документу на бумажном носителе, подписанному собственноручной подписью, и может применяться в любых правоотношениях в соответствии с законодательством Российской Федерации, кроме случая, если федеральными законами или принимаемыми в соответствии с ними нормативными правовыми актами установлено требование о необходимости составления документа исключительно на бумажном носителе.
Я подала жалобу, подписанную электронной цифровой подписью, на постановление о привлечении к административной ответственности, вынесенное должностным лицом налоговой, через официальный сайт налоговой. Дату подписания электронного цифрового документа можно установить достоверно. КоАП РФ предоставляет подателю жалобы право выбора того, куда подавать жалобу по делу об административном правонарушении: напрямую в суд и в орган, вынесший оспариваемое постановление. Претензий у налогового органа к форме и формату данной жалобы не возникло, в связи с чем жалоба с материалами дела была направлена в суд.
Судом данная жалоба была возвращена без рассмотрения и без вынесения какого-либо определения просто сопроводительным письмом.
На действия суда мною была подана жалоба в квалификационную коллегию судей, которая нарушения законодательства не нашла. Позиция коллегии:
«документы, обращения, жалобы по делам об административных правонарушениях не могут быть поданы в суд общей юрисдикции в электронном виде, поскольку производство по таким делам осуществляется по правилам КоАП РФ, нормами которого не предусмотрена подача таковых в электронном виде. По смыслу положений, закрепленных в главе 30КоАП РФ, жалоба на состоявшиеся по делу об административном правонарушении акты подлежат подаче в вышестоящий суд на бумажном носителе».
Также коллегия сослалась на позицию Конституционного Суда РФ о том, что
«из права каждого на судебную защиту не следует возможность выбора лицом по своему усмотрению той или иной процедуры судебной защиты, особенности которых применительно к отдельным видам судопроизводства и категориям дел определяются федеральными законами»
Абсурдные и не правовые антиковидные ограничения (запрет продажи товара или оказания услуги гражданам, которые находятся без СИЗ, равно как без предоставления справки о вакцинации)
Во время пандемии коронавируса государственным органам необходимо было оперативно реагировать на сложившуюся ситуацию, в том числе заниматься и нормотворчеством, внося правовую определенность, разрабатывая новые правила поведения, в основном связанные с дополнительными санитарно-эпидемиологическими мероприятиями для недопущения распространения коронавирусной инфекции.
В правоприменении возникла ситуация при которой административные органы выдавали желаемое за действительное, а именно: штамповали протоколы об административном правонарушении актов субъектов РФ, не соотнося их с реальными положениями таких актов, а суды общей юрисдикции доверчиво подобным образом формально штамповали постановления о привлечении лиц к ответственности. Такая ситуация сопровождалась заявлениями с высоких трибун от исполнительной власти о необходимости жесткости борьбы с нарушителями антиковидных мер, причем региональным властям был дан полный «карт-бланш».
Одним из таких «карт-бланшей», в виде ограничительных мер было то, что региональные власти стали запрещать продажу товара или оказания услуги гражданам, которые находятся без СИЗ, а кто-то пошел еще дальше и запретил продавать товар или оказывать услугу без сертификата вакцинации или отрицательного ПЦР-теста.
А теперь мы посмотрим на то, как такой «карт-бланш» региональные власти использовали и все ли соответствовало праву? Перед тем как ответить на этот вопрос, я скажу одно, что пандемия коронавируса обнажила и без того серьезные проблемы ограничения естественных прав с помощью быстрых и непродуманных решений исполнительной власти, способствующих только одному – эрозии права. Следует заметить, что автор считает, что ограничительные меры должны быть, но они должны быть разумными, выверенными, а главное согласованными в системной взаимосвязи с иными правовыми источниками.
Одними из таких ограничительных мер было следующее. В некоторых субъектах РФ на уровне региона издали акты, в которых было указано, что предприниматели не имеют права обслуживать посетителей, если последними не будет соблюдена обязанность по ношению СИЗ – к примеру, в Указе Главы Республики Мордовия от 17.03.2020 № 78-УГ.
Другие субъекты пошли по второму пути. В п.12.2 Указа Мэра города Москвы от 8 июня 2020 г. № 68-УМ (в ред. 06 октября 2020 года) власти, организации и индивидуальные предприниматели, а также иные лица, деятельность которых связана с совместным пребыванием граждан, должны обеспечить соблюдение гражданами (в том числе работниками) требований по использованию средств индивидуальной защиты органов дыхания (маски, респираторы) и рук (перчатки) (далее – СИЗ).
Тем не менее, я не могу согласиться с позицией судов Московского региона, которые указывают, что при продаже предпринимателем или оказанием услуги, лицу без СИЗ, он нарушает Указ Мэра г.Москвы (п.12.2), что влечет привлечения к ответственности по ч.1 ст.20.6.1 КоАП РФ. (Такая позиция указана в Решении Московского городского суда от 11.05.2021 по делу N 7-6748/2021).
Также не понятны, мотивы судов Московского региона, т.к. исходя из п.12.2 Указа Мэра г.Москвы не следует наличия прямого запрета для хозяйствующего субъекта, который мог бы не обслуживать посетителей без СИЗ на кассе. Нормативные акты, устанавливающие публичные обязанности, не подлежат расширительному толкованию, поэтому я соглашусь с заявителями жалоб в Мосгорсуд, которые указывают аналогичный довод. (Решение Московского городского суда от 11.05.2021 по делу N 7-6748/2021).
Возвращаясь к вышеуказанному Указу Главы Мордовии (и такому варианту установления ограничений), следует отметить, что даже в случае неисполнение установленных ограничений для реализации товаров и услуг гражданам не может являться поводом для привлечения предпринимателей по 20.6.1 КоАП РФ, несмотря на прямой запрет в региональном акте, равно как предприниматель не может отказать потребителю в оказании услуги или продаже товара.
Возникла парадоксальная ситуация, когда хозяйствующему субъекту приходится выбирать, что же ему выгоднее нарушить: Закон о защите прав потребителей или попасть под ст.20.6.1 КоАП РФ? И этот ответ разрешается не в пользу потребителей.
На данный момент сложилась судебная практика, которая указывает, что отказ в обслуживании потребителей без СИЗ не будет являться нарушением Закона «О Защите прав потребителей», со ссылками на Постановление Правительства РФ от 02.04.2020 N 417 «Об утверждении Правил поведения, обязательных для исполнения гражданами и организациями, при введении режима повышенной готовности или чрезвычайной ситуации» (далее – Правила) во взаимосвязи с п.4 ст.426 ГК РФ (публичный договор), региональных подзаконных актов о режимах повышенной готовности и, что примечательно, на основе писем Минпромторга России от 11 мая 2020 г.N ЕВ-32091/15 (далее – методические рекомендации), информационного письма от 20.05.2020 Роспотребнадзора (далее- письмо) (Определение СК по гражданским делам Девятого кассационного суда общей юрисдикции от 13 июля 2021 г. по делу N 8Г-5289/2021[88-6282/2021], Решение Клинцовского городского суда Брянской области от17.02.2021 года по делу №2-307/2021, Решение Октябрьского районного суда города Архангельска от 07.12.2020 по делу №2-4094/2020). Не соглашаясь с такими выводами, выстрою собственный правовой ответ на вопрос правомерности отказа в обслуживании потребителя.
Автор не будет останавливаться на том почему договор розничной купли-продажи является публичным и находится в «орбите» ст.426 ГК РФ.
Пунктом 4 ст. 426 ГК РФ предусмотрено, что в случаях, предусмотренных законом, Правительство Российской Федерации, а также уполномоченные Правительством Российской Федерации федеральные органы исполнительной власти могут издавать правила обязательные для сторон при заключении и исполнении публичных договоров (типовые договоры, положения и т.п.).
Толкование пункта 4 ст.426 ГК РФ является ключевым при соотношении данного пункта и новых Правил, принятых Правительством, якобы как-то регулирующим частные правоотношения, связанные с исполнением публичных договоров.
Все суды ссылаются на Правила, которые, в том числе, предусматривают, что при введении режима повышенной готовности на территории, на которой существует угроза возникновения чрезвычайной ситуации, граждане обязаны выполнять законные требования должностных лиц, осуществляющих мероприятия по предупреждению чрезвычайных ситуаций; при угрозе возникновения чрезвычайной ситуации гражданам запрещается осуществлять действия, создающие угрозу собственной безопасности, жизни и здоровью, а также осуществлять действия, создающие угрозу безопасности, жизни и здоровью, санитарно-эпидемиологическому благополучию иных лиц, находящихся на территории, на которой существует угроза возникновения чрезвычайной ситуации (подпункт «б» пункта 3, подпункты «в», «г» пункта 4 Правил).
Подпункт «б» пункта 3, подпункты «в», «г» пункта 4 Правил по мнению судов взаимосвязан и как-то регулирует исполнение гражданских договоров публичного типа, регулируемыми ст.426 ГК РФ, но на мой взгляд взаимосвязи нет никакой, ни в буквальном, ни в расширительном толковании. Более того, переходя по гиперссылке в информационно-правовых базах на виды принятых правил Правительством РФ, этих пресловутых Правил там нет, что очевидно.
Существующие правила, принятые в соответствии с п.4 ст.426 ГК РФ, прямо взаимосвязаны с исполнением публичных договоров, к примеру: Правила продажи товаров по договору розничной купли-продажи, утв. Постановлением Правительства РФ от 31.12.2020 N 2463, Правила оказания услуг автостоянок, утв. Постановлением Правительства РФ от 17.11.2001 N 795, Правила поставки газа для обеспечения коммунально-бытовых нужд граждан, утв. Постановлением Правительства РФ от 21.07.2008 N 549 и т.д.
Очевидно, что суды выдают желаемое за действительное, необоснованно «притягивая» эти Правила к тем правилам, которые принимаются в соответствии с п.4 ст.426 ГК РФ. Это делается по причине того, что судам как-то же необходимо обосновать для потребителя обязанность соблюдения ограничительных региональных антиковидных мер и этих Правил для возможности заключения с ним договора розничной купли-продажи в силу п.4 си.426 ГК РФ.
При данных обстоятельствах положения региональных актов с ограничительными антиковидными мерами, в которых прямо предусмотрена обязанность (либо такая обязанность вытекает из толкования такого положения в судебной практике) для предпринимателя в отказе продажи товара или оказании услуги потребителю без СИЗ, противоречит Гражданскому кодексу, который имеет более высокую юридическую силу, чем региональные акты с ограничительными антиковидными мерами.
Относительно методических рекомендаций и письма Роспотребнадзора, то ссылки на эти акты в судебных актах не выдерживают никакой критики, так как это мнение отдельных исполнительных органов власти, не имеющих статус нормы права.
Таким образом, исходя из гражданского законодательства и Закона «О защите прав потребителей», такой отказ потребителю является нарушением его позитивных прав.
Разобрав позитивное регулирование этого вопроса, хотелось бы его кратко проанализировать относительно политики права, т.е. анализа того, каким позитивное право должно быть с точки зрения содержательных задач общества и государства, т.к. пока юрист тщательно не осознает собственные экономические, этические, идеологические, психологические воззрения, его правовые взгляды не будут сколько-нибудь последовательными и логичными. Особенно такой анализ важен в такой сложный ковидный период, когда жизнь общества становится все более зависимой от правовой регуляции, и в такой ситуации какие-либо не сбалансированные и не выверенные правотворческие акты дорого обходятся обществу.
Объективно говоря о данных антиковидных ограничениях, которые были рассмотрены выше, следует о заметить, что на практике они не работают от слова совсем, а в обществе вызывают раздражение и особенно негодование, когда за несоблюдение таких мер происходит привлечение к административной ответственности. Ни для кого не будет секретом, что ношение масок в местах совместного пребывания граждан является формальной процедурой и граждане надевают маску по привычке только на кассе, чтобы к ним не «придрались», а должностные лица хозяйствующих субъектов предлагают надеть маску только из-за боязни быть привлеченным к административной ответственности. Таким образом, с точки зрения политики права такие антиковидные меры бессмысленны и контрпродуктивны, но они продуктивна для пополнения казны.
Напоследок хотелось бы отметить антиковидные ограничения, которые походят на произвол, где исполнительная власть Республики Башкортостана перестаралась. В Указе о внесении изменений в Указ главы Респ.Башкортостан от 18.03.2020 №УГ-111 от 18.06.2021 года указано следующее: обязать граждан исполнять правила поведения организаций, в части требований, касающихся правил поведения граждан при обращении в организации в целях приобретения товаров, получения услуг лишь при наличии одного из документов, указанных в пункте 10.1 Указа: справка(сертификат) о прохождении вакцинации, о наличии противопоказаний к вакцинации против Ковида-2019, об отрицательном результате исследования на Ковид-2019 методом ПЦР.
Какие-то комментарии тут излишни… В этом случае лишь можно констатировать, что региональная власть, почувствовав в своих руках новые рычаги влияния на население, в виде возможности введения антиковидных мер, до коле им не известных, снова не справилась и ничего кроме как недоумения от таких актов их деятельность не вызывает.
Разрешено все, что не запрещено законом (правовые и нравственные аспекты)
С.В. Тасаков, доктор юридических наук, заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин Чувашского государственного университета имени И.Н. Ульянова.
В статье дается оценка принципа «разрешено все, что не запрещено законом», показываются слабые стороны данного утверждения с точки зрения норм общественной нравственности и предлагаются конкретные меры по устранению данного пробела.
Ключевые слова: право, общественная нравственность, аморальные поступки, общечеловеческие ценности.
Everything is permitted that is not prohibited by law (legal and ethical aspects)
S.V. Tasakov, doctor of law, head of department of criminal-legal disciplines of Chuvash state university.
The article assesses the principle of «everything that is not prohibited by law», showing the weaknesses of this statement in terms of the norms of public morality and proposes specific measures to address this gap.
Key words: law, public morality, immoral acts, human values.
В последние годы утверждение «разрешено все, что не запрещено законом» получило достаточно широкое распространение. В условиях существующего в нашей стране приоритета норм права данное утверждение в регулировании общественных отношений выглядит достаточно убедительным и логичным. Однако, на наш взгляд, является недостаточным, т.к. не содействует формированию нравственного поведения людей.
В России на конституционном уровне провозглашен принцип приоритета прав и свобод личности, что справедливо, но если лицо строит свое поведение исходя исключительно из приоритетов своих интересов над интересами общества, что нередко происходит со многими людьми, то это стимулирует индивидуализм и эгоизм, что вряд ли может быть признано соответствующим общественной нравственности.
К сожалению, принцип индивидуализма, который является фундаментальной ценностью европейского общества, достиг сегодня наивысшего признания и создает проблемы в согласовании различных индивидуалистических интересов и формировании общечеловеческих ценностей.
Чтобы общество могло существовать и функционировать, необходимо обеспечить определенный уровень координации интересов всех членов этого общества. Эти интересы многочисленны и многоплановы и уже в силу этого противоречивы. И здесь огромная роль принадлежит нормам общественной нравственности. Терпимость, уважение и толерантность позволят решить данную проблему.
В отличие от правовых норм, санкционированных и гарантированных государством, нормы нравственности являются неформальным средством регулирования поведения людей. Они направлены на развитие нравственного самосознания индивидов и опираются на распространенные в обществе взгляды, убеждения и правила поведения, т.е. на общее бытие. Общественная нравственность естественна и вызвана общественным соглашением.
Аморальные поступки людей нередко вызывают большее осуждение в обществе, чем различного рода правонарушения и даже отдельные преступления. Это объясняется, в частности, наибольшей степенью гласности морального осуждения, его непосредственным действием в том коллективе, где живет, работает или учится человек, к которому оно обращено. Правовое же наказание совершается вне коллектива, к которому принадлежит правонарушитель. Оценка поведения конкретного человека с точки зрения норм нравственности влияет на статус человека в обществе, развитие его социальных связей, профессиональные успехи и т.п.
Люди в зависимости от образования, культуры, исторических и национальных традиций, материального положения и т.п. исповедуют различные моральные принципы, которые нередко противоречат друг другу. Большое значение здесь имеют общечеловеческие ценности.
Ценности формируются в рамках определенной культуры, и проблема состоит не в поиске «общего знаменателя», а в том, как соотнести содержание различных культур. Это становится особенно актуальным в свете современных региональных конфликтов, в т.ч. и на Украине.
См.: Царьков И.И. Развитие правопонимания в европейской традиции права. СПб.: Юрид. центр «Пресс», 2006. С. 19.
Роль общественного мнения и в современный период огромна, когда жизнь общества и взаимоотношения между людьми все в большей степени регулируются нравственными нормами. Многие ныне действующие международно-правовые документы основаны на общепризнанных нормах нравственности.
В отличие от норм общественной нравственности, которые действуют в том или ином обществе, общепризнанные нормы нравственности применяются в межгосударственных отношениях (например, признание суверенитета и территориальной целостности государства, уважение культурных и национальных традиций общества и т.д.).
Нормы нравственности, наряду с правовыми нормами, являются регуляторами складывающихся общественных отношений. Переоценить их роль невозможно. Ведущая роль в регулировании социального поведения личности принадлежит нормам нравственности, которые регламентируют общественные отношения, неурегулированные нормами права. В связи с этим вышеуказанное утверждение может санкционировать «антимораль», не запрещенную законом.
Зачастую мы становимся свидетелями циничного, хамского, оскорбительного и безнравственного поведения людей, попирающих нормы человеческого общежития, но остающихся безнаказанными с точки зрения норм права.
Такое безнравственное поведение нередко приводит к совершению различных правонарушений, а иногда и преступлений. Кроме того, границы между преступлениями, административными правонарушениями, а также безнравственными поступками достаточно подвижны, о чем свидетельствует постоянно меняющееся административное и уголовное законодательство.
Весьма показательным в данном случае является поступок 40-летней учительницы музыки из г. Конаково Тверской области Елены Корнюшонковой, которая стала известна тем, что выложила в социальной сети свои предельно откровенные интимные фотографии. Педагогу предложили уволиться, однако она отказалась, ссылаясь на то, что это ее частная жизнь.
Впоследствии она была привлечена к административной ответственности по ст. 19.3 КоАП РФ за неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции и к ней было применено наказание в виде административного ареста на 7 суток. При этом находилась она в состоянии опьянения.
Речь не идет о необходимости привлечения к правовой ответственности лиц за совершение любого аморального проступка, а замена нормы нравственности правовой нормой, как бы она ни была положительна сама по себе, не может рассматриваться во всех случаях как положительное явление.
Карпец И.И. Уголовное право и этика. М.: Юрид. лит., 1985. С. 41.
Утверждение «разрешено все, что не запрещено законом» следует понимать не в смысле вседозволенности за рамками закона, а в плане соблюдения правовых запретов на основе следования нравственным императивам. Данное утверждение следует сопроводить оговоркой «и не противоречит общественной нравственности», иначе эта формула может не содействовать формированию нравственного поведения людей.
См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2011. N 48. Ст. 6730.
См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. N 31. Ст. 3215.
См.: Тасаков С.В. Регулятивная функция уголовного права и норм общественной нравственности // Российская юстиция. 2013. N 4. С. 33.