знаешь что сынок баба не лошадь сеном не накормишь
Сказка Царевна лягушка читать:
Русская народная сказка
В старые годы у одного царя было три сына. Вот когда сыновья стали на возрасте, царь собрал их и говорит:
– Сынки мои любезные, покуда я еще не стар, мне охота бы вас женить, посмотреть на ваших деточек, на моих внучат. Сыновья отцу отвечают: – Так что ж, батюшка, благослови. На ком тебе желательно нас женить?
– Вот что, сынки, возьмите по стреле, выходите в чистое поле и стреляйте: куда стрелы упадут, там и судьба ваша.
Сыновья поклонились отцу, взяли по стреле, вышли в чистое поле, натянули луки и выстрелили.
У старшего сына стрела упала на боярский двор, подняла стрелу боярская дочь. У среднего сына упала стрела на широкий купеческий двор, подняла ее купеческая дочь.
А у младшего сына, Ивана-царевича, стрела поднялась и улетела, сам не знает куда. Вот он шел, шел, дошел до болота, видит – сидит лягушка, подхватила его стрелу. Иван-царевич говорит ей: – Лягушка, лягушка, отдай мою стрелу. А лягушка ему отвечает: – Возьми меня замуж! – Что ты, как я возьму себе в жены лягушку? – Бери, знать судьба твоя такая.
Закручинился Иван-царевич. Делать нечего, взял лягушку, принес домой. Царь сыграл три свадьбы: старшего сына женил на боярской дочери, среднего – на купеческой, а несчастного Ивана-царевича – на лягушке. Вот царь позвал сыновей:
– Хочу посмотреть, которая из ваших жен лучшая рукодельница. Пускай сошьют мне к завтрему по рубашке.
Сыновья поклонились отцу и пошли. Иван-царевич приходит домой, сел и голову повесил. Лягушка по полу скачет, спрашивает его: – Что, Иван-царевич, голову повесил? Или горе какое? – Батюшка велел тебе к завтрему рубашку ему сшить. Лягушка отвечает: – Не тужи, Иван-царевич, ложись лучше спать, утро вечера мудренее.
Иван-царевич лег спать, а лягушка прыгнула на крыльцо, сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась Василисой Премудрой, такой красавицей, что и в сказке не расскажешь. Василиса Премудрая ударила в ладоши и крикнула:
– Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Сшейте мне к утру такую рубашку, какую видела я у моего родного батюшки.
Иван-царевич утром проснулся, лягушка опять по полу скачет, а уж рубашка лежит на столе, завернута в полотенце. Обрадовался Иван-царевич, взял рубашку, понес к отцу. Царь в это время принимал дары от больших сыновей. Старший сын развернул рубашку, царь принял ее и сказал: – Эту рубашку в черной избе носить. Средний сын развернул рубашку, царь сказал: – В ней только в баню ходить.
Иван-царевич развернул рубашку, изукрашенную златом-серебром, хитрыми узорами. Царь только взглянул: – Ну, вот это рубашка – в праздник ее надевать. Пошли братья по домам – те двое – и судят между собой:
– Нет, видно, мы напрасно смеялись над женой Ивана-царевича: она не лягушка, а какая-нибудь хитра… (*) Царь опять позвал сыновей: – Пускай ваши жены испекут мне к завтрему хлеб.
Хочу узнать, которая лучше стряпает. Иван-царевич голову повесил, пришел домой. Лягушка его спрашивает: – Что закручинился? Он отвечает: – Надо к завтрему испечь царю хлеб. – Не тужи, Иван-царевич, лучше ложись спать. утро вечера мудренее.
А те невестки сперва-то смеялись над лягушкой, а теперь послали одну бабушку-задворенку посмотреть, как лягушка будет печь хлеб.
Лягушка хитра, она это смекнула. Замесила квашню, печь сверху разломала да прямо туда, в дыру, всю квашню и опрокинула. Бабушка-задворенка прибежала к царским невесткам, все рассказала, и те так же стали делать.
А лягушка прыгнула на крыльцо, обернулась Василисой Премудрой, ударила в ладоши:
– Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Испеките мне к утру мягкий белый хлеб, какой я у моего родного батюшки ела.
Иван-царевич утром проснулся, а уж на столе лежит хлеб, изукрашен разными хитростями: по бокам узоры печатные, сверху города с заставами.
Иван-царевич обрадовался, завернул хлеб в ширинку, понес к отцу. А царь в то время принимал хлебы от больших сыновей. Их жены-то поспускали тесто в печь, как им бабушка-задворенка сказала, и вышла у них одна горелая грязь. Царь принял хлеб от старшего сына, посмотрел и отослал в людскую. Принял от среднего сына и туда же отослал. А как подал Иван-царевич, царь сказал: – Вот это хлеб, только в праздник его есть.
И приказал царь трем своим сыновьям, чтобы завтра явились к нему на пир вместе с женами.
Опять воротился Иван-царевич домой не весел, ниже плеч голову повесил. Лягушка по полу скачет:
– Ква, ква, Иван-царевич, что закручинился? Или услыхал от батюшки слово неприветливое?
– Лягушка, лягушка, как мне не горевать? Батюшка наказал, чтобы я пришел с тобой на пир, а как я тебя людям покажу? Лягушка отвечает:
– Не тужи, Иван-царевич, иди на пир один, а я вслед за тобой буду. Как услышишь стук да гром, не пугайся. Спросят тебя, скажи: «Это моя лягушонка в коробчонке едет».
Иван-царевич и пошел один. Вот старшие братья приехали с женами, разодетыми, разубранными, нарумяненными, насурмленными. Стоят да над Иваномцаревичем смеются:
– Что же ты без жены пришел? Хоть бы в платочке ее принес. Где ты такую красавицу выиекал? Чай, все болота исходил.
Царь с сыновьями, с невестками, с гостями сели за столы дубовые, за скатерти браные – пировать. Вдруг поднялся стук да гром, весь дворец затресся. Гости напугались, повскакали с мест, а Иван-царевич говорит: – Не бойтесь, честные гости: это моя лягушонка в коробчонке приехала. Подлетела к царскому крыльцу золоченая карета о шести белых лошадях, и выходит оттуда Василиса Премудрая: на лазоревом платье – частые звезды, на голове – месяц ясный, такая красавица – ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать. Берет она Иванацаревича за руки и ведет за столы дубовые, за скатерти браные.
Стали гости есть, пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила. Закусила лебедем да косточки за правый рукав бросила. Жены больших царевичей увидали ее хитрости и давай то же делать. Попили, поели, настал черед плясать. Василиса Премудрая подхватила Ивана-царевича и пошла. Уж она плясала, плясала, вертелась, вертелась – всем на диво. Махнула левым рукавом – вдруг сделалось озеро, махнула правым рукавом – поплыли по озеру белые лебеди. Царь и гости диву дались.
А старшие невестки пошли плясать: махнули рукавом – только гостей забрызгали, махнули другим – только кости разлетелись, одна кость царю в глаз попала. Царь рассердился и прогнал обеих невесток.
В ту пору Иван-царевич отлучился потихоньку, побежал домой, нашел там лягушечью кожу и бросил ее в печь, сжег на огне.
Василиса Премудрая возвращается домой, хватилась – нет лягушечьей кожи. Села на лавку, запечалилась, приуныла и говорит Ивану-царевичу:
– Ах, Иван-царевич, что же ты наделал! Если бы ты еще только три дня подождал, я бы вечно твоей была. А теперь прощай. Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве, у Кощея Бессмертного…
Обернулась Василиса Премудрая серой кукушкой и улетела в окно. Иван-царевич поплакал, поплакал, поклонился на четыре стороны и пошел куда глаза глядят – искать жену, Василису Премудрую. Шел он близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли, сапоги проносил, кафтан истер, шапчонку дождик иссек. Попадается ему навстречу старый старичок. – Здравствуй, добрый молодец! Что ищешь, куда путь держишь? Иван-царевич рассказал ему про свое несчастье. Старый старичок говорит ему:
– Эх, Иван-царевич, зачем ты лягушечью кожу спалил? Не ты ее надел, не тебе ее было снимать. Василиса Премудрая хитрей, мудреней своего отца уродилась. Он за то осерчал на нее и велел ей три года быть лягушкой. Ну, делать нечего, вот тебе клубок: куда он покатится, туда и ты ступай за ним смело.
Пожалел он зайца, пошел дальше. Подходит к синему морю и видит-на берегу, на песке, лежит щука, едва дышит и говорит ему: – Ах, Иван-царевич, пожалей меня, брось в синее море!
Он бросил щуку в море, пошел дальше берегом. Долго ли, коротко ли, прикатился клубочек к лесу. Там стоит избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается.
– Избушка, избушка, стань по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом.
Избушка повернулась к нему передом, к лесу задом. Иван-царевич взошел в нее и видит: на печи, на девятом кирпиче, лежит баба-яга, костяная нога, зубы – на полке, а нос в потолок врос.
– Зачем, добрый молодец, ко мне пожаловал? – говорит ему баба-яга. – Дело пытаешь или от дела лытаешь? Иван-царевич ей отвечает:
– Ах ты, старая хрычовка, ты бы меня прежде напоила, накормила, в бане выпарила, тогда бы и спрашивала.
Баба-яга его в бане выпарила, напоила, накормила, в постель уложила, и Иван-царевич рассказал ей, что ищет свою жену, Василису Премудрую.
Иван-царевич у бабы-яги переночевал, и наутро она ему указала, где растет высокий дуб. Долго ли, коротко ли, дошел туда Иван-царевич, видит – стоит, шумит высокий дуб, на нем каменный сундук, а достать его трудно.
Вдруг, откуда ни взялся, прибежал медведь, и выворотил дуб с корнем. Сундук упал и разбился. Из сундука выскочил заяц – и наутек во всю прыть. А за ним другой заяц гонится, нагнал и в клочки разорвал. А из зайца вылетела утка, поднялась высоко, под самое небо. Глядь, на нее селезень кинулся, как ударит ее – утка яйцо выронила, упало яйцо в синее море…
Тут Иван-царевич залился горькими слезами – где же в море яйцо найти! Вдруг подплывает к берегу щука и держит яйцо в зубах. Иван-царевич разбил яйцо, достал иголку и давай у нее конец ломать. Он ломает, а Кощей Бессмертный бьется, мечется. Сколько ни бился, ни метался Кощей, сломал Иван-царевич у иглы конец, пришлось Кощею помереть.
Иван-царевич пошел в Кощеевы палаты белокаменные. Выбежала к нему Василиса Премудрая, поцеловала его в сахарные уста. Иван-царевич с Василисой Премудрой воротились домой и жили долго и счастливо до глубокой старости.
Знаешь что сынок баба не лошадь сеном не накормишь
Баба-яга это дело все справила — коня убрала, а Ивана-царевича накормила, напоила, на постель уложила и стала спрашивать, кто он да откуда и куда путь держит.
— Я, бабушка, из такого-то царства, из такого-то государства, царский сын Иван-царевич. Еду за живой водой и молодильными яблоками к сильной богатырке, девице Синеглазке…
— Ну, дитя милое, не знаю, получишь ли ты добро. Мудро тебе, мудро добраться до девицы Синеглазки!
— А ты, бабушка, дай свою голову моим могутным плечам, направь меня на ум-разум.
— Много молодцев проезживало, да не много вежливо говаривало. Возьми, дитятко, моего коня, поезжай к моей старшей сестре. Она лучше меня научит, что делать.
Бот Иван-царевич заночевал у этой старухи, поутру встает ранехонько, умывается белешенько. Благодарит бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне. А этот конь еще бойчей того.
Вдруг Иван-царевич говорит:
— Стой! Перчатку обронил. А конь отвечает:
— В кою пору ты говорил, я уж триста верст проскакал. Не скоро дело делается, скоро сказка сказывается. Едет Иван-царевич день до вечера — красна солнышка до закату. Наезжает на избушку на курьей ножке, об одном окошке.
— Избушка, избушка, обернись к лесу задом, ко мне передом! Мне не век вековать, а одну ночь ночевать.
Вдруг заржал конь, и под Иваном-царевичем конь откликнулся. Выходит на крыльцо баба-яга, старых лет, еще старее той. Поглядела — конь ее сестры, а седок чужестранный, молодец прекрасный…
Тут Иван-царевич вежливо ей поклонился и ночевать попросился. Делать нечего! Ночлега с собой не возят — ночлег каждому: и пешему и конному, и бедному и богатому.
Баба-яга все дело справила — коня убрала, а Ивана-царевича накормила, напоила и стала спрашивать, кто он да откуда и куда путь держит.
— Я, бабушка, такого-то царства, такого-то государства, царский сын Иван-царевич. Был у твоей младшей сестры, она послала к середней, а середняя сестра к тебе послала. Дай свою голову моим могутным плечам, направь меня на ум-разум, как мне добыть у девицы Синеглазки живой воды и молодильных яблок.
— Так и быть, помогу я тебе, Иван-царевич. Девица Синеглазка, моя племянница, — сильная и могучая богатырка. Вокруг ее царства — стена три сажени вышины, сажень толщины, у ворот стража — тридцать богатырей. Тебя и в ворота не пропустят. Надо тебе ехать в середину ночи, ехать на моем добром коне. Доедешь до стены — и бей коня по бокам плетью исхлестанной. Конь через стену перескочит. Ты коня привяжи и иди в сад. Увидишь яблоню с молодильными яблоками, а под яблоней колодец. Три яблока сорви, а больше не бери. И зачерпни из колодца живой воды кувшинец о двенадцати рылец. Девица Синеглазка будет спать, ты в терем к ней не заходи, а садись на коня и бей его по крутым бокам. Он тебя через стену перенесет.
Иван-царевич не стал ночевать у этой старухи, а сел на ее доброго коня и поехал в ночное время. Этот конь поскакивает, мхи-болота перескакивает, реки, озера хвостом заметает.
Долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли, доезжает Иван-царевич в середине ночи до высокой стены. У ворот стража спит — тридцать могучих богатырей. Прижимает он своего доброго коня, бьет его плетью нехлестанной. Конь осерчал и перемахнул через стену. Слез Иван-царевич с коня, входит в сад и видит — стоит яблоня с серебряными листьями, золотыми яблоками, а под яблоней колодец. Иван-царевич сорвал три яблока, а больше не стал брать да зачерпнул из колодца живой воды кувшинец о двенадцати рылец. И захотелось ему самою увидать сильную, могучую богатырку, девицу Синеглазку.
Входит Иван-царевич в терем, а там спят: по одну сторону шесть полениц — девиц-богатырок и по другую сторону шесть, а посредине разметалась девица Синеглазка, спит, как сильный речной порог шумит.
Не стерпел Иван-царевич, приложился, поцеловал ее и вышел… Сел на доброго коня, а конь говорит ему человеческим голосом:
— Не послушался ты, Иван-царевич, вошел в терем к девице Синеглазке! Теперь мне стены не перескочить.
Иван-царевич бьет коня плетью нехлестанной. — Ах ты конь, волчья сыть, травяной мешок, нам здесь не ночь ночевать, а голову потерять!
Осерчал конь пуще прежнего и перемахнул через стену, да задел об нее одной подковой — на стене струны запели и колокола зазвонили.
Девица Синеглазка проснулась да увидала покражу:
— Вставайте, у нас покража большая!
Велела она оседлать своего богатырского коня и кинулась с двенадцатью поленицами в погоню за Иваном-царевичем.
Гонит Иван-царевич во всю прыть лошадиную, а девица Синеглазка гонит за ним. Доезжает он до старшей бабы-яги, а у нее уже конь выведенный, готовый. Он — со своего коня да на этого и опять вперед погнал… Иван-то царевич за дверь, а девица Синеглазка — в дверь и спрашивает у бабы-яги:
— Бабушка, здесь зверь не прорыскивал ли? — Нет, дитятко.
— Бабушка, здесь молодец не проезживал ли?
— Нет, дитятко. А ты с пути-дороги поешь молочка.
— Поела бы я, бабушка, да долго корову доить.
— Что ты, дитятко, живо справлюсь…
Пошла баба-яга доить корову — доит, не торопится. Поела девица Синеглазка молочка и опять погнала за Иваном-царевичем.
Доезжает Иван-царевич до середней бабы-яги, коня сменил и опять погнал. Он — за дверь, а девица Синеглазка — в дверь:
— Бабушка, не прорыскивал ли зверь, не проезжал ли добрый молодец?
— Нет, дитятко. А ты бы с пути-дороги поела блинков.
— Да ты долго печь будешь.
— Что ты, дитятко, живо справлю…
Напекла баба-яга блинков — печет, не торопится. Девица Синеглазка поела и опять погнала за Иваном-царевичем.
Он доезжает до младшей бабы-яги, слез с коня, сел на своего коня богатырского и опять погнал. Он — за дверь, девица Синеглазка — в дверь и спрашивает у бабы-яги, не проезжал ли добрый молодец.
— Нет, дитятко. А ты бы с пути-дороги в баньке попарилась.
— Да ты долго топить будешь.
— Что ты, дитятко, живо справлю…
Истопила баба-яга баньку, все изготовила. Девица Синеглазка попарилась, обкатилась и опять погнала в сугон. Конь ее с горки на горку поскакивает, реки, озера хвостом заметает. Стала она Ивана-царевича настигать.
Он видит за собой погоню: двенадцать богатырок с тринадцатой — девицей Синеглазкой — ладят на него наехать, с плеч голову снять. Стал он коня приостанавливать, девица Синеглазка наскакивает и кричит ему:
— Что ж ты, вор, без спросу из моего колодца пил да колодец не прикрыл!
— Что же, давай разъедемся на три прыска лошадиных, давай силу пробовать.
Тут Иван-царевич и девица Синеглазка заскакали на три прыска лошадиных, брали палицы боевые, копья долгомерные, сабельки острые. И съезжались три раза, палицы поломали, копья-сабли исщербили — не могли друг друга с коня сбить. Незачем стало им на добрых конях разъезжаться, соскочили они с коней и схватились в охапочку.
Боролись с утра до вечера — красна солнышка до закату. У Ивана-царевича резва ножка подвернулась, упал он на сыру землю. Девица Синеглазка стала коленкой на его белу грудь и вытаскивает кинжалище булатный — пороть ему белу грудь.
Иван-царевич и говорит ей:
— Не губи ты меня, девица Синеглазка, лучше возьми за белые руки, подними со сырой земли, поцелуй в уста сахарные.
Тут девица Синеглазка подняла Ивана-царевича со сырой земли и поцеловала в уста сахарные. И раскинули они шатер в чистом поле, на широком раздолье, на зеленых лугах. Тут они гуляли три дня и три ночи. Здесь они и обручились и перстнями обменялись.
Девица Синеглазка ему говорит:
— Я поеду домой — и ты поезжай домой, да смотри никуда не сворачивай… Через три года жди меня в своем царстве.
Сели они на коней и разъехались… Долго ли, коротко ли, не скоро дело делается, скоро сказка сказывается, — доезжает Иван-царевич до росстаней, до трех дорог, где плита-камень, и думает:
Вариации из Некрасова
…Столетье промчалось. И снова,
Как в тот незапамятный год —
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет.
Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд…
Но кони — всё скачут и скачут.
А избы — горят и горят.
Статьи раздела литература
Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».
Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.
Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.
Электронная почта проекта: stream@team.culture.ru
Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».
В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».
Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.
Войдите в ОК
Сказка «Конёк-говорунок»
Сергей Григорьевский+
На Руси, на старой древне, жил
старик в одной деревне
Бабку хреном в гроб загнал, жил
и горюшка не знал
И имел тот лиходей трёх огромных
сыновей
Первый был такой детина, водку
хряпал как скотина
Иногда напившись в стельку, ссал
на чистую постельку
Средний был гемофродит, сам
е..ёт и сам родит
В общем, был не так не сяк, младший
был Иван-дурак
Целый день с печи не сходит,
целый день херню городит
Говорит, что будто он, чуть ли
не Наполеон
Жили братья с дедом дружно и
работали натужно
В поле сеяли пшеницу, коноплю,
овес, ядрицу (корицу)
Кукурузу и пшено, братьям было
всё равно
Обработают землицу и товар везут
в столицу
Продавали урожай, денег было
через край
Капитал свой не жалели, сладко
пили, сытно ели
И колбасы и бекон и конечно
самогон
В общем, славная семейка, жизнь
текла как в поле змейка
Но на пятую седмицу кто-то
ё..нулся в пшеницу
Все посевы истоптал, урожай весь
пострадал
Стал тут деда горевать, волоса
на жопе рвать
Потерял покой и сон, не помог и
самогон
Сыновьёв к себе зовёт и такую
речь ведёт:
В нашем поле враг гуляет, к нам
он жалости не знает
Топчет жито и зерно, этой суке
всё одно
Кто такой, откуда взялся, хоть бы гад
он обожрался
До поносу, до изжоги, и скорей
откинул ноги
Не отыщем, нам пи..дец, нашей
сытости конец
Отвечает старший брат (будем
звать его Кондрат):
Нечего нам слёзы лить, будем мы
в дозор ходить
Чтоб добро своё сберечь, надо
ворога стеречь
Змея подлого поймаем, мандюлей
наковыряем. Попадёт
он к нам в засаду, трахнем с переду и с
заду Первым я пойду в
дозор, будет ворогу позор
Слов на ветер я не брошу,
супостата огорошу
Стал сбираться в тот же час, деда
выполнить наказ
Говорит, что он врага приведёт
хоть за рога
Наточил топор до звону, ё..нул
литр самогону
Вилы взял, взглянул хитро и пошёл
стеречь добро
Вот уже завечерело, небо мглою
почернело
В поле бродит брат Кондрат, делу
новому не рад
Знать сегодня недогон, иль не
крепок самогон
Выпить хочется ему, страшно в
поле одному
Ночью водки негде взять, надо
что-то предпринять
И Кондрат побрёл туда, где росла
дурман трава,
С той травой он был знаком и
покуривал тайком
В руки коноплю берёт и ладошками
терёт
Самокрутку забивает, ловко
спичку зажигает
Анаши косяк курнул и не помнит,
как уснул
Утром встал, зевнул протяжно,
самочувствие неважно
От похмелья сам не свой, наш
Кондрат побрёл домой
По дороге в дом родной шёл с
понурой головой
Обещанье не сдержал, супостата
не поймал
Не сберёг и урожай, хоть ложись
и помирай
И воняя перегаром, в поле ночь
проведши даром
В дом родительский войдя, строго
на братьёв глядя
Руку сжав в тугой кулак, свой
рассказ он начал так:
Всю я ноченьку не спал, ворога
в полях искал
Не курил, не ел, не пил, в общем,
выбился из сил
Сушь во рту, башка гудит, пусть
идёт гемофродит
Лучше справится меня, свой дозор
провёл я зря
Дед на сына посмотрел, но
ругаться не посмел
Страшен был Кондрат в гневу,
не перечили ему
И сказал такую речь, чтобы мир
в семье сберечь:
Не поймал? Пройдёт кручина,
знать, на то была причина
Не печалься, не беда, второго
сына череда
Средний сын, как быль гласит,
был в семье гемофродит
Хоть мужской имел видок, был он
слаб на передок
Объяснил семье своей, что поступит
он умней
Мол, неправильно ловили, только
время зря сгубили
Надо было на живца, на красавца
молодца
Ночка быстро пролетела, утром
небо посветлело
Не везёт второму сыну, враг не
клюнул на мужчину
Силы все потратив зря, на шесте
круги вертя
Не нашёл себе партнёра, ни дружка,
не сутенёра.
Возвратясь в родной удел, на
скамью за стол присел
Губы вытер, тени стёр и сказал,
что враг хитер
Что не смог его завлечь, груз
упал у Деда с плеч
Не разрушится семья, волновался
он за зря
С облегченьем Дед вздохнул, лёг
на лавку и уснул
Снова вечер на дворе, враг не
пойман, быть беде
Урожай опять побит, виноват
гемофродит
Опечален старый Дед и даёт такой
совет:
Ни Кондрат, ни сын Гаврила (звать
его теперь Пидрила)
Не смогли врага поймать, видно
лапу нам сосать
Вся надежда на Ивана (это младшего
болвана)
Может Ване повезёт, нашу всю
семью спасёт
На поклон к нему пойду, чтоб
отвёл от нас беду
(Просит Ваню с печки слезть):
Не прими Иван за лесть
Дуракам всегда везёт, им и слава
и почёт
Хоть и звать тебя «Дурак», знаем
мы, что всё не так
Что умом ты не обижен и что статус
твой занижен
Помоги Ванюша нам, пережить
позор и срам
Ване было всё по херу, спать
любил Иван не в меру
Обуяла Ваню лень, мог лениться
целый день
Печь до дырок уж протёр, прост
он был или хитёр?
Понял Ваня, что к чему, и что
очередь ему
На поля идти в дозор, чтобы смыть
с семьи позор
Братья старшие к стыду, не смогли
отвесть беду
Не сдержали своё слово, не поймали
вора злово
Яма будет шесть на восемь, мы
туда приманку бросим
Рис, овёс и коноплю, ну и всякую
херню Яму
мы замаскируем, как всё сделать обмозгуем.
Попадётся в яму гад,
разберётся с ним Кондрат
Тары–бары суть да дело дня
четыре пролетело
Братья вырыли траншею
басурману-лиходею
Всё по схеме и по плану, чтобы
не было изъяну
Маскировку провели и надежду
обрели
Что не зря они старались и
за это дело взялись
Что придёт в их дом родной,
лад, согласье и покой
Снова небо вечереет,
солнца луч уже не греет
Наш Иван сидит в засаде и не для
потехи ради
Не для праздного веселья, не для
скучного безделья
Чтоб исполнить свою месть и
спасти семейства честь
Уж давно прошла зарница, видит,
мчится кобылица,
Масти чёрно-вороной, необычной,
не простой
Гривой по полу метёт, только
пыль столбом идет
На манде фонарь висит, а из жопы
дым валит
Как же тут не оробеть, коль на
это посмотреть
Чудо дивное такое не давало им
покоя
Низко он к земле припал и от
страха задрожал
Как поймать такое «лихо», знать
лежать придётся тихо
Если хитрость не поможет,
значит это чёрт ворожит
Скачет по полю, резвится
молодая кобылица
То намётом вдруг пойдёт, то
копытами лягнёт
И хвостом своим, крутя, словно
над землёй летя
Попадает прямо в яму, значит всё
идёт по плану
Бьётся в яме кобылица, только
зря она трудится
То подпрыгнет, то скакнёт, но
никак ей не везёт
С рова выбраться не может, и
никто ей не поможет
Да и дождик моросил, в общем,
выбилась из сил
В жизни всякое бывает, кто же
этого не знает
Чудеса на свете есть, что не
можно глаз отвесть
Ваня много повидал, но доселе
не слыхал
Чтоб обычная кобыла с человеком
говорила
Ты Ванюша не спеши, это твой
порыв души
Не спеши давать ответ, а послушай
мой совет
Не смотри, что конь горбат, будет
он тебе как брат
Будешь жить как в масле сыр,
печку снова три до дыр
Мне с конём дружить нельзя,
это полная херня
Засмеют меня в народе, дружбы
нет такой в природе
В этой дружбе толку мало, не
дружу я с кем попало
Да и проку в этом нет, не годиться
твой совет
Не смогу тебе помочь, хотя, в
общем-то, не прочь
Только братья не поймут, будет
жалко им свой труд
Что в дозор они ходили, злово
ворога следили
И работали за зря – не помилуют тебя
А увидев тебя в яме, хоть они
и христиане
Вмиг устроят именины, фарш
накрутят из конины
Сделать захотят манты, иль
котлеты, голубцы
Ну или чего другого, в общем вариантов
много
За того, кто к ним попал, я бы и
рубля не дал
Им бы только погулять, мне ли
этого не знать
Знать судьба твоя горька, а мне
домой пора. Пока
Тут кобыла поняла, что плохи
её дела
От таких речей Ивана закружилась
голова
Пуще прежнего взмолилась, пред
Иваном побожилась
Клятву верности дала, чтоб её
хандра взяла
Коль не сдержит обещанье, пусть
настигнет наказанье
Призадумался Иван (значит
точно не болван)
Может правда погодить, братьям
всё не говорить
Не показывать тебя и горбатого
коня
Меньше знаешь, лучше спишь,
покажу я братьям шиш
Отпущу тебя домой, чтоб не мучил
геморрой
Конь и, правда, очень крут,
«Горбунком» не зря зовут
Тёрки трёт, базары мутит и на
стрелках тему крутит
И в разборках он силён и не по
годам умён
Юридически подкован, за границей
образован
Все проблемы вмиг решит и на
помощь поспешит
Три раза тебе поможет, капитал
твой приумножит
Ты меня уговорила, говорящая
кобыла
Я согласен, с ним дружить, если
будет мне служить
Только как его позвать, как
пароль его узнать
Если будет в нём нужда, обращаться
мне куда
Хоть он мерин и крутой, но
пароль к нему простой
Трижды свистнешь, дважды пёрнешь
Восемь раз за хрен свой дёрнешь
Не прискачет, повтори, дёргать
можно до зари
У пароля есть изъян, если даже
буду пьян
Не смогу я за хрен дёрнуть, я
могу лишь только пёрнуть
Я не баба, а мужик, хрен свой
дёргать не привык
Ладно, за хрен дёрну я, а ты
свисти, «душа» моя.
Гром услышишь, не дрожи, заклинание
скажи:
”Cявка-Урка
от за—пы шкурка, встань передо мной
Как хрен перед мандой»
Потом пёрни, что есть мочи, он
появится пред очи
Ты ему заданье дай и домой себе
ступай.
Результата жди к обеду, в
понедельник или в среду
Я согласен, по рукам, закон не
писан дуракам
Но у меня вопрос один, он какой
имеет чин
Ты скажи, кобылья мать, как конька
мне величать
Да и “масти” он какой, он в
законе иль блатной
Что-то я про них слыхал, когда
ездил на вокзал
Привозил туда пшеницу, отправлял
её в столицу
———
———-
Рано-рано поутру, возвратившись
ко двору
Дверь неслышно отворя, тихо в
горницу войдя
Разбудил братьёв и деда, и пошла
у них беседа
Рассказал им всё Иван, мол,
попался басурман
Что не зря его ловили, руки в
кровь лопатой сбили
Что сработал хитрый план, значит,
прав был брат Иван
Понял, что в беду попал, что
расплаты час настал
Долго бился в
нашей яме, в той, что рыли на поляне
С рова выбраться не мог, попросил,
чтоб я помог
Обещал, что в нашем поле, не
появится он боле
Что тревожить нас не станет и в
покое нас оставит
О пощаде он просил, я его и
отпустил
Не волнуйтесь братья с Дедом,
всё идёт своим чередом
Отпустил не просто так, не такой
уж я Дурак
В нашу яму угодила говорящая
кобыла
Эта лошадь не простая, а волшебная,
крутая
Словом молвит человечьим, не
бараньим, не овечьим
Не хотел Вам говорить, да видно
так тому и быть
А за сей поступок свой, стал
я ей как брат родной
Искупить вину решила, мне подарок
подарила
Подарила мне Конька, Горбунка
– Говорунка
Три желанья нам исполнит, и
бюджет семьи пополнит
Знаю, как его позвать и как ему
заданье дать
Так что нечего ворчать, а я пошёл
на печку спать
Время мчится чередой, в доме
у братьёв покой
Ваня спит, Кондрат бухает, их
семья беды не знает
И Пидрила жив-здоров, сдаться в
плен всегда готов
Дед доволен, нету слов, нет у них
теперь врагов
Всё по маслу и по чину, волноваться
нет причины На
проблемы все забей, снова ешь, гуляй,
да пей
Но чтоб братьям жить как в
сказке, не хватает женской ласки
Нужны бабы для потех и для
сладостных утех
Чтоб порядок в доме был, чтобы
не был дом постыл
Чтобы счастью в доме быть, Дед
решил братьёв женить
Для себя проси любую, хоть
горбатую, кривую
Хочешь дуру, хочешь, нет, здесь
никто не даст совет
Я тебе скажу одно, мне Ванюша
всё равно
Выбирай, как сердце скажет, ну
а жизнь потом покажет
Деда выслушал Иван, почесал
свой шарабан
Ничего, не говоря, потрепал свои
мудя
Потянулся, покряхтел, из-под
лобья поглядел
И отправился в поля, звать
Горбатого коня
Это первое заданье не прими
как наказанье
Но исполнить обещай, и иди себе,
ступай
Прискакал и молвил слово:
«Что-то мне Иван хреново
Извини, что опоздал, просто я
Иван не знал
А зовут его Гурген, хрен у
парня до колен
Для Пидрилы в самый раз, знает
весь его Кавказ
Потроха прочистит точно, но ведь
эта связь порочна