договор становится объектом толкования в результате

Договор становится объектом толкования в результате

43. Условия договора подлежат толкованию в системной взаимосвязи с основными началами гражданского законодательства, закрепленными в статье 1 ГК РФ, другими положениями ГК РФ, законов и иных актов, содержащих нормы гражданского права (статьи 3, 422 ГК РФ).

При толковании условий договора в силу абзаца первого статьи 431 ГК РФ судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений (буквальное толкование). Такое значение определяется с учетом их общепринятого употребления любым участником гражданского оборота, действующим разумно и добросовестно (пункт 5 статьи 10, пункт 3 статьи 307 ГК РФ), если иное значение не следует из деловой практики сторон и иных обстоятельств дела.

Условия договора подлежат толкованию таким образом, чтобы не позволить какой-либо стороне договора извлекать преимущество из ее незаконного или недобросовестного поведения (пункт 4 статьи 1 ГК РФ). Толкование договора не должно приводить к такому пониманию условия договора, которое стороны с очевидностью не могли иметь в виду.

Значение условия договора устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом (абзац первый статьи 431 ГК РФ). Условия договора толкуются и рассматриваются судом в их системной связи и с учетом того, что они являются согласованными частями одного договора (системное толкование).

Толкование условий договора осуществляется с учетом цели договора и существа законодательного регулирования соответствующего вида обязательств.

44. При наличии спора о действительности или заключенности договора суд, пока не доказано иное, исходит из заключенности и действительности договора и учитывает установленную в пункте 5 статьи 10 ГК РФ презумпцию разумности и добросовестности участников гражданских правоотношений. Если условие договора допускает несколько разных вариантов толкования, один из которых приводит к недействительности договора или к признанию его незаключенным, а другой не приводит к таким последствиям, по общему правилу приоритет отдается тому варианту толкования, при котором договор сохраняет силу.

45. По смыслу абзаца второго статьи 431 ГК РФ при неясности условий договора и невозможности установить действительную общую волю сторон иным образом толкование условий договора осуществляется в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора либо предложила формулировку соответствующего условия. Пока не доказано иное, предполагается, что такой стороной было лицо, профессионально осуществляющее деятельность в соответствующей сфере, требующей специальных познаний (например, банк по договору кредита, лизингодатель по договору лизинга, страховщик по договору страхования и т.п.).

46. При толковании условий договора суд с учетом особенностей конкретного договора вправе применить как приемы толкования, прямо установленные статьей 431 ГК РФ, иным правовым актом, вытекающие из обычаев или деловой практики, так и иные подходы к толкованию. В решении суд указывает основания, по которым в связи с обстоятельствами рассматриваемого дела приоритет был отдан соответствующим приемам толкования условий договора.

Источник

Принцип эффективности толкования договора, или О том, как важно быть уверенным в том, что есть именно то, о чем стороны договорились, или думали, что договорились

Неясность или двусмысленность спорного текста, особенно когда позиции сторон по делу также невнятны, создает риск выбора «негативного сценария», т.е. признания договора незаключенным, недействительным, неисполнимым, абсурдным либо таким, каким его стороны и помыслить не могли.

Если договор заключен, логично предположить, что его возникновение имеет причину и цель. Коль скоро договор как юридический факт представляет собой волевое действие.

Произвольное (слишком быстрое) признание любого существенного условия несогласованным или недействительным противоречит стабильности гражданского договора и общей идее о том, что договоры должны соблюдаться (параллель с pacta sunt servanda). Собственно, римский принцип favor contractus тоже об этом – о необходимости всячески благоприятствовать сделке «быть».

Одним из следствий игнорирования принципа эффективного толкования следует считать массовый характер споров о признании сделок недействительными, что в целом неестественно для гражданского права. В п. 5.1.1 Концепции развития гражданского законодательства (от 7.10.2009 г.) было указано, что «Значительная часть этих споров инициируется недобросовестными лицами, стремящимися избежать исполнения принятых на себя обязательств. В этой связи необходимо предпринять законодательные меры, направленные на исправление складывающегося положения».

Вместе с тем, проблема глубже. Дело не только и не столько в законодательстве, сколько в адекватности и разумности правоприменения и, как следствие, толкования.

Однако важно то, что это тот самый принцип толкования, который признан в международной практике и равным образом известен нашему законодателю (жаль только, что не закреплен прямо в ст. 431 ГК РФ) и национальным судам (жаль только, что прямо не поименован таковым и не снабжен детальными разъяснениями).

Его идейное содержание хорошо сформулировано в Принципах Европейского договорного права (The Principles on European Contract Law (PECL)), в ст. 5: 106 :

Это означает, что предпочтительным является толкование позитивное, то есть в пользу того, что условие законно и эффективно, то есть существует, действительно, исполнимо, неабсурдно, похоже на то, что стороны имели или должны были иметь ввиду.

Именно на обеспечение такого исхода толкования необходимо направить все силы и внимание, особенно суду в процессе оценки позиций сторон.

Разумеется, данный принцип не означает абсолютизацию свободы договора без причины. Неустранимые дефекты в выражении воли могут быть, но их необходимо не только установить, но и убедиться в их неустранимости. То есть убедиться в том, что неясные выражения никак не объяснить в смысле, наиболее благоприятном для сохранения сделки.

Потенциал для толкования можно черпать в том числе и в законодательстве. Не случайно законодатель отказался от презумпции ничтожности сделки в пользу презумпции оспоримости (ст.168 ГК РФ), а также допустил существование иных последствий нарушения сделки, не связанных с недействительностию (ст. 431.1 ГК РФ).

В п. 2 ст. 431.1 ГК РФ справедливо указано, что, по общему правилу, сторона, которая приняла от контрагента исполнение по договору, связанному с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и при этом полностью или частично не исполнила свое обязательство, не вправе требовать признания договора недействительным.

Это норма как раз является одним из доказательств значимости принципа эффективного толкования договора и демонстрацией многофакторности правовой оценки.

Согласно п.8 ст. 7 Федерального закона от 29.12.2015 N 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации” “При толковании арбитражного соглашения любые сомнения должны толковаться в пользу его действительности и исполнимости”. Очевидно, что при всей особенности природы арбитражного соглашения вряд ли можно найти серьезные аргументы против применения данного принципа ко всем гражданско-правовым договорам. Как минимум, допустима аналогия закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ).

Следует обратить внимание на то, что в абз. 1 п. 43 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25.12.2018 N 49 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора» (ПП ВС № 49) особо обращается внимание на то, что “Условия договора подлежат толкованию в системной взаимосвязи с основными началами гражданского законодательства, закрепленными [НЕ ТОЛЬКО] в статье 1 ГК РФ, [НО И ]другими положениями ГК РФ, законов и иных актов, содержащих нормы гражданского права (статьи 3, 422 ГК РФ)“ (вставка моя). Это лишний раз показывает, что пока что правила толкования договоров не могут быть ограничены крайне лаконичной ст. 431 ГК РФ.

Сам принцип эффективного толкования в общем виде сформулирован в п. 44 ППВС№ 49: “При наличии спора о действительности или заключенности договора суд, пока не доказано иное, исходит из заключенности и действительности договора и учитывает установленную в пункте 5 статьи 10 ГК РФ презумпцию разумности и добросовестности участников гражданских правоотношений. Если условие договора допускает несколько разных вариантов толкования, один из которых приводит к недействительности договора или к признанию его незаключенным, а другой не приводит к таким последствиям, по общему правилу приоритет отдается тому варианту толкования, при котором договор сохраняет силу”.

Я говорю именно об общем виде, поскольку оценкой (не)заключенности / (не)действительности этот принцип не ограничивается. Сказанное подтверждается не только приведенными выше примерами из PECL и законодательства, но самим же ВС РФ, разъяснениям которого просто не хватает полноты и системности.

В частности, отражением принципа эффективного толкования является и оговорка в абз. 3 п. 32 ПП ВС № 49 о том, что “Толкование договора не должно приводить к такому пониманию условия договора, которое стороны с очевидностью не могли иметь в виду.”

За этим разъяснением можно увидеть всю широту идеи эффективного толкования. Дело не только в оценке (не)заключенности /(не)действительности условия. Дело в выборе из всех возможных смыслов того, который наиболее соответствует или должен соответствовать именно общим намерениям и воле сторон, является ситуативно разумным, адекватным и неабсурдным.

Достаточно редко, но в практике судов также можно увидеть обращение к принципу эффективного толкования в самом широком смысле, то есть не только в контексте оценки наличия и законности условий, но и для того, чтобы убедиться, что их понимание не приводит к абсурдным последствиям.

Например, в Постановлении Арбитражного суда Северо-Западного округа от 04.10.2016 N Ф07-7716/2016 по делу N А56-72478/2015 примечательно следующее указание:

Статьей 32 Венской конвенции предусмотрено возможное обращение к дополнительным средствам толкования, в том числе к подготовительным материалам и к обстоятельствам заключения договора, чтобы подтвердить значение, вытекающее из применения статьи 31; или определить значение, когда толкование в соответствии со статьей 31: оставляет значение двусмысленным или неясным (а), или приводит к результатам, которые являются явно абсурдными или неразумными (b)”.

Напротив, игнорирование принципа эффективного толкования приводит к существенным ошибкам. Примером может служить дело, приведенное в п. 23 «Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 3 (2020)»(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 25.11.2020).

Жаль только, что ВС РФ не поясняет свою вывод исчерпывающим образом и не говорит о том, что такой подход обусловлен именно необходимостью соблюдения принципа эффективного толкования договорного условия.

Подытоживая:

Таким образом, применение положений ст. 431 ГК РФ невозможно без учета принципа эффективного толкования.

Последний означает, что в споре должны быть предприняты всевоможные усилия для того, чтобы договор (1) в случае доказанности неясности соответствующих условий 2) был признан именно заключенным, действительным, исполнимым, разумным и не абсурдным с точки зрения общей воли сторон.

В этом состоит его практическое значение.

Практические рекомендации в договорных спорах может быть сформулированы следующим образом:

как в процессе подготовки правовой позиции, так и в процессе оценки аргументов спорящих сторон необходим последовательный тест на оценку каждого условия (1) не только как существующего, законного (первый этап), но и эффективного (то есть такого, которое разумно и неабсурдно для сторон) (второй этап);

как следствие, выбор “негативного сценария” без достаточных причин толкования будет является существенным нарушением норм права и поводом для оспаривания судебных актов.

Источник

Толкование договора

Прелюбопытное решение принял арбитражный суд. Спор шёл о взыскании по договору, обеспеченному поручительством. Причём условие о поручительстве было весьма оригинальным: поручитель обязался нести «солидарную и субсидиарную» ответственность за исполнение заемщиком своих обязательств.

Привлечённый к участию в деле поручитель, нимало не затрудняясь, предъявил встречный иск о признании договора поручительства недействительным. И суд, ссылаясь на 363 статью, указал, что «данной нормой предоставлено право сторонам устанавливать в договоре только субсидиарную ответственность». Учитывая, что договор поручительства содержит и солидарную и субсидиарную ответственность, суд признал его ничтожной сделкой на основании статьи 168 ГК «как не соответствующего требованиям статьи 363 ГК».

К сожалению, суд не озаботился приисканием соображений, которые привели его к столь парадоксальному выводу. Если исключить, что кто-то покривил весы правосудия с помощью «рекомендательных писем за подписью князя Хованского», то непонятно, почему суд не применил к сделке принципы толкования.

Установление одновременно «солидарной и субсидиарной» ответственности логически невозможно, поскольку они взаимно исключают друг друга. Юридически одновременность создаёт явную двусмысленность (точнее – бессмысленность). Чтобы вернуть сделке смысл необходимо что-то одно исключить. Что именно? Солидарная ответственность устанавливается «по умолчанию». Следовательно, согласно 363-й статьи правоотношения солидарности сохраняются до изменения их сторонами сделки указанием на субсидиарность. То есть субсидиарность, несмотря на соединительный союз «и» (и даже разъединительный союз «или», если бы он вдруг в договоре оказался), солидарность отменяет. Таким образом бессмысленность преодолена, сделка должна получить поддержку суда.

Может быть все же солидарность купно с субсидиарностью вообще отменяет сделку или служит достаточным поводом к отказу в иске? Но зачем-то же стороны составляли поручительство. Помимо указанной в эпиграфе римской максимы (не знать которую современный юрист не может) в русском праве существует правило толкования, сформулированное на такой случай Дмитрием Ивановичем Мейером: «только в крайности должно признавать сделку недействительною: коренное правило для юриста – всячески поддерживать сделку, ибо нельзя предполагать, что участники ее действовали напрасно, а напротив, должно дать место предположению, что они хотели постановить нечто действительное». [1]

О толковании договоров не раз высказывался Сенат. Так, в деле № 13 за 1876 год Сенат указал: «Съезд нашел, что в представленном договоре встречаются противоречия, затемняющие юридические отношения заинтересованных сторон. Это обстоятельство должно иметь последствием истолкование договора по намерению доброй совести, согласно 1539 ст. Т. Х ч. 1; между тем, Мировой Съезд, установив существование неясности договора, не определил действительного смысла договора по 1539 ст. Т. Х ч. 1, а принял это обстоятельство за основание к отказу в иске. Этим Съезд нарушил приведённую 1539 статью Свода Законов Гражданских».

Ниже приведено ещё одно небольшое кассационное решение по вопросу толкования договора.

Поверенный Ицки Розмана предъявил у Мирового Судьи иск о взыскании с Дасна 328 руб. за 54 мешка муки, взятой у него для продажи; в доказательство иска представлены две расписки, писанные на еврейском языке с переводом. Мировой Съезд, рассмотрев дело по апелляции Дасна, нашел, что между Розманом и Дасном возник спор о 328 р. из договоров, писанных на еврейском языке; что по бессмысленности и неясности содержания этих договоров о правильности иска Розмана нельзя вывести никакого заключения; что, по силе 409 ст.Уст. Гр. Суд., содержание письменных документов не может быть разъясняемо показаниями свидетелей, а по силе 1377 ст. Т. 1Х Св. Зак., евреи во всех публичных актах должны употреблять язык русский. Признавая посему представленные истцом Розманом договоры, по нарушению в составлении оных 1377 ст. Т. 1Х Св. Зак. недействительными, Мировой Съезд определил: решение Мирового Судьи отменить и Ицке Розману в иске отказать. Ицка Розман просит Правительствующий Сенат об отмене решения Съезда по нарушению 1539 ст. Т. Х ч. 1, 80, 105 и 129 Уст. Гр. Суд. отказом разъяснить смысл договора, за неясностью его, по намерению сторон и доброй совести, и стат. 1377 Т. Х, 263 п. 2 и 539 Уст. Гр. Суд., 522 и 1603 Т. Х1 признанием недействительными расписок, вследствие написания их на еврейском языке, между тем как закон воспрещает только евреям писать на еврейском языке прошения, жалобы и совершить на том же языке публичные акты.

Выслушав заключение Товарища Обер Прокурора, Правительствующий Сенат находит, что на случай неясности договоров законом (Т. Х ч. 1 ст. 1539) установлены правила для разъяснения их по намерению и доброй совести. На обязанности суда, рассматривающего существо дела, лежит определение, согласно с этими правилами, смысла договора, составляющего предмет спора между сторонами. Неясность договора не может поэтому служить достаточным поводом к отказу в иске, на договоре основанном. В настоящем деле Съезд не установил даже того, представляется ли неясным еврейский текст расписок, или же перевод их на русский язык, между тем как в последнем случае от усмотрения Съезда зависело произвести поверку перевода (Уст. Гр. Суд. ст. 539 и 540). Столь же неправильно заключение Съезда о недействительности расписок вследствие написания их, вопреки ст. 1377 Т. IХ, на еврейском языке, так как статья эта требует составления евреями на русском языке лишь актов публичных, а не расписок, служащих основанием иска Розмана, принадлежит к числу актов домашних. Посему Правительствующий Сенат определяет; решение Могилёвской (Подольской губернии) Мирового Съезда, по нарушению ст. 1539 Т. Х ч. 1 и ст. 1377 Т. IХ Зак. о сост., отменить и дело передать для нового рассмотрения в Ямпольский Мировой Съезд.

1539 статья, на которую ссылается Сенат, определяет правила толкования: Если словесный смысл представляет важные сомнения, тогда договоры должны быть изъясняемы по намерению их и доброй совести, наблюдая притом следующее: 1) слова двусмысленные должны быть изъясняемы в разуме наиболее сообразном существу главного предмета в договорах; 2) не ставить в вину, когда в договоре упущено такое слово или выражение, которое вообще и обыкновенно в договорах употребляется и которое потому само собою разумеется; 3) когда договор, по неясности словесного смысла, изъясняется по намерению его и по доброй совести, тогда неясные статьи объясняются по тем, кои несомнительны, и вообще по разуму всего договора; 4) когда выражения, в договоре помещенные, не определяют предмета во всех его частях с точностью, тогда принадлежности оного изъясняются обычаем, если, впрочем, не определены они законом, и 5) если все правила вышепостановленные будут к ясному истолкованию договора, тогда, в случае равного с обеих сторон недоумения, сила его изъясняется более в пользу того, кто обязался что-либо отдать или исполнить, по тому уважению, что от противной ему стороны зависело определить предмет обязательства с большею точностью.

Возвращаясь к описанному в начале делу. Для основного должника признание договора поручительства недействительным ничем по последствиям не отличается от отказа по нему в иске. Поэтому указания Сената вполне применимы и к делу о толковании договора поручительства.

[1] Русское гражданское право. Чтения Д.И.Мейера. Издание десятое. Петроград, стр. 156.

[2] Если смысл договора ясен, то исполнение должно быть основано на словесном смысле оного.

Источник

Толкование закона и договора. Объекты и способы толкования

Толкование закона и договора

Толкование — это уяснение и разъяснение подлинного содержания, подлежащего реализации в данных конкретных условиях действия нормы права (договора). Это сложная интеллектуальная деятельность, ко­торая ведется по определенным правилам. При ее осуществлении используется целый набор приемов, способов, методов толкова­ния.

Официальное толкование — это разъяснение смысла правовых норм, осуществляемое компетентными органами, как правило, в виде письменных документов и влекущее определенные юридиче­ские последствия. Различают аутентичное (издавшим органом) и судебное официальное толкование.

Неофициальное толкование является необязательным для субъектов права и поэтому не имеет юридической силы. Оно не регламентировано законом и осуществляется в сво­бодной форме.

Объектом толкования является соответствующий данному регулятивному случаю (данной конкретной ситуации) текст нормативно-правового (правоустановительного) акта, в котором выражена толкуемая норма.

Способ толкования — это совокупность мыслительных опера­ций или специальных приемов выяснения воли правотворческого субъекта, содержащейся в нормативном акте.

К основным способам толкования относятся:

Языковое толкование

Языковое толкование предполагает уяснение смысла нормы права на основе анализа ее текста.

Иногда по отношению к языковому толкованию добавляются и другие названия, но менее удачные:

Правила языкового толкования:

Стадии языкового толкования:

Языковое толкование предшествует применению других спосо­бов толкования.

Логическое толкование

Логическое толкование основано на использовании средств формальной логики. Его суть состоит в исследовании логического построения нормативного материала. Здесь применяются такие логические инструменты, как понятие, суждение, умозаключение, закон логики, аксиома и др. Юрист производит дедуктивные дей­ствия, для того чтобы расположить согласно этим правилам нор­мативные предписания, принципы и аксиомы, вытекающие из всех норм, которые ему поручено применить или объяснить. В этом случае юридические умозаключения будут использоваться постоянно, часто в инстинктивной или подразумеваемой форме.

Правила логического толкования:

1) Логическое преобразование. Проведение этой логической опе­рации отнюдь не редкость в процессе толкования. Дело в том, что законодатель не всегда выражает мысль, следуя всем языковым правилам. Отсюда и возникает необходимость «развернуть» мысль законодателя:

2) Выводы из понятий. Понятие — это свернутое суждение. При толковании происходит развертывание понятия в совокупности детальных суждений: дается анализ его признаков, производится их синтез (формулируется определение), определяется объем по­нятия, происходит сравнение с другими понятиями, проводятся операции дедукции, индукции и делаются умозаключения из по­нятий относительно интересующего определенного действия, предмета.

3) Выводы из аналогии. Эта операция производится, когда зако­нодатель дает понятие и указывает лишь приблизительный пере­чень обстоятельств, под него подпадающих, управомочивая тол­кователя расширить и дополнить его аналогичными обстоятельст­вами. Само же понятие может и не употребляться, что осложняет применение аналогии, поскольку интерпретатор должен сначала определить общие признаки этих обстоятельств, а затем распро­странить перечень на другие факты;

4) Умозаключение степени. Это правило используется в отноше­нии сравнимых действия, предметов, явлений. Например, п. 3 ст. 42 СК. РФ запрещает ограничивать права супругов по брачному договору, а тем более делать это в односто­роннем порядке.

5) Выводы от противного. Это правило основано на законе про­тиворечия: два противоположных суждения о содержании нормы не могут быть истинными. Например, согласно Правилам дорожного движения обгон авто­мобиля может быть произведен только слева. Отсюда следует вывод, что нельзя производить обгон справа.

6) Доведение до абсурда. Суть данного приема состоит в том, что тезис, предположительно отражающий содержание нормы, дово­дится до абсурда и этим доказывается его ложность. Например, абитуриент при несогласии с результатами оценки его знаний на вступительном экзамене вправе их обжаловать председате­лю приемной комиссии. Жалобу можно также подать в вышестоящую организацию вуза, т. е. в Минобрнауки России. Здесь встает вопрос об очередности. Сначала вопрос надо решать на уровне вуза. Абсурдно было бы сразу жаловаться в Министерство.

Применение указанных выше правил наводит на мысль, что право очень близко к математической науке, поскольку правиль­ным юридическим рассуждениям присущи те же требования пунктуальности, точности и четкости, что и математическим. Ес­тественно, это только кажущееся сходство, но оно все же отражает специфику юридического мышления.

Такое применение принципов и основных правил формальной математической логики в юридической логике является абсолют­но необходимым для справедливости рассуждений юриста. Однако не следует преувеличивать ее значение. Чистая, или математиче­ская, логика — это фундаментальная и неумолимая логика, соз­данная одновременно на базе систематической и слепой пункту­альности и величайшей тонкости при анализе. Юридическая логи­ка действует на основании социальных норм, сформулированных государственной властью и призванных установить определенные рамки для действий отдельных лиц и группы людей. Следователь­но, это прикладная и целенаправленная логика. Она не является логикой инертного мира, а принадлежит реальному миру — миру живому и действующему.

Систематическое толкование

Систематическое толкование предполагает анализ и сравнение не отдельных слов, а связей между частями нормы права (гипоте­зой, диспозицией, санкцией), между разными нормами права од­ного закона, а иногда между нормами, находящимися в различных нормативных актах. Поэтому требуется установление места нормы права в системе отрасли или даже в системе права в целом.

Главная мыслительная операция здесь — сравнение. Однако сравнивать можно лишь нормативные предписания, регулирую­щие однородные общественные отношения или выполняющие сходные функции.

Если сравнивать, допустим, дефинитивную норму (например, определение юридического лица — ст. 48 ГК РФ) и охранитель­ную (например, норму, устанавливающую обязанность возместить убытки, причиненные в результате неисполнения обязательст­ва, — ст. 393 ГК РФ), то какого-либо результата по установлению смысла этих норм мы не добьемся.

Но если задаться целью прояснить, почему умышленное убий­ство наказывается с 14 лет, а неосторожное убийство — с 16 лет, то придем к выводу, что разница в возрасте привлечения к уголовной ответственности здесь обусловлена отсутствием жизненного опы­та у подростков и их неспособностью по этой причине предусмот­реть все, что может лишить человека жизни.

Между нормами права можно выделить три вида связей:

Для прояснения смысла толкуемой нормы важно установить, какую функцию выполняет то или иное нормативное предписание и соотнести ее с ним. Функциональные связи между нормативны­ми предписаниями могут быть разными. Толкуемая норма может быть связана с принципами права, а также с нормами:

Эти связи устанавливаются юристами самостоятельно. Знание правил юридической техники позволяет им устранить неясности относительно толкуемой нормы.

Специальное юридическое толкование

Многие ученые по-прежнему его отдельно не выделяют, а считают разновидностью систематического толкования. Оно предполагает прежде всего исследование приемов юридической техники, при­меняемых для выражения воли законодателя.

К их числу относятся, в частности:

Кроме того, толкователь должен проверить законность появле­ния нормы права, действие ее во времени, в пространстве и по кругу лиц, провести анализ редакции текста нормы, используя для этого официальные источники опубликования.

Чтобы качественно проводить специальное юридическое тол­кование, интерпретатору следует, как правило, обращаться к дан­ным юридической науки, отраженным в специальных юридиче­ских изданиях (статьях, монографиях, учебниках и т. п.).

Историческое толкование

Историческое толкование предполагает уяснение смысла нор­мы права с опорой на знание фактов, связанных с историей возник­новения толкуемых норм. Здесь интерпретатор выясняет конкрет­но-исторические условия, существовавшие на момент принятия толкуемой нормы, экономическую, социальную обстановку, при­чины, поводы, вызвавшие к жизни нормативные акты, ставшие объектом толкования. Понятно, что эти сведения из текста тол­куемого нормативного акта получить нельзя, следовательно, при­дется использовать источники, лежащие за пределами системы права: проекты нормативных актов, пояснительные записки, про­токолы заседаний правотворческих органов, доклады и содокла­ды, выступления в прениях по проекту нормативного акта.

Например, в Уголовном кодексе РСФСР 1961 г. существовала уго­ловная ответственность за спекуляцию. Однако в начале 1990-х гг. из­менилась экономическая обстановка: Россия стала переходить от адмистративно-командной к рыночной экономике. Спекуляция, т. е. купля-продажа в целях получения прибыли, перестала считаться деятельностью осуждаемой, и вскоре этот состав преступления был исключен из Уголовного кодекса РФ.

Телеологическое (целевое) толкование

Суть телеологического толкования состоит в выяснении целевой направленности нормы права. Цель нормы лежит в основе форми­рования правила поведения. Оно структурируется так, чтобы дос­тичь определенного результата. В процессе телеологического тол­кования все знания и приемы их использования привязываются к цели нормативного установления, которая выходит за пределы не­посредственного содержания нормы права, но объясняет ее содер­жание.

Административная ответственность за торговлю с рук в неустанов­ленных местах была установлена в начале 1990-х гг. Причиной тому стали следующие обстоятельства. Снятие ограничений в осуществле­нии торговли в первые годы рыночной экономики не были подкреп­лены установлением правил торговли. Торговля выплеснулась на ули­цы, которые в результате оказались в неприглядном виде. Кроме того, такая хаотичная торговля не давала возможности взимать налоги с полученной продавцами прибыли. Целью установления ответственности за торговлю с рук было наведение порядка на улицах, а также упоря­дочение сбора налогов.

Функциональное толкование

Он считает, что при данном способе толкования учитываются прежде всего усло­вия, в которых норма права функционирует, а не создается. Во вни­мание могут быть приняты существующие в момент толкования политические, экономические, социальные, нравственные и дру­гие моменты. Таким образом, при историческом толковании изу­чается обстановка, существовавшая в момент издания нормы пра­ва, а при функциональном — обстановка на момент толкования. Рассмотрим конкретный пример.

Трудовой кодекс РФ предусматривает увольнение за аморальное поведение работников, осуществляющих воспитательные функции. Сегодня, когда демократизация проникает не только в политику, но и в отношения между людьми, изменилось понятие «аморальное пове­дение» и применительно к отношениям между преподавателями и студентами. Использовавшийся ранее авторитарный стиль преподава­ния не оставлял места комплиментам преподавателя, обращенным к студентам. Это могло быть расценено как заигрывание или пристава­ние (особенно в отношении студенток), а в целом как аморальное по­ведение. В настоящее время отношения в этой сфере стали демокра­тичными. Комплименты считаются вполне допустимыми, более того, они признаются одним из эффективным методов преподавания: во­одушевляют студентов, усиливают веру в свои силы и желание доби­ваться новых успехов в учебе.

Изменилось в новых условиях и толкование понятия «забота о престарелых родителях». Сегодня стандарты жизни таковы, что речь будет идти не только об обеспечении их продуктами питания, но и о приобретении для них лекарств, помощи в посещении поликлиники и даже о заботе об их душевном комфорте.

Неофициальное толкование

Признаки неофициального толкования весьма существенны:

Особенности неофициального толкования достаточно яркие и не позволяют его спутать с толкованием официальным.

Виды неофициального толкования

1) Обыденное толкование. Оно осуществляется субъектами, ко­торые не являются специалистами в области права. Практически каждый гражданин может осуществлять неофициальное толкова­ние. Обыденное толкование осуществляется с привлечением поли­тических, нравственных норм. Отсюда следует еще одна характерная особенность обыденного толкования — оно в значительной мере проводится не с помощью рациональных приемов, им руководят в значительной мере чувст­ва и эмоции.

Поскольку нормы права каждый толкует исходя из личных ин­тересов, здесь наблюдается такой плюрализм мнений о смысле за­кона, что привести их к единому знаменателю затруднительно. Более того, даже сама попытка сделать это порой перерастает в противоправные действия. Внешне обыденное толкование выражается редко. В основном его результаты бывают представлены в виде мыслительных опера­ций или в лучшем случае устно.

2) Профессиональное толкование. Оно также называется компетенционным и дается сведущими в области права людьми, но их действия по толкованию норм права не приобретают обязательно­го значения. Сведущие в области права лица — это лица, имеющие диплом юриста и профессиональные знания. Обычно при толковании применение находят сразу многие способы. Привлечение грамотного филолога — это только часть дела. Необходимо также непременно осуществить толкование спе­циально-юридическое, и здесь без юриста, причем высококлассно­го, не обойтись.

Профессиональное сознание отличается следующими особен­ностями:

3) Доктринальное толкование. Для его наименования использу­ется и другой термин: «научное толкование». Особенности доктринального толкования таковы:

Неофициальное толкование обогащает юридическую науку и практику новыми знаниями, придает импульс реформированию правовой системы и юридической практики.

Аутентичное толкование

Аутентичное толкование является разновидностью официаль­ного толкования.

Официальное толкование — это разъяснение смысла правовых норм, осуществляемое компетентными органами, как правило, в виде письменных документов и влекущее определенные юридиче­ские последствия.

В зависимости от того, какой из государственных органов его осуществляет, официальное толкование делится на два вида: аутентичное и судебное. Прежде всего уясним специфику аутен­тичного толкования.

Субъекты аутентичного толкования:

Особенности аутентичного толкования

Аутентичное толкование не очень широко распространено, но обладает особой значимостью и специфическими свойствами:

В целом же аутентичное толкование выполняет важную роль в правовом регулировании, поскольку способствует эффективной реализации права.

Источник