и мы никогда не знаем что потеряли цой
Текст песни Oxxxymiron — Хитиновый Покров
Оригинальный текст и слова песни Хитиновый Покров:
Люди проживают в поместьях, прожигают наследство, доживают в подъезде
И люди проживают вместе, но это последовательность машинальных действий
Люди так мечтают вначале, что пожирают очами и поджидают ночами
Но люди пожинают печаль и причал сжигают отчалив и пожимают плечами
Люди что-то находят в словах, ходят к психотерапевтам заводят собак
Люди снова знакомятся, как будто ни в чем не бывало не сходят с ума
Люди верят в гороскопы с зодиаками, но незаменимых нет — разъемы одинаковы
А город утопает в зелени, кто-то выплывает, кто-то утопает — се ля ви
И мы никогда не знаем, что потеряли
Впереди водоворот, я ранимый, не снимай с меня хитиновый покров
Но кто же твоего лица теперь коснется руками
Впереди водоворот, не щади меня, сними с меня хитиновый покров
Люди проливают на стойку сидя в баре настойку выпивают, поскольку
Здесь не всякий принимает столько то, что ему никто никогда не скажет: постой-ка
И, да, тут ценится гораздо больше все, что целостно и целесообразно
А если чем-то делятся — напрасно. Все целиться горазды, вцепятся на раз-два
Люди маются, выбирают пятьсот разных одеяний когда теряют лицо
Люди умирают и все в доме есть хозяин и он выселяет жильцов
Люди всюду видят знаки и знамения, но сами не уверены, где страхи и сомнения
А облака по небу шастают абсолютно немые и тотально безучастные
И мы никогда не знаем, что потеряли
Впереди водоворот, я ранимый, не снимай с меня хитиновый покров
Но кто же твоего лица теперь коснется руками
Впереди водоворот, не щади меня, сними с меня хитиновый покров
Перевод на русский или английский язык текста песни — Хитиновый Покров исполнителя Oxxxymiron:
People living on the estates, inheritance burn, live in the stairwell
And people live together, but a sequence of actions automatically
People are so dream at first that consume the eyes and waiting for night
But people reap sorrow and pier burned it turned its back and shrug
People find something in words, go to psychotherapists dogs give birth
People are introduced again, as if nothing had happened does not go crazy
People believe in the horoscope with zodiac, but no one is indispensable — the connectors are the same
The city is surrounded by greenery, someone comes up, someone is drowning — c’est la vie
And we will never know that they have lost
Ahead of the whirlpool, I’m vulnerable, do not shoot me with chitin cover
But who are now touch your face hands
Ahead of the whirlpool, nor show mercy to me, take away my chitin cover
People shed on the bar while sitting in the bar drinking a tincture, because
This is not just takes so much that it no one ever says, wait a minute
And, yes, there is valued much more than all that the integrity and appropriate
And if something fall — in vain. All aim much, clinging to a one-two
People toil, selected five hundred different garments when they lose face
People die, and everything in the house is the owner and he was evicting tenants
People everywhere see signs and wonders, but they are not sure where the fears and doubts
A cloud in the sky shastayut totally dumb and totally indifferent
And we will never know that they have lost
Ahead of the whirlpool, I’m vulnerable, do not shoot me with chitin cover
But who are now touch your face hands
Ahead of the whirlpool, nor show mercy to me, take away my chitin cover
Если нашли опечатку в тексте или переводе песни Хитиновый Покров, просим сообщить об этом в комментариях.
И мы никогда не знаем что потеряли цой
Вспыхнув звездой в атмосфере советского общества 80-х годов, Виктор Цой ушёл от нас в 1990-м, вместе с Александром Менем и, чуть раньше, Андреем Сахаровым. Прошло немногим более года, и не стало Союза.
Странником, призывающим изменить мир вокруг нас, но прежде – самих себя, прошёл Цой по этой земле: «Каждый человек должен изменить прежде всего свою жизнь и себя».* Сгорев в дольнем мире дотла, рыцарь-вестник ушёл в Небесный Иерусалим, в свою «Камчатку». И всё, что осталось нам от него – это память. И его песни.
* Прим.: Интервью газете «Советская молодёжь» (Рига), 6 мая 1989 г. – Сборник. С. 207.
Я ухожу, оставляя листок
С единственным словом – Пора!
Пора открывать двери,
Пора зажигать свет,
Пора уходить прочь,
Пора!
(«Пора», альбом «46», 1983)
Как напутствие и как завещание звучат эти слова. Листок со стихами оставлен, и колокольный набат «Пора!» прозвучал, но двери остались закрыты, свет – притушен, а общество, лишённое внешних стягивающих колец, распалось до мельчайших атомов.
Начав с бунта против дольнего мира и царящих в нём насилия, страданий и боли, Виктор с самого начала пытался донести до слушателей иную реальность, иные принципы бытия.
Джордж Харрисон сказал: «Я буду жить любя»,
Джордж Харрисон купил пар двенадцать бус,
А потом он сказал: «Гуд бай», – и ушёл в себя.
(«Ситар играл», 1982)
И блестят от дождя, словно зеркальца, стёкла.
Я готов зайти в гости в любой из ближайших домов.
.
Всё не так будет плохо, если ты улыбнёшься.
(«Моё настроение», 1982)
Одинокий и потерянный, Цой отчаянно искал отблески горнего мира здесь, в нашем мире. Искал и не находил. Запертые каждый в своём мирке житейской суеты и страхов, мы изо всех сил стараемся не замечать того, что нас не касается. В несбыточной надежде, что горе и беда соседа меня никогда не коснутся. А когда приходит наш черёд – уже и соседа-то нет, вокруг – выжженная пустыня. Над которой с горькой усмешкой эхо разносит слова: «Все люди – братья».
Насельники леворучного мира, отвергающего в своей массе любовь, свободу и творчество, мы тонем поодиночке, зная, в чём спасение, – но ведь легче утонуть. Тем более, в каждом живёт надежда, что именно его эта чаша минует. А в итоге. В итоге всё погружено во мрак и холод, из заколдованного круга которых мы уже не в силах выйти. До тех пор, пока не развяжем все узелки причудливо переплетённых следствий наших поступков, пока чаша страданий каждого из нас и всего мира не будет выпита нами до дна.
Медленно, наугад, без того, кто знает маршрут, с ржавым от слёз и невнимания сердцем-«мотором», дольний мир всё же движется к источнику света – на восток. Но много ли в этом заслуг здесь живущих? И один за другим, снова и снова спускаются на нашу землю посланники света, ведя мир к искуплению, к преображению и к встрече со звездой, показавшейся две тысячи лет назад на «долю секунды» над Иудеей.
Моё место слева, и я должен там сесть,
Не пойму, почему мне так холодно здесь,
Я не знаком с соседом, хоть мы вместе уж год.
И мы тонем, хотя каждый знает, где брод.
И каждый с надеждой глядит в потолок
Троллейбуса, который идёт на восток.
Троллейбуса, который идёт на восток.
Троллейбуса, который.
Все люди – братья, мы – седьмая вода,
И мы едем, не знаю, зачем и куда.
Мой сосед не может, он хочет уйти,
Но он не может уйти, он не знает пути,
И вот мы гадаем, какой может быть прок
В троллейбусе, который идёт на восток.
В кабине нет шофёра, но троллейбус идёт,
И мотор заржавел, но мы едем вперёд,
Мы сидим не дыша, смотрим туда,
Где на долю секунды показалась звезда,
Мы молчим, но мы знаем, нам в этом помог,
Троллейбус, который идёт на восток.
Троллейбуса, который идёт на восток.
Троллейбуса, который.
(«Троллейбус», альбом «46», 1983)
Не помнящие ничего и никого, но прежде всего – не помнящие себя. Сомнамбулы, для которых вся жизнь – лишь краткий миг между двумя вздохами: вздохом рождения и вздохом смерти. Лишённые памяти о том, что было до этого мига и, конечно, памяти об ином, небесном мире. Виктор не был таким. И пусть годы приглушили в его душе музыку рая, но память о ней осталась.
Сколько же среди нас сбившихся с пути? Почерневших от боли прежде смеявшихся смельчаков? И многие ли перед смертью вспомнят о Небе?
Кто из вас вспомнит о тех, кто сбился с дороги?
Кто из вас вспомнит о тех, кто смеялся и пел?
Кто из вас вспомнит, чувствуя холод приклада,
Музыку волн, музыку ветра?
(«Музыка волн», альбом «46», 1983)
В этом тёмном мире («углу») вестник мог надеяться и уповать лишь на Неё – небесную спутницу и хранительницу, в глазах которой – рай.
Я стою в тёмном углу.
.
Разреши мне заглянуть тебе в глаза.
Возьми меня с собой в этот рай.
(«Разреши мне», 1982-1985)
В этом мотиве есть какая-то фальшь,
Но где найти тех, что услышат её?
Подросший ребенок, воспитанный жизнью за шкафом,
Теперь ты видишь Солнце, возьми – это твоё!
Я объявляю свой дом
Безъядерной зоной!
Я объявляю свой двор
Безъядерной зоной!
Я объявляю свой город
Безъядерной зоной!
Я объявляю свой.
Как не прочны стены наших квартир,
Но кто-то один не подставит за всех плечо.
(«Я объявляю свой дом», альбом «Это не любовь», 1985)
А ведь в каждом из нас тлеет искорка света, зерно духа Божия – уникальная личность, сопричастная своим духом Творцу. Только зёрна не родят – люди предпочитают забвение и предательство. Себя, Бога и своего предназначения в этом мире.
В каждом из нас что-то есть,
Но я не могу взять в толк,
Почему мы стоим, а места вокруг нас пустуют.
(«Звёзды останутся здесь», альбом «Ночь», 1986)
Осознавшие свою Мечту, своё долженствование ещё подростками и способные изменить мир – сколькие из нас в итоге выбрали обыденность, погружение в условности и иллюзии? Поколение за поколением, повторяя этот выбор, привели мир на грань уничтожения. И только не-нормальные, по меркам большинства, не предав свою Мечту, желают танцевать танец Вишну – творить, любить и помогать. Стихийно, нерационально, от всей души. Их главная сила – в их сердце. Открытом, любящем и жертвенном. И обращаясь к ним в этой ночи, Виктор призывает их действовать, не дожидаясь остальных.
Наше сердце работает, как новый мотор,
Мы в четырнадцать лет знаем всё, что нам надо знать,
И мы будем делать всё, что мы захотим,
Пока вы не угробили весь этот Мир.
Что с того, что мы немного того,
Что с того, что мы хотим танцевать?
Наше сердце работает, как новый мотор,
Почему и чего мы ещё должны ждать,
И мы будем делать всё, что мы захотим,
А сейчас, сейчас мы хотим танцевать.
Мы хотим танцевать.
(«Мы хотим танцевать», альбом «Ночь», 1986)
Цой призывает пробуждённых вдохнуть новую жизнь в наш мир. Власть иллюзий над ними закончилась – и танцующие погружаются в молитву. Тревожа спящие души напоминанием о небе, о свете и любви, они спасают остальных. Сами же странники уже спасены. Они воскресли. Так Виктор уподобляет спасение пробуждению, делая их одной лествицей в Небо.
Я ждал это время, и вот это время пришло,
Те, кто молчал, перестали молчать.
Те, кому нечего ждать, садятся в седло,
Их не догнать, уже не догнать.
Тем, кто ложится спать, –
Спокойного сна.
Спокойная ночь.
Соседи приходят, им слышится стук копыт,
Мешают уснуть, тревожат их сон.
Те, кому нечего ждать, отправляются в путь.
Те, кто спасён, те, кто спасён.
(«Спокойная ночь», 1984-86, альбом «Группа крови», 1988)
И пусть его путь среди нас подходит к концу, Цой верит, что пришедшие и идущие ему на смену завершат начатое тысячи лет назад и приведут мир к Пробуждению и Спасению. К Новому дню и Новой жизни. И зазвучит по миру пасхальный перезвон, и красота и благодать покроют землю. Вестник чувствует приближающееся «Второе Пришествие», но увидеть его здесь ему не дано.
А вокруг благодать – ни черта не видать,
А вокруг красота – не видать ни черта.
И все кричат: «Ура!». И все бегут вперёд,
И над этим всем новый день встаёт.
Дом стоит, свет горит,
Из окна видна даль.
Так откуда взялась печаль?
И, вроде, жив и здоров,
И, вроде, жить не тужить.
Так откуда взялась печаль?
(«Печаль», альбом «Последний герой», 1989)
Кто знает, каким светом мог быть озарён путь Виктора Цоя, проживи он ещё хотя бы десяток лет. Но смог ли бы он их прожить? Вслед за Лермонтовым, Цой ушёл, едва ему исполнилось 28 лет.
В моём сердце живёт надежда, что Виктор просто устал. И рано или поздно он нашёл бы в себе силы подняться. И тогда его война приняла бы другие формы, и путь мог бы стать иным, но не менее сияющим и честным. Но. мир не простил ему этой паузы, этой минутной слабости.
p.s.
– Мы знаем ваши стихи – и простые, жизненные, на волнующие нас темы, и более сложные, с подтекстом. Что вам ближе?
– Я не представляю себя и без того, и без другого. Мир многолик, многолики и стихи.*
* Прим.: Интервью газете «Политех» (Ленинград), 24 февраля 1984 г. – Сборник. С. 196.
Для молодого поколения нашей страны Цой значит больше, чем иные политические лидеры, целители и писатели. Потому что Цой никогда не врал и не лицедействовал. Он был и остался самим собой. Ему нельзя не верить. Из всех наших легендарных рокеров, прекрасных певцов и поэтов Цой – единственный, у кого невозможно провести грань между образом и реальностью; тем, что он пел, и тем, как он жил.
Одиночество, справедливость, доброта и чёрный цвет монаха – таков Цой, в «Кино», в кино и ежедневно. Это большая, честная романтика. Мы пошли вслед за Цоем, наплевав на цинизм, безверие и общую смутность нашего времени. И правильно сделали.
Каждая песня Цоя – это песня о любви и свободе.
НИКАКИЕ связи, именуемые в народе блатом, не помогли. Билетов на Ленинград просто не было. Недолго думая, мы вместе с менеджером «Кино» Юрием Айзеншписом отправились в Питер на машинах. Через 8 часов мы уже въезжали в ворота дворика Ленинградского рок-клуба на Рубинштейна, 13.
. Вот уже две ночи поклонники поминают своего кумира. Тихо под гитару поют Витины песни, плачут. А люди всё идут и идут к его портрету – причём не только молодые, но и те, кому уже давно за 40! Всю ночь под питерским небом звучали песни Цоя. У Исаакия и на Невском, у Петропавловки и на Лиговке, у кладбища и в рок-клубе. Ленинград прощался с Цоем.
Мы уезжали из Ленинграда под вечер. По пути вновь заехали на кладбище. Очередь желающих попрощаться с Витей выстроилась на многие километры. Питер плакал с раннего утра, когда начал накрапывать дождь. Он прекратился всего на двадцать минут, когда гроб опускали в могилу, а затем хлынул с полной силой. В тот день плакали не только поклонники. А накануне была такая жара.
То, что я знаю, не назвать ни Витькой, ни Виктором, ни Цоем – это реальность, никакого обозначения в языке не имеющая. У него другое имя, и не человеческими губами его говорить. Вот как обычно описывают ангелов? Ангел – это фигура бытия, выполняющая определённую функцию в бытии, совершенная изначально, то есть неразвивающаяся. И то, о чём я говорю, это не ангел, но это фигура такого же типа. Она совершенна от природы Божественной Вселенной.
Цитаты Цоя
Подготовил: Дмитрий Сироткин
Представляю вам подборку цитат рок-музыканта Виктора Цоя (1962 — 1990).
Песни Цоя продолжают вдохновлять ищущую себя молодежь, да и «старики» их не забывают.
В заключение приводятся цитаты о Цое.
О себе
Все говорят, что нужно кем-то мне становиться. А я хотел бы остаться собой.
Я отказываюсь перевоплощаться.
Моя душа — в моих песнях. А живу я надеждой на лучшее время.
Я, с одной стороны, рад, что мои песни нравятся. Но, с другой стороны, не рад, когда меня воспринимают как учителя жизни.
Я ни о чем не жалею. Я всегда отвечаю за свои поступки. Для меня вообще важно, чтобы мне было интересно жить. Все остальное меня не интересует.
Мне интересен человек, а не проблемы: кто ест лучше, кто живёт лучше, у кого квартира лучше, у кого денег больше. Меня это не интересует, меня интересует, какой человек сам.
Меня касается все, что есть в нашей жизни, и свое отношение к этому я выражаю. Но это не значит, что я собираюсь принимать непосредственное участие в каких-то политических акциях или стать пророком, проповедником или там еще кем-то. Я вижу факты, людей, явления, отношения между людьми и пою об этом.
Политика — не сфера деятельности рок-музыканта.
Почему я работаю истопником? Работа такая натуральная. Тут нельзя притвориться, как во всех этих конторах. Ты кидаешь уголь в топку, и людям, которые наверху, тепло. Всем сразу все видно.
О жизненной этике
Каждый должен делать что-то такое, что отличало бы его от других.
Мечтай так, как будто будешь жить вечно. Живи так, как будто завтра умрешь.
Я утверждаю, что добро всегда побеждает зло, а терпение сильнее самурайского меча.
Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть.
Я не люблю когда мне врут, но от правды я тоже устал.
Что будут стоить тысячи слов, когда важна будет крепость руки?
Если к дверям не подходят ключи — вышиби двери плечом.
Каждый человек имеет право сказать, и каждый человек имеет право слушать или не слушать.
Мне не нравятся люди, которые считают себя пророками и думают, что в состоянии научить других, как жить.
Если есть в кармане пачка сигарет, — значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день.
Если есть шаг — должен быть след, Если есть тьма — должен быть свет.
Если начать серьёзно относиться к любому роду деятельности, то ничего хорошего не получится.
О войне
Между Землёй и Небом — Война!
Снова за окнами белый день, День вызывает меня на бой. Я чувствую, закрывая глаза, — Весь мир идет на меня войной.
Война — дело молодых, лекарство против морщин.
И мы знаем, что так было всегда. Что судьбою больше любим кто живёт по законам другим и кому умирать молодым.
И мы могли бы вести войну. Против тех, кто против нас. Так как те, кто против тех, кто против нас, не справляются с ними без нас.
О «Кино»
Мы с юмором относимся к популярности. Это вещь случайная.
Как прожить следующий день, я даже не знаю, потому что мы никогда не строим никаких планов, никогда не думаем, как мы будем играть там или как поступить так, чтобы получилось так-то. Просто мы вот живем и живем.
Нам за честность могут простить практически всё: и, скажем, недостаточно профессиональную игру, и даже недостаточно профессиональные стихи. Этому есть масса примеров. Но когда пропадает честность – уже ничего не прощают.
«Алюминиевые огурцы» – это чисто фонетика, и, может быть, какие-то ключевые моменты, не связанные между собой и имеющие задачу вызвать ассоциативные связи…
О переменах
Перемен требуют наши сердца, перемен требуют наши глаза. В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен — перемен! Мы ждём перемен.
Мы ждали завтрашний день, Каждый день ждали завтрашний день…
Замёрзшие пальцы ломают спички, от которых зажгутся костры.
Я подразумевал под переменами освобождение сознания от всяческих догм, от стереотипа маленького, никчемного равнодушного человека, постоянно посматривающего «наверх». Перемен в сознании я ждал, а не конкретных там законов, указов, обращений, пленумов, съездов.
О музыке
Музыка вообще ничего никому не должна.
Да, я занимаюсь поп-музыкой. Музыка должна охватывать всё: она должна, когда надо, смешить, когда надо, веселить, а когда надо, и заставлять думать. Музыка не должна только призывать идти громить Зимний дворец. Её должны слушать.
Сейчас слушатель уже не идет на обычную рок-группу. Он идет на Личность, а таких всегда мало.
В Ленинграде рок делают герои, в Москве — шуты.
О жизни
А я смеюсь, хоть мне и не всегда смешно. И очень злюсь, когда мне говорят, Что жить вот так, как я сейчас, нельзя. Но почему? Ведь я живу? На это не ответить никому.
Только капля за каплей из крана вода. Только капля за каплей из времени дни. Ты пойдёшь рубить лес, но увидишь лишь пни.
Дом стоит, свет горит, Из окна видна даль, Так откуда взялась печаль? И вроде жив, и здоров, И жить не тужить. Так откуда взялась печаль?
О ночи
Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна, и не вижу ни одной знакомой звезды.
В небе над нами горит звезда, Некому, кроме неё, нам помочь, В тёмную, тёмную, тёмную ночь.
А вокруг — благодать: ни черта не видать. А вокруг — красота: не видать ни черта.
Ночь — это время для сна, а не для пьянства. Если ты нарушаешь этот закон, ты будешь казнён.
О любви
Мы потеряли невинность в боях за любовь.
И светят фонари давно, Ты говоришь: «Пойдём в кино», А я тебя зову в кабак, конечно.
Все дороги приводят меня к тебе, Дороги знают все лучше, чем я, И я не стану искать других дорог.
О советских людях
В нас ещё до рожденья наделали дыр, и где тот портной что сможет их залатать?
Я хотел бы узнать, почему так легко променяли вы море на таз, но друзья тут же хором ответили мне: ты не с нами — значит, ты против нас.
О молодежи
Мы не можем похвастаться мудростью глаз и умелыми жестами рук.
Я один, но это не значит, что я одинок.
Ты мог быть героем, но не было повода быть. Ты мог умереть, если б знал, за что умирать.
О людях
Я считаю, что человек живет на планете, а не в государстве.
Люди не могут думать одинаково, но понимать друг друга должны. На то они и люди.
О свободе
Помни, что нет тюрьмы страшнее, чем в голове.
Я свободный человек потому, что я всегда занимался тем, что мне нравится и не делал того, что не хочется.
О смерти
Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать.
Все находят время, чтобы уйти, Никто не уйдёт навсегда.
О друзьях
Мои друзья всегда идут по жизни маршем и остановки только у пивных ларьков.
Мы — рано созревшие фрукты, а значит, нас раньше съедят.
О дожде
Попробуй спастись от дождя, если он внутри.
За окнами дождь, но я в него не верю.
О разном
Все говорят, что мы вместе! Все говорят, но не многие знают, в каком.
Те, кому нечего ждать, отправляются в путь.
Бог — это не кумир и не повальный целитель. Это Бог, и к нему неуместно применять обычные наши эмоции.
Кино должно рассказывать истории.
Хуже всего быть мишенью в тире с плохими стрелками.
Мама — анархия, папа — стакан портвейна.
Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве. Пожелай мне удачи в бою.
Я вижу, как волны смывают следы на песке,
Я слышу, как ветер поет свою странную песню,
Я слышу, как струны деревьев играют ее,
Музыку волн, музыку ветра.
Цитаты про Цоя
Комментарии также всячески приветствуются!
Oxxxymiron — Хитиновый покров
Слушать Oxxxymiron — Хитиновый покров
Текст Oxxxymiron — Хитиновый покров
Люди проживают в поместьях, прожигают наследство, доживают в подъезде.
И люди проживают вместе, но это последовательность машинальных действий.
Люди так мечтают вначале, что пожирают очами и поджидают ночами,
Но люди пожинают печаль и причал сжигают, отчалив и пожимают плечами.
Люди что-то находят в словах, ходят к психотерапевтам, заводят собак.
Люди снова знакомятся как-будто ни в чем не бывало, не сходят с ума.
Люди верят в гороскопы с зодиаками, но незаменимых нет — разъемы одинаковы.
А город утопает в зелени: кто-то выплывает, кто-то утопает — се ля ви!
И мы никогда не знаем, что потеряли. Впереди водоворот, —
Я ранимый, не снимай с меня хитиновый покров,
Но кто же твоего лица теперь коснется руками?
Впереди водоворот, не щади меня! Сними с меня хитиновый покров!
Люди проливают настойку.
Сидя в баре настойку выпивают,
Поскольку здесь не всякий принимает стойко
То, что ему никто никогда не скажет: постой-ка!
И, да, тут ценятся гораздо больше все, что целостно и целесообразно.
А если чем-то делятся — напрасно. Все целиться горазды, вцепятся на раз-два.
Люди маются, выбирают пятьсот разных одеяний, когда теряют лицо.
Е! Люди умирают, и всё. В доме есть хозяин и он выселяет жильцов.
Люди всюду видят знаки и знамения, но сами не уверены, где страхи и сомнения.
А облака по небу шастают — абсолютно немые и тотально безучастные.
И мы никогда не знаем, что потеряли. Впереди водоворот, —
Я ранимый, не снимай с меня хитиновый покров,
Но кто же твоего лица теперь коснется руками?
Впереди водоворот, не щади меня! Сними с меня хитиновый покров!
И мы никогда не знаем, что потеряли. Впереди водоворот, —
Я ранимый, не снимай с меня хитиновый покров
Но кто же твоего лица теперь коснется руками?
Впереди водоворот, не щади меня! Сними с меня хитиновый покров!