договор с францией 1892
ПЕТЕРБУРГСКАЯ ВОЕННАЯ КОНВЕНЦИЯ
Проект конвенции подписан 5(17) августа заместителем начальника французского ГШ дивизионным генералом Р. Буадефром и начальником российского ГШ генералом от инфантерии Н.Н. Обручевым. Состояла из 7 статей.
После подписания Консультативного пакта 1891 года, положившего начало русско-французскому союзу, Франция была заинтересована в дальнейшем развитии партнёрства с Россией, чтобы укрепить своё положение в противостоянии с Германией. Российские правящие круги предполагали ограничиться сотрудничеством в политической сфере без принятия конкретных военных обязательств, опасаясь роста французского реваншизма в отношении Германской империи, одержавшей победу во франко-прусской войне 1870-1871 годов. Однако в условиях военного усиления Германии и обострения российско-германских торгово-экономических противоречий правительство императора Александра III пошло на дополнение политические соглашения 1891 года военой конвенцией 1892 года. Петербургская военная конвенция ратифицирована путём обмена письмами между российским министром иностранных дел Н.К. Гирсом от 15(27) декабря 1893 года и французским послом в России графом Л.Г. Ланн де Монтебелло от 23 декабря 1893 года(4 января 1894 года), после визита эскадры российских военных кораблей в Тулон, который был призван продемонстрировать российско-французскую дружбу. По настоянию Гирса конвенция хранилась в тайне.
Петербургская военная конвенция стала важным шагом в оформлении русско-французского союза, придав ему чёткую антигерманскую направленность в военном аспекте; образовала противовес Тройственному союзу, восстановив баланс сил в Европе.
Источники:
Сборник договоров России с другими государствами. 1856–1917. М., 1952;
Ламздорф В.Н. Дневник 1891–1892 гг. Минск, 2003.
Министерство иностранных дел Российской Федерации
Навигация
Союз между Россией и Францией, заключенный в декабре 1893 г., был продиктован не только общностью военно-стратегических интересов той и другой державы, наличием угрозы со стороны общих врагов. К тому времени уже оказалась налицо и прочная экономическая основа для союза. Россия с 70-х годов XIX века остро нуждалась в свободных капиталах для вложения их в промышленность и железнодорожное строительство, Франция, напротив, не находила у себя достаточного числа объектов для собственных капиталовложений и активно вывозила свой капитал за рубеж. Именно с тех пор постепенно стал расти удельный вес французского капитала в российской экономике. За 1869-1887 гг. в России были основаны 17 иностранных предприятий, из них 9 французских. Экономические предпосылки союза имели и специальный военно-технический аспект. Уже в 1888 г. приехавший в Париж с неофициальным визитом брат Александра III великий князь Владимир Александрович сумел разместить по французским военным заводам взаимовыгодный заказ на изготовление 500 тыс. винтовок для русской армии.
В условиях нараставшего сближения между Россией и Францией за союз ратовали в обеих странах поборники активной наступательной политики против Германии. Во Франции, пока она придерживалась оборонительной позиции по отношению к Германии, союз с Россией не был жгучей потребностью. Но как только Париж оправился от последствий разгрома 1870 г. и встал вопрос о реванше, среди руководителей страны стал резко преобладать курс на союз с Россией.
Действительно, царский прием, оказанный военным морякам Франции в Кронштадте, стал как бы событием года с далеко идущими последствиями. Газета «Санкт-Петербургские ведомости» удовлетворенно констатировала: «Две державы, связанные естественною дружбой, располагают такой грозной силой штыков, что Тройственный союз должен остановиться невольно в раздумье». Германский поверенный Бюлов в докладе рейхсканцлеру оценил кронштадтское свидание как «очень важный фактор, который тяжело падает на чашу весов против обновленного Тройственного союза».
Новый год повлек за собой новый шаг в создании русско-французского союза. Буадефр, к тому времени возглавивший Генеральный штаб Франции, вновь был приглашен на военные маневры русской армии. 5 августа 1892 г. в Петербурге он и генерал Обручев подписали согласованный текст военной конвенции, которая фактически означала договор между Россией и Францией о союзе. Вот главные условия конвенции.
Конвенция должна была вступить в силу после ее ратификации императором России и президентом Франции. Подготовить же и представить ее текст к ратификации полагалось министрам иностранных дел. Однако Гирс затягивал представление, ссылаясь на то, что болезнь мешает ему изучить с надлежащей тщательностью детали. Французское правительство, сверх его ожиданий, помогло ему: оно запуталось осенью 1892 г. в грандиозной панамской афере.
Александр III действительно не торопил Гирса с изучением конвенции, но тут правительство Германии расстроило всю его игру. Весной 1893 г. Германия начала очередную таможенную войну против России, а 3 августа ее рейхстаг принял новый военный закон, по которому вооруженные силы Германии численно вырастали до 4 млн. человек. Получив подробную информацию об этом от французского Генерального штаба, Александр III рассердился и демонстративно сделал новый шаг к сближению с Францией, а именно послал в Тулон с ответным визитом русскую военную эскадру.
Франция оказала русским морякам столь восторженный прием, что Александр III оставил все сомнения. Он приказал Гирсу ускорить представление русско-французской конвенции и 14 декабря одобрил ее. Затем состоялся предусмотренный дипломатическим протоколом обмен письмами между Петербургом и Парижем, а 23 декабря 1893 г. конвенция официально вступила в действие. Русско-французский союз был оформлен.
Заключение союза с Францией
РЕЧЬ М. СКОБЕЛЕВА В ПАРИЖЕ В 1882 Г.
[…] Я должен откровенно высказаться перед вами, – я это сделаю.
Если вы хотите, чтобы я назвал вам этого чужака, этого самозванца, этого интригана, этого врага, столь опасного для России и для славян. я назову вам его.
Это – автор «натиска на Восток» – он всем вам знаком – это Германия. Повторяю вам и прошу не забыть этого: враг – это Германия.
Борьба между славянством и тевтонами неизбежна.
Она даже очень близка.
Она будет длительна, кровава, ужасна, но я верю, что она завершится победой славян.
17 (по русскому календарю, 5-го) февраля 1882 г. в Париже Скобелев на свой страх и риск произнес «сорвиголовью» речь перед сербскими студентами – речь, которая обошла европейскую прессу и повергла в смятение дипломатические круги России и Германии. «Ни одна победа генерала Скобелева не наделала такого шума в Европе, как его речь в Париже», – резонно подметила тогда же газета «Киевлянин». Русский посол во Франции князь Н.А. Орлов (сын шефа жандармов А.Ф. Орлова) был так шокирован этой речью, что донес Гирсу, будто Скобелев «открыто изображает из себя Гарибальди». О чем же так громко говорил «белый генерал»? Он заклеймил официальную Россию за то, что она стала жертвой «иностранных влияний» и теряет ориентировку в том, кто ее друг, а кто враг. […]
В Германии и Франции, а также в Австро-Венгрии речь Скобелева надолго стала политической злобой дня. Впечатление от нее было тем сильнее, что она воспринималась как инспирация «свыше». «Что Скобелев, генерал на действительной службе, знаменитейший из русских военных деятелей того времени, говорит никем не уполномоченный, исключительно от своего собственного имени, этому никто не поверил ни во Франции, ни в Германии», – справедливо заключал Е.В. Тарле. Скобелев спустя четыре месяца после этой речи внезапно умер. Но «французская» партия в российских «верхах» продолжала набирать силы. Ее составляли духовный пастырь царя К.П. Победоносцев, главы правительства Н.П. Игнатьев и сменивший его Д.А. Толстой, начальник Генерального штаба Н.Н. Обручев, самый авторитетный из генералов (вскоре ставший фельдмаршалом) И.В. Гурко, самый влиятельный из коноводов прессы М.Н. Катков. В январе 1887 г. царь уже так сказал Гирсу о национальных антипатиях россиян к Германии: «Прежде я думал, что это только Катков, но теперь убедился, что это – вся Россия».
УХУДШЕНИЕ РУССКО-ГЕРМАНСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Результатом всех мероприятий, предпринятых Бисмарком против России, было резкое ухудшение русско-германских отношении. Оно совпало с ещё более острым кризисом в отношениях России с Австро-Венгрией. Причиной этого кризиса была энергичная поддержка, которую Австро-Венгрия оказывала новому болгарскому князю, в то время как Россия упорно уклонялась от его признания, считая его узурпатором. Осенью Кальноки в публичной речи подверг резкой критике русскую политику. Русское правительство в свою очередь приняло в отношении Австрии угрожающий тон. Всё это сопровождалось шумной газетной перебранкой. Особую серьёзность придавало этим событиям то обстоятельство, что в России они совпали с переброской нескольких воинских частей на австрийскую границу. На самом деле эта переброска была частью большого плана изменения дислокации русской армии, который был выработан уже давно, ещё до русско-турецкой войны. Новые переброски войск в конце 1887 г., таким образом, не заключали в себе ровно ничего непосредственно угрожающего. Но в накалённой атмосфере 1887 г. австрийцы очень испугались этих военных мероприятий России. Со своей стороны, и русская дипломатия не рассеивала этих страхов, рассчитывая использовать их для давления на Австрию в вопросе о судьбах болгарского княжеского престола. […].
На обратном пути из Копенгагена царь заехал в Берлин. Бисмарк встретил его весьма своеобразно. За день до приезда Александра он издал упомянутый выше указ, запрещавший ломбардирование русских бумаг в Рейхсбанке. А затем, показав таким образом когти, при личной встрече канцлер со всем своим красноречием постарался убедить царя, что Германия вовсе не заинтересована в поддержке Фердинанда Кобургского. […] Но как ни ненавидел Бисмарк Россию, он, тем не менее, не хотел войны против неё. Он предвидел необычайные трудности этой войны. Он знал, что она неизбежно осложнится вмешательством Франции, и понимал все тяготы войны на два фронта. Канцлер запугивал Россию, но решительно противился воинственным планам германского генерального штаба. К концу декабря русское правительство поняло, что угрозы по адресу Австрии ему не дадут ничего. Но и Бисмарк в свою очередь убедился, что не достигнет тех целей, которые себе ставил, и лишь окончательно испортит русско-германские отношения. […] Бисмарк не сумел направить русскую политику в нужный ему политический фарватер. Своим нажимом на Россию Бисмарк достиг результатов, прямо обратных тем, к которым стремился: собственной рукой он заложил фундамент того самого франко-русского союза, предотвращению которого он после 1871 г. в течение стольких лет отдавал свои силы.
Деньги, в которых отказывали в Берлине, царское правительство нашло в Париже. В 1887 г. были заключены первые русские займы во Франции, а в 1888 — 1889 гг. на парижском денежном рынке была проведена огромная финансовая операция по конверсии русского государственного долга. С тех пор один заём следовал за другим. Французский капитал стал главным кредитором царизма. Вскоре царская Россия сделалась важнейшей сферой экспорта французского капитала. Дальнейшие события показали, каким важным политическим орудием явились эти займы в отношениях Франции с царской Россией.
[…] В военном союзе Франция нуждалась больше, чем Россия. При этом финансовую зависимость царизма от французского капитала она могла использовать, чтобы побудить Россию связать себя союзными обязательствами. Не следует, однако, видеть в этой зависимости единственную основу франко-русского союза. Хотя и не так сильно, как Франция, но и царское правительство тоже боялось остаться изолированным перед лицом Германии. Особенно встревожилось оно после того, как 6 мая 1891 г. состоялось возобновление Тройственного союза, сопровождавшееся демонстрациями дружбы между его участниками и Англией.
ПРОЕКТ ВОЕННОЙ КОНВЕНЦИИ ОТ 5/17 АВГУСТА 1892 Г.
Одушевленные одинаковым стремлением к сохранению мира, Франция и Россия, имея единственной целью подготовиться к требованиям оборонительной войны, вызванной нападением войск Тройственного союза против одной из них, договорились о следующих положениях:
1. Если Франция подвергнется нападению со стороны Германии или Италии, поддержанной Германией, Россия употребит все войска, какими она может располагать для нападения на Германию. Если Россия подвергнется нападению Германии или Австрии, поддержанной Германией, Франция употребит все войска, какими может располагать для нападения на Германию. (Первоначальный французский проект: «Если Франция или Россия подвергнутся нападению со стороны Тройственного союза или одной Германии. »)
2. В случае мобилизации войск Тройственного союза или одной из входящих в него держав, Франция и Россия немедленно, по получении известия об этом, не ожидая никакого предварительного соглашения, мобилизуют немедленно и одновременно все свои силы и двинут их как можно ближе к своим границам. (Первоначальный французский проект: «В случае мобилизации сил Тройственного союза или одной Германии. »)
3. Действующие армии, которые должны быть употреблены против Германии, будут со стороны Франции равняться 1300.000 человек, со стороны России – от 700.000 до 800.000 человек. Эти войска будут полностью и со всей быстротой введены в дело, так чтобы Германии пришлось сражаться сразу и на востоке и на западе.
4. Генеральные штабы обеих стран будут все время сноситься друг с другом, чтобы подготовить и облегчить проведение предусмотренных выше мер. Они будут сообщать друг другу в мирное время все данные относительно армий Тройственного союза, которые известны им, или будут им известны. Пути и способы сношения во время войны будут изучены и предусмотрены заранее.
5. Ни Франция, ни Россия не заключат сепаратного мира.
6. Настоящая конвенция будет иметь силу в течение того же срока, что и Тройственный союз.
7. Все перечисленные выше пункты будут сохраняться в строжайшем секрете.
Проект военной конвенции от 5/17 августа 1892 г. Документы по заключению франко-русского союза (1891–1893 гг.) // Сборник договоров России с другими государствами. 1856–1917. М., 1952 // http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/FOREIGN/francrus.htm
Весной 1893 г. Германия начала очередную таможенную войну против России, а 3 августа ее рейхстаг принял новый военный закон, по которому вооруженные силы Германии численно вырастали с 2 млн. 800 тыс. до 4 млн. 300 тыс. человек. Получив подробную информацию об этом от французского Генерального штаба, Александр III рассердился и демонстративно сделал новый шаг к сближению с Францией, а именно послал в Тулон с ответным визитом русскую военную эскадру. Правда, царь все еще осторожничал. Он затребовал списки тех адмиралов, которые хорошо говорят по-французски, и тех, которые – плохо. Из второго списка царь повелел выбрать говорящего по-французски хуже всех. Таковым оказался вице-адмирал Ф.К. Авелан. Он и был послан во главе эскадры во Францию, «чтобы меньше там болтал».
Франция оказала русским морякам столь восторженный прием, что Александр III оставил все сомнения. Он приказал Гирсу ускорить представление русско-французской конвенции и 14 декабря одобрил ее. Затем состоялся предусмотренный дипломатическим протоколом обмен письмами между Петербургом и Парижем, а 23 декабря 1893 г. (4 января 1894 г.) конвенция официально вступила в действие. Русско-французский союз был оформлен.
Подобно Тройственному союзу, русско-французский союз создавался внешне как оборонительный. По существу же оба они таили в себе агрессивное начало как соперники в борьбе за раздел и передел сфер влияния, источников сырья, рынков сбыта на пути к европейской и мировой войне. Союз 1894 г. между Россией и Францией в основном завершил ту перегруппировку сил, которая происходила в Европе после Берлинского конгресса 1878 г. Ф. Энгельс так определил итоги развития международных отношений 1879–1894 гг.: «Крупные военные державы континента разделились на два больших, угрожающих друг другу лагеря: Россия и Франция – с одной стороны, Германия и Австро-Венгрия – с другой». Соотношение сил между ними во многом зависело от того, на чью сторону встанет Англия – самая развитая в экономическом отношении держава тогдашнего мира. Правящие круги Англии пока еще предпочитали оставаться вне блоков, продолжая политику «блестящей изоляции». Но нараставший из-за колониальных претензий друг к другу англо-германский антагонизм заставлял Англию все определеннее склоняться к русско-французскому блоку.
По инициативе Франции соглашением Делькассе с Муравьёвым 9. VIII 1899 срок действия Русско-французского союза во изменение ст. 6 военной конвенции 1892 не связывался больше сроком действия Тройственного союза.
Даже после заключения англо-французской Антанты руководители французской политики тех лет (Делькассе, Клемансо, Пуанкаре и др.) понимали, что английская военная поддержка не может заменить русскую военную помощь.
Для России союз с Францией имел иное значение. Если в период подготовки, оформления и в первые годы союза России принадлежала определяющая и в известной степени руководящая роль, а Франция, как более слабая и более заинтересованная сторона, мирилась с этим, то с течением времени положение изменилось. Продолжая нуждаться в деньгах и заключая всё новые займы (в 1894, 1896, 1901, 1904 и т. д.), достигшие нескольких миллиардов, русский царизм со временем попал в финансовую зависимость от французского империализма. […]
Сотрудничество генеральных штабов обеих стран, установившееся с 90-х годов (в начале 20 в. был непродолжительный перерыв), приняло в предвоенные годы более тесные формы. 16. VII 1912 в Париже начальником русского морского генерального штаба кн. Ливеном и начальником французского морского генерального штаба Обером была подписана русско-французская морская конвенция о совместных действиях.
В мировую империалистическую войну 1914–18 Россия и Франция вступили, связанные союзным договором. Это оказало решающее влияние на ход и на исход войны, т. к. заставило Германию с первых же дней войны драться одновременно на двух фронтах, что привело к крушению плана Шлиффена, предусматривавшего разгром противников поодиночке, а затем и к поражению Германии. Для России французская военная помощь, ввиду отсутствия на Западном фронте крупных манёвренных операций и нежелания союзников в должной мере помогать России военной техникой, имела ограниченное значение. Но для Франции роль русской военной помощи была решающей. Русское наступление в Восточной Пруссии в августе–сентябре 1914 спасло Францию от разгрома на Марне и сделало невозможным то, что произошло в мае 1940, – молниеносное сокрушение французских военных сил немцами. Русский фронт, оттягивавший огромные силы немцев активными операциями и в особенности наступлением в 1916, спас Францию, заставив немцев прекратить операцию под Верденом. В общем именно военная помощь России дала Франции возможность выдержать борьбу с Германией и добиться победы.
СООТНОШЕНИЕ СИЛ В ЕВРОПЕ
После образования франко-русского союза континент Европы раскололся на два военно-политических блока, приблизительно равные по своей мощи. Соотношение сил между ними во многом зависело от того, к какому из них в конце концов присоединится Англия – обладательница мощного военного флота, огромных финансовых, экономических и сырьевых ресурсов. Правящие круги Англии до определенного времени считали для себя выгодным продолжать политику «блестящей изоляции». Но Англии приходилось сталкиваться со все возрастающими трудностями на международной арене.
О действительных основах франко-русского соглашения
Сближение России и Франции вышло на новый уровень спустя год, когда в августе 1892 года в Петербурге начальники Генеральных штабов двух стран – генералы Николай Обручев и Рауль де Буадефр – подписали военную конвенцию, обязывающую каждую из стран прийти на помощь другой в случае нападения со стороны какой-либо из держав Тройственного союза. Конвенция оставалась долгое время тайной и не ратифицированной императором, пока весной 1893 года Германия не начала таможенную войну против России, а 3 августа не был принят в Берлине новый военный закон, по которому численность вооруженных сил этой страны возрастало с 2 млн. 800 тыс. человек до 4 млн. 300 тыс. Узнав о принятии закона, российский император распорядился послать военно-морскую эскадру во Францию с ответным визитом – 1 (13) октября 1893 года корабли торжественно прибыли в Тулон: им был оказан здесь самый торжественный прием, сопровождавшийся многочисленными банкетами и приемами с участием деятелей французской культуры и представителей русской печати.
Столь теплый прием русских матросов ускорил ратификацию военной конвенции. 14 (26) декабря Александр III потребовал начать работу в этом направлении. 23 декабря 1893 года (4 января 1894 года) военный договор вступил в действие.
Русская общественность встретила известие о союзе с Францией неоднозначно. Многие консерваторы-националисты, в том числе и те, кто, как издатель «Нового времени» Алексей Суворин, присутствовали на торжествах в честь прибытия эскадры, приветствовали соглашение, надеясь, что с его помощью Россия сможет наконец преодолеть англо-германо-австрийское давление в балканском вопросе, которое сыграло столь драматическую роль в период Берлинского конгресса.
Резкой критике подверг франко-русский договор Лев Толстой, который призвал считать «франко-русский союз» «чем он и есть на самом деле — лигой войны». Его статья «Христианство и патриотизм» появилась весной 1894 г. в английских, немецких и французских изданиях.
Отметим, что после 1905 г. критика франко-русского военного союза будет исходить в основном либо от крайне правых, либо от крайне левых сил в российском обществе – либералы по большей части отойдут от прежнего пацифизма и умеренного толстовства и будут поддерживать союз с западными демократиями в рамках Антанты. Но в конце XIX века большинство либеральной общественности еще не разделяло симпатии к французскому реваншизму и не испытывало особой ненависти к германскому милитаризму. Поэтому точка зрения Льва Толстого была встречена в этих кругах если не с одобрением, то с пониманием.
Очевидно, что данный обзор не может быть воспринят как отражение глубинных воззрений философа, хотя бы в силу его собственного свидетельства в письме к Н.Я. Гроту. Однако не вызывает сомнений и то, что осенью 1893 г. его отношение к франко-русскому союзу было хотя и нетвердым, но все-таки одобрительным. Дружба православной монархии и демократической республики показалась мыслителю хорошим условием для оживления христианской жизни в России и для осознания того, что глубинным источником человеческого прогресса является именно евангельская истина, бессознательно направляющая поступки формально неверующих адептов «общественной справедливости». То обстоятельство, что за таким многообещающим культурным сближением таится весьма определенный военно-оборонительный план двух держав – России и Франции – против третьей – Германии, – философ в момент произнесения своей речи, возможно, еще не предполагал. Когда же этот план стал очевиден, отношение Вл. Соловьева к франко-русскому альянсу изменилось и, по всей вероятности, уже окончательно и бесповоротно.
Редакция «РI» благодарит Г.Б. Кремнева и Н.В. Котрелева за участие в подготовке этой публикации.
Новое время. 17/29 декабря 1893 г. (№ 6396). С. 2
Беседа Вл. Соловьева в Париже о действительных основах франко-русского соглашения. В «Nord» напечатан следующий отчет о беседе Вл. Соловьева на эту тему в большом зале Cercle du Luxembourg:
Выдающегося русского писателя представил публике г. Менар, который с большим тактом упомянул о серьезных трудах г. Соловьева и о глубокой любви, которую тот издавна питает к Франции. Вот в общих чертах содержание речи г. Вл. Соловьева, красноречие которого, полное глубоких мыслей, ученых воззрений и оригинальных взглядов, неоднократно вызывало самые горячие рукоплескания. Само собою разумеется, что резюмируя беседу г. Вл. Соловьева, как документ, мы оставляем за русским писателем полную ответственность за изложенные им идеи.
Итак, по г. Соловьеву, первое условие для того, чтобы дружба между Россией и Францией оказалась долговечною и плодотворною, заключается в том, что оба эти народа, так отличающиеся друг от друга характером и историей и отдаленные один от другого с точки зрения географической, составили себе точное понятие о причинах, приведших к их сближению. Политического интереса для этого не довольно, ибо политика и история, по самой природе своей, вещь преходящая. Не любовь ли к контрастам? Нет, потому что в таком случае нам еще легче было бы войти в соглашение с Китаем. Должно рассмотреть, что в этих странах имеется общего и особенного.
Чувство веры и великодушия и неудержимое стремление к идеалам образуют первый элемент той симпатии, которая сказалась с такою горячностью. Но симпатия не может развиваться сама по себе, необходимо руководить ею и поощрять, иначе она окажется безжизненною. И тут истина выступает вперед и существенный закон мировой деятельности – единение создается применением противоположных сил. Теория эта, которую только поверхностные умы в состоянии назвать парадоксальною, безусловно согласна с самыми простыми и обыденными явлениями. В связь вступают вовсе не существа строго похожие один на другого. Сила и слабость, кротость и энергия созданы для взаимного сочетания. Движущая сила ищет силы неподвижной.
Сравнение это г. Вл. Соловьев разъяснил с удивительною ясностью и определенностью. Он указал на Францию, которую он называет «глаголом человечества», постоянно склонную распространять идеи, зародившиеся в ней или почерпнутые извне. В противоположность этой деятельности он показал нам Россию, как будто остающуюся пассивной среди своих необъятных владений. Франция, которая без меры расходует свое пламя, не походит ли на двигатель, которому вскоре придется действовать в пустом пространстве? Россия, напротив, богата верованиями, сохранившимися подобно капиталу, накопленному веками. Она ждет толчка, который явится причиною общего движения и распространит повсюду теплоту и жизнь.
Мысль эту г. Соловьев изложил с величественною широтою взгляда – говорит наш собрат газеты « Univers » Эжен Тавернье в своем отчете о беседе знаменитого русского писателя. – Мощь и равновесие его идей всегда вызывают удивление. Нет ни одной теории, которая не опиралась бы на соображениях различного порядка, нет ни одного суждения, которое не согласовалось бы с богословием, философией, историей или естествознанием.
Надеяться сочетать усилия Франции и России в религиозной пропаганде и в религиозных действиях – разве это не мечта, которой противоречит настоящая действительность и предположения о ближайшем будущем? Чтобы рассеять это опасение, достаточно будет анализировать вблизи великие течения, обрисовывающиеся в наше время. Ошибаются, когда считают за революционные сами по себе идеи или реформы, отстаиваемые людьми, не исповедующими формально нашей веры или исповедующими ее бессознательно.
Забывают, что многие дела, совершенные как будто от имени истинной религии, не были христианскими. Существует скрытое христианство, действующее окольными путями. В свою пользу оно употребляет те самые орудия, которые обращены против него. Это, впрочем, один из принципов, проливающих свет на универсальную деятельность. Мы знаем из Евангелия и констатируем в истории, что все эти бесчисленные силы, которые были израсходованы и которые ищут выхода или покоятся в запасе, предназначены встретиться, соединиться, пополнить одна другую и трудиться сообща над окончательным делом.
Возрождение христианского духа г. Вл. Соловьев видит в пробуждающейся страсти к общественной справедливости. Он радостно приветствует, он с восторгом славит дух, побуждающий людей считать для себя всё более и более обязательным помогать друг другу и проявлять друг к другу истинную любовь. Это милосердие Христово проносится над миром.
Не трудно угадать, что г. Соловьев, столь преданный союзу христиан под законною властью, не преминул почтить в самых горячих и искренних выражениях верховного первосвященника, взявшего на себя заправлять этим движением и положившего таким образом начало новой эпохе.
Но не утопиею ли является в наше время попытка направлять для торжества Евангелия, под предводительством папы, силы Запада, который революция хочет отторгнуть от Рима, и силы Востока, который удалила от него схизма? Нет. Именно при этих условиях, среди этого антагонизма, и вырабатываются прогресс и гармония. «Не забудем, – смело говорит г. Соловьев, – что всеобщая история есть осуществление утопий».
В заключение он приводит, прибегая к своеобразной и прекрасной параллели между св. Петром и св. Иоанном, черты обеих наций, соединившихся ныне для общего дела. Св. Петр, апостол Запада, св. Иоанн, апостол Востока, как бы обменялись излишком своих качеств. Св. Иоанн, о котором нам известно, что он был бесконечно кроток, вначале был склонен к вспыльчивости, св. Петр был вспыльчив и слабого характера. Оба, уступая мыслям о мести и полагая, таким образом, служить Учителю, заслужили достопамятный урок: «Не знаете, какого вы духа!» Будем остерегаться подобного упрека. Будем служить вере любовью к правде, будем служить милосердию любовью к справедливости.
[1] «Вестник Европы», 1893, № 11, с. 402.
[2] Соловьев В.С. Письма. Т. 3. СПб., 1911. С. 97.
[3] Соловьев С. М. Богословские и критические очерки. Томск: Водолей, 1996. С. 97–98.
[4] Соловьев В.С. Письма. Т. 1. СПб., 1908. С. 111–112.
[6] Соловьев В. С. Письма. Т. 3. СПб., 1911. С. 179.
[7] «Вопросы философии и психологии», 1895, 3, кн. 28, с. 149.
[8] Флоровский Г.В. Новые книги о Владимире Соловьеве // «Известия Одесского библиографического общества при Имп. Новороссийском ун-те». Одесса, 1912. I. Вып. 7, с. 246.
[9] Соловьев В.С. Cобрание сочинений. Т. XII. Брюссель, 1969. С. 674.
[10] Soloviev V. Sophia et les autres ecrits français. Lausanne, 1978.