договор о нерушимости границ 1975
Хельсинкский Акт – 1975: юбилей, о котором стесняются вспоминать
1 августа 1975 года по итогам стартовавшего в 1973 году «хельсинкского процесса», в столице Финляндии 35 государств, включая СССР, США, Канаду и Турцию, был подписан «Заключительный Акт по безопасности и сотрудничеству в Европе»; с сентября 1975 г. этот документ вступил в силу.
Таким образом, казалось бы, 45 лет тому назад удалось положить конец «холодной войне». Подписание документа, содержащего так называемую «третью корзину» (права человека) в немалой степени стало результатом усилий Советского Союза по развитию диалога, экономического сотрудничества при поддержании военно-политического паритета с коллективным Западом. Свои мотивы имелись также и у американских партнёров – достаточно вспомнить череду кризисов (Уотергейтский скандал 1972-1974 гг., «нефтяной» кризис 1973 г.) на фоне поражения во Вьетнамской войне (1965-1973 гг.). Кроме того, Вашингтон стремился перехватить инициативу у ФРГ в Западной Европе, удерживая её от излишней самостоятельности и чрезмерного экономического сближения с СССР.
Однако, как показали последующие события, Хельсинкский Акт содержал множество «подводных камней», по сути, нивелировавших его суть. А именно – в документе, вроде бы декларировавшем незыблемость границ в послевоенной Европе и территориальную целостность образующих её государств, не нашёл отражения вопрос об урегулировании актуальных на тот момент (и на сегодня) территориальных споров, или хотя бы намерение подойти к их решению. В последующие годы это привело к обострению межгосударственных территориальных конфликтов в европейско-средиземноморском регионе, обусловивших, как мы наблюдаем сегодня, резкий рост региональной конфронтации.
Между тем, последствия такой, мягко говоря, небрежности, прогнозировали еще в середине 1970-х власти в Албании под водительством Энвера Ходжи. Объявив о своём категорическом неприятии того, что в Тиране полагали хрущёвско-брежневским «ревизионизмом, эта страна оказалась единственной в Европе, отвергшей приглашение участвовать как в «хельсинкском процессе», так в подписании «Заключительного Акта». Характерно и то, что «застрельщики» хельсинкского процесса, включая СССР и США, предпочитали не оспаривать албанскую позицию (и тем более, её аргументацию), делая вид, что их не существует в природе.
Албанские власти призывали восточноевропейских «сателлитов Москвы» обратить внимание на то обстоятельство, что руководство СССР «в угоду Западу и, прежде всего, ФРГ» не стремится подробно уточнять послевоенные границы в Восточной Европе и требовать официального запрета западногерманского реваншизма. Такая политика, как полагал Э.Ходжа, чревата перспективой реализации реваншистских притязаний Бонна в случае ослабления СССР, ГДР и Организации Варшавского Договора. Аналогичную позицию высказывали нелегальная в 1960-х – 1980-х годах сталинистская («проалбанско-прокитайская») компартия Польши и ее бессменный лидер Казимеж Мияль, некоторые политические деятели ряда восточноевропейских социалистических стран.
Основания для подобных оценок имелись, и весьма серьёзные. Во-первых, в договорах начала – середины 1970-х годов СССР, Польши, ЧССР и ГДР с ФРГ нерушимость послевоенных границ этих социалистических стран с Западной Германией была отмечена лишь общими декларациями. В заключённых на рубеже 1940-х – 1950-х годов договорах СССР с ПНР и ГДР, как и ГДР с Польшей и Чехословакией, новые границы между этими странами фиксировались весьма подробно. Тирана и Пекин предлагали при заключении договоров в ФРГ на соответствующие территориальные положения хотя бы сослаться, однако сделано этого не было.
Во-вторых, в тех же договорах отсутствовали обязательства со стороны ФРГ отменить или хотя бы изменить ряд статей ее Основного закона (1949 г.), подтверждающих претензии на всю бывшую Пруссию, Померанию, Судеты, часть Силезии, а также на Австрию и на ряд регионов в Западной Европе, входивших в состав нацистской Германии. Соответственно, и 45 лет назад реваншистская суть этих статей проигнорирована и в Хельсинкском Акте. Напомним кратко, о чём речь. Так, статья 134 Основного закона ФРГ гласит: «Имущество бывшей Германии (не уточнено, в каких границах – здесь и далее прим. авт.) становится имуществом Федерации (то есть только ФРГ) и подлежит безвозмездной передаче компетентным учреждениям». Статья 135 звучит более определённо: «Долевая собственность бывшей земли Пруссии» (то есть, включая сопредельные с Калининградской областью районы Польши и Клайпедско-Неманский регион Литвы) в частных предприятиях переходит к Федерации».
Э. Хоннекер подписывал Акт «между» Г. Шмидтом и Дж. Фордом…
Но почему именно Основной закон, а не Конституция? Ответ – в официальном разъяснении Ведомства печати и информации Федерального правительства (1999 г.): «Речь идет об основах конституционного регулирования в переходный период до воссоединения Германии. Такой выбор акцентирует географически ограниченную сферу действия (выделено нами – авт.) Основного закона». Иными словами, поглощение ГДР и Восточного Берлина Западной Германией в 1990 году – это лишь пролог, открывающий шлюзы для означенных притязаний, когда придет время…
Всё это стало причиной закулисной критики договоров с ФРГ также в Румынии, Югославии и КНДР. Лишь Китай с Албанией официально осуждали позицию СССР и находившихся под его влиянием стран по этим вопросам, но предложения прислушаться к их аргументам в Москве не были приняты во внимание.
В КНР и Албании считали, что пограничные статьи договоров СССР, Польши и Чехословакии с ГДР (первая половина 50-х) нужно было отметить в упомянутых соглашениях с ФРГ. Между тем, предложение дополнить готовящийся «Хельсинкский акт – 1975» специальным приложением со ссылками на новые границы в Восточной Европе, вкупе с рекомендацией Бонну пересмотреть реваншистские положения Основного Закона ФРГ, выглядело вполне логичным. «Иначе, – как отмечала «Жэньминь жибао» 14 августа 1970 года, – происходит предательство суверенитета ГДР и ряда других стран, стимулирующее реваншистские притязания со стороны Бонна». В КНР в сентябре 1970 года была издана на русском языке брошюра ЦК компартии и МИДа с подробным разъяснением позиции Пекина и с критикой «советского ревизионизма».
Как отмечалось выше, все это осталось без внимания. Однако после распада СССР, ликвидации восточноевропейского социализма и Варшавского Договора, германский реваншизм – по крайней мере «неофициальный» – стал, как известно, более активным. Дополнительный импульс ему придало официальное признание в 1989 году горбачёвско-яковлевским руководством нелегитимности советско-германских политических соглашений 1939 года (1).
Кроме того, Албания поддержала предложения Республики Кипр отразить в Хельсинкском Акте неурегулированность границ Кипра с Турцией и нелегитимность внутрикипрской границы, установленной марионеточной «Турецкой Республикой Северного Кипра» после вторжения турок на остров летом 1974 года. Одновременно предлагалось определить статус четырёх «британских» районов (с 1960 года) с военными базами внутри Республики Кипр: являются ли их границы официальными границами Великобритании, и соответствует ли всё это нормам международного права?
Не забыли в Тиране и о вопросе принадлежности Гибралтара, по выражению Э. Ходжи, «незаконно удерживаемого Лондоном в течение многих столетий». Позицию Албании в этом вопросе поддержала участвовавшая в Хельсинкском процессе «франкистская» Испания, издавна претендующая на Гибралтар: делегация этой страны в Хельсинки поднимала данный вопрос, но тщетно (2).
Позиция КНР и Албании по Хельсинки-75 была единой (Э.Ходжа и Мао, Пекин, 1969 г.)
В более широком контексте, поддерживаемая Китаем Албания выступала за участие в Хельсинкском процессе всех сопредельных с Европой стран, включая североафриканские, а также приграничные с Турцией Сирию, Ирак и Иран. Идея опять-таки вполне логична – официальное подтверждение принципа нерушимости границ не только внутри Европы, но и во взаимоотношениях стран-участниц «хельсинкского процесса» с их ближайшими соседями. Подобный подход потенциальными новыми его участниками прямо или косвенно поддерживался, однако и эти инициативы Албании были отвергнуты, что окончательно предопределило её самоустранение от подписания «хельсинкского документа, заложившего основу европейского мира» – всего лишь на 15 лет. Последующие предложения Москвы, включая идею «общего европейского дома» 1980-х годов, поддержку преобразования СБСЕ в ОБСЕ, попытки инициировать Договор о европейской безопасности в 2000-х годах не привели ни к каким результатам. И сегодня, как показывает хотя бы история с «Северным Потоком – 2», иллюзорные идеи «коллективной безопасности» и взаимовыгодного экономического сотрудничества неизбежно нивелируются соображениями сохранения и воспроизводства американской гегемонии в Европе.
Алексей Балиев, Андрей Арешев
Примечания
(1) Эту позицию Москвы успели официально осудить Румыния (Николае Чаушеску свергнут и расстреляют в декабре 1989 года) и Албания, остававшаяся сталинистской до середины 1990 года.
(2) «Албано-испанскую» позицию по Гибралтару разделяла миниатюрная Андорра, которую, в отличие от других миниатюрных стран Европы, в Хельсинский процесс не приглашали.
abcdpolk
abcdpolkabcdpolk
Так будет не всегда
Однако, в 1989 году (безо всякого референдума!) произошло присоединении Германской Демократической Республики к ФРГ.
В 1991 году, вопреки решению общесоюзного референдума, был ликвидирован СССР, распавшийся на 15 признанных и на 4 (теперь уже на 6) непризнанных государств.
В 1991-1995 годах в результате кровопролитной гражданской войны была уничтожена Югославия, добитая натовскими бомбардировками и отторжением Косово в 1999 году.
После этого, в октябре 2014 года глава Пентагона заявил, что российская армия «стоит на пороге НАТО», как будто это не НАТО двигалась к границам России, а наоборот.
Да, согласно Хельсинского заключительного акта «границы могут изменяться, в соответствии с международным правом, мирным путем и по договоренности». Но разве распад СССР и Югославии был мирным? Разве перекройка политических и экономических границ Европы не стала следствием государственных переворотов в бывших социалистических странах? Может быть мирным был переворот в Румынии, где глава государства Н.Чаушеску, пытавшийся оказать сопротивление прозападному мятежу был арестован и через несколько дней расстрелян вместе с супругой?
Но все эти глобальные и совсем не мирные изменения, якобы, не противоречат принципу нерушимости границ! А знаете почему? Потому, что они были выгодны США и странам Западной Европы.
Но вернемся на Украину и вспомним хронологию событий:
Что касается границы между Россией с ДНР и ЛНР, то никто не покушался на ее изменение. Напротив, согласно «Минским договоренностям», принятым еще в феврале 2015г., киевские власти получат над ней полный контроль, как только предоставят Донецкой и Луганской областям право самостоятельно определять свой региональный язык, назначать судей и прокуроров, создавать отряды народной милиции и осуществлять трансграничное сотрудничать с РФ.
Для тех, у кого хватило сил дочитать до конца –
Хельсинкский лохотрон. О нерушимости границ, которую должна соблюдать только Россия
Вот вы заметили, к примеру, как в последнее время среди нашей западнической интеллигенции пошёл распространяться не до конца понимаемый самими переносчиками тезис о том, что Россия, присоединив Крым, «разрушила хельсинские соглашения о нерушимости границ» и вообще представляет угрозу «международной правовой системе»? А следовательно, западные страны просто-таки вынуждены «сдерживать русскую агрессию». Ибо «нет ничего священнее» — ну и так далее.
Когда же им начинаешь приводить бронебойные аргументы, они вдруг начинают кричать: какое мне дело до других?!
То, что творит Америка, — это проблемы Америки!
Я живу в России, я её даже патриот, а следовательно, — её одежды должны быть чисты и безукоризненны!
Или: какое мне дело, как жестоко, особенно в Штатах, разгоняют всяческие «оккупаи»?! Какая разница, какие сроки вешают их участникам?!
Освободите «узников Болотной площади» — негуманно и противозаконно судить тех, кто из демократических чувств лупит по башке полицейского!
Раз мы живём «здесь», то какая нам разница, что «там»?!
Это мы — мы! — должны быть демократическими и гуманными!
…На самом деле это очень старая фишка, которую «катали» в своё время ещё старые одесские шулера: прикупается заранее какой-нибудь ушлый «студент» с максимально интеллигентной внешностью. И, когда приводят «лоха» в «катран» (это, кто не знает, такое «подпольное казино», скажем так) — у него, у этого «интеллигентного студента», одна задача: следить за тем, чтобы «лох» не отклонялся от заранее согласованного сценария. И в этой ситуации нет ничего более выигрышного, чем начинать изображать «оскорблённую невинность» при «силовом крышевании» со стороны, так сказать, старших криминальных товарищей.
То есть, в принципе, задача этих ребят состоит исключительно в том, чтобы «клиент» садился за стол и играл с шулерами — подчёркиваю! — исключительно «по их» правилам: самим же шулерам эти правила по всяким понятным причинам соблюдать вовсе не обязательно.
…Те же Хельсинские соглашения, напомню, были разрушены далеко не нами: там, в частности, была прописана и нерушимость границ СССР. И нерушимость границ Социалистической Федеративной Республики Югославия, например. Так что «прецедент Косова» тут — только «вишенка на торте».
И поэтому, когда какой-нибудь очередной условный гозман заводит очередную заунывную и возвышенную песнь о том, что «ну, вы же считаете, что Косово — это Сербия, так верните тогда Украине Крым», отвечать надо предельно просто: а вот верните Косово сербам, вот тогда — может, и поговорим. И всегда помните, что, скорее всего, этот «условный» находится, по крайней мере, на идеологическом (а чаще всего и не только) содержании играющего с вами за одним столом криминалитета.
И ещё — ни в коем случае не будьте «лохом».
Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе
Основополагающим документом по безопасности и сотрудничеству в Европе является Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), подписанный в Хельсинки 1 августа 1975 года руководителями 33 европейских стран, США и Канады.
Хельсинкский Заключительный акт закрепил политические и территориальные итоги Второй мировой войны и утвердил десять принципов (хельсинкский декалог) взаимоотношений между государствами: суверенное равенство, уважение прав, присущих суверенитету; неприменение силы или угрозы силой; нерушимость границ; территориальная целостность; мирное урегулирование споров; невмешательство во внутренние дела; уважение прав человека и основных свобод; равноправие и право народов распоряжаться своей судьбой; сотрудничество между государствами; выполнение международно-правовых обязательств.
Кроме того, документ включил в себя следующие основные договоренности, разбитые на три «корзины» — три измерения безопасности:
— военно-политическое измерение — согласование набора мер укрепления доверия в военной области (предварительные уведомления о военных учениях, о крупных передвижениях войск, обмен на добровольной основе наблюдателями на военных учениях);
— экономико-экологическое измерение — анализ состояния и выработка рекомендаций по развитию сотрудничества в области экономики, науки и техники и окружающей среды;
— человеческое измерение — политические обязательства по вопросам прав человека и основных свобод, в том числе по вопросам свободы передвижения, контактов, информации, культуры и образования и отслеживание их выполнения на практике.
Юридическая природа Хельсинкского Заключительного акта с начала его разработки была неоднозначно оценена юристами-международниками, а также представителями государств-участников. Вопрос статуса Хельсинкского Заключительного акта стал предметом доктринальных исследований юристов и политологов, мнения которых разделились. Некоторые ученые и исследователи считают, что в нем содержатся не юридические обязательства, а политические договоренности; другие утверждают, что он представляет собой договор особого рода (sui generis); третьи полагают, что документ носит смешанный характер, то есть содержит как политические договоренности, так и целый ряд юридически обязательных положений.
Заключительный акт, который потряс Европу
Николай Троицкий, политический обозреватель РИА Новости.
Тридцать пять лет назад, первого августа 1975 года, почти все страны Старого Света плюс США и Канада ухитрились прийти к политическому консенсусу по главным вопросам. В столице Финляндии Хельсинки был подписан Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.
В этом мероприятии не участвовала только Албания, пребывавшая в длительном режиме самоизоляции. Все остальные европейские государства, и те, которые в советское время принято было называть капиталистическими, и, соответственно, социалистические предпочли компромисс конфронтации.
Именно соцстраны во главе с Советским Союзом выступили инициаторами этого совещания и соглашения. Это было частью политики, которую в советских СМИ именовали «разрядкой международной напряженности», одного из важнейших трендов периода правления Леонида Брежнева в СССР. Сегодня этот период вспоминают, в основном, как «эпоху застоя». Между тем, во внешней политике он характеризовался скорее изрядным динамизмом, чем застоем.
Хельсинкский акт отнюдь не положил конец холодной войне между двумя системами. Уже после него случилось и вторжение американских войск на остров Гренада, и гражданская война в Никарагуа, в которой в режиме «удаленного доступа» участвовали СССР и США, и, наконец, советская агрессия против Афганистана. Но ситуацию в Европе удалось заморозить. Застолбить статус-кво – реально сложившееся положение.
При этом все что-то выгадали. Так, соглашение окончательно закрепляло нерушимость послевоенных границ в Европе. Такой порядок был больше всего выгоден для Советского Союза и стран Варшавского договора. И разделение Германии на ФРГ и ГДР (они подписали акт по отдельности), и включение прибалтийских республик в состав СССР фиксировалось раз и навсегда. По крайней мере, тогда так казалось.
Контрагенты из Западной Европы могли в ответ уповать на утвержденный Актом принцип невмешательства во внутренние дела других государств, в том числе при помощи ввода войск. Таким образом, они надеялись не допустить повторения событий 1956 года в Венгрии и 1968 – в Чехословакии, куда СССР отправлял свои вооруженные контингенты для наведения партийного порядка.
Однако когда разразился серьезный политический кризис в Польше, то вводу советских войск воспрепятствовало не Хельсинкское соглашение, которое Москва была готова нарушить, а твердая позиция президента ПНР, генерала Войцеха Ярузельского, который успел вовремя объявить военное положение.
Но тем не менее западноевропейские участники подписания Акта уехали из Хельсинки не с пустыми руками. Если страны восточного блока добились сиюминутных выгод, то США и их партнеры смогли установить для себя выгоды долговременные. Умудрились посеять зерна будущего внутреннего раздора, напрочь разрушившего в сравнительно скором будущем и «социалистический лагерь» в целом, и Советский Союз в частности.
«Зерна» эти таились в так называемой гуманитарной корзине – в седьмой главе Заключительного акта, которая называется «Уважение прав человека и основных свобод, включая свободу мысли, совести, религии и убеждений». Прочитав эту главу, руководители нашей партии и советского правительства имели полное право воскликнуть, как вещий Олег из пушкинской баллады: «Так вот где таилась погибель моя!» Видимо, члены делегации СССР интуитивно это чувствовали, так как вокруг формулировок этой главы шла долгая утомительная закулисная борьба.
Но, в конце концов, невозможно было не подписаться под следующими правильными словами:
«Государства-участники будут уважать права человека и основные свободы, включая свободу мысли, совести, религии и убеждений, для всех, без различия расы, пола, языка и религии.
Они будут поощрять и развивать эффективное осуществление гражданских, политических, экономических, социальных, культурных и других прав и свобод, которые все вытекают из достоинства, присущего человеческой личности, и являются существенными для ее свободного и полного развития».
По сути, эти с виду безобидные и гладкие фразы оказались миной, подложенной под мировую систему социализма. Спору нет, Заключительный акт был документом декларативным и даже лицемерным. Ни одно государство не намеревалось выполнять его в полном объеме. В первую очередь это касалось ситуации с правами человека и свободами в СССР.
И все-таки советские диссиденты получили солидное международно-правовое основание для своей деятельности, а западные правительства – мощный рычаг для воздействия на Москву и подвластные ей восточноевропейские столицы.
Вот что писал по этому поводу организатор и первый руководитель правозащитной диссидентской Московской хельсинкской группы Юрий Орлов: «Соглашения формально перевели права человека из сферы добрых пожеланий и «наших внутренних дел» в сферу конкретной международной политики, хотя на деле советский режим этого не признавал, а Запад пока что не использовал. Простые обращения к западной общественности не помогут, думал я. Нужно создать нашу собственную комиссию, которая будет посылать заинтересованным правительствам экспертные документы о нарушениях советскими властями подписанных ими международных обязательств».
Медленно, но верно, расшатывая, словно кроты, основы советской системы, диссиденты сумели разрушить одну из сверхдержав. Конечно, это был только один из факторов. Его роль не стоит преувеличивать. Но недооценивать тоже нельзя. Поэтому можно сказать, что в 1975 году в столице Финляндии начала свою деятельность «ликвидационная комиссия» по упразднению СССР.
«Хельсинкские» контуры смогли продержаться в Европе не более 15 лет. Затем от принципа нерушимости границ ничего не осталось. Установленный порядок стал так часто и систематически нарушаться, что об основополагающем соглашении предпочли просто тихо забыть. Формально считается, что Заключительный акт действует до сих пор. Но это одна из тех формальностей, что никак не влияют на реальную политику.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции