Сын домогается меня что делать
Сын домогается меня что делать
«Самое ужасное, что, когда сын напивается, он не понимает, что я его мать, и начинает приставать. Мне 60 лет, мой сын – молодой, крепкий, сильный мужчина. Пару раз я чуть отбилась от его лапания. Спасало только то, что он был сильно пьян – я как-то с ним могла справиться. А что, если бы не справилась.
Конечно, я никогда никому об этом не расскажу – ни подругам, ни милиции. Мне очень стыдно, обидно и очень страшно».
По словам Натальи, социокультурное давление не позволяет пожилым людям обратиться за помощью и быть услышанными. И, если у пострадавшего пожилого нет какого-то значимого окружения, он остается один на один с этой проблемой.
– Мы рассказываем обратившимся, что есть возможность вынести защитное предписание, которое обязывает агрессора покинуть совместное с пострадавшим (пострадавшей) жилое помещение на срок до 30 суток или отправить злоупотребляющего человека в ЛТП.
В 2012 году вместе с международной организацией HelpAge International казахский фотограф Малик Алымкулов сделал серию фотографий, иллюстрирующих, с чем сталкиваются пожилые. На них – старики с плакатами «Когда же мы от тебя избавимся?», «Зачем тебе твоя пенсия? Ты что, заберешь ее в могилу?», «Чего тебе не хватает? Ешь, пьешь за наш счет». В проекте участвовали реальные жертвы домашнего насилия.
Исследователи темы домашнего насилия над пожилыми людьми рассматривали разные факторы риска возникновения насилия. Среди них были и уровень стресса тех, кто ухаживает за пожилыми людьми, и перенаселенность, и невозможность уединения, и деструктивное поведение с агрессией опекаемого, и социальная изоляция пожилых людей, и эмоциональная созависимость жертвы и агрессора.
Ей 73 года. Сейчас у нее проблемы со здоровьем, но она продолжает вести группы поддержки для созависимых людей. Созависимые – это те, чьи жизни целиком зависят от жизни других людей, попавших в зависимость.
Когда Валентине Владимировне было 58, она открыла организацию «Матери против наркотиков», которая поддерживает родственников людей с разного рода зависимостями. Когда-то она дала обещание: если сможет спасти своего сына, будет помогать другим.
Когда сыну Валентины Владимировны было 16, она развелась с мужем. Сын тяжело переживал этот период, рано пристрастился к спиртному.
– Ты живешь в постоянном насилии: словесном, физическом, эмоциональном. Алкоголь делал его агрессивным, мы жили бедно, но он что находил – выносил и пропивал.
– Если сын уснул на площадке – это очень стыдно, но он должен там проснуться. Если проснется дома в постели, никогда не осознает, на какое дно он уже опустился, – рассказывает Анна, консультантка горячей линии. – «Это же мой ребенок, значит, я его так воспитала», – думают многие. И вот это чувство стыда всегда преобладает даже над инстинктом самосохранения, когда нужно защитить себя от насилия.
По словам Анны, звонки от пожилых людей, подвергающихся насилию со стороны своих детей, самые тяжелые: и для выстраивания алгоритма помощи, и психологически – для консультанток. Ситуации не самые простые для разрешения, потому что с сыном «развестись» нельзя. И выселить из квартиры его крайне сложно.
– У меня была младшая дочь, и в какой-то момент я поняла, что должна что-то менять ради нее, – продолжает Валентина Владимировна. – Я просто поняла, что мне нужно противостоять этому насилию. Я попросила сына уйти из дома. Это было самое сложное мое решение в жизни.
Мы уехали на неделю в другой город, закрыли квартиру. А по приезде я нашла его под забором. Он сказал мне: «Мама, не бросай меня больше». Только тогда я поняла, что я созависима: вся моя жизнь вертелась вокруг его зависимости. Я не думала ни о своей жизни, ни о своем здоровье.
Моя борьба длилась около 20 лет. К счастью, сейчас сын в ремиссии уже больше 10 лет.
Наталья Кихилевич – та самая маленькая Наташа, о которой переживала Валентина Владимировна. Пройдя путь созависимости и бытового насилия, она пришла в психологию и теперь поднимает тему созависимости в организации «Матери против наркотиков».
Организация работает в связке с другими специалистами, поэтому оказывает обратившимся комплексную помощь: юридическую, психологическую, медицинскую.
По словам Натальи, коварность созависимости в том, что фокус внимания направлен на другого человека. В организации учат перенаправлять это внимание, чтобы помочь в первую очередь себе. Только в этом случае есть шанс, что изменится и зависимый человек.
– Это помогает, но дается очень трудно. Как? Твой ребенок погибает, как ты можешь в этот момент заниматься собой? Но невозможно помочь кому-то, если ты сам уже почти труп, – вздыхает Валентина Владимировна.
По мнению Натальи, самое важное, с чего стоит начать человеку, попавшему в такую ситуацию, – это осознать, что он не должен или она не должна соглашаться с позицией жертвы. В этот момент нужно начинать бороться, просить помощи, искать специалистов и людей, которые справились с этой ситуацией, и смотреть, как они это сделали.
Именно поэтому она советует группы взаимопомощи: там можно узнать опыт тех, кто смог, например, выставить границы, добиться положительных результатов. Это наверняка был бой, но они смогли победить – а значит, это может получиться и у других.
«Поживи пока у дочки. Потом посмотрим», – такой плакат был у одной из участниц съемки казахского фотографа Малика Алымкулова. Эти слова сын адресовал матери, когда уговаривал продать дом, чтобы погасить свой кредит. В итоге пожилая женщина осталась на улице.
В Беларуси многие пожилые тоже часто слышат в свой адрес «быстрее бы ты уже освободила квартиру». Родные дети с нетерпением ожидают смерти – и в итоге перестают ухаживать, чтобы ускорить процесс. Отказ в уходе – это тоже одна из форм насилия.
Минчанка Татьяна (имя изменено) рассказывает, что после смерти мужа осталась жить с сыном и его семьей в своей двухкомнатной квартире. Но отношения с семьей сына не складываются.
Если Татьяна заходит на кухню, когда там сын или невестка, ее начинают оскорблять, говорить гадости. Мать предлагала сыну разъехаться, но пара разменивать квартиру не собирается: ремонт сделали, район хороший.
Делить имущество с сыном через суд Татьяна не хочет, но и мирно договориться не получается. Когда тепло, она почти все время проводит в парке, чтобы не беспокоить молодую семью. Но зимой женщине очень тяжело. Так они и живут: Татьяна по многу часов в день ходит по парку и мечтает наладить отношения – а сын ждет, когда мать «освободит жилплощадь», то есть умрет.
Кроме нежелания «выносить сор из избы», мешающих чувств стыда и вины за то, что с ними случилось, ситуацию осложняет еще и тот факт, что у пожилых людей часто очень мало ресурсов. Зачастую они живут на пенсию и даже содержат на нее своих же взрослых детей или выплачивают их долги.
Возможности уйти и снять отдельное жилье у пенсионеров почти нет. Реальным выходом оказывается возможность обратиться к кому-то из близких родственников и надеяться, что они не спишут их слова на старческий каприз или больную фантазию. По словам специалистов, работающих с проблемой насилия над пожилыми, реальные шаги предпринимают единицы. Трижды написать заявление, чтобы сына или дочь с зависимостью забрали в ЛТП, или доказать плохое обращение – на такой квест сил хватает далеко не всем.
Я заметила у сына сексуальное влечение ко мне
Пожалуйста помогите советом, я заметила у сына сексуальное влечение ко мне. И он открыто это проявляет. С бывшим мужем развелась 10 лет назад и так живу с сыном одна. Самое важное что секса у меня давно не было и сын давит на самое больное место. Ищет подходящий момент и делает попытки когда очень уставшая с работы прихожу. В школе ничего подобного учителя не замечали жалоб нет хорошо учится. Но ведь если дойдёт до секса это вызовет у него психологическую травму? Что мне сделать? Как ему помочь?
Екатерина, добрый день.
Вашему сыну 16 лет, а значит у него в организме активно идет гормональная буря, и повышенный интерес к сексуальной сфере обусловлен в том числе ею. Эта ситуация носила бы здоровый характер, если бы он направлял своё внимание на ровесниц, подруг из своего окружения.
Вы пишете о том, что воспитываете сына одна — такая ситуация всегда является сильной психологической нагрузкой и на мать, и на ребенка, и имеет ряд особенностей. Не перепутались ли у вас в семье роли? По другим вопросам ведете ли вы себя с ним как с сыном или в чем-то по функциям он встал на место вашего супруга?
Ситуация, когда парень в его возрасте открыто проявляет сексуальное желание к матери, свидетельствует о серьезных проблемах в формировании сексуальности и психики. Чтобы вы правильно понимали — ситуация уже критическая.
Если, как вы пишете, «дойдет до секса»,— это может нанести непоправимую травму. Для него это высочайшая вероятность проблем в отношениях с девушками, проблем в создании семьи, задержки в развитии личности. Вам обоим это грозит всепоглощающим чувством вины за непоправимый поступок.
В ваших силах этого не допустить. Осознавайте, что вы управляете этим процессом больше, чем он, так как он движем во многом физиологическими импульсами. Он не может сейчас просчитать последствия данной ситуации, а вы можете. Поэтому и ответственность за произошедшее будет в большей степени лежать на вас.
Осознавайте, что если между вами произойдет сексуальный контакт — фактически, он перестанет быть вашим сыном, а вы — его матерью. Нормальные отношения будет поддерживать невозможно.
Этого можно избежать, если вы составите с сыном разговор о недопустимости никакого сексуального взаимодействия, обозначите свою позицию твердым отказом. Однозначно следует очно обратиться к психологу, и вам, и ему.
Я рекомендую вам максимально дистанцироваться на некоторое время, возможно уехать куда-то одной или отправить его (например, в спортивный лагерь, к ровесникам). Это важно, чтобы остановить развитие этой ситуации, чтобы и вы, и ребенок избежали дальнейших серьезных травм и проблем.
Как защитить ребенка от растления и сексуальных домогательств?
Мало родителей задаёт такой вопрос, обычно их гораздо больше интересуют простые проблемы типа того, как приучить к самостоятельному сну, мотивировать на учёбу, как объяснить, почему мама и папа развелись, и как не срываться на ребенке. Отчасти родители не задают этот вопрос потому, что думать о педофилии неестественно, а в отношении своего ребенка просто страшно.
По статистике 11-15% детей подвергается сексуальному насилию, растлению или развратным действиям со стороны взрослых. И это только зафиксированные данные. Даже если брать нижнюю границу – 11% — это каждый 10-ый. В вашей группе детского сада 20 человек? Так вот, двое из них либо уже подвергались насилию, либо подвергаются сейчас, либо это ждёт их в будущем. Милые малыши, которых вы знаете.
Родители не заметили?
Большинство случаев сексуальных домогательств в отношении неполовозрелых детей совершается близкими родственниками или людьми из ближайшего окружения семьи. И под большинством подразумевается по результатам различных исследований от 85 до 90%. Т.е. это подавляющее большинство, практически все случаи растления и сексуального домогательства. При этом не наблюдается статистически значимых различий в образовании, социальном статусе, семейном положении у взрослых, совершающих развратные деяния. А согласно ряду статистических исследований более половины педофилов – люди из интеллигентных семей. Это факт. И именно этот факт является основой того, что большинство случаев насилия над детьми остаются не замеченными родителями!
Однако нельзя сказать, что нет никакой вины родителя в том, что он не заметил и не помог ребенку, не спас его.
Во-первых, потому, что ситуации с использованием ребенка в качестве сексуального объекта родственниками или ближним кругом обычно длятся достаточное время, порой годами. И за это время неоднократно можно было бы уловить сигналы, настроения ребенка и дать себе труд разобраться в ситуации.
Во-вторых, что самое важное – большинство детей, которые становятся жертвами систематического использования, это дети брошенные. Нет, не в социальном плане, а в эмоциональном. Социально, «по пунктам» ребенок может быть очень благополучен и жить в нормальной семье, но эмоционально отдалён от родителей, по каким-то причинам лишен их искреннего внимания. Именно такие дети чаще всего становятся жертвами «мирного педофила». Причём родители такого ребенка или искренне не понимают, что у них с сыном или дочкой есть эмоциональные проблемы общения, или сознательно не обращают на это внимания – я его обеспечиваю, я всё для него делаю, он присмотрен и вообще у нас хорошая семья.
Большинство родителей, обращающихся ко мне за профессиональной помощью по абсолютно разным поводам, описывая причину обращения, подытоживают свой рассказ словами – у нас хорошая семья, недостатка в любви нет, времени детям я уделяю достаточно. И они действительно так думают, не улавливая разницу между качеством и количеством, например, а эта разница порой действительно трудноуловима. Жертвой «педофила-насильника» может стать любой ребенок, т.к. в данном случае взрослый не вступает в отношения с ним, не рассчитывает на длительное использование. Такой преступник просто берёт то, что ему понравилось, использует и выбрасывает.
Чаще всего такая встреча для ребенка смертельна.
Почему дети молчат?
Те, кто выживают в подавляющем большинстве случаев, конечно, рассказывают родителям, или им становится известно о случившемся из обстоятельств дела. И быть изнасилованным, с точки зрения психической реабилитации, на самом деле лучше, чем быть использованным без прямого физического насилия. Потому что в первом случае некто чужой, враг вторгся в границы твоего тела; это больно физически и эмоционально, это причиняет большие душевные страдания, но с этим можно бороться, потому что ты точно знаешь, что хорошо, а что плохо, и точно знаешь, где ты, а где враг. А во втором случае кто-то близкий и родной гаденько вполз в твою голову и аккуратно, очень миленько перевернул там всё так, как ему было удобно, и ты уже не понимаешь, чего хочешь ты, а чего не хочешь, что нормально, а что неестественно, где чья вина и вообще есть ли вина, но почему тогда так плохо всё вокруг.
Основной урон, который наносит взрослый ребенку – урон личности.
Большинство детей даже не пытаются рассказать родителям о том, что с ними происходит. Когда они уже взрослые приходят на психотерапию, потому что жить с этим нормально невозможно, на вопрос, почему вы не рассказали маме, папе, они отвечают: «я даже не думал об этом», «я не знала, что можно», «мне как-то не приходило это в голову». А ответ одной моей клиентки прострелил мой мозг навылет, оставив в нём большую дыру, — на вопрос, пытались ли вы рассказать маме, она очень спокойно, как само собой разумеющееся ответила: «Нет, она была занята».
Как происходит подавление воли?
Один из важных моментов в подавлении воли ребенка – его готовность подчиняться взрослому.
В принципе у всех маленьких такая готовность есть, но её можно или культивировать (словом – «взрослых надо уважать», «ты видишь: взрослые разговаривают, не лезь» или делом – показывая превосходство, неравнозначность), или дифференцировать (научить ребенка пониманию того, что не всех и не всегда надо слушаться, что нет априорности). Тут вопрос самоорганизации родителей и уважения к ребенку.
Частный случай вышеописанного – неумение ребенка сказать взрослому «нет». Умение отказывать очень важное, это одно из первых умений которыми сознательно наслаждается человек. Но это умение очень активно и настойчиво на корню гасится родителями. Мотивы понятны, но зачастую усилия превосходят «необходимый уровень самообороны».
Учить ребенка говорить «нет» несложно. Во-первых, просто разрешите ему это делать, вслух, а не как нечто подразумевающееся, прямо разрешите ребенку говорить нет, ругаться со взрослыми, кричать, если надо, сопротивляться, возражать.
Во-вторых, не ругайте ребенка за соответствующие действия: если он повёл себя как-то с другим взрослым, не надо на это реагировать сразу осуждением, сначала выясните, почему он так сказал или сделал, чего он хотел добиться. Научите его реагировать пропорционально (чтобы реакция по силе была сопоставима с раздражителем).
В-третьих, вы должны сами показывать пример человека, который умеет говорить «нет».
Важным фактором самозащиты (в любой ситуации) является понимание человеком, в т.ч. ребенком, своих прав и чувство самоуважения. Понимание всех своих прав ребенку приходит из опыта общения со значимыми близкими, в первую очередь с матерью и отцом. Чего я достоин, чего я стою, на что я имею права, чего я заслуживаю – всю эту систему самоопределения ребенок выстраивает, начиная с первых дней жизни. Как часто ко мне приходят клиенты которые считают что не заслуживают ничего хорошего, потому что «я ничтожество». Это же человек не сам придумал, это ему дали родители и эту установку перебороть, переиначить очень трудно.
Ребенок, имеющий негативные установки относительно своих прав и свобод, покорен, у него нет воли к защите, нет даже мысли о том, чтобы защищаться. И, конечно, такой ребенок больше страдает от последующего чувства вины за то, что взрослый сделал с ним. И, конечно, он ничего не расскажет родителям: он сам виноват, он этого достоин, это именно то, что он заслужил.
Что родителям стоит делать, чтобы у ребенка было чувство самоуважения и понимание своих прав и свобод, а чего им делать не стоит, чтобы не было обратного эффекта, – это прописные истины, которые вам и без меня понятны. Даже если вы не делаете того, что нужно, и делаете то, чего не нужно, вам и тогда понятно, что к чему.
Однако об одном моменте в свете обсуждаемой темы хочется всё-таки напомнить особо – уважение личных границ ребенка, как физических (границ тела), так и территориальных (вещи, комната или хотя бы какие-то полки, шкафы или ящички), а также моральных (право на мнение, право на отказ, право на личную информацию). К последнему призываю вас отнестись особенно внимательно: родители, особенно матери, в определённом смысле привыкают считать ребенка частью себя или своей собственностью. Отсюда идут обсуждения разнообразных вопросов и проблем, связанных с ребенком, и самого ребенка с кем попало не только в этически некорректном плане, но и просто уничижительно при самом ребенке, в его присутствии.
А ведь всех, наверно, учили о присутствующих в третьем лице… и не зря ведь учили, правило-то правильное. И, конечно, отдельной песни заслуживают бесконечные обсуждения интимных, сугубо личных проблем здоровья, психики или личных жизненных ситуаций своих детей не то что с друзьями-подружками-соседками-коллегами, а и вообще на весь мир через рунет. Причём даже тени мысли не промелькнёт, что это не то, что стоило бы делать, и что ребенок тоже человек, что это не только твоя жизнь, но и его, отдельного от тебя, свободного человека, и информация не то что «не только тебе принадлежит», а наоборот — «в основном принадлежит не тебе».
Одна из причин, по которой дети не рассказывают родителях о домогательствах, – табуированность сексуальной темы. Если родители с трудом говорят об этом или не говорят вообще, избегают этой темы, то ребенок принимает это как важное правило общения с родителями. Соответственно, это, конечно, будет минусом, а не плюсом в вопросе обращения к родителям, если у ребенка случится соответствующая ситуация.
Как говорить с ребенком про «это»
Рекомендация тут простая – своевременное и достаточное просвещения ребенка на тему анатомии и сексуального воспитания. Тема заслуживает отдельной статьи, не входящей в рамки данного цикла, в двух словах можно сказать, что своевременное просвещение начинается с 2-3-х летнего возраста. Так же, как вы рассказываете малышу о других важных вещах в жизни, вам следует рассказать и об этом её аспекте – различиях мальчиков и девочек, о том, откуда берутся дети. И рассказать об этом анатомически достоверно, несмотря на возрастные скидки (дети в этом возрасте совершенно не интересуются процессом коитуса, но называть органы своими именами – важно).
С взрослением ребенка вы дополняете его знания деталями, в 4-5 лет ребенок должен хорошо знать своё тело и то, откуда он взялся, а в 6-7 знать и об интимных взаимоотношениях мужчины и женщины, о морально-этическом аспекте. Да, именно в этом возрасте лучше всего донести такую информацию до ребенка, задолго до того, как у него начнут просыпаться собственные сексуальные побуждения.
Возвращаясь к теме защиты от педофилии, «Знание – сила» это не просто название старого журнала, это истина. И именно знание в первую очередь дает нам силу. И вашим детям в том числе. Никогда никому никого не удалось защитить от чего бы то ни было, скрывая информацию, уберегая от правды.
И другой аспект информированности, необходимой ребенку для защиты от возможных посягательств, – прямое информирование ребенка о том, что другие взрослые имеют право делать с ребенком, а что не имеют, и что тот должен делать в случаях, если кто-то что-то совершает. И говоря (многократно, с одного раза никто никогда ничего не запоминает) об этом с ребенком, необходимо подчёркивать, кто конкретно не имеет права трогать его, раздевать, чем-то интересоваться и к чему-то принуждать. Если вы скажете «никто», для ребенка это пустой звук, как и фраза «никто, кроме мамы и папы». Потому что, когда это будет дедушка или двоюродный брат, чёткой объектной информации о том, что делать в таком случае у ребенка не будет. Поэтому говорите подробно, перечисляя всех подряд: чужие дяди и тёти, и другие дети, и дядя Лёша, и дедушка Коля, и тётя Марина, никто-никто.
Пусть ребенок чётко запомнит, что если он что-то заподозрит, пусть сразу уходит от человека и рассказывает вам. Что, если что-то неприятное случится, вы со всем справитесь, никогда не поздно всё исправить, всегда есть выход, и вы можете его придумать вместе.
Эта информация не должна сама собой подразумеваться, она должна быть ребенку вложена в голову стопудовым указательным камнем, чтобы, оказавшись на перепутье, ребенок знал, по какой дорожке ему надо бежать.
Но никакие правильные слова и правильные разговоры не заменят воспитание (не правильное слово, правильное «давание», но не по-русски =)) в ребенке уверенности, уважения к себе, чувства вашей безусловной любви, без главного правильные разговоры ничто.
Домогательства родственника
Протянул руку
«Родители мужа очень тепло меня приняли. Мы даже квартиру снимали в одном доме с его мамой и отцом, чтобы быть к ним поближе. И мне это даже нравилось. Я долго не находила ничего странного в том, что мы обнимаемся и целуемся в щечку при встрече и прощании – это же так естественно! Но потом все чаще стала замечать, что свекр во время объятий кладет руку мне на грудь. Я придумывала себе разные объяснения: он уже старенький, в свои 72 года он воспринимает меня как ребенка и поэтому просто не обращает внимания на подобные мелочи. Или: наверное, у меня слишком толстая куртка, поэтому он не понимает, что его рука где-то не там.
Как-то я заскочила к родителям мужа, чтобы распечатать дипломную работу, у нас дома сломался принтер. Распечатала, выпили чаю, и свекр пошел провожать меня к лифту. Там все и случилось: сначала он приобнял меня, как обычно, на прощание, а потом внезапно прижал к стенке и начал откровенно ощупывать. Я была в таком шоке от происходящего, что просто застыла с идиотской приветливой улыбкой. Оцепенела. Мне сложно сказать, сколько это продолжалось, наверное, недолго: мы же были в подъезде, за дверью квартиры оставалась его жена. Для меня все было как в замедленной съемке, и, главное, я просто не могла пошевелиться. В какой-то момент мне все же удалось то ли всхлипнуть, то ли пискнуть, в общем, он меня отпустил, и я, как зомби, пошла домой.
Там – сразу в ванную. Посмотрела в зеркало и поразилась отражению: та же улыбка и весело поднятые брови – мышцы свело, я ничего не могла сделать со своим лицом. Залезла в душ, стала поливать лицо водой, терла кожу, надеясь смыть эту идиотскую улыбку, заставить мышцы расслабиться.
Вечером обо всем рассказала мужу. Он ужаснулся, посочувствовал, извинился за отца. и ничего не сделал. А главное – продолжал ходить к родителям в гости и приглашать их к нам, рассказывать знакомым про своего блистательного папу, которого просто боготворил.
Я стала бояться выходить из дома, ездить в лифте, я приходила в ужас от одной мысли, что снова встречусь со свекром наедине. Я умирала от ужаса и стыда. Со временем этот постоянный страх и ощущение беззащитности сделали меня совершенно больной. Утром я не могла оторвать голову от подушки, засыпала на работе, вздрагивала от любого внезапного шума или движения. И я поняла, что с этим что-то нужно делать.