знаешь что самое паршивое когда ты родитель
Знаешь что самое паршивое когда ты родитель
(с) Ф. Бакман «Тревожные люди»
Я коротко:
1) на психоанализ с качелями придёт либо тот, кто стал после этого случая инвалидом,
либо тот, для кого это осталось как ТИПИЧНОЕ поведение матери / отца / бабушки. Вот типа «ВСЕГДА, когда надо, их нет рядом, например. «
Иначе человек очень быстро на эти вещи забивает. Говорю в т.ч. как человек, которого роняли с горки (бабушка), с качелей (папа) и с водного велосипеда (вся семья). И что? Я отношусь к этому просто как к случайности без особого смысла. Потому что остальное тому не соответствует и не подтверждает.
2) зависит от меры и от рода деятельности.
Если человек по работе постоянно онлайн, то ровно ничто не мешает ему часть этого времени (маленькую) посвятить аккаунту. Он ведь уже онлайн.
Про «навоз» и прочее даже комментировать не буду, это нарочито передёргивание темы ради отклика: цитаты в книге обязаны быть «дерзкими», иначе не запомнятся.
И да, аккаунты здесь ни при чём. ЛЮБОЙ человек в общении с ЧУЖИМИ в норме показывает себя с «прилизанной» стороны. Почему на работу в костюме и галстуке, а дома в футболке и трусах? Почему в кино отправляются в макияже, а лук чистят обычно без него? Почему на вопрос «как дела» не принято жаловаться на жизнь, а принято рассказывать об успехах?
Ровно потому же. Никто. Никогда. Нигде. Не бывает откровенен с «чужими». Это социальная норма и она существует веками.
Вся разница, что раньше просто говорили / писали «а мой сын отличник», а сейчас для этого надо сфотографировать сына и аттестат. Всё.
Знаешь что самое паршивое когда ты родитель
(с) Ф. Бакман «Тревожные люди»
Я коротко:
1) на психоанализ с качелями придёт либо тот, кто стал после этого случая инвалидом,
либо тот, для кого это осталось как ТИПИЧНОЕ поведение матери / отца / бабушки. Вот типа «ВСЕГДА, когда надо, их нет рядом, например. «
Иначе человек очень быстро на эти вещи забивает. Говорю в т.ч. как человек, которого роняли с горки (бабушка), с качелей (папа) и с водного велосипеда (вся семья). И что? Я отношусь к этому просто как к случайности без особого смысла. Потому что остальное тому не соответствует и не подтверждает.
2) зависит от меры и от рода деятельности.
Если человек по работе постоянно онлайн, то ровно ничто не мешает ему часть этого времени (маленькую) посвятить аккаунту. Он ведь уже онлайн.
Про «навоз» и прочее даже комментировать не буду, это нарочито передёргивание темы ради отклика: цитаты в книге обязаны быть «дерзкими», иначе не запомнятся.
И да, аккаунты здесь ни при чём. ЛЮБОЙ человек в общении с ЧУЖИМИ в норме показывает себя с «прилизанной» стороны. Почему на работу в костюме и галстуке, а дома в футболке и трусах? Почему в кино отправляются в макияже, а лук чистят обычно без него? Почему на вопрос «как дела» не принято жаловаться на жизнь, а принято рассказывать об успехах?
Ровно потому же. Никто. Никогда. Нигде. Не бывает откровенен с «чужими». Это социальная норма и она существует веками.
Вся разница, что раньше просто говорили / писали «а мой сын отличник», а сейчас для этого надо сфотографировать сына и аттестат. Всё.
Фредерик Бакман. Тревожные люди
В маленьком шведском городке накануне Нового года вооруженный пистолетом человек в маске после неудачной попытки ограбить банк захватывает восемь заложников во время показа покупателям выставленной на продажу квартиры.
У подъезда тут же собирается толпа жадных до сенсаций репортеров, полиция блокирует все подступы к дому и готовится штурмовать квартиру. атмосфера накаляется. Не выдерживая нарастающего напряжения, заложники делятся друг с другом своими самыми сокровенными тайнами.
Вскоре грабитель начинает склоняться к тому, что, возможно, лучше добровольно отдать себя в руки полиции, чем продолжать оставаться в замкнутом пространстве со всеми этими невыносимыми людьми.
Если падаешь давно, то перестаешь видеть разницу между падением и полетом.
Одиночество – как голод: ты не замечаешь, как ты проголодался, пока не начнешь есть.
«Пока мы не любим, мы спим».
«Любовь – это когда я рада, что ты есть».
Утром, едва мы открываем глаза, жизнь уже стоит наготове, чтобы обрушить на нас очередную лавину «надо сделать!» и «не забудь!». Мы не успеваем подумать, вздохнуть, как просыпаемся и сразу пытаемся прорваться сквозь эту кучу дел, потому что завтра на нас свалится новая. Иногда мы останавливаемся и оглядываемся вокруг – на рабочем месте, во время родительского собрания или просто на улице – и с ужасом понимаем, что все остальные точно знают, чем они занимаются. И только нам все время приходится притворяться. У остальных на все хватает денег, у них все под контролем и на все остаются силы. Дети у остальных давно научились плавать.
– С чего вы взяли, что мне нужна помощь, чтобы не ввязываться в конфликты? Только слабаки верят в гармонию. И как следствие – ходят вокруг да около, бормочут что-то себе под нос и чувствуют свое моральное превосходство, пока мы, нормальные люди, заняты другим.
– Чем же?
– Мы побеждаем.
– Это важно? – Милочка моя, если вы не победите, то ничего не добьетесь. В правительстве и совете директоров случайных людей не бывает. Психолог попыталась вернуться к своему вопросу:
– И… победители зарабатывают много денег, это тоже важно, правильно я вас поняла? На что вы их тратите? – Я покупаю дистанцию, которая отделяет меня от других людей. Психолог никогда не слышала такого ответа.
– Что вы имеете в виду?
– В дорогих ресторанах больше расстояние между столиками. В бизнес-классе самолета нет сидений в среднем ряду. В эксклюзивных гостиницах отдельный вход для ВИП-персон. В плотно населенных городах расстояние стоит дороже всего.
Так бывает, что, оказавшись в водовороте жизни, забываешь, как все начиналось, а когда рождается ребенок, вдруг кажется невозможным представить, что ты когда-то любил кого-то еще.
Подумала о своей маме: самое прекрасное в ней было то, что она смотрела жизни в глаза и, несмотря на то, чем швырялась в нее эта жизнь, никогда переставала быть романтиком. Для этого нужно большое сердце.
Юмор – это последняя линия сопротивления: пока мы смеемся, мы живы; анекдоты и туалетные шутки – это бунт против безнадежности.
Я каждый раз думала, что в следующем году будет его очередь. Но время идет быстрее, чем нам кажется, годы пролетели, как один день. Иногда я думаю, что, когда люди живут вместе очень долго и заводят детей, ты живешь, как белка на дереве. Вверх-вниз, вверх-вниз, пытаешься все успеть, быть на высоте; и все так, все время взбираются по дереву туда-сюда, едва успевая посмотреть друг на друга. Пока ты молод, ты этого не понимаешь, но когда появляются дети, все меняется: иногда кажется, что ты почти не встречаешь того мужчину, за которого вышла замуж. Вы прежде всего родители и товарищи по команде, а все остальное потом. Ты… карабкаешься по дереву… а друг с другом вы только видитесь по пути. Я всегда думала, что так и надо, это и есть жизнь. Я думала, что главное – все успевать. А самое важное – это то, что мы карабкаемся по одному дереву, потому что… рано или поздно мы… это звучит немного высокопарно… мы оба заберемся высоко и окажемся на одной ветке… И тогда мы возьмемся за руки и станем любоваться окрестностями. Вот так я представляла себе нашу старость. Но все произошло скорее, чем я ожидала. Его очередь так и не пришла.
Знаешь что самое паршивое когда ты родитель
(с) Ф. Бакман «Тревожные люди»
Я коротко:
1) на психоанализ с качелями придёт либо тот, кто стал после этого случая инвалидом,
либо тот, для кого это осталось как ТИПИЧНОЕ поведение матери / отца / бабушки. Вот типа «ВСЕГДА, когда надо, их нет рядом, например. «
Иначе человек очень быстро на эти вещи забивает. Говорю в т.ч. как человек, которого роняли с горки (бабушка), с качелей (папа) и с водного велосипеда (вся семья). И что? Я отношусь к этому просто как к случайности без особого смысла. Потому что остальное тому не соответствует и не подтверждает.
2) зависит от меры и от рода деятельности.
Если человек по работе постоянно онлайн, то ровно ничто не мешает ему часть этого времени (маленькую) посвятить аккаунту. Он ведь уже онлайн.
Про «навоз» и прочее даже комментировать не буду, это нарочито передёргивание темы ради отклика: цитаты в книге обязаны быть «дерзкими», иначе не запомнятся.
И да, аккаунты здесь ни при чём. ЛЮБОЙ человек в общении с ЧУЖИМИ в норме показывает себя с «прилизанной» стороны. Почему на работу в костюме и галстуке, а дома в футболке и трусах? Почему в кино отправляются в макияже, а лук чистят обычно без него? Почему на вопрос «как дела» не принято жаловаться на жизнь, а принято рассказывать об успехах?
Ровно потому же. Никто. Никогда. Нигде. Не бывает откровенен с «чужими». Это социальная норма и она существует веками.
Вся разница, что раньше просто говорили / писали «а мой сын отличник», а сейчас для этого надо сфотографировать сына и аттестат. Всё.
Знаешь что самое паршивое когда ты родитель
Эта книга посвящается моим самым странным друзьям – голосам у меня в голове.
И моей жене, которая со всеми нами живет.
© Fredrik Backman, 2019
Published in the Russian language by arrangement with Salomonsson Agency
Russian Edition Copyright © Sindbad Publishers Ltd., 2020
© Издание на русском языке, перевод на русский язык. Издательство «Синдбад», 2020.
С одной стороны, это уморительно смешная комедия. С другой – история о людях, которые страдают и не знают, что делать со своей болью… Бакман словно говорит читателю: не тебе одному, приятель, пришлось в жизни несладко.
Это история о природе человека, об отношениях между людьми, о человеческой доброте… рассказанная «бакмановской прозой» – такой необычной, изящной и трогательной.
Бакман относится к людским изъянам с пониманием и сочувствием. Он снова напоминает нам, что человек всегда лучше, чем сумма его недостатков.
Ограбление банка. Захват заложников. Выстрел. На лестничной клетке – толпа полицейских, которые собираются брать штурмом квартиру. На месте заложников мог оказаться кто угодно, это гораздо проще, чем можно подумать. Все, что для этого нужно, – одна по-настоящему плохая идея.
Это история обо всем на свете, но главным образом – об идиотах. Идиотом, скажем прямо, можно назвать любого, вот только не стоит забывать: быть человеком – дело вообще трудное до безумия. Особенно если рядом с тобой люди, перед которыми ты пытаешься выглядеть хорошим.
В наше время человеку то и дело приходится отвечать самым разным ожиданиям. Нужно иметь работу, крышу над головой, платить налоги, следить за тем, чтобы на тебе всегда были чистые трусы, помнить пароль от своего чертова вайфая. Многим из нас так никогда и не удается упорядочить этот хаос, а жизнь идет своим чередом, земля вращается в космосе со скоростью два миллиона километров в час, и мы трясемся на ней от страха, словно потерявшиеся носки. Сердце становится как мокрое мыло – стоит на секунду расслабиться, и оно вылетает из рук, несется вперед, влюбляется и разбивается на куски. С этим ничего не поделаешь. Мы учимся притворяться, постоянно, на работе, в семье, с детьми и во всем остальном. Мы притворяемся образованными, нормальными, понимающими выражения «процентные ставки по кредитам» и «темпы инфляции». Делаем вид, что знаем толк в сексе. На самом деле с сексом у нас примерно такие же отношения, как с USB-разъемом, в который попадаешь примерно с четвертой попытки. (Не входит; другим концом; опять не так; ну, НАКОНЕЦ-ТО!) Мы строим из себя хороших родителей, но в действительности способны лишь обеспечить детям еду, одежду и отчитать их за то, что они жуют найденную на полу жвачку. Когда-то мы попробовали держать в аквариуме экзотических рыбок – так они все сдохли. В сущности, мы знаем о детях не больше, чем об аквариумных рыбках, и ответственность за их жизни приводит нас в ужас каждое утро. У нас нет никакого плана, мы пытаемся хоть как-то пережить этот день, потому что завтра наступит новый.
Иногда нам становится больно, невыносимо больно, потому что мы чувствуем себя чужими в собственной коже. Мы впадаем в панику при мысли о неоплаченных счетах, о том, что взрослые – это мы; а мы до сих пор не научились ими быть, поскольку попытку быть взрослым ничего не стоит провалить.
Потому что все мы кого-то любим, а тот, кто любит, пережил много бессонных ночей, раздумывая, где взять силы, чтобы остаться человеком. Иногда для этого мы совершаем поступки, которые впоследствии кажутся нам странными и непонятными, но в тот момент представляются единственным выходом.
Одна-единственная плохая, по-настоящему плохая идея. Вот и все, что нужно.
К примеру, однажды утром человек тридцати девяти лет выходит из дома с пистолетом в руке – каким же надо быть идиотом? Но это станет понятно только потом. Все обернулось той самой историей с захватом заложников, хотя человек ничего такого не планировал. Вернее, планы-то были, вот только заложники в них не входили. Человек планировал ограбить банк. Но что-то пошло не так, и все покатилось к чертовой матери – при ограблении банков такое случается. Тридцатидевятилетнему человеку пришлось бежать, хотя плана побега у него на тот момент не было, – не зря говорила мама: «Раз башка не варит, шевели ногами», – когда в детстве человек забывал принести из кухни лед и ломтики лимона и вынужден был бежать обратно. (Здесь стоит добавить, что мать нашего грабителя была насквозь проспиртована джином с тоником, и по этой причине, когда она почила в бозе, кремировать ее не решились, испугавшись возможного взрыва в крематории.) Так вот, когда после ограбления банка (который так и не удалось ограбить) на место преступления прибыла полиция, грабитель со всех ног бросился на улицу, а затем юркнул в первую попавшуюся дверь. Пожалуй, это недостаточная причина, чтобы назвать его идиотом, но… сами понимаете. Разумным решением это не назовешь. Дверь эта вела в подъезд, а других выходов из подъезда не было, поэтому грабителю не оставалось ничего другого, как побежать по лестнице наверх.
Не будем упускать тот факт, что физические возможности тридцатидевятилетнего грабителя полностью соответствовали этому возрасту. Не как у тех столичных жителей, которые, чтобы справиться с кризисом среднего возраста, покупают модные дорогостоящие велосипедные трико и купальные шапочки, и заполняют черные дыры в душе своими красивыми картинками в Инстаграме. Нет, наш грабитель был не из таких. Он относился к той категории тридцатидевятилетних, которые ежедневно потребляют сыр и глютены в количествах, которые с медицинской точки зрения были не столько диетой, сколько криком о помощи. Так что, добравшись до верхнего этажа, грабитель чувствовал, что все железы его организма работают на пределе, и пыхтел так, будто стоял у порога такого клуба, куда не зайдешь, не назвав в дверное окошко секретный пароль. Шансы спастись были, мягко говоря, ничтожными.
Но, оглянувшись, грабитель обнаружил открытой дверь одной из квартир. Эту квартиру выставили на продажу, и как раз проходил ее показ риелтором. И вот в нее врывается запыхавшийся грабитель с пистолетом на взводе, и начинается пресловутая драма с захватом заложников.
А дальше все как полагается: здание окружает полиция, приезжают журналисты с телеканалов и ведут репортажи с места событий. На все про все уходит несколько часов. Наконец грабитель сдается. А какой еще у него выбор? Восемь заложников – семь покупателей и один риелтор – выходят на свободу. Через несколько минут полицейские берут квартиру штурмом. Но она пуста.
Куда подевался грабитель, неизвестно.
Собственно говоря, это все, что вам нужно знать на данный момент. А теперь начинаем историю.
Десять лет назад на мосту стоял человек. Впрочем, наша история – не о нем. Так что о нем сейчас постарайтесь не думать. У вас, конечно же, это не получится. Это все равно что сказать «не думайте о печеньках» – тогда вам о печеньках ни за что не забыть. Так что лучше не думайте о печеньках!
Все, что вам нужно знать, – это то, что десять лет назад один человек стоял на мосту. Точнее, на парапете, высоко над водой, в конце своего жизненного пути. Постарайтесь сейчас о нем не думать. Вспомните что-то приятное.