возникновение понятия новый мировой порядок новые акторы международных отношений
НОВЫЙ МИРОВОЙ ПОРЯДОК
Тогда, в 1991 г., рухнул прежний биполярный мировой порядок, основанный на балансе двух сверхдержав, юридически оформленный Ялтинскими (1945) соглашениями и документами Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинки, 1975), зафиксировавшими принципы нерушимости границ, установленных после окончания Второй мировой войны.
Образование новых государств, после крушения СССР и Югославии, возникновение целого ряда «непризнанных государств» и проч. поставили под сомнение принцип «нерушимости границ». А т. н. «бархатные революции» в странах Восточной Европы, спланированные Вашингтоном и НАТО и ставшие возможными из-за того, что метрополия мировой социалистической системы — СССР, обессиленная сокрушительной перестройкой Горбачева, не в состоянии была их предотвратить, открыли длительный, не завершенный до сих пор процесс формирования нового мирового порядка.
Суть «нового мирового порядка» в монополии одного государства на глобальное политическое и экономическое лидерство, а главное, управление: «Мы управляем вами в ваших же интересах, кто с этим не согласен. представляет собой зло». Сама идея такого порядка была высказана в США еще во времена В. Вильсона, заявившего на Парижской мирной конференции 1919 г., что «Америке уготована невиданная честь осуществить свое предназначение и спасти мир». Похоже, девиз на государственной печати США «Novus Ordo Seclorum» — «новый порядок на века» из мистического задания стал воплощаться в конкретную идеологию именно после крушения СССР.
Вторая важная черта нового мирового порядка — его подчеркнуто антироссийский характер. Как признался бывший советник президента США Д. Картера по национальной безопасности З. Бжезинский, «новый мировой порядок при гегемонии США создается против России, за счет России и на обломках России».
Идеологической основой нового мирового порядка служит не рекламируемая широко теория «золотого миллиарда». В соответствии с этой теорией, удовлетворительное существование на Земле может быть обеспечено только для одного миллиарда людей, проживающих в развитых странах.
По словам профессора Массачусетского института технологии Н. Хомски, новый мировой порядок — это порядок в интересах высших классов и крупных западных компаний, а страны третьего мира занимают особое место в этом миропорядке: они обеспечивают Запад сырьевыми ресурсами, дешевой рабочей силой, рынками для сбыта товаров, возможностями для капиталовложений и для вывоза экологически грязных производств. Еще У. Черчилль заявлял: «Управление миром должно быть в руках материально благополучных народов, богатых людей, мирно живущих у себя дома, а не голодных народов, стремящихся улучшить свое положение».
Окончательно демонтированный к началу 1990-х гг. миропорядок нуждался в замене. Конструкция нового сооружения особой оригинальностью не отличалась: США, объявившие себя единственной сверхдержавой, во многом скопировали достижения самой мощной империи XIX в. — Британской, взяв за принцип внешней политики даже не видимую ее эффективность (подданные ее величества королевы Виктории, например, проиграли в Афганистане и в целом Среднюю Азию русским), но принцип глобальности. Соединенное королевство уже тогда, на вершине своего могущества, считало себя вправе вмешиваться в дела любого государства в любой точке земного шара. Основой глобального могущества Великобритании был ее флот.
Доллар США, несмотря на то, что к началу XXI в. вполне состоялось евро, не собирается сдавать своих позиций японская йена, заметно окреп юань, да и рубль объявлен конвертируемым, по-прежнему определяет финансовую политику планеты. И остается эффективным инструментом перераспределения мировых ресурсов для потребностей американской экономики, по мировым меркам далеко не эффективной и не рентабельной и заметно уступающей более динамичным экономикам ЮгоВосточной Азии, Китая, Индии.
В последние годы становится все более очевидным, что внешняя политика США основывается теперь не на экономической мощи, а, главным образом, на военной силе. Но за то время, когда Америка почти 2 десятилетия безраздельно господствовала в мире, Вашингтону даже приблизительно так и не удалось очертить контуры Pax Americana.
Развал сначала Варшавского Договора, а затем и Советского Союза так и не привел к созданию на евразийском пространстве конфигурации, способной совпасть с геополитическими проектами Вашингтона, наиболее ярко сформулированными З. Бжезинским.
Несостоятельными оказались попытки создать такую конфигурацию с помощью «цветных революций» в Грузии, Киргизии, на Украине. Ключевые игроки на постсоветском пространстве — Белоруссия, Казахстан, Узбекистан — по сути, отвергли патронат Вашингтона и продолжают оставаться в той или иной степени союзниками России, предпочитая евразийскую солидарность атлантической.
Провалились и попытки США сформировать проамериканские режимы в Ираке и Афганистане. В 1940–50-е гг. в условиях холодной войны США и ее союзникам удалось сформировать блок СЕНТО (на основе Багдадского пакта) из ближневосточных государств и стран Среднего Востока. Но просуществовал он недолго — в ключевых государствах региона произошли революции и военные перевороты, в результате которых проамериканские режимы были свергнуты. Теперь же правительства, безропотно выполняющие волю Вашингтона, даже не в состоянии и с американской военной помощью контролировать территорию собственных стран — ни багдадские марионетки, ни Хамид Карзай.
Таким образом, США показали неспособность управлять спровоцированным хаосом, что означает крах одного из столпов, на которых зиждилась американская госполитика.
В феврале 2008 г. США в очередной раз приложили усилия к разрушению Ялтинско-Потсдамской системы, фактически инициировав провозглашение независимости края Косово, являющегося частью суверенной Сербии, и тем «легализовав» новый мировой порядок, основанный не на общеобязательных нормах, а на произволе. Этот шаг стал началом процесса дестабилизации политической обстановки как в Европе, так и за ее пределами, активизировав сепаратистские движения в целом ряде стран мира.
Понятие нового мирового политического порядка
НОВЫЙ МИРОВОЙ ПОРЯДОК — понятие, появившееся после крушения СССР, ознаменовавшего окончание целой эпохи, длившейся почти полвека. Тогда, в 1991 г., рухнул прежний биполярный мировой порядок, основанный на балансе двух сверхдержав, юридически оформленный Ялтинскими (1945) соглашениями и документами Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинки, 1975), зафиксировавшими принципы нерушимости границ, установленных после окончания Второй мировой войны. Образование новых государств, после крушения СССР и Югославии, возникновение целого ряда «непризнанных государств» и проч. поставили под сомнение принцип «нерушимости границ». А т. н. «бархатные революции» в странах Восточной Европы, спланированные Вашингтоном и НАТО и ставшие возможными из-за того, что метрополия мировой социалистической системы — СССР, обессиленная сокрушительной перестройкой Горбачева, не в состоянии была их предотвратить, открыли длительный, не завершенный до сих пор процесс формирования нового мирового порядка.
Суть «нового мирового порядка» в монополии одного государства на глобальное политическое и экономическое лидерство, а главное, управление: «Мы управляем вами в ваших же интересах, кто с этим не согласен. представляет собой зло». Сама идея такого порядка была высказана в США еще во времена В. Вильсона, заявившего на Парижской мирной конференции 1919 г., что «Америке уготована невиданная честь осуществить свое предназначение и спасти мир». Похоже, девиз на государственной печати США «Novus Ordo Seclorum» — «новый порядок на века» из мистического задания стал воплощаться в конкретную идеологию именно после крушения СССР.
Вторая важная черта нового мирового порядка — его подчеркнуто антироссийский характер. Как признался бывший советник президента США Д. Картера по национальной безопасности З. Бжезинский, «новый мировой порядок при гегемонии США создается против России, за счет России и на обломках России». Идеологической основой нового мирового порядка служит не рекламируемая широко теория «золотого миллиарда». В соответствии с этой теорией, удовлетворительное существование на Земле может быть обеспечено только для одного миллиарда людей, проживающих в развитых странах.
11. Вестфальская модель мира
Вестфальская модель мира – это совокупность объединенных общими закономерностями функционирования сменявших друг друга исторических систем международных отношений в период с 1648 г. до 1990-х гг. Свое хронологическое начало эта модель берет с Вестфальских мирных договоров, завершивших Тридцатилетнюю войну 1618-1648 гг., которая воспринималась как первая общеевропейская война. Закрепленный в Вестфальском мире принцип религиозного суверенитета, определявшего юридическое равенство католической и протестантской конфессий, позднее начал концептуализироваться как общий принцип незыблемости государственного суверенитета в целом и как примат суверенных государств в международных отношениях.
В рамках Вестфальской модели мира можно выделить пять основных закономерностей:
1. Вестфальский мир состоит из суверенных государств, в нем нет общемировой высшей власти, и отсутствует принцип универсалистской иерархии в управлении;
2. Вестфальский мир базируется на принципе суверенного равенства государств и их невмешательстве в дела друг друга;
3. в Вестфальском мире суверенное государство обладает неограниченной полнотой власти на своей территории над своими гражданами;
4. Вестфальский мир регулируется международным правом, понимаемым как право договоров суверенных государств между собой;
5. в Вестфальском мире только суверенные государства выступают субъектами международного права, и потому только они являются признанными акторами в мире[1].
В 1990-е гг. в связи с процессами глобализации, интернет-революции и размывания государственных границ (и «гибкими» трактовками суверенитета), а также под воздействием окончания холодной войны начался процесс эрозии Вестфальской модели мира и формирования единой политической системы мира и целостной глобальной политии, где все возрастающий объем суверенных властных полномочий объективно передается от государств на общеглобальный уровень.
Понятие «нового мирового порядка».
Во втором докладе Римскому клубу – «Человечество на перепутье» (1974), который как мы помним, был подготовлен М.Месаровичем и Э.Пестелем, было четко указано на стоящую перед мировым сообществом «драматическую альтернативу». Суть её в том, что человечество должно либо «создавать действительно глобальное общество, основанное на солидарности и справедливости, разнообразии и единстве, взаимозависимости и опоре на собственные силы», либо «всем оказаться (в лучшем случае) перед лицом распада всей человеческой системы, который будет сопровождаться сначала региональными, а потом и глобальными катастрофами»[599]. С тех пор минуло немало времени, но сформулированная альтернатива остается вполне актуальной. Ведь глобализация, если доверять мнению немецко-британского социолога Р.Дарендорфа, формирует «мир без опоры», т.е. разрушает прежние институты и нормы, мало чего конструктивного предлагая взамен[600].
Тем не менее, для истолкования позитивного направления этой альтернативы ранее использовался термин «мировой» или «международный» порядок, который в советской литературе ассоциировался с: особой категорией норм, кодексом рекомендованных норм; многоуровневой системой норм отношений; системой международных отношений; действительным или возможным состоянием системы международных отношений; международными событиями и их оценками; целями и средствами их достижения; международными условиями[601]. В западной глобалистике он трактовался как международный социально-экономический, производственно-технический, научный, продовольственный, внешнеторговый, валютно-финансовый и экологический порядок, кристаллизующийся в ходе противоречивого взаимодействия капиталистической и социалистической систем. Главные цели «нового мира» преимущественно состояли в достижении «достойной жизни и благосостояния для всех граждан мира», а исходные принципы их реализации – это справедливость, свобода, демократия и участие, солидарность, многообразие культур, чистота окружающей среды[602].
Завершение «холодной войны» и переход от биполярности – к униполярности, поставили перед глобалистикой ряд новых вопросов, среди которых главным является вопрос о новой глобальной архитектуре отношений. Разумеется, задаваемых США и Западом как победителями, причем за право форматировать мир в его западноцентрической иерархической версии[603] и давать ему направление движения. Так в оборот вошло понятие «стратегического мирового порядка», сконструированного американской реалистической политологией[604]. Войны проведенные США и их стратегическими союзниками в Югославии, Афганистане и особенно в Ираке[605], казалось бы, должны были упрочить как сам порядок, так и главенствующее положение «одинокой сверхдержавы». Но история, говорил в своё время А.Дж.Тойнби, знала несколько попыток объединения мира при помощи силы (Александр Великий, римские императоры, Чингиз Хан, Наполеон, Гитлер), и тем не менее, все они заканчивались самоуничтожением самого субъекта-объединителя[606]. Достаточно симптоматично, что влиятельный американский политолог, главный редактор еженедельника Newsweek Ф.Закария начинает свою последнюю книгу «Постамериканский мир» словами: «Всякий золотой век заканчивается»[607]. Но сколько он ещё продлится, не берутся с надлежащей научной точностью сказать даже маститые эксперты[608], тем более, в условиях стремительного подъема Китая, Индии, Бразилии и относительного оживления России. Тем более что сами американские интеллектуалы определились с критериями своей исключительности, среди которых: 1) вера в превосходство Америки, не разделяемая большинством землян; 2) мнимая компетентность в решении международных проблем; 3) разрыв связи между внутренней и внешней политикой[609].
В рамках такой трансформации для характеристики нынешнего положения дел в глобальной ойкумене, всё чаще прибегают к понятию как «новый мировой порядок». В зависимости от угла зрения, он может видеться экономическим, политическим, международно-правовым и культурно-информационным. При этом основной делается акцент на унифицированных и получивших оформление системе отношений, плюс тех правил и норм, которые поддерживают данные отношения в режиме устойчивости, эффективности и гарантии глобальной безопасности. Но эти позиции также предполагают субъектую сторону дела, т.е. представление о некоторой организации субъектов нынешнего этапа истории. Конечно, в этом контексте можно говорить о национальных государствах, наднациональных государственных объединениях, цивилизациях и некоторых иных формах существования человеческих сообществ[610], а также их вечном историческом спутнике – «глобальных воителях» (О.Тоффлер)[611].
Реже, в аналитической литературе акцент делается на культурно-политических дихотомиях: «Запад» – «Восток»[612], «Север» – «Юг»[613], причем последняя пара анализируется не только в контексте становления глобальных проблем и «вызовов», но и в плане децентрирования и перестройки всей миросистемы. В частности, переходе исторической инициативы – за счет демографической революции, индустриализации и тотальной миграции – к Югу.
Конечно, каждая из этих точек зрения имеет право на жизнь, но для глобалистики важен системно-организационный взгляд на современное мироустроение. В данном ключе целесообразно рассматривать миросистему посредством моделей, проливающих свет наеё структуру и функционирование. Так, нередко и аргументировано говорят о моделях однополюсного, двухполюсного и многополюсного мира. Как было отмечено выше, однополюсный мир шаток, но искушение быть новым Римом для США предельно соблазнительно. Но оно ложится на них непосильным бременем, ведь диффузия американской мощи не вечна, плюс её изощренный экономико-политико-культурный инструментарий не покрывает всего мира[614]. Напротив, история, похоже дает Америке и её союзникам отрезвляющий урок в виде возвышения Китая, воплощающего пусть и не полноценную (вначале региональную и трансрегиональную, теперь – глобальную), но всё же альтернативу капитализму, индивидуализму и либерализму, идее прав человека. Теперь можно сказать, что Гегель и все его эпигоны попросту ошибались, полагая, что Китай находится за пределами всемирной истории, следовательно в нем «всякая возможность изменений исключена»[615]. Похоже, что Красный Дракон проснулся и на своём пути он не видит серьезных соперников, если не считать таковыми русского Медведя, индийскую Корову, американского орлеца и т.д. Как утверждает трезво мыслящий американский эксперт К.Либерталь, современный Китай «неизбежно представляет собой главный вызов США и остальной международной системе»[616]. Именно этот фактор говорит в пользу возникающей реальности двухполюсного мира. Однако наибольшую поддержку в современной рефлексии мировых процессов получает многополюсный мир. Об этом свидетельствуют как мировые дискуссии[617] вокруг концепции Ф.Фукуямы о «конце истории»[618], так, скажем, и сама реальность, предстающая в форме G20 или многообразия цивилизаций[619].
Вместе с тем, согласно конкретно-историческому подходу, нужны шаги в направлении прояснения содержания мирового порядка. Если мы становимся на экономическую точку зрения, то следует вспомнить, что послевоенный мир был глобально-стейтистским, т.е. основанным на перенесении во многие экономики мира кейнсианской теории регулирования хозяйственной жизни государственными (англ. state – государство) инструментами. Этот вариант квантификации мирового экономического порядка предполагал, как мы помним, создание надгосударственных органов экономического регулирования, таких как Международный валютный фонд или Мировой Банк, введение единого платежного средства.
Её, глобально-стейтистской модели экономического миропорядка альтернативой, стала глобально-либертаристская модель. Она начала складываться в 60-е г. ХХ века под влиянием набиравших силу ТНК, к тому времени соперничающих с национальными государствами, как субъектами экономической и культурной активности. Кризис кейнсианства начала 70-х, т.е. глобально-стейтистской модели, дал дополнительные козыри либертаризму (теоретически обоснованную, как мы видели в предыдущей теме, монетаристской школой), нацелившему свою экспансию на весь мир, и после крушения СССР, работающего на ослабление государств, снятие всех территориальных, таможенных, законодательных и иных перегородок.
Если мы становимся на политическую и международно-правовую точки зрения, то важно учесть этапное формирование. За первым этапом, предвестфальским миром (его устройство иерархично: Папа Римский, турецкий султан, император Священной Римской империи германского народа, короли Франции и Испании, правители Персии, Китая, Московии, Англии, Польши, Дании, Швеции, Японии, Марокко и индийского Великого Могола) была создана Вестфальская система (1648). Она возникла после тридцатилетней (общеевропейской) войны. На этом втором этапе был закреплен абсолютный суверенитет национальных государств и приоритет национальных интересов европейских государств. Затем Утрехтский мир (1713) подвел к созданию двух коалиций – франко-испанской и коалиции Великобритании, Голландии, Пруссии, Португалии, Савойи. В свою очередь Венский конгресс (1815) осуществлял[620] территориальное переустройство Европы после Французской революции и наполеоновских войн. Считается, что он был первой попыткой глобально упорядочить межгосударственные отношения, поскольку была проделана работа по «нарезке» территорий, установлена свобода судоходства[621]. Третий этап связан с возникновением, развитием и деградацией Версальской системы (1919). Эта система закрепила общий послевоенный передел мира и устанавливала международный порядок в интересах победивших в 1-й мировой войне государств. В частности, на вершине оказались государства Антанты, прежде всего, Великобритания и Франция, а Германия и её союзники были унижены[622]. Но парадокс этой системы миропорядка состоял в том, что Россия (позже СССР), как союзница Антанты была практически из него исключена[623]. Но дальнейшие события в Европе обозначили две линии формирования миропорядка: коминтерновскую (основанную на идее мировой революции) и антикоминтерновскую (фашистскую). Не случайно, что их противостояние, как и противостояние государств, образовавших фашистскую ось: Рим – Берлин – Токио с западными демократиями, закончилось 2-й мировой войной. Четвертый этап олицетворяет собой Ялтинско-Потсдамский мировой порядок (1945). Последний породил новые территориальные границы в самой послевоенной Европе[624], упразднил колониальную систему, узаконил передел мира между двумя блоками – Западным во главе с США и Восточным во главе с СССР, подвиг мировое сообщество к реформированию Лиги Наций в ООН[625]. Закрепление такого положения дел состоялось в Хельсинки – «Заключительный акт по безопасности и сотрудничеству в Европе» (1975). Но процесс «холодной войны», как военно-политического, экономического и культурного противостояния между блоками сошел на нет, благодаря объективным тенденциям превосходства Запада и неадекватной деятельности М.С.Горбачева. Результат – это Мальтийские соглашения и соглашения в Рейкьявике, которые, по сути, явились первым шагом в разрушении Ялтинско-Потсдамского международного порядка. По мнению С.Н.Бабурина этот процесс завершился в Мадриде, на саммите НАТО в 1997 году. Его основные результаты:
1) СССР перестал существовать как геополитическая реальность;
2) прекратила своё существование ГДР;
3) прекратила своё существование СФРЮ;
4) Афганистан, после вывода с его территории советской армии, погрузился в хаос;
5) после двух войн в Ираке весь регион живет в режиме гражданских (этнических и религиозных) войн;
6) США активно поддерживают отторжение Японией российских Курильских островов;
7) территория «компетенции» НАТО заметно выросла, в т.ч., за счет государств с иной традицией и культурой[626].
Следовательно, можно говорить о новом, пятом этапе конституирования мирового порядка. Основными его чертами являются:
· безоговорочное признание США сверхдержавой, на политические, экономические и культурные каноны которых сориентированы все остальные участники процесса «окончившейся истории»;
· идея о том, что весь мир – зона стратегических интересов сверхдержавы, а значит, никакие национально-государственные границы не являются вечными, ресурсы(природные и людские) – принадлежащими только национальным государствам;
· институциональное оформление (в виде «мирового полицейского» – НАТО) идеи глобальной безопасности и осуществление реалистической установки «принуждения к миру» всех неугодных Западу.
Но этот порядок несет в себе ряд системных изъянов, прежде всего связанных с правами человека, которые так рьяно и последовательно отстаивает Запад, возглавляемый США, по всему миру. США, как известно, попирая букву и дух Устава ООН[627], пытаются силой навязать правила внутреннего (демократического) распорядка, не говоря уже об их практике судить и наказывать[628]. В конце концов, позиция США определяется лояльностью/ нелояльностью конкретных государств их международной политике. Но тоже происходит в стране высокой демократии: под лозунгом противодействия терроризму власть США предприняла комплекс мер, направленных на ужесточение внутреннего режима[629]. Разумеется, всё это делается вопреки аксиомам международного права. Поэтому, замечает Н.А.Нарочницкая: «важнейшей концептуальной и методологической вехой должны стать отделение подлинного демократизма в понимании прав человека от либерально-тоталитарного «ценностного нигилизма» и жесткое противодействие двойным стандартам»[630]. Проще говоря, «новый мировой порядок» зиждется на нравственной и ценностной неопределенности, которая может сыграть злую шутку с его создателями.
Если мы встанем на культурно-информационную точку зрения, то возникает необходимость принять не только тезис о техносфере как сложной среде воспроизводства человека в искусственной среде[631], но и как особом порядке бытия. Например, в последнее время техносфера трактуется в виде сложно-разветвленной структуры, в которую входят:
1) субъект технической деятельности (индивид, группы, человеческие сообщества);
2) деятельность по созданию и использованию предметов техномира, с присущей ей технологией;
3) предметные результаты деятельности (артефакты) как совокупная ценность;
4) систему отношений между субъектами, которая имеет тенденцию к расширению до масштабов социума и представляет собой новую организационную модель;
5) систему отношений между результатами деятельности, предстающих в качестве искусственной среды обитания людей, куда также входит (в снятом виде) естественный мир[632].
Но эти пункты должны быть усилены двумя важнейшими модусами функционирования техносферы, а именно: способностью современной техники к организации общества (Х.Ортега-и-Гассет, Л.Мемфорд, Г.Кан, Ж.Эллюль); способностью современной техники выступать условием и формой коммуникации (М.Маклюэн, Ю.Хабермас, М.Кастельс)[633]. В таком контексте современный жизненный процесс можно представить как становящийся техносферный порядок, внутри которого человек распредмечивает и опредмечивает мир, формирует жизненные смыслы и ценности.
При рассмотрении интересующей нас проблемы нужно также обратить внимание на то, что к основным измерениям международного порядка относят: горизонтальное, вертикальное и функциональное[634]. Горизонтальное измерение это такое измерение, в котором осуществляется взаимодействие и организуются отношения между главными акторами международных отношений (как правило, это государства, хотя пример ЕС даёт основания считать надгосударственные образования таковыми). Вертикальное измерение сформировано и развивается благодаря сильным и могущественным акторам – с одной стороны, и слаборазвитым и зависимым, – с другой. В свою очередь, функциональное измерение характеризуется той ролью (ролями), которые играют акторы в стабилизации международной жизни. Имеются в виду такие области международных отношений как дипломатия и экономические обмены между ними, общая стратегия поведения на мировой арене и моральные ценности. Тем не менее, ХХ век был веком борьбы сверхидеологий – либерализма, коммунизма и фашизма, а ХХI начался с планетарного триумфа неолиберализма. Последнее обстоятельство позволяет усматривать в международных делах ярко выраженное идеологическое измерение. Оно же, по сути, лежит в основе большинства сегодняшних моделей глобального управления.