затворничество что это такое
Значение слова «затворничество»
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
ЗАТВО’РНИЧЕСТВО, а, ср. (книжн. церк.). Пребывание затворником, затворницей. З. было частым явлением в древней Руси.
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
затво́рничество
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: прорастить — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Синонимы к слову «затворничество»
Предложения со словом «затворничество»
Цитаты из русской классики со словом «затворничество»
Сочетаемость слова «затворничество»
Каким бывает «затворничество»
Понятия, связанные со словом «затворничество»
Отправить комментарий
Дополнительно
Предложения со словом «затворничество»
Лишённая светского общества и привычного преклонения, постоянно живя в страхе перед будущим, она сильно сдала за годы вынужденного затворничества.
Истомившись за год в домашнем затворничестве, а в лучшем случае изнемогая от постоянного и строжайшего надзора, они с каким-то неистовством отдаются краткому веселью трёхдневного празднества.
Второй причиной затворничества русских женщин, по мнению тех же зарубежных исследовательниц, было распространение среди русской знати идей византийского аскетизма.
ЗАТВОРНИЧЕСТВО
Смотреть что такое «ЗАТВОРНИЧЕСТВО» в других словарях:
затворничество — схимничество, отшельничество, необщительность, уединенность, нелюдимость Словарь русских синонимов. затворничество см. отшельничество Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык … Словарь синонимов
затворничество — ЗАТВОРНИЧЕСТВО, отшельничество … Словарь-тезаурус синонимов русской речи
ЗАТВОРНИЧЕСТВО — ЗАТВОРНИЧЕСТВО, а, ср. Образ жизни затворника. Обет затворничества. Писатель нарушил своё з. | прил. затворнический, ая, ое. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова
ЗАТВОРНИЧЕСТВО — [затвор; греч. ἐγκλεισμός, от ἐγκλείω закрывать, запирать, затворять], особый вид подвижничества, состоящий во временном или постоянном заключении себя в ограниченном пространстве (στενοχωρία, лат. clausa, recluserium). В явлении З.… … Православная энциклопедия
Затворничество — образ жизни, основанный на аскетизме как постоянном ограничении собственных потребностей и желаний. Родилось в монастырской жизни, когда монах или монахиня давали обет не выходить их своих келий, «затворились» для длительных молитв, постов,… … Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога)
Затворничество — ср. 1. Образ жизни затворника; замкнутость, уединённость. 2. Пребывание в таком состоянии. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
затворничество — затворничество, затворничества, затворничества, затворничеств, затворничеству, затворничествам, затворничество, затворничества, затворничеством, затворничествами, затворничестве, затворничествах (Источник: «Полная акцентуированная парадигма по А … Формы слов
затворничество — затв орничество, а … Русский орфографический словарь
затворничество — (2 с) … Орфографический словарь русского языка
затворничество — а; ср. Уединённый, замкнутый образ жизни. Добровольное з. Монашеское з. Нарушить з. Писатель отказался от своего затворничества … Энциклопедический словарь
Затворничество что это такое
Виды подвижничества в Русской Земле
Затворничество
«Человек, где ты? Куда ты зашел?» Вот этот-то крик и есть действие благодати, которое заставляет грешника в первый раз посмотреть на себя. Итак, желаешь начать жить по-христиански, ищи благодати. Минута, когда сойдет благодать и соединится с твоею волею, будет минутой рождения христианской жизни – сильной, твердой, многоплодной. Где найти и как принять благодать, начинающую жизнь? Благодать приходит и освящает наше естество в Таинствах. Здесь мы предлагаем действию Божию или приносим Богу свою непотребную природу – и Он преображает ее. Богу угодно было для поражения нашего гордого ума в самом начале истинной жизни скрыть Свою силу в простом веществе. Как это бывает, не понимаем, но опыт всего христианства свидетельствует, что иначе не бывает. Таинств, преимущественно относящихся к началу жизни христианской, два: Крещение и Покаяние» (Епископ Феофан Затворник)
— Крещение
— Покаяние
«Два монаха оставили пустыню и женились. Через некоторое время они сказали друг другу: «Какую выгоду получили мы от того, что отвергли ангельский образ и поверглись в эту нечистоту, после которой должны наследовать огонь вечный и вечную муку? Возвратимся в пустыню и принесем покаяние». Придя в пустыню, они просили отцов, чтобы те приняли исповедание их и покаяние. Отцы оставили их в затворе на год и подавали каждому понемногу хлеба и воды. По внешнему виду оба монаха были подобны друг другу. Когда окончился срок покаяния, они вышли из затвора. Один был бледен и очень печален; другой – светел и весел. Отцы, увидев это, удивились, потому что оба брата получали равные пищу и питие. Они спросили того, который был изможден и печален: «Какие помышления были у тебя в затворе?» Он отвечал: «Я представлял себе адские муки, которым я должен подвергнуться за сделанное мною зло, и от ужаса «кости мои прильпнули к плоти моей» (Пс. 101, 6). Спросили они у другого: «Что ты помышлял в келлии твоей?» Он отвечал: «Посылал благодарение Богу за то, что Он извлек меня из нечистоты мира сего и из мук будущего века и призвал меня к этой ангельской жизни. Непрестанно вспоминая о Боге моем, я радовался». И сказали Отцы: «Пред Богом равно покаяние обоих» (Отечник).
«В царствование императора Феодосия жил близ Константинополя некий монах в маленькой келлии, вне города, недалеко от ворот, из которых императоры обыкновенно выезжали за город для прогулки. Феодосий, услышав, что тут живет монах-затворник, никуда не выходящий из келлии, при прогулке направился к этому месту. Последовавшим за ним придворным он приказал не приближаться к келлии монаха, подъехал к ней один и постучал в дверь. Встал монах, отворил ему дверь, но не узнал, что это был император. После обычной молитвы оба они сели, и спросил император монаха: «Как живут святые отцы в Египте?» Монах отвечал. Между тем император внимательно осматривал келлию. В ней он не увидел ничего, кроме немногих сухих хлебов в корзине, которая висела на веревке, прикрепленной к потолку. Император сказал: «Авва! на благословение предложи мне пищу». Монах вложил поспешно в сосуд соли и сухарей, влил воды, и они вместе съели их. Затем монах подал чашу воды императору, который и выпил ее. Тогда Феодосий сказал: «Знаешь ли, кто я?» Монах отвечал: «Не знаю, кто ты, господин». Император: «Я – Феодосий, император, пришел к тебе попросить молитв твоих». Монах, услышав это, пал ему в ноги. Император продолжал: «Блаженны вы, монахи, свободные от мирских забот! вы наслаждаетесь спокойной и безмолвной жизнью; попечение ваше только о спасении душ ваших, о достижении Жизни Вечной, о получении небесных наград. Будь уверен в правдивости слов моих: я рожден от царя и царствую, но никогда не вкушал пищи с таким удовольствием, как теперь». После этого император поклонился монаху с особенным уважением и вышел от него.
В ту же ночь раб Божий начал так размышлять: «Мне уже не подобает оставаться в этом месте: теперь, следуя примеру императора, не только многие из народа пойдут ко мне, но и придворные, и сенаторы не преминут воздать мне почести, как служителю Божию. Хотя они будут делать это ради имени Божия, однако я боюсь за себя, чтобы лукавый не обольстил меня неприметным образом, чтобы я не стал находить удовольствия в приеме знатных особ, чтобы сердце мое не усладилось их похвалами и уважением ко мне, чтобы не потерять мне смирения». Человек Божий, рассмотрев все это, бежал оттуда в ту же ночь и прибыл в Египет, в пустыню к святым отцам».
Наиболее важную услугу оказали монастырям и всему народу русскому те подвижники, которые занимались писанием книг. В прежней Руси число людей просвещенных и даже просто грамотных было невелико. Удалясь в монастырь, книжные люди продолжали заниматься делом просвещения: учились сами и учили других. Как в монастырях, так и по всей земле была большая нужда в книгах; печатных книг не было, а, между тем, они требовались для богослужения, требовались для домашнего чтения, для обучения самой грамоте. И, затворившись в свои кельи, иноки переписывают Евангелие, Псалтирь, книги богослужебные, творения святоотеческие; переписывают и сами излагают жития святых, летописи, книги научного содержания и даже буквари. Благодаря их трудам, монастыри в течение многих столетий были хранителями и источниками просвещения для всей русской земли. Эти невидимые миру труженики сохранили и для нашего времени жизнеописания деятелей Церкви и Отечества и самую историю народа русского, они соблюли чистоту учения Церкви Православной, защищая его от еретиков и раскольников, и в то же время удовлетворяли первому требованию жизни монастырской, поддерживая правильное церковное богослужение; их же трудами грамотность передавалась от одного поколения к другому; и часто случалось, что простецы, не знавшие раньше грамоты, изучали ее, поселившись в обители, а затем с прилежанием читали и изучали слово Божие.
Правила и условия вступления в затвор
/ТЕСНЫЕ ВРАТА. Виды подвижничества в Русской Земле.
Составил Н. Сперанский
Извлечено из Журнала «Русский Паломник», 1892-1893 г./ Виды подвижничества в Русской Земле (Оглавление)
Столпничество
Пустынножительство
Затворничество Затворник
Я отправился в лесную глушь, потому что хотел жить осознанно.
Оставь родной дом, друзей и близких, уйди в горы, и там,
в полном одиночестве, практикуй медитацию.
Затворничество как качество личности – склонность жить уединённо, избегая людей и находясь вдали от общества.
Некий дервиш, принявший обет уединения, сидел в пустыне, когда мимо проходил царь со своей свитой. Погружённый в особое состояние сознания, дервиш не обратил на него никакого внимания, даже не поднял глаз на проходящую процессию. Царь, уязвлённый в своих царственных притязаниях, рассердился и заявил: — Эти носители залатанных одежд ко всему безразличны, как животные, и не обладают ни вежливостью, ни должным смирением. Его визирь приблизился к дервишу и сказал: — О дервиш! Султан всей земли только что прошёл перед тобой. Почему ты не воздал ему должных почестей? Дервиш ответил: — Пусть султан ищет почестей от тех, кто стремится извлечь выгоду из его благосклонности. Скажи ему также, что цари созданы, чтобы охранять своих подданных. Подданные не созданы для служения царям.
Классика затворничества – буддийский ретрит (затворничество). В него уходят на три года, три месяца, три недели и три дня. Срок определил сам Будда как минимальный период, необходимый для преобразования ума, объятого неведением, в ум мудрости, попросту говоря, для достижения просветления.
Для чего монахи уходят в затвор? Что происходит, когда заканчивается срок, указанный Буддой? Человек становится внутренне спокойным, он, словно проснувшись, осознанно воспринимает окружающий мир, он отказывается от иллюзий, пришедших из прошлой жизни. Затворник из Воронежа говорит: «К концу трехлетнего ретрита я почувствовал, что, наконец-то, стал что-то понимать, и что мне обязательно нужен второй такой ретрит». Затворник не имеет права нарушать границы пространства, где протекает затворничество. В самом начале трехлетней практики он клянется перед всеми: «Я не покину место своего затворничества, даже если горы посыплются мне на голову, даже если меня затопит ливнями, даже если огонь будет бушевать со всех сторон». Звучит впечатляюще!
Устанавливая внешние границы, затворник так же очерчивает внутренние границы: все непотребные мысли, слова и действия, все мирские дела и устремления остаются по ту сторону ретрита. В этом и состоит основная цель затворничества, а не в оставлении семьи, обязанностей и работы. Один из великих тибетских учителей, давая наставления по ретриту, любил повторять: «Что толку от затворничества, если ваш ум блуждает. Многие люди уходят в пещеры, в горы, но ум их остается в городах, в семьях. Это не затворничество, это притворство. Подлинная хижина затворника — это его тело, эту хижину не надо искать, в нее не надо уходить: она всегда с вами. Подлинный затворник — это ум, который пребывает в теле. Поэтому нет надобности куда-то идти, вся ваша жизнь может стать ретритом».
Затворничество – это ценный опыт чистого переживания самого себя. Это время для размышлений, пересмотра своих целей и взглядов. Затворничество достигает своей цели, если соблюдать определенные условия. Чжи И пишет: «Чтобы затворничество было удачным, оно должно проходить в полном покое, без каких либо внешних помех и затруднений. [Вот какие места] подходят для практики дхьяны: обитель в высоких и недоступных горах [или] хижина, которая могла бы послужить кровом нищему или бездомному монаху. Такие места должны находиться не менее чем в двух с половиной километрах от деревни, до них не должен доноситься даже голос пастуха, туда не должны найти дорогу тревога и суета».
В блестящем романе «Монах, который продал свой «феррари»» Робин С. Шарма рассказывает, об успешном юристе, бросившим свой бизнес и отправившимся в опасное путешествие, чтобы познать древнюю мудрость: «Впереди, немного повыше, он заметил краем глаза какую-то фигуру, облачённую в причудливую длинную красную накидку, с тёмно-синим капюшоном на голове. Джулиан был поражён, увидев человека в этом безлюдном месте, куда ему пришлось добираться семь исполненных опасности дней. Находясь на расстоянии многих миль от какой бы то ни было цивилизации и всё ещё не зная, где искать конечную цель своего путешествия — Сивану, — он решил окликнуть своего товарища по путешествию.
Человек ничего не ответил, а лишь быстрее зашагал вверх по тропе, по которой они оба взбирались, не оглянувшись, не показав, хотя бы из вежливости, что он услышал оклик. Вскоре таинственный путник уже бежал, его алая накидка развевалась у него за спиной, словно накрахмаленная простыня на бельевой верёвке в ветреный осенний день.
— Друг, пожалуйста, помоги мне найти Сивану. Я прошагал семь дней почти без воды и пищи, — воскликнул Джулиан. — Кажется, я заблудился. Человек резко остановился. Пока Джулиан осторожно приближался, путник оставался совершенно неподвижен и хранил молчание. Его голова не шелохнулась, руки не дрогнули, ноги, казалось, приросли к земле. Джулиан не мог разглядеть скрытого капюшоном лица, но был поражён содержимым корзинки, которую человек держал в руке. В корзинке были цветы, изящнее и прекраснее которых Джулиану не доводилось видеть. Когда Джулиан приблизился, человек крепче сжал корзинку в руке, словно демонстрируя одновременно и ценность, которую для него представляло её содержимое, и недоверие к этому высокому белому человеку: появление ему подобных в этих краях случалось не чаще, чем выпадает роса в пустыне…
Джулиан почувствовал, что это и есть один из тех монахов, которых мало кому удавалось увидеть. Он открыл своё сердце и поведал путнику свою одиссею: рассказал о своей прежней жизни, о духовном кризисе, с которым боролся, о том, как променял когда-то здоровье и силу на призрачные блага, доставляемые профессией адвоката. Он говорил о том, как променял своё душевное богатство на солидный банковский счёт, иллюзорное удовлетворение от жизни по принципу «торопись жить, умри молодым»… Путешественник хранил молчание. Он не шелохнулся. Он заговорил снова только после того, как Джулиан поведал ему о своём жгучем желании, почти одержимости познать древние принципы прозрения. Положив руку на плечо Джулиана, человек ласково вымолвил: «Если ты и вправду всем сердцем желаешь постичь мудрость более совершенной жизни, тогда мой долг помочь тебе. Я действительно один из тех мудрецов, в поисках которых ты так далеко забрался. Ты первый человек, нашедший нас за долгие годы. Поздравляю тебя. Я восхищаюсь твоим упорством. Должно быть, ты был стоящим адвокатом», — добавил он. Он на мгновение умолк, словно раздумывая, что делать дальше, а затем продолжил: «Если хочешь, пойдём со мной в наш храм, будешь моим гостем. Он находится в скрытом от глаз месте этих гор, до него отсюда ещё много часов ходьбы. Мои братья и сёстры раскроют тебе свои объятия. Мы вместе научим тебя древним принципам и традициям, которые наши предки передали нам через века».
Великим затворником был Сергей Радонежский. Со своим старшим братом Стефаном он поселился на лесистом холме, затерянном в глухой чаще. Будущему Игумену земли Русской было тогда 23 года. Собственными руками братья построили здесь деревянную келью и церковь.
Жизнь в глубоком уединении оказалась не под силу старшему брату, и он вскоре удалился из этих мест. Сергей остался в совершенном одиночестве. С еще большим усердием он предался подвигу поста и молитвы. Вскоре исполнилось заветное желание юноши — игумен одного из близлежащих монастырей Митрофан постриг его в монашество. Ни одного часа времени преподобный Сергий Радонежский не проводил в праздности. Мудро сочетая молитву, труд и чтение божественных книг, он восходил от силы в силу, с каждым днем своей жизни все больше приближаясь к Богу.
Единственным желанием преподобного Сергия Радонежского было спасение собственной души. Он хотел жить и умереть в своем лесном уединении. Но мы знаем, что часто Господь подает славу тому человеку, который всячески старается ее избежать, и, напротив, отнимает славу у стремящегося к ней. Вскоре вокруг Преподобного стали селиться люди, желавшие спасаться под его руководством. По настоятельному желанию учеников преподобный Сергий Радонежский становится священником и игуменом основанного им монастыря.
Управление монастырем не привлекало, а тяготило преподобного Сергия Радонежского. Когда в Троицкой обители возникла смута и некоторые монахи возмутились против своего игумена, преподобный покинул монастырь и поселился в глухой лесной чаще на реке Киржач. Только через 3-4 года, после вмешательства святителя Московского Алексия, преподобный Сергий Радонежский вернулся в обитель.
В 1380 году, когда правитель Золотой Орды Мамай вел полки на разорение Русской земли, великий князь Дмитрий Иоаннович, готовясь выступить в поход, просил у преподобного Сергия Радонежского благословения и молитвы. «Если враги хотят от нас чести и славы, — сказал ему Преподобный, — дадим им; если хотят злата и сребра — дадим и это; но за имя Христово, за веру православную надо душу свою положить и кровь пролить». Эти слова преподобного Сергия Радонежского являются как бы истолкованием известных евангельских слов: «Ищите же прежде Царства Божия и правды его, и это все приложится вам» (Мф. 6, 33).
ЗАТВОРНИЧЕСТВО
Идеал З.- исихия, поэтому нередко в аскетической письменности в качестве аналога З. говорят об исихии (или о «священном безмолвии»). Так, З. называют безмолвием преподобные Иоанн Лествичник, Исаак Сирин, Симеон Новый Богослов (подробнее см.: Варнава (Беляев), еп. Основы искусства святости. Н. Новг., 1998. Т. 4. С. 124).
Суть подвига З.
Положительная сторона З. определяется как равноангельская жизнь в непрестанном предстоянии Богу и непрестанной молитве. Основанием З. в этом смысле являются слова Господа: «Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив (κλείσας) дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф 6. 6). Затворник занимается «умным деланием» (νοερὰ πρᾶξις), утверждающимся на двоякой основе: творении молитвы, сосредоточивающей ум, и внутреннем непрестанном внимании, «трезвении», к-рое обеспечивает чистоту молитвы. Такое «делание» предстает как непрерывный процесс приобретения духовного опыта от покаяния и борьбы со страстями до бесстрастия и созерцания нетварного света. Правила подвижнического делания в З. обобщил прп. Григорий Синаит: «Сидя в келье своей, терпеливо пребывай в молитве во исполнение заповеди апостола Павла (Рим 12. 12; Кол 4. 2). Собери ум свой в сердце и оттуда мысленным воплем призывай на помощь Господа Иисуса, говоря: Господи Иисусе Христе, помилуй мя! Не поддавайся малодушию и разленению, но поболи сердцем и потруди себя телом, ища Господа в сердце» (Quomodo oporteat sedere hesychastam ad orationem nec cito assurgere. 1 // PG. 150. Col. 1329).
Правила и условия вступления в затвор
В правосл. Церкви не существует подробных канонических правил для затворников. Сохранилось лишь неск. документов, в общих чертах регламентирующих их образ жизни. Согласно новелле имп. св. Юстиниана I, касающейся церковной жизни, затворники живут обычно около мон-рей или в отдельной келье внутри мон-ря (Novell. Just. 123. 26). 41-е прав. Трулльского Собора определяет, что З. должен предшествовать 3-летний подготовительный период послушания в общежительном мон-ре, после к-рого кандидаты проходят испытание «от местнаго настоятеля», и только через год после этого могут удалиться в затвор, «ибо тогда они подадут совершенное удостоверение в том, яко не ради искания тщетныя славы, но ради самаго истиннаго блага, стремятся к сему безмолвию». Канонист патриарх К-польский Феодор IV Вальсамон, толкуя это правило, выражает современное ему отношение к З. и определяет временные рамки подвига: «Великое и дерзновенное дело безмолвствовать в уединении и, как умершему, затвориться в самом тесном обиталище на все время своей жизни» (Правила ВС с толк. С. 424).
Хотя подвиг З. не имеет четкой регламентации, однако предполагает ряд объективных и субъективных условий, выполнение к-рых всегда имелось в виду в святоотеческой традиции.
Основным объективным (т. е. не зависящим от человека) условием является призвание Божие на путь З. «Высокие подвиги,- по словам свт. Игнатия (Брянчанинова),- устроились не по случаю, не по произволу и разуму человеческому, но по особенному смотрению, определению и призванию и откровению Божиим» ( Игнатий (Брянчанинов), свт. С. 49). Удаление в З. не может быть только индивидуальным желанием подвижника. В затвор человека призывает Сам Бог (на это указывает пример прп. Антония Великого или свт. Тихона Задонского). Те же подвижники, к-рые встали на путь З. самочинно, без призвания, «часто подвергались величайшим душевным бедствиям» (Там же. С. 50). Так, в Житии свт. Никиты, еп. Новгородского († 1109), рассказывается о том, как до поставления в епископы он подвизался в Киево-Печерском мон-ре; желая получить от Бога дар чудотворения, он стремился уйти в затвор, несмотря на неоднократные возражения игум. прп. Никона. Так и не получив благословения на З., Никита самовольно затворился в пещере, где уже через неск. дней был прельщен диаволом, явившимся ему в виде ангела. Во всем повинуясь диаволу, он перестал молиться, поучал приходивших к нему, пророчествовал и толковал Свящ. Писание по внушению искусителя. Только благодаря усилиям отцов мон-ря Никита осознал случившееся и вернулся к жизни в послушании, в котором так преуспел, что за чистоту сердца и смирение был впосл. избран епископом (Киево-Печерский патерик. М., 2007. С. 95).
История З.
первоначально складывалась из разрозненных упоминаний о конкретных подвижниках. В древней Церкви о затворниках повествуют мн. церковные писатели: Руфин Аквилейский ( Rufin. Hist. mon.), Палладий ( Palladius. Hist. Laus.), Феодорит, еп. Кирский ( Theodoret. Hist. rel.), свт. Афанасий I Великий ( Athanas. Alex. Vita Antonii), Иоанн Мосх ( Ioan. Mosch. Prat. spirit.), блж. Иероним Стридонский ( Hieron. Vita Hilar.), Созомен ( Sozom. Hist. eccl.) и др.
Требование одиночества для затворников далеко не всегда означало их фактическое удаление от людей. Так, по свидетельству блж. Феодорита, подвижник Апексим 60 лет провел в келье, к к-рой мог подойти любой человек, однако все это время он никого не видел и ни с кем не разговаривал, «углубляясь в самого себя и созерцая Бога». Пищу он принимал через специальное отверстие в стене кельи, к-рое было «просверлено не совершенно прямо, но сделано несколько извилистым, дабы любопытствующие не могли заглянуть внутрь» ( Theodoret. Hist. rel. 5). Известный затворник Иоанн Ликопольский был доступен всем приходящим, он не отказывал во внимании нуждающимся в наставлении и даже сам писал к имп. Феодосию I Великому (Ibid. 35). Он прожил в своей келье более 48 лет и все это время ни разу не выходил из нее. С приходящими затворник общался через окно, так что к нему можно было приблизиться и видеть его лицо ( Palladius. Hist. Laus. 39).
Имея разное отношение к окружающим людям, затворники были неизменно едины в убеждении, что помощь для себя во всех искушениях тяжелого подвига они должны искать только у Бога, а не у единомышленников, братьев-монахов. Затворник отделял себя от совместного богослужения и часто не имел возможности причащаться Христовых Таин ( Lozano J. M. Eremitism // Encyclopedia of Religion. Detroit (Mich.), 2005. T. 4. Col. 2825). Напр., Житие прп. Антония Великого в описании периодов его З. не содержит намека на Евхаристию.
При сохранении единого идеала подвига З. не было однотипным и могло иметь разнообразные формы. Прежде всего удаление в затвор не всегда было пожизненным. Известны примеры, когда З. использовалось как более или менее продолжительный искус или как «духовное врачество». Пресв. Филором (сер. IV в.), ставший исповедником в гонение Юлиана Отступника, после этого 18 лет провел в подвигах строгого воздержания, ношения вериг и т. п. «А когда,- говорил он,- одолела меня чрезмерная робость, так что и днем стало мне страшно, я, чтобы избавиться от этого страха, заключился на шесть лет в гробницу» ( Palladius. Hist. Laus. 98). Иногда затвор понимался шире, чем стены кельи, но при этом сохранялись существенно важные черты З.: уединение, пространственное ограничение и др. Руфин рассказывает о некоем мон. Иоанне, к-рый в течение 3 лет без перерыва стоял под утесом и никогда не садился и не ложился: «Весь предавшись молитве, он спал лишь столько, сколько можно спать стоя на ногах» ( Rufin. Hist. mon. 15). К нему приходил пресвитер и приносил ему Св. Дары, к-рые «служили ему единственным питанием» (Ibidem). Был и еще один вариант затвора. Затворник Феона, подвизавшийся вблизи поселения, провел «тридцать лет в своей келье в глубоком безмолвии» ( Rufin. Hist. mon. 6). Народ почитал его за пророка, к нему ежедневно приходило множество больных. «Простирая к ним руку чрез оконце и возлагая на голову каждого с благословением, он исцелял их от всяких недугов» (Ibidem).
В IV-V вв. З. было распространено по всему Ближ. Востоку. Первым известным сир. затворником был прп. Евсевий, пустынник Сирийский (IV в.) ( Špidlík Th. Eusèbe de Télédan // DHGE. 1963. T. 15. Col. 1476). В «Истории боголюбцев» сообщается помимо Симеона Древнего и Апексима и о неск. др. известных сир. затворниках: Палладии ( Theodoret. Hist. rel. 7), Петре (Ibid. 9) и др. Один из основателей месопотамского монашества прп. Авраам Кидунский († ок. 360) также прославлен как затворник. В Сирии и Месопотамии З. часто принимало необычные формы: нек-рые подвижники затворялись не в кельях, а в дуплах, полых стволах или кронах деревьев. Фалалей Сирийский 10 лет провел в тесной хижине с такой низкой крышей, что внутри было невозможно стоять. Келья его представляла собой 2 колеса, скрепленных между собой неск. досками, и напоминала клетку. «Укрепив в земле три длинных кола и соединив верхние концы их между собой также деревянными досками, Фалалей водрузил на них свое сооружение, а сам поместился внутри него» (Ibid. 28). Варадат Сирийский (V в.) сначала затворился в тесной каменной келье, не имевшей ни окон, ни дверей. Потом он ушел в новый затвор: сшил себе кожаный чехол, закрывавший его с головы до ног, с небольшим отверстием для дыхания и так молился стоя с воздетыми к небу руками (Ibid. 27).
Сохранился ряд древних свидетельств о палестинском З. Так, Евагрий Схоластик описывает подвижников, к-рые «заключаются в своих хижинах поодиночке, а их хижины имеют такую ширину и высоту, что в них нельзя ни прямо стоять, ни без боязни склоняться» ( Evagr. Schol. Hist. eccl. I 21). В мон-ре аввы Серида (возле г. Газы) духовными наставниками были преподобные Варсонофий Великий († сер. VI в.) и Иоанн Газский (VI в.). Прп. Варсонофий большую часть жизни провел в затворе и общался с братией через прп. Иоанна. В сохранившихся «Ответах» содержатся особые наставления для желающих вступить в затвор ( Варсонофий Великий, прп., Иоанн, прп. Руководство к духовной жизни в ответах на вопрошения учеников. М., 1855. Ответы 1-54). Из высказываний святых видно, насколько внимательно они относились к ищущим З. Так, напр., прп. Варсонофий дал благословение на З. Иоанну Миросавскому (хотя тот и испытывал потом немалые душевные трудности), но не разрешил уйти в затвор прп. Дорофею Газскому, несмотря на его совершенную жизнь и многочисленные просьбы (Там же. Ответ 311).
В процессе упорядочения монашеской жизни, начиная с устава прп. Пахомия Великого, нормой стала считаться форма общежительного мон-ря как наиболее благоприятная для духовного совершенствования. Так полагал систематизатор вост. монашества и создатель монашеских правил свт. Василий Великий. Святитель стремился согласовать общежительный и отшельнический образ жизни, избегая при этом крайностей того и другого. В монашестве он видел воплощение идеала соборности и единства Церкви, поэтому в задачу его мон-рей входила широкая благотворительность; вместе с этим рядом с киновиями он создавал места для затворнического уединения, а внутри мон-ря призывал хранить строгое безмолвие. Взаимное влияние киновийного и келиотского уставов привело к осознанию того, что общежитие является лучшей подготовкой для З. как совершенного подвига. Лавра прп. Саввы Освященного в Палестине (нач. VI в.), являющаяся классическим примером такого соотношения, имела центральный мон-рь и множество окружавших его уединенных келий, в т. ч. келий затворников.
В Византийской империи IX-XII вв. жизнь монахов отличалась разнообразием форм подвижничества ( Соколов. 2003. С. 259; Eust. Thess. Ad stylitam quemdam thessalonicensem. 47 // PG. 136. Col. 242). Колонии затворников существовали на островах Средиземного м.: Патмосе (мон-рь ап. Иоанна), Кипре (мон-рь прп. Неофита Затворника), Родосе. Селились затворники и на горе Афон. Уже из 2-го устава Лавры прп. Афанасия 971 г. следует, что на землях, принадлежавших мон-рю, находилось 5 келий затворников. Такие же исихастерии были и во владении др. мон-рей ( Соколов. С. 201).