истина то что человек не властен даже над своей волей
Истина то что человек не властен даже над своей волей
Что вершит судьбу человека в этом мире? Нечто незримое или закон? Или истина лишь в том, что человек не властен даже над своей волей?
Каждая из двадцати пяти серий «Берсерка» начинается тревожным монологом, ведущим к неутешительному выводу: судьба человека предписана. Свобода выбора — понятие мнимое, и всё, что остается простому смертному — следовать предначертанному пути.
Пролог «Берсерка» настраивает на тёмное фэнтези. Под пасмурным небом идёт черный мечник, а за ним стелится кровавый след из тысячи людей и сотни монстров, которых он поверг. Его лицо измучено, тело изранено, а в ночи к нему приходят демоны прошлого, не дающие закрыть глаза. Пугающая, интригующая, мрачная атмосфера.
И первое впечатление — самое верное, хоть сериал и пытается на какое-то время усыпить бдительность зрителя, переместив место действия в прошлое. В дни, когда на лице Гатса иногда появлялась улыбка, а его семьей был отряд наёмников под командованием молодого харизматичного лидера Гриффита.
Путь берсерка, именуемого Убийцей Сотни, сопровождается любовью, настоящей дружбой, предательством и смертью самых близких товарищей. Под лязг стальных мечей, под сверкающие искры, разделяющие живых и мёртвых, долгое время он пытается найти цель в жизни — мечту.
Потому что мечта в мире «Берсерка» — понятие значимое и величественное. Ради неё живут. В честь неё поле брани усеивают трупами. Мечта становится поддержкой или источником страданий. Мечта наполняет человека жизнью или убивает его. Мечтавший однажды, на всю жизнь связан со своей целью. Её частица всегда тлеет в глубине его сердца.
Но мечта жестока. Настолько, что разбивает сердца вдребезги, втаптывает надежды на светлое будущее в грязь, переворачивает и уничтожает целые миры.
И повергает в шок зрителей так же, как и само аниме. «Берсерк» — эталонное тёмное фэнтези, влюбляющее в себя не сразу, а постепенно. Как хорошее вино, с возрастом оно не теряет в своём шарме, а наоборот, становится ещё более выдающимся. Открытое к сериалу сердце будет вознаграждено изумительной, постепенно набирающей обороты историей, ввергающией в самый настоящий, искренний шок. И единственное, что остаётся — ждать развязки, прижав руку к сердцу. Потому что столь суровый финал — это очень больно.
Истина то что человек не властен даже над своей волей
Абрамов Андрей Александрович
Последняя тайна первоэлемента.
Мое имя не имеет значения.
Сколько еще в мире людей с таким же именем как у меня? Миллион? Два? Все мы абсолютно разные и непохожие друг на друга, с разными интересами и собственным мировоззрением, и каждый из нас был бы полностью уникален, если бы не одна маленькая деталь, которая полностью стирает все наши различия и убивает нашу индивидуальность. Имя.
Мы, люди, дали имя абсолютно всему сущему, думая, что достаточно хорошо все знаем для того, чтобы называть вещи так, как нам хочется. Мы так уверены в том, что знаем все на свете, что на земле уже не осталось ни одной вещи, для которой бы не было придумано имени.
Есть вещи, для которых никто и никогда не придумает имен.
О них никто никогда не узнает и не заговорит. Им не будет приписан ничтожный набор символов, который стер бы тонкую грань между ними и реальностью. Их нельзя обозначить ни одним из уже придуманных имен. Они существуют независимо от того, как нам бы хотелось их назвать. Это то, чего человек боится больше всего. Непознанное всегда пугает. Мы всегда боимся того, что скрывается за тенью неизвестности. Нам слишком комфортно жить в своем тесном мирке, нравится скрывать себя за набором букв, которые, как нам кажется, отражают нашу истинную сущность.
Но у непознанных вещей нет имен. Они и есть неизвестность.
И как бы их не называли, не изменится лишь одно.
Никто и никогда не узнает, что это на самом деле.
Все как обычно. Сегодня мой будильник сработал в 6:30, как и всегда. Я встал с теплой и уютной постели и стал осматривать комнату в поисках тапочек, которые я вчера впотьмах отшвырнул в сторону, когда ложился спать. Самая обычная комната, чуть больше девятнадцати метров, с примыкающим к ней балконом. Над балконными окнами повешены жалюзи, окно посередине, с ручкой, то, что открывалось, было обклеено кусками старых обоев, оставшихся с незапамятных времен, кажется, от прошлых владельцев. Под подоконником в комнате стоял складной деревянный стол, который, к слову, был старше меня, а рядом с ним, у стены, стояла моя кровать заправленная белым постельным бельем, все еще приятно пахнущим после стирки. На ее изголовье я пристроил лампу, чтобы вечерами, когда я прихожу с работы, я мог читать книги в нормальном освещении. Напротив кровати расположилась тумбочка со стоящим на ней телевизором, которым я вообще не пользовался, но оставшимся в квартире лишь для того, чтобы в случае внезапного визита гостей они не умерли от скуки. У двери, что вела в коридор, расположилась книжная полка, не такая старая как стол, но уже и не новая. На ней, за несколько лет, скопилась вполне неплохая коллекция книг, которую я регулярно пополнял новыми экземплярами. Посреди комнаты стояла скамья со штангой, так необходимая мне для поддержания моего тела в отличном физическом состоянии. Под ней лежали гантели.
Я надел их и вышел в коридор.