Тачковка что это в тюрьме
Тачковка что это в тюрьме
Советы бывалого арестанта
Посвящается моим корешам, с кем отбывал срок у «хозяина».
«От сумы да от тюрьмы не зарекайся», — учит народная мудрость. Если не верите, спросите у Михаила Ходорковского, нашего нефтяного магната, ставшего «узником совести» — он подтвердит.
Зачем я написал эту книгу?
Не стану врать: прежде всего, чтобы честно денег заработать и немного пожить на воле. Надоело за решёткой. Двенадцать лет там провёл, три судимости за плечами.
Ещё было желание рассказать правду. У меня давно сложилось впечатление, что какой-то деятель ввёл установки, как показывать в книгах и фильмах места лишения свободы, и с тех пор авторы и режиссёры избитыми штампами это и преподносят. Также надеюсь, что моя писанина поможет кому-то избежать тюрьмы и там будет меньше случайных людей.
Я хочу объяснить, что в тюрьме нет ничего особенного. Разве только чуть меняются правила игры, а человек кем был, тем и останется. Тот же детский сад и школа — прекрасный пример: везде свои лидеры, подчинённые, воришки, ябеды. Только в разных местах по-разному называются. У нас: «паханы», «шныри», «стукачи», «крысы». А в остальном всё то же самое. И там, в детских учреждениях, и в зоне строгого режима по звонку бегут в столовую, хотя столы накрыты и еды всем хватит. Везде есть попрошайки. Вспомните школьных с их просьбой «дай кусить!». В неволе таких полно: не успеешь передачу получить — сразу: «Дай, дай!» Или скажете, что в детском саду разборок меньше, правил-понятий нет? Есть, кончено, только на другом уровне.
Тюрьма не может сломать, главное: каким ты в неё пришёл. А те субъекты, которых вы принимаете за отпетых уголовников с синюшными наколками, жестикуляцией, матом через слово, жаргоном и дегенеративной рожей, — так это лагерные клоуны, «черти». Но обыватель замечает именно таких уродов и по ним судит о нескольких миллионах побывавших в зонах. Не надо обобщать, здесь штампы неуместны. Каждый судимый — это отдельная судьба.
Давайте сразу расставим точки над «i»: я ничего не выдумываю. Согласен, излагаю несколько сумбурно, привожу много примеров — времени не было, сроки поджимали. Зато пишу искренне. И хочу, пока в памяти все впечатления ещё свежие, поделиться с вами своим печальным опытом — вдруг кому поможет.
Для начала позволю себе дать несколько советов, как вести себя, попав под арест, следствие, суд. Расскажу о жизни за колючей проволокой. Только не подумайте после прочтения, что я злобный и специально выпятил негатив. Начнём с того, что в местах лишения свободы вообще мало хорошего. Я, наоборот, смотрю на всё с юмором, даже на собственную боль и неудачи. Единственное, что меня может огорчить, — беда с родными и близкими. На остальное мне наплевать. Не стремлюсь объять необъятное. Но в то же время я очень терпим и считаю: если меня не задевают, пусть делают, что хотят. Только бы мой микромир не трогали. Заключение многому учит. И прежде всего — прощать человеческие слабости и реально смотреть на вещи. Ладно, не буду умствовать.
Пишу я, конечно, в первую очередь для тех, кто о местах лишения свободы имеет смутное представление. Но эту книгу полезно прочитать и тем, кто отбывает наказание. Да-да, зэкам тоже! Некоторые советы и наблюдения покажутся им знакомыми и, возможно, в чём-то даже наивными, но я ведь описываю разные режимы — «красные», «чёрные», «махновские» зоны, следственные изоляторы, этапы.
Можно всю жизнь провести за решёткой, быть авторитетом в «правильной» колонии, но стоит попасть в беспредельную «махновскую» — и, не зная правил игры, угодить в «обиженку».
Думаю, полезно будет прочитать и про арест и следствие.
Отбывая наказание, я писал надзорные жалобы на несправедливость судов. Видел тысячи приговоров. Девять из десяти зэков посадили себя сами. Конечно, они виноваты, но их осудили на основании их же показаний, полученных, впрочем, с грубым нарушением законов. Потому прошу честных россиян и сотрудников карательных органов не роптать и не возмущаться, читая те фрагменты, где даны рекомендации, как не посадить себя на длительный срок. У нас и недолгого ареста хватит, чтобы не то что исправить нарушителя, а сделать из него морального урода. К тому же честные люди и милиционеры, чекисты, прокуроры, судьи не застрахованы от тюрьмы. Знание кодексов не оберегает вышеперечисленную категорию граждан от того, что их допрашивают и судят с попранием всех процессуальных норм.
Просто наши законы — что дышло: куда повернул, туда и вышло. То есть составлены так, что их можно трактовать по-разному.
Задержание и арест
Итак, вас задержали. Неважно взяли с поличным на делюге [1] или пригласили в отделение поговорить, а потом по раскладу стукача кинули в камеру.
Чудо, но он сделал это! В отделение приехала моя мать, ей соврали, что в списках меня нет. Только её жалоба начальству УВД помогла тому, что меня официально «задержали». Сотрудники составили подложный рапорт, будто я слонялся по вокзалу Пскова без паспорта. Восемнадцать суток родные не знали, где я. Вот почему важно сообщить, что вы в милиции. В крайнем случае, сымитируйте в камере сердечный приступ — менты вызовут «скорую», а врач зафиксирует выезд. Потом легче будет доказать, что вас незаконно удерживали.
Перед тем как водворить в камеру, вас обыщут. При обыске должны присутствовать двое понятых. Не слушайте сотрудников, которые утверждают, что это не обыск, а досмотр (такого понятия, как «досмотр», в УПК нет). Грозите жалобой.
Внимательно прочитайте перечень изъятых у вас вещей. Только не кричите, что часы или цепь золотые. Указывают: «часы в корпусе жёлтого металла», «цепочка жёлтого металла». Так положено по инструкции.
Посмотрите, не вписали ли чего лишнего. Хотя наркотики и патроны подкидывать вам вряд ли станут — этим опера в отделе занимаются. Поставьте прочерк (в форме большой буквы Z) ниже списка, чтобы туда больше ничего не добавили.
Мент среди уголовников. Тюрьма. Продолжение
На третий день, уже ловя глюки, я пошел к кровати.
Один чел (из блаторезов) сидел на кровати и с кем-то говорил по телефону (да, на крытке телефоны есть, их даже на шмонах почти не прячут), я набрался смелости/наглости и присел к нему. Если честно, я уже был готов сесть на пол. Просто сел. На шконарь.
Это, я вам скажу, пожалуй, самое тяжелое испытание в жизни. Когда без сна.
День на пятый, когда я уже «поспал» почти у всех (а мой сон был реально, под рассказы, дрём одним словом), со всеми поговорил, мне назначили шконарь. Спать – сколько хочешь. Я уже мечтал о мультиках во сне, как. Пришел товарищ вор. Я в то время уже понимал, что вор – это какой-то небожитель, непререкаемый авторитет. Царь царей. Но я-то МЕНТ!
Он со мной кратко поговорил (грузин, кстати. А может и не к стати). И поставил на «тычковку». Это когда вся арестантская почта проходит через тебя. Сидишь себе на табурете по центру «хаты», слева письмо – в тетрадку его, справа – тоже в тетрадку. Крайне ответственное мероприятие. Если вдруг кому-то не дошло послание – спрос с меня. По времени спор (был момент, блатотень московская объявила уважаемого человека блядью (считай раскоронован), а у меня прогон по тюрьме, мол, знать не знаем ). Поднимают меня, мою тетрадь (ее берегут как зеницу ока). Одним словом, я стал своим среди чужих. Ни больше, ни меньше. А дальше был этап. В гребаное Забайкалье.
Милчеловек, очень интересно, но куски маленькие выкладываешь. Раза в 2-3 побольше бы каждый. Это и с точки зрения оптимальных читабельных форм удобно, и тебе не в напряг.
Так ты рассказал, кем служил, или нет?
Нам тут пикабушные авторитеты рассказывали, что в камере всё равно узнают все детали твоего дела.
Что-то попахивает от твоих рассказов.
Хотя может и воин ошалелый залетел на тюрьму гражданскую и с перепугу да в бреду чё и привиделось.
И что косуху писать не пробовал? Хотя как по мне то лучше уж трёшку лагерей чем год дизеля.
Вообщем, Граждане Шкидцы Пикабуняне. Бред какой то это всё и не бывает такого что б с неба да карамельки сыпались..
Так. Надо маляву @TS24 отписать. Походу прогон это дешевый.
чтиво хорошее, пиши еще.
Очень надеюсь что автор пишет полноценный длиннопост что бы мы наконец смогли дочитать всю историю разом а не собирается кормить нас кусочками стори аки Санта-Барбара лет на 30.
«Ждуля» это диагноз
Взяли к нам в контору менеджера-девочку. «Девочке» на тот момент около 30-32 лет было. Невысокая и очень красивая. У нее сын лет 7.
С обязанностями справлялась отлично, уровень у нее конечно гораздо выше был, чем должность.
Как-то с ней разговорились. Первый муж или друг, от которого и появился сын, умер в тюрьме от тубика. Сына он так и не увидел. А она ждала.
К нам когда устроилась, познакомилась с «кренделем» каким-то. Неожиданно «крендель» убывает в далекие края на 8 лет за убийство.
Что делает наша «девочка»? Едет на зону и расписывается с ним. Будет ждать.
ЗЫ. Кто только к ней не «подкатывал». Реально красивая.
История про казаха и тайскую тюрьму
«Никому такого ада не пожелаю» — отсидевший в тайской тюрьме казахстанец.
В начале года на родину вернулся 35-летний казахстанец, четыре года отсидевший в тюрьмах Таиланда. В эксклюзивном интервью корреспонденту Tengrinews.kz мужчина поведал обо всех ужасах и невзгодах, которые ему пришлось пережить в заключении, и о произволе со стороны местной полиции, суда и адвокатов.
На рассказ наш соотечественник согласился только на условиях анонимности. Объясняет тем, что пожилые родители и так настрадались из-за последних событий в жизни сына и не хотят лишней публичности. В этой связи его имя изменено на Марат.
После окончании ВУЗа Марат пошёл в армию, отслужил в роте почётного караула в 2006-2007 годах. После занялся предпринимательством в родном Шымкенте: открыл компьютерный клуб и столовую. В этот период парень женился. В 2011 году он оставил бизнес жене и родителям, а сам уехал в Нур-Султан.
В столице начался новый этап карьеры, который, к слову, быстро закончился. Марат устроился на госслужбу, но через год уволился по собственному желанию.
«Вернулся обратно в Шымкент и продолжил заниматься бизнесом, но уже в другом направлении: размещал рекламу по городу. Но через три года мне захотелось заняться чем-то другим, поэтому в 2015 году я прилетел в Алматы, чтобы отправиться куда-нибудь за границу. Стоя перед табло аэропорта я искал в каком направлении можно улететь без визы и выбрал Таиланд. Осмотрелся там, наметил для себя сферы, по которым можно работать, и через два месяца вернулся назад, чтобы забрать с собой жену и младшего сына. Там занялся бизнесом в сфере туризма: сдавал в аренду мотобайки, квартиры и так далее», — рассказал казахстанец.
Вместе с семьёй он проживал в популярном туристическом городе Паттайя. Здесь они остановились в доме на «русской» улице, где преимущественно живут выходцы из стран СНГ. Местные прозвали Марата «казахом», так как в этом квартале он был единственным представителем нашей страны, который там жил на постоянной основе.
«Уже после меня там начали появляться другие казахи. Прожив полтора года за рубежом я с семьёй вернулся на родину. Здесь начал работать риелтором в Астане. Но потом в 2017 году решил вернуться в Таиланд, потому что один мой знакомый россиянин хотел открыть там фирму. Ему нужен был человек, который бы там представлял его интересы. Я согласился и полетел. Это была моя роковая ошибка. Ибо все дальнейшие мои неприятности можно связать с этим решением», — подчеркнул он.
По словам мужчины, в Таиланде он открыл фирму и принял на работу двух местных девушек. Компания занималась тем, что встречала партнёров по бизнесу и демонстрировала им места для строительства отелей. Через некоторое время после открытия фирмы полиция задержала казахстанца. Ему предъявили обвинения в махинациях с банковскими карточками.
«Мой знакомый россиянин, который спонсировал открытие компании и другие действия, подставил меня. Выяснилось, что я открыл банковскую карточку, на которой было выбито моё имя и фамилия. Однако в чёрной ленточке, которая находится в другой стороне и где хранится информация о владельце, были данные совсем другого человека. В конечном итоге, я не узнал, кем именно был этот человек. Но всё это время я совершал покупки с помощью этой карточки от другого лица. За это меня и привлекли к суду», — объяснил Марат.
Мужчина рассказал, что за время нахождения в Таиланде, на воле и в тюрьме, повидал многое. Тем не менее, он заявляет — коррупция там похлеще, чем в Казахстане.
«После задержания нас арестовали на двое суток. На допросе полицейский спросил, говорю ли я по-тайски. Затем он сообщил, что за два миллиона тайских бат (на тот момент 20 миллионов тенге) они могут отпустить меня домой. Но я хотел доказать свою невиновность, поэтому нанял бесплатного адвоката. Однако и эти правозащитники по-страшному «кидают» иностранцев. Первый из них говорил: «Всё будет нормально, не переживай. Ты просто говори «да» и всё».
В Таиланде следствие может длиться всего два дня. После истечения этого срока тебя по онлайн-связи подключают к суду. Судья открывает дело и читает то, что написала полиция. Затем он спрашивает, согласен ты с предъявленными обвинениями или нет. При отрицательном ответе судья отправляет тебя назад на 48 дней, чтобы ты нашел доказательства своей невиновности. Через 48 дней ты вновь предстаёшь перед судом и, если опять не соглашаешься, то отправляешься назад, но уже на два месяца. Самый долгий мой процесс — это первый: там судья знакомил участников, а заседание продлилось 10-15 минут. Остальные процессы проходили по 2-3 минуты по принципу «признаёшь вину или нет?»
Их судебная система устроена так: если ты признаёшь вину, то тебе дают половину положенного срока, а если нет — «полный пакет». К примеру, за крупную партию наркотиков могут дать 7 лет или 14 лет тюремного срока, за убийство — пять или 10 лет. Там вообще не разбираются, виноват ты или нет. Раз ты предстал перед судом, значит виноват. Главное определить, признал ты вину или нет. Здесь существует только понятие «презумпция виновности», — поведал Марат.
Казахстанец отметил, что мог разговаривать по-тайски, однако читать не умеет. Поэтому он не знал, какие именно доказательства его виновности были собраны и как найти опровержение. А нанимать переводчика обходилось в кругленькую сумму — за одну встречу нужно было платить 10 тысяч бат (около 100 тысяч тенге).
Однако, это не помогло казахстанцу, и ему пришлось согласиться с предъявленными обвинениями. В случае отказа он получил бы 21 год лишения свободы. А так ему дали 10 лет.
«Я до предпоследнего судебного заседания сидел «в отказе». Но суд длился девять месяцев, и под конец у меня башка совсем перестала шарить, я устал. Да еще и люди начали говорить, что скоро будет тайская коронация, и всех иностранцев, кому положено отсидеть меньше 10 лет, помилуют и отправят домой. Поэтому согласился с обвинениями. После вынесения приговора я успел позвонить только жене и сказать, чтобы не ждала меня. Конечно, она начала плакать, а я положил трубку, потому что самому было больно. Я сам был в шоке», — добавил мужчина.
Марат рассказывает, что в Таиланде тюрьмы делятся на три вида. Это упрощённая колония, где сидят заключённые со сроком отбывания наказания от 40 дней и до 15 лет. Далее следует тюрьма усиленного режима, куда попадают люди со сроками от 15 до 25 лет. Также есть колонии строгого режима, где отсиживают свой срок заключённые, приговорённые к 25 годам и выше.
«Я сидел в упрощённой тюрьме, однако всё равно был шокирован увиденным. В принципе, я вырос на улице во времена суровых 90-х, и мне не чужды тяжёлые жилищные условия. Но в первый день в тайской колонии от увиденного мне стало дурно. Там заключённые лежали в комнатах (бараках) площадью в 20-30 квадратных метров. В каждой из них содержались по 100-150 человек. Был один телевизор и два туалета. Мыться в этой комнате нельзя, для этого есть специально отведённое место.
Распорядок в зарубежной тюрьме был следующим:
в 5.00 утра начинается подъём, и все заключенные читают тайскую молитву независимо от вероисповедания;
в 5.20 они снова ложатся спать;
в 6.00 начинается второй подъём: арестанты убирают одеяло под собой и складывают аккуратно в уголок;
в 6.20 они идут на прогулку на улице или могут пойти постирать вещи;
в 7.20 начинается завтрак, где выдаётся гора риса;
в 8.00 командор проверяет барак на наличие сигарет или других запрещённых веществ;
в 9.00 предоставляется личное время — тайцы идут работать, а иностранцам это запрещено;
в 11.00 начинается обед;
в 12.00 вновь предоставляется личное время;
в 13.00 наступает время принятия душа и купания в бассейне;
в 13.30 начинается ужин;
в 15.00 заключенных загоняют обратно в бараки, где нельзя кушать, можно только пить.
«После этого мы до утра находимся в камере, кто-то читает книгу, кто-то другим делом занят. Разрешалось играть в шахматы, что мы и делали. А в нарды нельзя, потому что там есть кости, а азиаты очень азартные люди, из-за чего такие виды игр запрещены. А ночью мы спали в позе валета, потому что в этой маленькой комнатушке 150 человек по-другому не уместятся. Иногда, просыпаясь утром, ты мог обнаружить возле лица чью-то стопу.
Узнав об условиях моего содержания, родители начали высылать деньги на специальный счет. И за 300 бат в день (около трёх тысяч тенге) я мог покупать себе тут мыло, порошок и другую еду: рыбный суп и так далее. Для нас это было деликатесом, учитывая тюремный рацион питания», — поделился Марат.
Он также рассказал о помощи, которую оказывало ему посольство Казахстана в Таиланде. По словам казахстанца, он несколько раз обращался с просьбой к дипломатам и ни разу не получал отказа.
«Без посольства я бы, наверное, умер в этой тюрьме. Когда мне нужно было в больницу, я писал им. Также я их просил присылать мне книги и другие вещи. И всегда они помогали решать мои проблемы, защищали меня. Единственное, что было обидно, так это новость о новом Президенте Казахстана. Об этом я узнал из уст родителей, которые прилетели навестить меня осенью 2019 года. Конечно, это не вина дипломатов, что не сказали мне.
В свободное время я читал книги и перечитал всю русскоязычную библиотеку, которая была в этой тюрьме. А там было около 500-600 книг. Некоторые из них я по два раза прочитал. Потом перешёл на англоязычные, с помощью переводчика понимал смысл книг или спрашивал у сокамерников. Чтение книг было для меня в тюрьме одной усладой», — сказал Марат.
По его словам, в тайских тюрьмах сидят многочисленные русскоговорящие иностранцы: выходцы из России, Украины и так далее.
«С ними я общался и продолжаю это делать до сих пор. Да, некоторые из них оступились и сделали неправильный выбор. Их осудили на 25 лет, из которых как минимум 15 нужно отсидеть. А они «отмотали» лишь пять-шесть лет своего срока. Впереди у них долгая дорога. Но те условия, в которых они пребывают, просто ужасные. Сейчас в тайских тюрьмах содержатся порядка 350 тысяч заключенных, из которых 50-60 процентов болеют коронавирусом. И это скрывается. Но мне хочется, чтобы другие страны забеспокоились о своих гражданах, которые находятся в тайских тюрьмах. После начала пандемии они вообще запретили свидания с заключёнными. Я думаю, это было им на руку, чтобы осуждённые не рассказывали своим родным об ужасах, которые там творятся», — отметил он.
Казахстанец рассказал, что первые два года провёл в тюрьме в Паттайе. Затем он при помощи посольства написал заявление и попросил перевести его в Бангкок, так как там условия содержания были чуть лучше.
«Но даже с написанием писем в посольство иногда были проблемы. Потому что письма проверял командор и пресекал жалобы, которые мы писали. В результате два-три моих письма не доходили до адресата. Поэтому я стал писать дипломатам нейтрально: «Можете, пожалуйста, прийти ко мне. У меня есть несколько вопросов». А уже потом лично им рассказывал о своих проблемах, как меня здесь ущемляют. Потому что, если у тебя произойдёт конфликт с заключённым-тайцеи, то можешь прощаться с жизнью. Стоит тебе один раз ударить его, как тут же налетят 15-20 тайцев и живого места не оставят.
Меня так однажды избили: меня толкнул один таец, я обратно его толкнул и дал ему шапалак. На меня сразу налетели другие тайцы, искалечили и быстро разбежались, пока не пришел надзиратель. Увечья были не сильными, но здоровье пошатнулось. Избили шесть-семь человек. За этот инцидент я семь дней провел в карцере, так как толкнул обидчика», — добавил он.
Также Марат поведал о безразличии к людям, которое он заметил в тюрьме.
«Один раз после отбоя в 15.00 один из наших сокамерников, он был тайцем, прилёг с температурой. Он просил надзирателя позвать медика, но его проигнорировали. Утром мы проснулись, а он лежал мёртвым среди нас. Он находился через пять-шесть человек от меня. Сотрудники тюрьмы пришли, унесли его, и всё. Никто не горевал и не беспокоился насчёт таких ситуаций. Спать приходится на бетонном полу, и никого не волнуют твои почки и другие органы. Ты сам должен за собой следить. Ежедневно в тюрьму прибывали 20 человек и столько же убывали: кто-то выходил на свободу, а кто-то просто умирал. Вообще, Таиланд — это такая страна, что если ты не нравишься кому-то, то этот человек может пойти в полицию, дать ему денег и посадить тебя за решётку. Гарантия свободы и прав человека там вообще не соблюдается. К людям там относятся, как к свиньям. Таиланд — это центр ада», — сказал мужчина.
Марат вернулся в Казахстан в январе 2021 года. Досрочно освободиться ему удалось благодаря многочисленным амнистиям, которые проводятся в Таиланде. В первый раз его срок сократили до 7,5 года в честь коронации нового короля. Во второй раз в честь дня рождения мамы короля казахстанцу снова убавили тюремный срок, но уже вдвое. Итого, он должен был выйти на свободу в середине июля этого года. Однако, чуть позже случилась третья амнистия в честь дня рождения предыдущего короля, и Марата отпустили на свободу. Затем его депортировали, но билет на самолёт пришлось покупать за свой счёт. Либо пришлось бы жить в иммиграционной полиции, пока не найдёшь денег.
«Я три с половиной года не видел ночного неба. Понял, что самое пьянящее чувство на свете — это воля. И когда после тюрьмы я ночью поднял голову наверх, то убедился в этом», — заключил Марат.
UPD к посту есть вопросы #comment_206527497
Записки заключенного: долгие дороги «маляв»
Василий Винный, специально для Sputnik.
Нету таких «косяков», о которых бы не узнало арестантское сообщество. Даже переезжая в другую зону, человек не спрячется от своего прошлого, потому что всегда найдется кто-то, кто сидел с ним до этого. Я видел, как узнавали о неприглядных поступках людей, совершенных ими 20 лет назад еще на малолетке, и которые они тщательно скрывали. Даже если не было живого очевидца поступка, то всегда можно было «пробить (узнать) за человека», отправив в зону, в которой он сидел, «маляву» (что-то вроде письма).
Нет «дороги» — и не надо!
В жодинском СИЗО «дорог» между «хатами» не было, т.е. камеры не обменивались между собой ни записками, ни какими-либо вещами. Только один раз мы передали сигареты через канализацию соседям. Но это было таким нервным приключением, как для нас, так и для них, что больше мы не пробовали заниматься подобным. В Жодино милиция сделала так, что об этих экзерсисах даже думать не хотелось, поскольку, что ни говори, а любое общение между камерами происходит лишь тогда, когда позволяют охранники.
Наведение «дороги» — относительно долгий процесс и достаточно шумный. Сначала нужно сплести «коня» (канатик) достаточно прочного, но не слишком толстого. Чтобы канат получился длинным, зеки расходятся по разным углам камеры, иногда они даже образовывают треугольник, растянувшийся на всю «хату». Естественно, если в этот момент кто-нибудь из милиции заглянет в камеру, то сразу поймет, в чем дело, поэтому перед глазком стоит зек и делает вид, что курит. И пока он будет по требованию милиционера отходить от «глаза», тысячу раз повторяя, что абсолютно случайно сюда стал, сокамерники смогут кинуть нитки на пол и притвориться, будто ничего не происходит. Учитывая, что стоять перед глазком нельзя, поскольку таким образом закрывается обзор для контролера, а нитки в большом количестве вообще запрещены, поскольку зеки могут скрутить «коня» и наладить «межкамерную связь», что, в принципе, мы и делали, или же сплести канатик, и это уже будет «удавка для контролера», мы шли на определенный риск, пытаясь передать товарищам по несчастью сигареты.
Наш «конь» готов, соседи тоже во всеоружии, начинается «сработка». Мы спускаем в канализацию один конец своего каната, зеки из другой камеры делают то же самое. Время слива воды рассчитывается так, чтобы веревки переплелись в общей трубе и между «хатами» появилась «дорога». Теперь мы можем обмениваться сигаретами, чаем, общаться записками, т.е. нарушаем один из основных принципов тюрьмы: изоляция заключенных.
Зеки могут контактировать только с соседями по камере, полностью закрытой от внешнего мира. Это очень удобно: в каждой «хате», особенно у «первоходов» (тех, кто сел впервые), можно создавать свои понятия и свою модель тюрьмы, подсадив туда «строгача» (зека, «идущего» по второй ходке и более), который будет рассказывать свою биографию, заполненную героической борьбой с милицией и рассказами о том, как нужно правильно жить по «понятиям». Заодно этот зек будет узнавать подробности преступления у заслушавшихся его баек соседей. Естественно, выяснить, что он стукач, или то, что он откровенно врет, рассказывая какие-то истории, заключенные не могут, поскольку сидят в изолированных камерах. Кроме того, у многих подследственных есть подельники, которым вообще нельзя общаться друг с другом, поскольку они могут договориться о том, какие давать показания. Поэтому милиционеры стараются, чтобы зеки даже мельком не увидели, кто еще сидит в тюрьме.
Но все это становятся абсолютно бесполезным, когда в СИЗО налажена «дорога».
Тяни «коня»
После жодинской тюрьмы я попал на «Володарку». Минский централ с богатой историей в почти 200 лет и своими традициями, которые кажется, ничем не сломить.
На «Володарке» была «дорога», по которой каждую ночь из камеры в камеру шли письма, записки и «грев» (материальная помощь).
В основном, «малявы» передавали «по воздуху». Это выглядело так. Из плотной глянцевой бумаги (обычно брались рекламные вставки из журналов) крутилась трубка, которую изнутри смазывали растительным маслом. Из обычного журнального листа делали конус, так называемый «волан», к заднему концу которого крепилась нитка.
Все это происходило ночью. Вообще все работы на «дороге» велись только в ночное время, поскольку при дневном свете слишком хорошо видно, как свертки с письмами ползут вдоль стен. Днем же те, кто стоял на «дороге», отсыпались. А на месте «дороги» была натянута тонкая, незаметная глазу, нитка, чтобы не повторять утомительную процедуру «сработки» каждую ночь. Милиция как бы гоняла зеков, заставляя лечь спать после отбоя, но как-то малахольно, да и днем не будили, хотя по всем правилам спать можно только ночью.
Так вот, после отбоя начинали «застреливаться»: заряжали «волан» в трубу и старались выдуть его на «запретку» (забор) так, чтобы он попал на нитку из соседней камеры. Потом его подсекали, как удочку, и тянули внутрь. Не каждый сможет хорошо «застрелиться», для этого нужен определенный талант. Дело в том, что в СИЗО, кроме обычных решеток, снаружи висят «реснички», направленные вниз металлические жалюзи, сквозь узкие щели в которых практически ничего не видно. Для того чтобы наладить «дорогу», зеки их предварительно слегка разгибают, буквально на пару пальцев, и вот в эту маленькую амбразуру зек должен высунуть ночью трубу, прицелиться и, грамотно рассчитав силу, выдуть «волан». Его напарник в это время смотрит в «мартышку» (зеркальце, привязанное к палке), чтобы никто из милиционеров не проходил под окнами, а третий человек прикрывает глазок.
После удачной «застрелки» к нитке из соседней камеры привязывается «конь», которого потом соседи тянут к себе, все — «дорогу» навели. В каждой «хате» минимум две дороги: в одну и в другую сторону. Есть камеры, которые находятся на своеобразных перекрестках, через них проходят настоящие трассы, и работа там кипит целую ночь. Если же участок относительно тихий, то за ночь могут пару раз передать послания, все остальное время люди прячут и сортируют письма, «точкуют» их.
«Точковка»
Зек отправляет «маляву» не в «белый свет, как в копеечку», гадая, дойдет или не дойдет. Нет! Вся корреспонденция строго подотчетна! У заключенных выработаны свои приемы регистрации писем и вещей — это «точковки».
Каждое письмо, записка, посылка — абсолютно все, что проходит через камеру, регистрируется специальным человеком («точкуется») в особом листике («точковке»), где указывается, откуда пришла «малява», во сколько, куда она идет, в какую «хату» и во сколько передана. Это делается на случай утери письма или обрыва «дороги». Если депеша не доходит, все «точковки» передают смотрящему, и он уже разбирается, в какой хате она пропала.
«Точковки» берегут, как зеницу ока. Наверное, следующий по серьезности «косяк» после утерянной «малявы» — это утерянная «точковка». Естественно, милиция их тоже серьезно ищет, потому что грамотный оперативник по одной такой бумажке сможет восстановить картину кто, с кем, и даже о чем общается.
Обрывы
Как ни странно, но милиции тоже выгодны «дороги».
Когда наступает ночь, патрулировать территорию вокруг тюрьмы выходят специальные контролеры с баграми, их работа заключается в том, чтобы обрывать «дороги» и забирать письма. Кроме того, по продолу ходят охранники, которые периодически заглядывают в глазки и, если они видят, что идет «сработка», сразу залетают с обыском в камеру. Иногда вовремя отобранная «малява» у зеков может помочь милиции распутать какое-нибудь дело или добавить срок заключенному.
Кроме того, бывали случаи, когда письмо, вроде, и доходило до адресата без проблем, но на следующее утро оперативник знал о его содержании, потому что где-то сидел стукач и втихаря читал самые важные сообщения.
«Прогоны» и прочее
Переписка у заключенных, как и в жизни на свободе, разнообразна. Это и амурные письма, когда арестанты из мужских камер флиртуют с арестантками из женских. Это и деловая переписка, когда подельники решают, как будут вести себя на допросах. Это и «поисковые малявы»: когда нужно кого-то найти — такое письмо читают в каждой камере. Это и «пробивные» депеши, когда «за кого-то пробивают в другой хате», т.е. узнают о прошлом человека в камере, в которой он сидел до того, как переехал. Есть и «прогоны». Это своего рода общее письмо для всех зеков, в котором сообщается что-то важное. «Прогоны» чаще всего идут либо от воров, либо от смотрящих. Обычно в них говорится о вопросах жизненного уклада. Появляются «прогоны», в основном, в ответ на какую-то глобальную ситуацию и объясняют рядовым зекам, как себя в ней вести.
Все «малявы» обычно пишутся мелким почерком и в каждую строчку, поскольку нужно уместить как можно больше текста в минимальный по размеру лист. Это нужно, поскольку единственным местом, куда зек может спрятать депешу, это в себя: поэтому, чем меньше, тем лучше.
«Малявы ходят» не только по тюрьмам, их могут передавать и на свободу либо отправлять между зонами вместе с доверенными лицами.
По факту общение между заключенными даже в самых изолированных местах никогда не прекращается, но только с допущения администрации.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.