Тяжелые вериги что это

О том, что это – вериги, у современного человека, как правило, имеется только общее представление. Когда слышат это слово, обычно представляют цепи или веревки. Отчасти это правильное представление, но нужно отметить, что веригами могло быть множество самых разных предметов. Подробности о том, что это – вериги, можно узнать из предлагаемой статьи.

Что сказано в словаре?

В словаре предлагается три варианта толкования рассматриваемого объекта.

Первое из значений слова «вериги» снабжено пометкой «религиозное». Под ним подразумеваются такие предметы, как оковы, кандалы, цепи из железа, кольца, полосы и тому подобное. Их носили некоторые верующие христиане, надевая на голое тело с целью «усмирения плоти» и зачастую делая это тайно.

Пример употребления. У Ильфа и Петрова в «Двенадцати стульях» упоминается о графе-монахе, носившем вериги, которые весили несколько пудов. Он, будучи привыкшим к изысканной французской кухне, стал питаться исключительно картофельной шелухой.

Устаревшее значение

Что это – вериги в устаревшем значении? Речь идет о железных цепях, кольцах, кандалах, которые раньше накладывали на ноги или на руки преступникам.

Пример. И без того плачевное положение заключенных, одетых в лохмотья и дрожавших на холодном ветру, усугублялось надетыми на них тяжелыми веригами.

В переносном смысле

Пример. В книге «Александр I» А. Н. Архангельский писал о том, что в то время наложение на самодержавную власть конституционных вериг значило усиление стариков, а предобразование государственной машины значило лишение стариков насиженных теплых мест.

Веригоношение

Чтобы усвоить, что это – вериги, целесообразным будет сказать о них подробнее. Как уже было отмечено, этот предмет был в ходу у христианских аскетов и использовался ими для «умерщвления плоти». Кроме упомянутых цепей, колец и полос могли применять железные шляпы, железные подошвы, медные иконы, которые вешали на грудь с помощью цепи. Иногда цепь продевалась сквозь кожу или даже тело. Вес вериг мог достигать иногда нескольких десятков килограммов.

Как писал Григорий Богослов, изнуряя себя веригами и истончая плоть, монахи истончали вместе с тем и грех. В соответствии со строгостями аскетического идеала иноки перестали довольствоваться лишь обычным аналавом (четырехугольный платок, на котором изображены страсти Господни). У них возникло желание более чувствительно воздействовать на свою волю путем воздействия на тело.

Сначала вериги носили исключительно монахи-аскеты, но затем их стали использовать и обычные верующие.

Небольшая путаница

Премьер также отметил, что в Ванкувере от наших олимпийцев ожидали гораздо большего, но это не значит, что нужно опустить руки и, посыпая пеплом голову, избивать себя веригами. Следует отметить, что в данном случает имеет место неточность. Ведь как видно из сказанного выше, никто себя не собирался бить веригами, их носили на теле.

Скорее всего, речь шла о самобичевании, иначе называемом флагелланством. Это движение «бичующихся», которое возникло в XIII веке. Его представители использовали самобичевание как один из вариантов «умерщвления плоти». Оно могло быть и келейным, и публичным.

При этом орудием был бич или плетка с тремя хвостами. На плетке имелись многочисленные узлы с шипами длиной в палец. При ударе они вонзались в плоть с такой большой силой, что для их извлечения необходимо было сделать дополнительный рывок.

Подтверждает ошибку и этимология слова «вериги», образованного от старославянского «верига», обозначающего «цепь», которое происходит от праславянского verti, что значит «связывать».

Источник

Вериги

Вери́ги (ста­ро­слав. верига — «цепь») – 1) желез­ные цепи, полосы, кольца, носи­мые подвиж­ни­ками на голом теле, для сми­ре­ния плоти; желез­ная шляпа, желез­ные подошвы, медная икона на груди, с цепями от нее и пр., кото­рые носили неко­то­рые подвиж­ники для сми­ре­ния плоти; 2) Празд­ник покло­не­ния вери­гам св. ап. Петра (29 янв.) отно­сится к тем цепям, кото­рыми был скован апо­стол в Иеру­са­лиме царем Иродом Агрип­пой I ( Деян.12:1-11 ).

Вериги пер­во­на­чально были при­над­леж­но­стью мона­хов-аске­тов. Вот как писал о них свт. Гри­го­рий Бого­слов: «Другие изну­ряют себя желез­ными вери­гами, и, истон­че­вая плоть, истон­че­вают вместе грех». Соот­вет­ственно стро­го­сти аске­ти­че­ского идеала, иноки в самом подвиге не доволь­ство­ва­лись уже обык­но­вен­ным ана­ла­вом, как только знаком своей борьбы; воз­никло жела­ние, чтобы этот знак более чув­стви­тельно воз­дей­ство­вал на волю через воз­дей­ствие на тело. Ноше­ние вериг есть аске­ти­че­ское упраж­не­ние, име­ю­щее целью изну­ре­ние телес­ное в непре­рыв­ном усилии, по слову Апо­стола, рас­пять плоть свою со страстьми и похотьми ( Гал.5:24 ). Оно имеет по суще­ству то же зна­че­ние, что и ноше­ние взад и вперёд боль­ших тяже­стей, камней и корзин с песком, имев­шее место для усми­ре­ния побуж­де­ний плоти у восточ­ных пустын­ни­ков первых веков хри­сти­ан­ской Церкви.

Ноше­ние вериг состав­ляло особый подвиг, тре­бу­ю­щий духов­ного рас­суж­де­ния и бла­го­сло­ве­ния опыт­ного духов­ника, — как писал свт. Фила­рет (Дроз­дов): «для … [вериг] есть люди, и вре­мена, и при­чины». В насто­я­щее время вериги исполь­зу­ются крайне редко.

Источник

Вериги

Фото: Василий Нестеренко

Выдающийся человек, помимо прочего, обладает таинственной способностью превращать обычные вещи в нечто большее – в реликвии. Так появляются музейные экспонаты, которые становятся символами определенного вида искусства и свидетелями незаурядной человеческой жизни: скрипка Никколо Паганини, чернильница Александра Пушкина, ледоруб Анатолия Букреева. Если говорить о подобном символе христианства и поискать вещь-свидетеля незаурядной жизни святого, то нужно признать: вериги преподобного Сергия – лучшее материальное выражение драматургии отношений человека и Христа. Именно в них можно увидеть трагизм и логику христианской жизни.

«Эти тяжелые цепи и металлические пластины использовались аскетами для умерщвления плоти и подавления страстей» – поясняет экскурсовод. Но едва ли он способен объяснить, почему вериги возлагает на себя преподобный Сергий, который к тому времени уже творит чудеса. Но в то же самое время молодому монаху, находящемуся в самом начале аскетического пути, коему вопрос борьбы со страстями более актуален, ни один старец, скорее всего, не дозволит сделать этого. Что же такое вериги?

Поставленный вопрос имеет отнюдь не частный характер. Ведь вериги можно рассматривать как материальный образ морали – высокой и сложной культуры самоограничения. Немецкий философ Имануил Кант признавал: моральный закон прагматически не оправдан. «Звездное небо над головой» и «моральный закон внутри нас» наполняли философа все более глубоким удивлением и благоговением. [1] Зачем нужен молитвенный труд, посты, терпение обид и волевое укрощение страстей – словом, все то, что противно биологической природе живого существа? Зачем это издевательство над собой? К чему изнемогать под тяжестью вериг? Не лучше ли идти по жизни радостно и налегке?

В «Приключениях барона Мюнхгаузена», созданных причудливым воображением Рудольфа Эриха Распэ, есть рассказ под названием «Мои чудесные слуги». Турецкий султан посылает Мюнхгаузена в Египет со сверхважным секретным поручением. В ходе этого вояжа барон приглашает к себе на службу удивительных людей: один из них обладал настолько тонким слухом, что мог услышать шум растущей травы; другой выстрелом убивал воробья на расстоянии нескольких дней пути; третий голыми руками вырывал из земли вековые деревья; четвертый был помощником мельника и вращал крылья мельниц, зажав пальцем левую ноздрю, и выдувая из правой целый ураган. Пятый слуга оказался скороходом. Вот как описывает Распэ сцену встречи:

«Едва я отъехал от турецкой столицы, как мне попался навстречу маленький человек, бежавший с необыкновенной быстротой. К каждой его ноге была привязана тяжелая гиря, и все же он летел как стрела.

– Куда ты? – спросил я его. – И зачем ты привязал к ногам эти гири? Ведь они мешают бежать!

– Три минуты назад я был в Вене, – отвечал на бегу человек, – а теперь иду в Константинополь поискать себе какой-нибудь работы. Гири же повесил к ногам, чтобы не бежать слишком быстро, потому что торопиться мне некуда».

Так эпизод из сказки проясняет религиозную логику веригоношения. Это ничто иное как логика силы.

Вектор же этой любовной силы очевиден: сотворить добро любимому, помочь, спасти, «положить жизнь за други своя». Любовь предназначена для критической ситуации, поэтому неудивительно, что ее сила, в поисках точки приложения, мечтает о катастрофе – так же как богатырь о достойном сопернике.

Любовная сила тревожит человека, побуждая его помогать, спасать, жертвовать собой. И трагедия религиозной любви состоит в том, что Бог, на которого она направлена, самодостаточен. Ему невозможно оказать даже мелкой услуги. Христос в Гефсиманском саду отклоняет заступничество Петра словами: «возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?»

К счастью, там, где невозможно что-то «сделать для», всегда остается возможность «сделать ради». Эта возможность, если ею воспользоваться, не оставляет места несчастью неразделенной любви. Наверное, поэтому Христос указывает на возможность обратить на ближнего ту любовь, которая стремится к Богу: «Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».

Ради Христа подвижник налагает на себя вериги. Посты, бдения, столпничество и другие способы усложнить себе жизнь есть ничто иное как «гири», которые привязывает к своим «сильным ногам» «скороход»-святой. Они утешают избыточную силу любви, которая не находит прямого выхода на свой Предмет. Это не средство достижения святости – наоборот, это ее плоды.

То же самое можно сказать и о других, нематериальных «веригах». Среди философов много веков идет спор о происхождении морали: откуда берут начало традиции самоограничения? Какие-то нормы оправданы необходимостью общежительного существования людей, какие-то даже медицинскими основаниями. Но есть среди прочих источников морали традиции и или обычаи, заложенные святым человеком. Когда-то по вдохновению любви подвижник сочиняет поступок. Потом повторяет его снова и снова, превращая в личное правило. Людям, приходящим к святому, нравится этот личный обычай – они начинают подражать ему. Так появляется народная традиция, которая с течением времени набирает авторитет и превращается в моральный закон.

Христианский вклад в общий корпус человеческой морали – это традиции, начало которым положены поступками святых, сочиненных по вдохновению любви. Вспомним слова Христа: «Потому и узнают, что вы Мои ученики, что будуту иметь любовь между собою». «Вы – свет миру. Вы – соль земли. Если соль потеряет силу, чем сделаешь ее вновь соленою?» Соль передает свое свойство любой пище, но сама не черпает его из неких внешних источников. Таков гениальный композитор: он не может выйти на сцену и спросить слушателей: «Что вам сыграть?» Это к нему обращено всеобщее внимание. Требование к нему аудитории только одно: «Играй что хочешь: нам не нужно твое послушание – нам интересно твое вдохновение». Вот и настоящему христианину, в отличие от мусульманина или иудея, уже не на кого оглядываться и спрашивать, как поступить. Это к нему обращен в ожидании заинтригованный мир: что еще он придумает ради своего распятого Бога?» Вот потому жития святых – самое прекрасное, что есть в христианской культуре. Там люди находят такие поступки, которым нельзя научиться у законоучителей – даже таких, как Моисей, Мухаммед или Зороастр.

Блаженный Августин говорит: «В христианстве есть только одна заповедь: люби Бога и делай, что хочешь». Но это заповедь совершенных. А что делать, если любви нет? Стать сильным можно лишь подражая сильным. Богатырь утешает зуд в своих могучих руках, поднимая тяжелые гири. То, что для него является утешением, для слабого пусть станет тренировкой. И совсем не тоскливо носить «вериги» морального и религиозного закона, если знать, что это – «гири» святых, а для нас – упражнение в любви.

Источник

Новое в блогах

ВЕРИГИ

ВЕРИГИ

С давних времен христианские монахи-аскеты и Христа ради юродивые носили под одеждой на голом теле вериги, чтобы усмирить плоть и подавить страсти. Само слово «верига» переводится со старославянского языка как «цепь», однако на деле могли использоваться и другие тяжелые металлические предметы: кресты, различные пластины, кольца, медные большие иконы, железные шапки и даже подошвы обуви. Вот как писал о них святитель Григорий Богослов: «Другие изнуряют себя железными веригами, и, истончевая плоть, истончевают вместе грех». Вес вериг мог достигать десятков килограммов.

Древние подвижники основывали подвиг веригоношения на некоторых словах Нового Завета, например, на словах апостола Павла: Аз бо язвы Господа Иисуса на теле моем ношу (Гал. 6: 17), чтобы распять плоть свою со страстьми и похотьми (Ср.: Гал. 5: 24). В Послании к римлянам апостол писал, что мы крестимся во Христа, чтобы упразднено было тело греховное, чтобы не быть уже рабами греху.

Древние традиции на Руси

На Руси ношение вериг уже в XI–XII веках получило широкое распространение среди монахов-подвижников. Читая Киево-Печерский патерик, мы узнаем о том, что преподобные Феодосий († 1074), Марк Пещерник († около 1102) и Иоанн Многострадальный († около 1160) носили на теле своем железо. Так, преподобный Феодосий, будучи еще отроком, «пришел к одному кузнецу и приказал ему сковать железный пояс, которым и препоясался».

Древнее предание донесло до нас сведения о том, что основательница Полоцкого Спасского монастыря преподобная Евфросиния также в течение многих лет совершала подвиг ношения вериг. По милости Божией, в наше время были обретены вериги святой — железные цепи весом 7 кг. В 1991 году они были найдены в древней Спасо-Преображенской церкви, сейчас хранятся в Спасо-Евфросиниевской обители.

Подвиг преподобного Никиты Столпника

Будущий святой жил в Переславле-Залесском в XII веке. Это был сборщик налогов, не гнушавшийся разорять жителей города. Но однажды Никита решил стать на путь покаяния и изменить свою жизнь — так сильно на него подействовал отрывок из книги пророка Исайи, услышанный в храме.

Игумен монастыря, к которому обратился бывший мытарь, пожелавший спасти свою душу, благословил его нести подвиги столпничества и ношения вериг. Преподобный выполнил благословение. Он вырыл яму и стоял в ней, пребывая в молитве и каясь в своих грехах. Тело его отныне пребывало под тяжестью тяжелых металлических вериг. Это и стало причиной смерти святого…

Дело в том, что некоторые не верили в покаяние бывшего сборщика налогов. Кое-кто полагал, что на святом не вериги, а драгоценности: так сильно блестел металл, отполировавшийся на теле святого. И вот какие-то разбойники решили завладеть «сокровищем» и убили преподобного Никиту. Осознав, что цепи металлические, их бросили в Волгу.

По Преданию Церкви, вериги обрел инок, подвизавшийся в Петропавловском Ярославском монастыре. Он увидел чудесное сияние, исходящее от вериг, а сами они плавали, не идя ко дну, будто были сделаны из дерева. Так святыню перенесли в Переславский Никитский монастырь, где они были положены на гроб подвижника.

Перечислить всех святых, которые подвизались, нося на себе тяжелые вериги, конечно, невозможно. Да и многие носили их тайно…

Особое делание

Ношение вериг составляло особый подвиг, требующий духовного рассуждения и благословения опытного духовника, ибо, как известно, нет добродетели без рассуждения. Как писал святитель Филарет (Дроздов), «для … [вериг] есть люди, и времена, и причины». Например, вериги возлагал на себя преподобный Сергий Радонежский, который к тому времени уже творил чудеса. Но молодому монаху, находящемуся в самом начале аскетического пути, для которого вопрос борьбы со страстями более актуален, опытный духовник вряд ли благословит ношение их. Это не средство достижения святости, а инструмент для подавления страстей, используемый в настоящее время крайне редко.

Для пользы души

У слова «верига» есть и переносный смысл. Это бремя, обычно нравственное или душевное. Вериги можно рассматривать как составляющую высокой и сложной культуры самоограничения. Многие люди, далекие от желания нравственного усовершенствования, говорят: «Зачем нужен молитвенный труд, посты, терпение обид и волевое укрощение страстей — словом, все то, что противно биологической природе живого существа? Зачем это издевательство над собой? К чему изнемогать под тяжестью вериг? Не лучше ли идти по жизни радостно и налегке?»

Источник

Вериги

К истории русского подвижничества.

Реферат, читанный в Церковно – Археологическом Отделе при Обществе Любителей Духовного Просвещения 17 ноября 1914 года Диак. В. И. Мансветовым.

Собрание вериг Императорского Московского Исторического Музея.

(Краткое описание с предисловием).

«Благо есть мужу, – поучает св. Пророк Иеремия, – егда возмет ярем в юности своей.» ( Иер. 3, 27 ).

«Аз язвы Господа Иисуса на теле моем ношу» ( Гал. 6, 18 ), – повествует Ап. Павел.

Вот побуждения к возложению на себя и ношению вериг во Имя Христово.

В научном смысле ношение вериг есть своего рода аскетическое упражнение, имеющее целию изнурение телесное в непрерывном усилии совершенно, – по слову Апостола, – «распять плоть свою со страстьми и похотьми» ( Гал. 5, 24 ).

Имея по существу то же значение, что и ношение взад и вперед больших тяжестей, камней и корзин с песком, имевшее место для усмирения побуждений плоти у восточных пустынников первых веков христианской Церкви, подвиг веригоношения однако по особому укладу древне-русской жизни, с ее преувеличенно-почтительным отношением к обрядности, требовал непосредственного проявления и осязаемого признака самого подвига.

Тем не менее носители вериг непреклонною силою своей воли старались достигнуть и такого внутреннего состояния, чтобы во всей природе своей не ощущать другой мысли, кроме как принять на себя язвы Христовы и тяжесть креста Его.

Велик и свят подвиг предать тело свое в руки мучителей за исповедание Имени Христова. Но не меньше надо было мужества и этим добровольным мученикам, чтобы каждый день, каждый час предавать тело свое медленным постоянным терзаниям и постепенному умервщлению.

В этой труженической жизни, приближавшей их к Богу, они однако находили такой источник блаженства, что желали бы до бесконечности увеличивать свои труды и подвиги.

Но велика зависть врага рода человеческого! Соблазнитель прародителей наших, он не оставил своею лестию и этих подвижников.

Хранилище Императорского Исторического Музея в своем собрании имеет: 9 головных вериг,

24 нагрудных тяжелых крестов, из них 5 медных, 18 железных и 1 чугунный литой,

17 полных металлических парамандов, из которых 2 медных и 15 железных,

8 цельных железных поясных вериг, соединенных с таковыми же парамандами,

5 отдельных поясов железных,

3 двойных (спускающихся на грудь и спину) креста,

2 тяжелых доски, чугунных литых и несколько разрозненных частей вериг и крестов.

Головные вериги представляют из себя остов шапки и состоят из железного кованого обруча по размеру головы с приклепанными на крест и соединенными между собою в виде дуг 2 или 3 полосами железа. Этот остов или каркас покрывался сукном или бархатом, для чего у лобного обруча, как видно из прилагаемого ниже снимка, пробиты для шва дырочки. Такая железная шапка, будучи обшита материей, ничем не отличалась по внешнему виду от обыкновенной монашеской шапки и дониконовского клобука, и потому могла служить лучшим выражением идеи тайного веригоношения. Для увеличения тяжести лобный обруч брался шире и загибался сверху во внутрь, так что верх шапки под каркасом представлялся как бы сплошным. На некоторых для этой же цели наклепывался изогнутый по передней дуге массивный железный же плоский крест, под обшивкой остававшийся незаметным. Из имеющихся в собрании девяти таких шапок обращает на себя внимание № 34847; 9 8 со сплошным верхом, грубо приклепанным каркасом из трех дуг, без выпуклого креста, сильно проржавленная, весом 12 фунтов. Судя по форме и по способу выработки, ее нужно отнести к более древнему времени, чем все остальные восемь. Наоборот вторая из них, 10 фунтов, № 42324; 904, тоже без креста, но с узким лобным обручем, является позднейшей из всех. Уж слишком бросается в глаза ее полосовое железо современной железо-прокатной обработки.

Остальные семь по форме сходны с древними церковными свадебными венцами Владимиро-Суздальского периода. Они совершенно одинаковы между собою, все имеют спереди приклепанный крест.

Весом: в 14 ф.; в 10 ф.; 8 ф.; две по 7 ф. и 2 по 5 ф. Все до некоторой степени проржавлены.

1) № 28479; 93, медный восьми-конечный крест без цепи, с верхним и нижним ушком, ношеный, сильно потертый. Спереди граверован восьми-конечный же крест без изображения распятия; в самой верхней части надпись „Царь Славы“, дощечка Ї Н Ц Ї; в поперечной части – „кресту Твоему поклоняемся Владыко и святое воскресение твое славим“, славянским шрифтом. На обратной стороне: сверху – „Любовь“, в средине – „послушание, терпение“, внизу – „смирение“, весом 3 фунта. По типу подходит к крестам конца XVIII века.

2) № 38850. Медный восьми-конечный крест с изображением распятия, прикрепленный сыромятным ремешком и бичевой к железной массивной пластине; между ремнем подсунут деревянный березовый клинушек. Изображено распятие. Выше в рамке дощечка со словами Ї Н Ц Ї, два архангела, подпись „Михаил, Салфиил. Крест похож на Московские кресты XVIII века.

3) № 36819; 99. Четырехконечный крест медный сильно потертый, ношеный. На нем спереди высечен восьми-конечный крест. Весом 2 ф., размер 2½ Х 2½ верш., имеет верхнее и нижнее ушко от цепей параманда.

4) – Медный четырехконечный крест с таковою же цепочкою. Спереди изображено распятие и надпись „Крест Хранитель“; на задней стороне выбито точками славянскими буквами „Да воскреснет Бог“. У цепей пряжки с головой льва; весом 1¼ ф.; Крест недавней работы XIX века.

5) – Медный четырехконечный крест с таковою-же тонкою цепочкою вытертый и ношеный. Спереди в глубокой раме рельефное изображение распятого Господа; сверху Св. Троица, в нижней части шесть неизвестных святых. Крест очень близок к суздальским резным крестам XV-XVI века.

Железные нагрудные кресты.

1) № 28458; 93. Нагрудный железный крест с медным изображением распятия в 2½, дюйма; весом 1 ф.; имеется ушко для цепи.

3) № 33041; 96. Железный шлифованный нагрудный крест геральдической формы без цепочки с вделанным медным маленьким четырехконечным крестиком. На последнем изображение восьмиконечнаго креста без распятия. По бокам буквы Ис.-Хр.; размер 3 Х 2 верш. весом 1½ ф.

3) № 36820; 99. Железный квадратный крест с таковыми же цепочками сверху и по бокам креста, весом 4 фунта.

4) № 41001; 1903. Нагрудный кованый железный четырехконечный на таковой же железной цепочке. На верхней части высечено „Труд“, в средине дата – 1891 год. 8 дюйм. длины – 7 ширины, весом 5 фунтов.

Остальные 14 крестов различнаго веса и формы, сделанные все по образцу древних церковных крестов, надписей дат и изображений не имеют.

№ 21563; 1891. Чугунный литой крест квадратной формы с надписью „БѴ55;гъ“, весом 5 ф. с пластинчатой жестяной цепочкой. Крест современной недавней работы.

1) № 36890; 99. Медный параманд, спереди железный луженый крест овальной формы. На заднем квадрате по краям надпись: „Аз язвы Господа моего на теле моем ношу“, в средине распятие с копьем и губою. Цепи гнутые из проволоки. Весом 2 фунта. Этот параманд очень тонкой изящной работы, ничем не отличается от современных мягких монашеских парамандов.

2) № 39286; 1901. Медный параманд с двумя одинакового размера дощечками, на одной из них выграверован четырехконечный крест. Концы его немного расширены, в уголках сияние. По форме крест напоминает несколько мальтийские и вообще квадратные кресты конца 18 и начала 19-го столетия.

3) – Шлифованный хорошей слесарной работы с пластинчатыми, входящими одна в одну, на шарнирах цепочкою железный параманд. На передней дощечке, овальной, немного удлиненной книзу, изображение Господа распятого, а на задней восьмиконечного креста и надпись: „Господи спаси благочестивыя и услыши ны“. Судя по надписи, параманд мог принадлежать кому-нибудь из иеродиаконов. В средине креста дата: 1800 год.

4) 39314; 1901. Железный параманд с двумя крестами древней, напоминающей южно-русские Киевские четырехконечные церковные кресты, формы, с витыми наподобие жгутов удлиненными звеньями вместо цепочки. Весом 4 фунта, очень проржавлен, долго находился в земле.

Найден при постройке церкви с. Покровского, под Калугой, со скелетоѻ Инвентарная опись Историч. Музея. Означенный параманд составляет дар Д-ра С. С. Жданова..

5) № 24258; 92 железный параманд с железными же равносторонними крестами, цепи кованые отдельными звеньями ввиде восьмерок; весом 10 фунтов, не старый.

6) 25760; 92. Массивный железный параманд весом 15 ф. с двумя квадратными крестами с изображенными на них резными восьми-конечными. Цепи стальные пластинчатые на шарнирах, хорошей кузнечной работы. XVII века.

7) 37680; 1899. Железный параманд с 2 крестами и панцырной кольчатой цепью, ношеный; весом 11 ф.

8) 33343; 96. Тоже с медным замком спереди; весом 2 ф.

9) 38222; 1900. Тоже с коваными наплечниками и крестом спереди; весом 12 ф.

10) 39189; 1901. Тоже с двумя крестами. На переднем, как и на заднем, выбито: „Царь Славы Сын Божий“; весом 3 ф.

11) 40227; 1902. Тоже с широкими массивными наплечниками, с 4 конечным крестом и овальной пластиной сзади, с пластинчатыми же кузнечной работы цепями; весом 20 фунтов. Это самый тяжелый образец вериг описываемого собрания.

12) 40586; 902. Железный кованый параманд с пластинчатыми в 3 звена цепями; весом 12 фунтов, к нему принадлежит и верижная шапка № 40587.

13) 42520; 1905. Тоже с наплечниками, с пластинчатыми на шарнирах цепями, кузнечной работы; весом 9 ф.

14) 44283. Тоже грубой работы цепи; два креста, спереди восьмиконечный, сзади четырехконечный; весом 6 фунтов.

15) 44298; 1904. Тоже с 2 дощечками, на передней грубо выбит косой неправильной формы четырехконечный крест; весом 4 фунта.

16) 44279; 1907. Тоже с цепями, состоящими из мелких квадратных железных пластинок, соединенных между собою проходящими через них проволочными, сплюснутыми кольцами; на передней дощечке надпись: „Аз язвы Господа моего на теле моем ношу“ и изображение распятого Христа Спасителя с орудиями страданий.

17) – Бывший в огне параманд с двумя крестами и пластинчатой цепью; весом 2½ фунта.

Поясные в е р и г и.

1) № 25766; 1892. Железный пояс, соединенный с парамандом, кованой недавней работы, весом 15 фунтов.

2) № 31614; 1895. Железный пояс с приваренными на бедрах крестиками 3-х дюймовой высоты и проходящими от средины к спине плечевыми очень плоскими пластинчатыми цепями, чистой кузнечной работы. Этот пояс нужно отнести к числу женских вериг. Узкий сравнительно размер талии – 64 сант. и положение крестиков, отогнутых кнаружи, дают представление о стянутой в средине женской фигуре. Расположение цепей, начинающихся почти у самой середины пояса, очень напоминает проймы женскаго костюма. Все части пояса с внутренней стороны тщательно зачищены и закруглены во избежание беспокойства и поранения тела.

3) 41859; 1903. Пояс, соединенный с парамандом, с массивными цепями кузнечной грубой работы. На спинном квадрате дата – 1894 год, выбита точками. Литеры „Н. Л.“ высечены; весом 9 фунтов.

4) – Пояс с наплечными пластинчатыми на кольцах цепями с восьмиконечным посредине крестом и квадратом сзади; очень проржавлен; находился в земле; весом 17 ф.

5) – Такой же, менее проржавлен; весом 16 ф.

6) – 1900. Такой же, без креста; весом 12 ф.

7) № 44280; 1907. Такой же пояс, соединенный с парамандом. Цепи из пластин, напоминающих конские удила; весом 4 ф. очень недавней работы, неношеный.

8) № 45223; 1908. Пояс с нагрудным восьмиконечным крестом и сзади квадратом, соединенными пластинчатыми на овальных кольцах цепями. Внизу крест соединяется с поясом двумя изогнутыми пластинами на застежках; весом 17 фунтов. Эти вериги очень крупного размера.

1) № 26300; 92. Железный кованый пояс, состоящий из семи пластин с пряжкой; весом 4 фунта. По форме напоминает современные монашеские пояса.

2) № 33113; 96. Железный пояс с секретным замком, потертый; весом 2 фунта сравнительно старой работы.

3) № 23496; 96. Железный пояс из тонких пластин с крестом на спине; весом 1 фунт.

4) – Железный пояс с четырехконечными крестами спереди и сзади. На пряжке прорези букв? „Їис. Хр.“; весом 9 фунтов.

5 и 6) – Два ржавых старых очень массивных пояса в 12½ и 16 фунтов.

Двойные, отдельные от парамандов, кресты с цепями.

1) № 31798; 99. Цепь железная, обшитая холстом, с двумя крестами грубой современной работы; весом 14 ф.

2) № 44283. Два креста с цепью, восьмиконечным и четырехконечным, грубой современной работы; весом 6 ф.

– Два креста на обычного типа крупных цепях. Оба креста, размером 3½ Х 2½ в. и 3 X 2 в., имеют надписи. На переднем по всей стороне креста выбито славяно-русским шрифтом: „Во имя моего Спаса и Господа. Я предаю Тебе абие дни живота моего. Но болия желаю чтобы на мое сердце крест: не довольно чтобы иметь прет моими очами. Я желаю при склоне моей жизни вручену души моей Творцу“. На заднем: „взем крест твой честный ГѴ55;ди идем к тебе“; с обратной стороны. „Крест ангелов слава и демонов язва“ и дата – 1847 год.

Кроме того, № 43953–54; 1906. Две доски чугунные литые, овальной формы с отверстиями для подвески. На той и другой восьмиконечные кресты. На них вверху Бог, два ангела, посреди распятие, по бокам солнце померкшее, луна и надпись: „Кресту Твоему поклоняемся Владыко и святое воскресение твое славим“; внизу адамова голова, по бокам Матерь Божия и Мария Магдалина, с другой стороны Иоанн Богослов. Изображение крестов подходит к Московским XVI века. Доски весят 12 фунтов.

№ 38661; 1900. Посох железный, оканчивающийся копьем и секирами, навершье, – восьмиконечный крест. Это экземпляр тех самых „палок с копейцем“, которыми по свидетельству указа 1636 года Патриарха Иоасафа, дрались „до крови“ мнимые подвижники веригоносцы.

Из числа разрозненных вериг обращает на себя внимание № 42347; 1904 – громадный, охватывающий всю грудь, четырехконечный железный древней формы кованый крест с загнутыми внутрь средними концами. У закругленных концов, очевидно неудавшихся перекрестьев, прикованы ушки. От верхнего идет протертая кольчатая цепь к такой же, как и крест, массивной доске, неправильной треугольной формы. На кресте три дырочки очевидно от отставшего еще добавочного креста. Вес – 14 фунтов.

№ 41676–77; 1903. Два креста медных четырехконечных, одинаковых с ушками от цепей, с изображением на каждом восьмиконечного креста и надписью: ИС. ХР., заглавным прописным шрифтом Александровского времени. По форме напоминают Мальтийские.

Есть еще небольшой железный кованый равносторонний крест, в средине которого вместо ожидаемой религиозной надписи или изречения красуется выбитое клеймо, очевидно мастера, – „Ахматов“.

В заключение нельзя не указать на трудность и в некоторых случаях невозможность определить время происхождения только что описанных вещей.

С одной стороны кузнечное искусство, еще и до сих пор пользующееся приемами XVI века и мало считающееся, не в пример прочим ремеслам, с прогрессивным движением своего дела, не выработало новых образцов при обработке железа, с другой – религиозное воззрение заказчика, боявшегося всякого новшества и требовавшего потому сделать вериги непременно по старому и притом определенному образцу известных уже вериг прославленных подвижников, служит высказанной причине.

Конечно поставленные условия закащика при совокупности старинных приемов работы заставляли выходить вещь из рук мастера совершенно тождественную с древней и почти от ней ничем не отличимую.

Единственным ключом к распознаванию времени происхождения вериг, кроме выбитых дат и надписей, может служить вполне понятное для горделивого чувства хорошего мастера желание: сделать лучше, чем предложенный ему оригинал. В этом благом намерении, – с нашей точки зрения, – и оставлял кузнец, и то случайно, едва ощутимый дух своего времени.

Таких хороших мастеров должно быть было немного, уж очень грубы и рабски шаблонны, за исключением немногих, все остальные вериги.

История Русск. Церкви Преосвящ. Филарета. Пер. III; стр. 249.

Юродство о Христе. Свящ. И. Ковалевский стр. 160. Москва 1895 г.

Источник