Сырьевой придаток что это значит
Почему Россия стала сырьевым придатком и как это изменить
Доктор экономических наук профессор МГУ Елена Ведута утверждает, что Россия неэффективно использует свои природные ресурсы
Экспорт нашей страны ориентирован в первую очередь на сырье (более двух третей экспортных доходов), которое сейчас стоит дорого. Но мы видим, что уровень жизни при этом у нас снижается, налоги растут, пенсионный возраст повышается – и уже на основании этого, без глубокого анализа можно сразу сказать, что экспортная стратегия является неэффективной. Что-то не так в нашем королевстве.
Дружба и «Дружба»
Вспомните, когда мы стали подсаживаться на нефтяную иглу. Еще в Советском Союзе Никита Хрущев провалился со своим волюнтаристским реформированием системы управления экономикой, разрушившим технологическую кооперацию предприятий посредством ликвидации промышленных министерств и децентрализации бюджета СССР с передачей больших прав союзным республикам. Но больше всего досталось при нем сельскому хозяйству, являвшемуся, по сути, донором ускоренных темпов научно-технического прогресса. Колхозам передали технику, находившуюся в ведении машинно-тракторных станций (МТС), и отменили обязательные государственные поставки, чем ухудшили инвестиционные возможности колхозов. Взятый Хрущевым курс против личных подсобных хозяйств, снизивший поголовье скота, и странные решения по посадкам кукурузы вместо пшеницы, ржи и ячменя привели к 1961 году к перебоям в стране с мясом, молоком, маслом, мукой, хлебом. В результате возник дефицит продовольствия, появились очереди в государственной торговле, пришлось вводить карточки на продукты. Продовольственный кризис заставил закупать зерно за границей, девальвировать рубль в золотом содержании (старый рубль до деноминации 1961 года «весил» 0,222168 г чистого золота, а после – 0,0987412 г, т. е. обесценился в 2,25 раза), и у нас впервые появился внешний долг перед Западом.
Никита Хрущев. Фото: www.globallookpress.com
Страна, имевшая практически все виды природных ресурсов, могла жить вообще без всякой внешней торговли, рационально используя ресурсы для себя, для улучшения жизни. Это не мешало, конечно, развивать по обмену с другими странами культурные и научные связи, общаться, дружить. Если же руководство, как это было при Сталине, и принимало решение о необходимости закупки иностранного оборудования для ускорения в стране технического прогресса, то к этому старались подходить осторожно с позиции роста народнохозяйственной эффективности и недопущения внешних долгов. Действительно, почему бы не поделиться тем, чего у нас много и не требует с нашей стороны больших затрат, а в обмен приобрести то, что для нас эффективно, т. е. снизит затраты на производство нужной нам продукции в нашей стране? Обоснование такого обмена с учетом необходимости возвращения долгов предполагает расчет плана сбалансированного развития экономики. За просчеты правительства, увы, всегда платит народ.
Запад, следуя принципам меркантильной политики, эмпирически разработанной еще в XVI веке, заинтересован в импорте дорогой высокотехнологичной продукции и в экспорте дешевого сырья. Поэтому нам дали понять, что для покрытия возникшего при Хрущеве внешнего долга Запад больше всего заинтересован в замечательном газопроводе «Дружба». И мы построили этот газопровод, уже не считая, насколько это нам выгодно. Должникам вообще не позволяется думать о собственной выгоде.
А далее все пошло-поехало. Из-за ухудшения качества управления экономикой страна все больше подсаживалась на сырьевую иглу, к которой после косыгинских реформ добавилась еще и долговая игла.
Косыгинские реформы, предоставлявшие якобы больше свободы предприятиям в распоряжении их прибылями, по сути, усилили хаос в управлении экономикой и власть бюрократии. Тогда впервые появились долгосрочные кредитные отношения как внутри страны, так и во взаимоотношениях с другими странами. Вместо целевого финансирования капитальных вложений предприятий по плану у нас появилось абсурдное долгосрочное кредитование предприятий, которые являлись звеньями единой экономической системы, принадлежавшей государству. Мы стали расширять «дружбу» с Западом, беря у него кредиты для закупки у него же оборудования и труб для строительства газопроводов, рассчитывая на выплату кредитов и процентов по ним за счет экспорта газа, а также для привлечения иностранных фирм к строительству крупных объектов в химическом комплексе и других отраслях экономики.
Принцип «убавленной стоимости»
История говорит, что если какая-то страна соглашается на свою сырьевую ориентацию, т. е. быть в роли придатка мирового сообщества, то ни к чему хорошему это страну не приведет. Мы добываем и продаем сырье, а в западных странах, включая даже Белоруссию, его перерабатывают и продают готовый для употребления продукт, в том числе и нам. Следуя логике меркантилизма, «умные» страны стремятся получить выгоды от внешней торговли, продавая товары со значительной долей добавленной стоимости другим странам дорого в обмен на дешевые закупки сырья.
Именно поэтому западные страны всегда стремились владеть колониями – гарантированными рынками и дешевого сырья, и сбыта готовой продукции. У Запада есть машины, но они просто обрабатывают сырье: без машин производить можно, но без сырья нельзя. Поэтому характерной чертой капитализма является стремление к экономии на сырье – к его получению по низким ценам от зависящих от них стран и сбыта туда же готовой продукции по значительно более высоким ценам. Так устанавливается неэквивалентный обмен, при котором произведенные доходы перераспределяются в пользу технологически развитых стран, усиливая при этом технологическое и социальное неравенство стран в мировом сообществе. И страны, которые опережают других по технологиям, постоянно усиливают это технологическое неравенство со странами, которые согласились быть сырьевыми придатками. Так что быть сырьевой страной – чудовищно неэффективно.
Особенно это странно для нашей огромной страны, согласившейся встроиться в мировые производственные цепочки в самой незавидной роли сырьевого придатка и кладбища отходов. В отличие от всех других стран-аутсайдеров, зависящих от внешних поставок, мы владеем в достаточном количестве практически всеми видами природных ресурсов и территорией для сельскохозяйственной деятельности. Может, поэтому наши «друзья» рекомендуют разбить Россию на маленькие государства, якобы для эффективного управления ими? Кроме того, нашим большим плюсом является отечественный опыт живого планирования экономики и знания экономической кибернетики для создания цифровой экономики – экономической киберсистемы, повышающей эффективность управления экономикой. Поэтому санкции нас не должны пугать. В случае необходимости мы способны реализовать даже принцип автаркии (полного самообеспечения страны) и развить свои высокие технологии для улучшения жизни наших людей.
А сало русское едят
Если все-таки планировать развитие нашей экономики, понимая, что на этой территории живут люди, жизнь которых должна улучшаться, то нужно принять за аксиому, что внутренние цены не могут быть равными мировым или даже зависимыми от них. Цена, напомню, выражает общественно необходимые затраты на производство продукта в текущем периоде в данной экономической системе. А что такое общественно необходимые затраты? В обществе, в данном случае в России, есть множество разных потребностей – это и сытыми быть, и оборону держать, и в космос летать. И под эти потребности требуется производство конечного продукта. Соответственно, мы должны согласовать наши потребности и возможности, т. е. посчитать необходимые затраты производителей на выпуск заказанных потребителями конечных продуктов – посчитать внутренние цены. А на мировых рынках совершенно другие потребности, совершенно другие запросы – поэтому там и цены другие.
Сейчас получается иначе. Корпорации берут с экономической территории России ресурсы, и, забывая при этом, где они их взяли, заявляют о том, что у них забирают прибыль. Да ничего у них не забирают, потому что здесь цены объективно другие. Россия – это не просто территория добычи ресурсов для других стран, в России живут люди, жизнь которых должна улучшаться, и потому у государства России должны быть четко поставлены цели и задачи развития, определяющие необходимое выстраивание производственных связей. К сожалению, освоившись в мировой экономике, сырьевые компании России не интересуются развитием ее экономики, рассматривая Россию как источник их личного обогащения. Отсюда и требования совпадения внутренних цен с мировыми ценами.
Фото: zhengzaishuru / Shutterstock.com
На Московском экономическом форуме (апрель, 2018), который прошел под флагом разумной экономической политики, я разговаривала с одним из спикеров форума Александрой Бурико, имевшей тогда одну из руководящих должностей в компании «РУСАЛ». Я сказала ей: «Вы правильно говорили о том, что производство металла во многом зависит от того, какой спрос на ваш продукт, и вам трудно понять спрос на внутреннем рынке. Означает ли это, что для развития вашей компании требуется составление планового баланса страны, чтобы вы могли заранее знать, какова потребность страны в вашей продукции?». Как только я сказала слова «план, баланс», она от меня попросту убежала. Ведь на тот момент руководству компании казалось, что они встроены в глобальные производственные цепочки и могут не обращать никакого внимания на территорию под названием Россия. И мое предложение встроиться во внутренний баланс для нее звучало чуть ли не оскорбительно: они себя чувствовали выше народа, «прозябающего» в России, ведь им казалось, что они на равных с западными транснациональными корпорациями (ТНК) вошли в глобальную интеграцию.
Понимание, что ТНК, базирующиеся на территории России, – изгои, приходит не сразу, хотя дело Скрипаля показывает, что события развиваются стремительно. И российские сырьевые ТНК выводятся из глобального пространства достаточно быстро, оставшись наедине с проблемами развития российской экономики. Сегодня мы видим, как их выгоняют оттуда, и они пытаются использовать свой административный ресурс – связи в правительстве, чтобы создать себе предсказуемый спрос внутри России на алюминий. Вот только государство руководству корпорации «РУСАЛ» ничего не должно. Его руководство во главе с Олегом Дерипаской должно было раньше думать головой, а не гнаться за сиюминутной прибылью.
На низком старте
Что же надлежит делать? Сейчас Россия связана по рукам и ногам: у нас есть много контрактов, много обязательств по экспорту сырья. Все контракты нужно выполнять, одновременно перестраивая движение экономики по траектории роста общественного блага.
За годы «независимости» макроэкономические пропорции нашей страны радикально изменились: у нас значительно уменьшилась доля реальных инвестиций в развитие производства и настолько же увеличилась доля, которую мы отдаем на экспорт. Мы увлеклись экспортом вместо развития своего производства, и за это нам придется платить.
Без координации производственных связей, без поиска и нахождения оптимального планового баланса никакого внедрения новых технологий, перехода материального производства на новый технологический уровень не будет. И это показывает сама жизнь. Сейчас модным стал проектный подход, подменивший живое планирование, обеспечивающее согласование заказов конечных потребителей с производственными возможностями, административным перечнем мероприятий по реализации проекта, в частности, финансовой обеспеченностью, персональной ответственностью исполнителей и, как правило, связанный с созданием новой бюрократической структуры. Да, может, мы и создадим за счет бюджета некие стартапы, нанотехнологии и т. д., но наша устаревшая производственная система это все не воспримет. Для внедрения новых технологий требуется совершенно другого качества сырье, совершенно другие машины, которых мы не произвели. Значит, продадим на Запад то, что создали, и деньги положим в личные карманы.
Начинать надо с того, что имеем, – с использования нашей устаревшей производственной базы. Не требуя от нее каких-то чудесных рывков, отвечающих на вызовы времени, мы должны сбалансированно двигаться на новый технологический уровень, диктуемый ростом общественного блага. Для этого требуется сформулировать заказы по конечному продукту для нужд государства, потребительского рынка, экспорта и решить задачу – куда направить производственные инвестиции, чтобы мы смогли повернуть развитие экономики на выполнение этих заказов? Эти инвестиции будут направляться и на модернизацию, потому что снизить затраты на производство единицы продукта можно только за счет внедрения новых технологий. Они появляются всегда, поскольку люди продолжают творить, изобретать. При условии кибернетического планирования экономики, предполагающего использование возможностей современных цифровых технологий для повышения эффективности государственного управления, возврат нашего производства к передовому уровню может быть осуществлен во вполне разумные сроки с обеспечением при этом устойчивого роста уровня жизни наших людей.
Наглядная рука государства
Так делали Великобритания и Франция после войны. Они выкупали стратегически важные отрасли, поскольку нужно было срочно восстанавливать послевоенную экономику. Корпоративные интересы в таких случаях подчиняются интересам государства в целом. А почему мы должны стесняться? Мы никому ничего не должны. Если наши сырьевики работают неэффективно для страны, то нужно изменить такое положение вещей. Президент имеет все полномочия, чтобы заявить о необходимости координации развития стратегически важных для страны отраслей в соответствии с теми задачами, которые стоят сегодня перед страной в условиях строящегося нового полицентричного мира. И в этом нет ничего страшного, это даже необходимо и с точки зрения эффективного развития, и отечественных корпораций.
Главный вопрос не в собственности – частной или государственной, – а в экономическом механизме. Формально нефтяная компания может принадлежать и частному лицу, но при условии, что она будет подчиняться требованиям экономического механизма, реализующего интересы роста благосостояния страны. И государство обязано координировать действия таких корпораций, иначе они будут подминать всю страну под свои узкоэгоистические интересы. Так, собственно, пока и происходит.
Сырьевой придаток Запада
Сырьевой придаток Запада — конспирологическая характеристика России и некоторых других стран, основу экспорта которых составляет продажа природных ресурсов (нефти, природного газа, древесины и др.). Носит характер самокритичного клише, употребляемого в современных российских СМИ.
Содержание
[править] История понятия
После распада СССР и образования Российской Федерации основной статьей дохода последней стала продажа природных ресурсов в государства Западной и Центральной Европы (т. н. «Запад»), которые практически не имели своих ресурсов, но при этом являлись одними из богатейших стран мира, так как основная статья их дохода — продажа высокотехнологической продукции, а не природных ресурсов.
По мере становления Российской Федерации как государства всё больше росла зависимость от продажи природных ресурсов, к концу 2000-х от их продаж поступало более 2/3 экспортной выручки страны, при этом процент продаж высокотехнологической продукции намного снизился. В обиход вошло понятие страна села на «нефтяную иглу».
Некоторые аналитики склонны считать, что Россия превратилась в сырьевой придаток Запада ещё во времена СССР. Согласно одной из трактовок распада СССР, открытие нефтяных и газовых месторождений в Тюменской области в конце 1960-х годов и начало экспорта энергоресурсов на Запад в обмен на твердую валюту, оттянуло крах экономической и государственно-политической системы СССР на два десятилетия. Экспорт нефтепродуктов стал основной статьей экономики страны и в результате падения мировых цен на нефть во второй половине 1980-х в СССР произошел финансовый и экономический коллапс и государство распалось.
[править] Употребления
В различных сообщениях СМИ используются различные вариации выражения:
[править] Разные страны как сырьевые придатки
Помимо России сырьевым придатком Запада называют Азербайджан, Арабский мир, Нигерию.
«Туркменистан — сырьевой придаток советской империи».
Центральная Азия — сырьевой придаток Евразии.
Россия — сырьевой придаток Китая: почему мы стали беднее жителей Поднебесной
Два пути развития с неодинаковыми промежуточными результатами
Ощущать себя сырьевым придатком, согласитесь, не очень-то приятно. Типа, все, что нужно от страны, — это сырье и материалы. Но дело, конечно, не только в ощущениях. Быть страной — сырьевым придатком — это еще и экономически невыгодно, потому что продукция переработки, продукция с высокой добавленной стоимостью продается гораздо дороже, нежели сырье. Значит, в таком случае страна и ее население быстрее богатеют. Тот же, кто продает сырье, получает за него относительно меньше.
Фото: Алексей Меринов
Можно еще приводить аргументы в пользу того, что сырьевая экономика — это не есть хорошо. Но вряд ли стоит это делать. Согласились: быть сырьевым придатком плохо. Однако имеет значение еще и то, чьим сырьевым придатком быть. Одно дело, когда мы говорим о высокоразвитых странах. Тут все понятно: пока мы их не догнали, можно и поработать бензоколонкой, реализуя стратегию догоняющего развития. Совсем другое дело, когда мы говорим, к примеру, о Китае — стране развивающейся, стране, которая относительно недавно была и вовсе одной из беднейших стран на планете. Быть сырьевым придатком такой страны — это значит работать на то, чтобы, по сути, такая же, как и мы, развивающаяся страна развивалась еще быстрее по сравнению с нами.
Кто-то в ответ, вероятно, спросит: ну а какие основания для беспокойства? Ведь Китай по-прежнему технологически зависит от нас, а покупаем мы у него только ширпотреб. Уверены? Так, конечно, и было еще пару десятилетий назад, но сегодня ситуация уже принципиально иная. Этот вывод следует из анализа нашей таможенной статистики, характеризующей то, как обстоят дела России в торговле с КНР.
Сегодня Китай — самый крупный внешнеторговый партнер нашей страны: его доля в общем торговом обороте по итогам января–сентября 2017 года достигла 14,8% (по данным Федеральной таможенной службы РФ). Для сравнения: еще в 2006 году этот показатель составлял 6,5%. Налицо быстрое развитие торгово-экономических отношений с Поднебесной.
Доля же Китая в нашем импорте и вовсе достигла 21,4% в общем импорте из всех стран мира. Соответствующий показатель по российскому экспорту — 10,6% (также по итогам января–сентября 2017 года). Такая разница в показателях импорта и экспорта дает основание предположить, что покупаем мы «Made in China» гораздо больше, чем продаем ему «Made in Russia». Так и есть: импорт из Китая по итогам января–сентября 2017 года оказался почти на 8 млрд долларов больше по сравнению с российским экспортом в эту страну. Что плохо, кстати: это называется отрицательным торговым балансом, когда денег от продажи получают меньше того, что сами вынуждены заплатить за ввозимые товары.
Но самое интересное — структура нашего экспорта и импорта в торговле с Китаем. Вот товары-лидеры российского экспорта по итогам 9 месяцев 2017-го: «топливо минеральное, нефть и продукты их перегонки; битоминозные вещества; воски минеральные» с долей 67,5%, «древесина и изделия из нее; древесный уголь» — 9%. То есть только на эти товарные группы приходится три четверти всего российского экспорта в Китай. А есть еще, к примеру, «руды, шлак и зола» — 2,6%, «удобрения» — 1,6% или «рыба и ракообразные, моллюски и прочие водные беспозвоночные» — 3,1%.
Если посмотреть на динамику показателей, то она также не в нашу пользу: к примеру, по итогам 2016 года доля доминирующей товарной позиции в российском экспорте — «топливо минеральное, нефть…» — 63,8% — была заметно меньше по сравнению с упомянутым выше текущим показателем 2017 года.
Вывод один: сегодня наш экспорт в Поднебесную имеет ярко выраженную сырьевую направленность. Значит, Россия сегодня — сырьевой придаток Китая.
Но, может быть, структура нашего импорта из Китая дает больше поводов для оптимизма? Ничего подобного. Вот наименование товарных групп, которые сегодня являются лидерами в наших покупках китайского: «реакторы ядерные, котлы, оборудование и механические устройства; их части» с долей в импорте 29,4%; «электрические машины и оборудование, их части; звукозаписывающая и звуковоспроизводящая аппаратура, аппаратура для записи и воспроизведения звука, их части и принадлежности» — 22,6% (по данным за январь–октябрь 2017 года).
А как же знаменитый китайский ширпотреб? Он тоже есть. К примеру, доля обуви в импорте составила 3,8%, а доля игрушек и спортивного инвентаря — 2,7%. Но все-таки очевидно, что импорт из Китая в Россию носит сегодня прежде всего технологический и машинно-технический характер. Получается: мы китайцам продаем прежде всего сырье, а покупаем у них технику и оборудование. Вот такой «разворот на Восток» у нас получился.
Признавать такую структурную перекошенность нашего внешнеторгового сотрудничества с Китаем приходится на фоне сообщений о том, что Поднебесная, похоже, уже обогнала Россию по уровню жизни. Понятно, что для измерения этого самого уровня жизни существует множество показателей. Один из самых объективных — так называемый коэффициент Энгеля: какова доля расходов на питание в суммарных потребительских расходах населения страны. Он назван именем немецкого экономиста Эрнста Энгеля, который еще в XIX веке обосновал утверждение, что чем богаче население, тем меньшую часть своих доходов оно тратит на еду. Сейчас такой постулат ни у кого не вызывает сомнения, а ООН даже предлагает для оценки уровня жизни в стране соответствующую классификацию, согласно которой если доля расходов на питание в общих потребительских расходах составляет 20–30%, то такое население можно назвать состоятельным (менее 20% — крайне состоятельным).
Так вот, буквально месяц назад Государственное статистическое управление КНР сделало официальное заявление о том, что в 2016 году коэффициент Энгеля там снизился до 30,1%, то есть страна фактически достигла по этому важному показателю уровня, который позволяет отнести Китай к странам с обеспеченным населением.
Что же, порадуемся за китайцев и не станем по плохой традиции обвинять их статистиков в недостоверности информации. Поднебесная действительно достигла чрезвычайно больших успехов в социально-экономическом развитии.
Ну, а что же на этом фоне Россия? А она по итогам 2016 года имела коэффициент Энгеля 32,3%. Значит, российское население беднее китайского сегодня? Да не может быть, да неправильно все это. Да мы же в космос полетели более полувека назад, а они влачили тогда жалкое существование в обескровленной «большими рывками» стране.
Это и вправду все было, в прошлом. Сегодня — все наоборот. Конечно, пока не все так контрастно, если сравнивать Россию и Китай, как было несколько десятилетий назад. Но сегодня сравнение все больше становится не в нашу пользу, и приведенный выше анализ того, чем мы торгуем с Китаем, лишний раз подтверждает это.
Уже сложившаяся структура экспорта и импорта в российско-китайских торговых отношениях является одним из доказательств того, что российское население будет становиться все беднее по сравнению с населением Китая.
А еще в этой связи интересны для сравнения цифры численности бедного населения в Китае и России. В 2016 году численность бедного населения в Китае (рассчитывается на основе нормы сельской бедности — 2300 юаней на человека в год) составила 43 млн человек. Численность бедного населения в России в том же 2016 году составила 20 млн человек. «Ну, вот же!» — воскликнет тот, кому очень не понравилось приведенное выше утверждение того, что российское население стало с недавних пор беднее. «Бедняков-то у них больше, чем у нас, в два с лишним раза!» — радостно констатирует он. Ну да. Только давайте объективности ради определим, какую долю составляют сегодня бедняки от общей численности населения в этих двух странах. В России — 13,5%, а в Китае — 3,2%. И население какой страны в таком случае справедливо считать более богатым? Признаем: население Китая.
Или вот еще хороший показатель: средняя ожидаемая продолжительность жизни населения. В Китае этот показатель составил в 2015 году 76,3 года, в России — 71,9 года (2016 год). Получается: и здесь мы уже проигрываем Китаю.
Если кому-то не хватает этих объективных социально-экономических показателей для сравнения уровней жизни населения в КНР и РФ, то общую картину можно дополнить субъективным восприятием — некоторыми наблюдениями. Посмотрите на толпы (да простят меня китайские товарищи за такое сравнение) китайских туристов в Москве и Санкт-Петербурге. Хотя, безусловно, сегодня это явление можно наблюдать не только в столичных российских городах — у кого была такая возможность, видел это по всему миру. Но ведь это же яркий показатель того, сколь высоким стал уровень жизни населения в Китае. Бедным, извините за банальность, как-то не до путешествий в другие страны.
Вот такие две страны, два пути развития с явно неодинаковыми промежуточными результатами.